Гвардия Обреченных

Через некоторое время лес начал редеть. Деревья стали ниже и кривее, а земля под ногами – каменистее. Они вышли на склон невысокого холма, с которого открывался вид на небольшую долину. И то, что они увидели там, заставило их замереть.

В центре долины, полузасыпанные землей и заросшие той же агрессивной растительностью, виднелись остатки каких-то конструкций. Это были не просто камни или руины древнего храма. Это были… обломки чего-то рукотворного, современного. Искареженные, оплавленные куски металла, измазанные ржавчиной и покрытые странной органической пленкой, отдаленно напоминали части каких-то механизмов. Бетонные плиты с торчащей из них арматурой были изъедены так, словно пролежали здесь не одно столетие. Но сквозь слой грязи и плесени на одной из плит Кэп разглядел полустертую надпись на английском языке: «…ANGER… KEEP OU…»

«Что это, Кэп?» – прошептал Лаки, его глаза расширились от удивления. – «Похоже на… на обломки какой-то техники. Может, самолет разбился? Или…»

«Не знаю, – Кэп медленно спускался по склону, его автомат был наготове. – Но это точно не древние руины».

Он подошел к одному из металлических обломков. Это была изогнутая, оплавленная балка, на которой виднелись остатки желтой краски. Кэп провел по ней рукой в перчатке. Под слоем грязи он нащупал выбитые буквы: «…TERPILLAR…»

«Caterpillar… – пробормотал он. – Строительная техника. Откуда она здесь, в этом… в этом черт знает где?»

Док Колман тоже осматривал обломки с профессиональным интересом патологоанатома, изучающего труп неизвестного существа. «Эти повреждения… они не похожи на обычный взрыв или крушение. Металл оплавлен так, будто его подвергли воздействию очень высокой температуры. А бетон… он как будто рассыпается изнутри. И эта органика… она покрывает все, словно живая плесень».

Слэдж Рурк безучастно смотрел на обломки. Казалось, его уже ничего не интересует, кроме той внутренней борьбы, которая пожирала его изнутри. Он тяжело дышал, его тело покрылось испариной.

Внезапно Лаки, который ковырял носком ботинка землю у одного из обломков, издал возглас: «Кэп, смотри!»

Он поднял с земли небольшой, плоский предмет, очистил его от грязи. Это была металлическая табличка, погнутая и поцарапанная, но на ней можно было разобрать выгравированные буквы: «U.S. Army Property».

Кэп взял табличку из рук Лаки. Холодный металл обжег ему пальцы. U.S. Army Property… Американская армейская собственность… Здесь. В этом чужом, враждебном мире. Как? Почему? Голова шла кругом от вопросов, на которые не было ответов.

Он посмотрел на своих людей. На Дока, пытающегося найти логическое объяснение необъяснимому. На Лаки, в глазах которого смешались страх и какое-то лихорадочное возбуждение. На Слэджа, который медленно, но верно превращался в нечто… иное.

И тут Слэдж издал низкий, гортанный рык. Он выпрямился во весь свой огромный рост, его мышцы вздулись под формой, глаза налились кровью. Он посмотрел на Дока, который стоял ближе всех, и в его взгляде не было ничего человеческого. Только голод. И ярость.

«Слэдж! – крикнул Кэп, вскидывая автомат. – Стой!»

Но было поздно. Огромная фигура подрывника, издав дикий, нечеловеческий вой, бросилась на Дока Колмана.

Фрагменты ускользающей памяти о том, кем они были, рассыпались в прах перед лицом новой, ужасающей реальности.

Глава 10: Первая Потеря и Мрачный Горизонт

Все произошло молниеносно. Док Колман не успел даже вскрикнуть, как огромная туша Слэджа Рурка обрушилась на него, сбивая с ног и прижимая к земле. Рычание, переходящее в какой-то утробный, булькающий вой, вырывалось из груди подрывника, когда он пытался вцепиться зубами в лицо медика. Его пальцы, уже больше похожие на когти, сжимали горло Дока, который отчаянно хрипел и пытался отбиться.

«Слэдж, нет!» – Кэп Торн бросился вперед, пытаясь оттащить обезумевшего гиганта. Но Слэдж, казалось, обрел нечеловеческую силу. Он отшвырнул Кэпа в сторону, как надоедливую муху.

Лаки Максвелл, на мгновение остолбенев от ужаса, наконец пришел в себя. Он вскинул свою СВД, но прицелиться было невозможно – Док и Слэдж катались по земле в бешеной схватке. «Кэп, я не могу стрелять! Я попаду в Дока!» – его голос срывался.

Кэп снова бросился на Слэджа, на этот раз пытаясь ударить его приклад автомата по голове. Но подрывник, не поворачивая головы, отмахнулся своей огромной, уже деформированной рукой, и Кэп почувствовал, как что-то острое – ноготь или уже начавший расти коготь – полоснуло его по щеке. Горячая кровь хлынула на лицо.

«Стреляй, Лаки! Стреляй ему в ногу! В руку! Куда угодно, только останови его!» – заорал Кэп, уворачиваясь от нового удара.

Лаки зажмурился и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Пуля ударила Слэджа в плечо здоровой руки. Тот взвыл от боли, но не разжал своей мертвой хватки на горле Дока. Лицо медика уже начало синеть.

«Еще, Лаки! Еще!» – Кэп видел, что Док теряет сознание.

Второй выстрел. На этот раз пуля попала Слэджу в бедро. Он пошатнулся, но продолжал душить Дока, его глаза, налитые кровью и безумием, были устремлены на лицо своей жертвы.

Кэп понял, что другого выхода нет. Он не мог позволить Слэджу убить Дока. Он не мог позволить этой твари, в которую превращался его боец, его друг, одержать верх. С болью, разрывающей сердце, он поднял свой автомат, прицелился в голову Слэджа Рурка и нажал на спуск.

Короткая очередь.

Огромное тело подрывника дернулось, как от удара током, обмякло и тяжело рухнуло на землю рядом с неподвижным телом Дока. Из пробитого черепа Слэджа на землю хлынула темная, почти черная кровь, смешиваясь с пылью и грязью.

Тишина. Мертвая, оглушающая тишина, нарушаемая лишь прерывистым, судорожным дыханием Кэпа и тихим всхлипыванием Лаки.

Кэп Торн стоял над телами своих бойцов, его руки дрожали, автомат казался невыносимо тяжелым. Он убил Слэджа. Своего солдата. Своего друга. Чтобы спасти другого. Или… или он просто убил монстра, в которого тот превратился? Где проходила эта грань? И не пересек ли он ее сам, нажав на курок?

«Док… – он опустился на колени рядом с медиком, отталкивая в сторону тело Слэджа. – Док, ты жив?»

Док Колман хрипел, его глаза были закрыты, на шее остались страшные, багровые следы от пальцев Слэджа. Но он дышал. Кэп нащупал пульс – слабый, прерывистый, но он был.

«Лаки, флягу! Быстро!»

Они влили немного воды в рот Доку. Тот закашлялся, открыл глаза. Взгляд был мутным, испуганным.

«Слэдж… – прошептал он. – Он…»

«Все кончено, Док, – Кэп положил руку ему на плечо. – Все кончено. Он… он больше не мучился». Ложь. Горькая, необходимая ложь.

Лаки Максвелл сидел на земле, обхватив голову руками, его плечи сотрясались от беззвучных рыданий. «Я… я стрелял в него… я стрелял в Слэджа…»

«Ты делал то, что должен был, Лаки, – жестко сказал Кэп. – Ты спас Дока. А я… я сделал то, что должен был сделать командир». Хотя сейчас он меньше всего чувствовал себя командиром. Он чувствовал себя убийцей.

Они похоронили Слэджа там же, в долине, среди обломков непонятной техники, под багровым, чужим небом. Могилу вырыли штык-ножами, молча, не глядя друг другу в глаза. Никаких слов, никаких почестей. Только тяжелое, давящее чувство вины и безысходности.

Первая потеря. Самая страшная. Потому что это была не просто смерть в бою. Это было что-то худшее. Это было превращение, распад личности, утрата человеческого облика. И эта угроза висела над каждым из них.

Когда неглубокая могила была засыпана, Кэп Торн посмотрел на оставшихся в живых. Док, бледный и слабый, но живой. Лаки, сломленный и напуганный, его рана на ноге продолжала гореть огнем, а черные прожилки, казалось, стали еще заметнее. И он сам, Кэп Торн, с кровоточащей царапиной на щеке и ледяной пустотой в душе.

«Нам нужно уходить отсюда, – сказал он глухо. – Это место проклято».

Он не знал, куда они пойдут. Он не знал, что их ждет впереди. Но он знал одно: они должны двигаться. Они должны бороться. До последнего вздоха. До последней капли крови. Потому что если они остановятся, если они сдадутся, то их ждет та же участь, что и Слэджа Рурка. А этого он допустить не мог.

Он посмотрел на багровый горизонт, где зазубренные вершины холмов вонзались в низко висящие, свинцовые облака. Там, впереди, их ждала неизвестность. Но и здесь, позади, оставалось только горе и ужас.

Кэп Торн вздохнул, поправил автомат на плече и сделал первый шаг. Шаг в неизвестность. Шаг в отчаяние. Шаг в новую, еще более страшную главу их проклятого путешествия.

И он начал замечать, что царапина на его щеке нестерпимо зудит.

Глава 11: Зуд Проклятия

Долину обломков и свежую могилу Слэджа Рурка они покинули на рассвете, если это слово вообще было применимо к тому мутно-багровому мареву, что сочилось с небес. Молча, не глядя друг другу в глаза, словно каждый нес на себе невидимый, но неподъемный груз. Лаки Максвелл ковылял позади, опираясь на свою винтовку, как на протез, его лицо было землистого цвета, а дыхание – частым и прерывистым. Док Колман шел рядом, поддерживая его, но и сам медик выглядел так, будто только что выбрался из мясорубки – одежда изорвана, на лице запеклась кровь, а в глазах застыло выражение глубокой усталости и затаенного ужаса.

Капитан Маркус Торн замыкал это скорбное шествие. Царапина на его щеке, оставленная когтем Слэджа – или того, во что он превратился – начала беспокоить его почти сразу после того, как они покинули проклятую долину. Сначала это был просто легкий зуд, на который он старался не обращать внимания. Но с каждым часом зуд усиливался, превращаясь в назойливое, изматывающее жжение, которое заставляло его то и дело неосознанно потирать щеку. Кожа вокруг царапины слегка припухла и покраснела. «Ничего страшного, – пытался он убедить себя. – Обычное воспаление. Пройдет». Но где-то в глубине души шевелился холодный, липкий страх.

Они шли на север, куда указывали холмы, виденные ими накануне. Без карты, без компаса, ориентируясь лишь по этому призрачному багровому солнцу и какому-то внутреннему чутью, которое подсказывало Кэпу, что там, в горах, у них больше шансов найти укрытие. Лес вокруг был все таким же враждебным и молчаливым. Только их собственные шаги да тяжелое дыхание нарушали эту зловещую тишину.

«Кэп… – голос Лаки был слабым, почти шепотом. – Я… я больше не могу… Нога… горит огнем…» Он остановился, тяжело дыша, и оперся о ствол дерева, покрытого какой-то слизистой, пульсирующей плесенью.

Док тут же опустился на колени, разматывая повязку на ноге снайпера. Картина была удручающей. Рана не просто воспалилась – она гноилась, источая отвратительный, сладковатый запах. А черные прожилки, которые раньше были едва заметны, теперь густой сетью расползлись по всей голени, поднимаясь к колену. Они были толстыми, как вены наркомана, и, казалось, пульсировали в такт с лихорадочным биением сердца Лаки.

«Дерьмо… – выдохнул Док, его лицо стало еще бледнее. – Это… это очень плохо, Лаки. Очень плохо».

«Я… я знаю, Док, – Лаки криво усмехнулся, но в его глазах стояли слезы. – Кажется, я скоро присоединюсь к Слэджу… Мы с ним там, наверху… или внизу… откроем свой тир… будем стрелять по этим… ублюдкам…» Его голос сорвался.

Кэп подошел к ним. Он посмотрел на ногу Лаки, потом на его искаженное болью и страхом лицо. И он понял, что Док прав. Это было очень плохо. И он ничего не мог сделать. Ничего. Эта беспомощность была хуже любой пытки.

«Док, дай ему еще обезболивающего, – глухо сказал он. – И воды. Нам нужно двигаться. Мы не можем здесь оставаться».

Но тут произошло нечто странное. Кэп вдруг услышал звук, который, казалось, не услышал никто другой. Тихий, едва различимый треск сухой ветки где-то слева от них, в густых зарослях. Он был таким слабым, что его легко можно было бы списать на ветер или на игру воображения. Но Кэп услышал его отчетливо. И не только услышал – он как будто… почувствовал его. Как будто его слух внезапно обострился до нечеловеческого уровня, позволяя улавливать малейшие шорохи, которые раньше остались бы незамеченными.