Энергормы. Том 2 История Лены

– Это не обсуждается. Мы живём в мире, где каждый день может быть последним. Ты не можешь позволить себе слабость. Ты должна быть сильной. Даже если сила – это кусок холодной картошки и безвкусного хлеба.

Лена опустила голову. Ложка снова зачерпнула еду. Она затолкала в рот ком, который казался камнем. Проглотила, не чувствуя вкуса.

***

Лена лежала в кровати, уставившись в потолок. Комната была погружена в темноту, нарушаемую лишь тусклым светом из окна – тонкой полоской лунного сияния, пробившейся сквозь трещинки между облаками и щелью в занавесках. Воздух в комнате был густым, как будто ночь сама по себе набрала вес и давила на плечи.

Она знала, что должна спать. Что завтра снова будет день, наполненный страхами, вопросами, и лицемерием взрослых, которые всё ещё пытались её защищать, даже не понимая, что она уже давно перестала быть ребёнком. Но сон не шёл. Желудок ныл от насильственного кормления, будто внутри кто-то медленно разворачивал комок боли, который Тома заставила её проглотить.

С тяжёлым вздохом Лена перевернулась на бок, потом на спину. Попробовала закрыть глаза. Считала до десяти. До ста. До тысячи. Ничего не помогло.

Тогда она встала.

Босыми ногами ступила на холодный деревянный пол, ощутила морозец, просачивающийся через доски. Подошла к окну, отодвинула штору. Присела на подоконник, прижав колени к груди. И замерла.

За границей энергощита, там, где начинался мир, заполненный хаосом и чуждыми формами жизни, танцевали теневики.

Их было несколько – три или четыре, сложно сказать в свете луны. Они двигались странно, грациозно, словно были частью какого-то древнего ритуала. Их тела клубились чернотой, как дым над костром, но в этом дыму мерцали синие звёздочки глаз. Они кружили друг вокруг друга, скользили по траве, будто играли, будто не знали, что для людей они – воплощение кошмара.

Лена смотрела на них, и в груди возникало чувство, которое она не могла понять. Это было… восхищение? Это казалось неправильным. Ведь сегодня днём один из них чуть не убил её и Толика. Она видела его вблизи – чувствовала его жажду, его презрение к жизни. И всё же сейчас, издалека, он выглядел… красиво?

Внезапно дом за её спиной ожил. Легкий хлопок входной двери, еле слышные шаги, скрип половиц. Отец вернулся. Лена не стала спускаться. Она знала, что, если заговорит с ним, он отправит её спать. А она не хотела спать. Не теперь.

Где-то далеко, за пределами купола, раздался механический рык. Гулкий, глубокий, как раскат грома перед бурей. Лена подняла взгляд.

Страйдер. Но не обычный. Этот был крупнее. Его массивное тело отбрасывало длинную тень даже в свете луны. Четыре ноги размеренно двигались по земле, а два не пропорциональных красных глаза, горящая в ночи, сканировали пространство. Теневики заметили его. Их танец прекратился. Они замерли, как испуганные птицы, готовые взлететь. Страйдер остановился. Коротко замер. Затем выпустил короткую очередь плазмы. Яркие всполохи осветили пустошь. Один за другим теневики съёжились, их тела рассыпались в воздухе, как пепел, унесённый ветром.

Лена затаила дыхание. Мехравус подошёл ближе к энергощиту. Прикоснулся к нему. Не агрессивно – скорее, исследуя. Его поверхность затрепетала, как будто реагируя на прикосновение. Лена видела, как его линзы поворачиваются, сканируют, анализируют.

Затем он издал странный звук – нечто среднее между скрежетом и гудением. И ушёл обратно в темноту. Тишина. Лена сидела, не шевелясь. Сердце билось часто, слишком часто. Перед её глазами ещё стояло это зрелище – смерть и власть, дикий порядок и безмолвная война. Она не знала, что это значило. Может быть, страйдер просто охотился. Может быть, он искал что-то. Или проверял щит. Или… Она опустила голову на колени.

– Что ты задумал? – прошептала она в ночь, обращаясь к тому, кого уже, возможно, не было рядом.

Лена не отводила взгляда от ночного пейзажа. Луна медленно скользила между облаками, будто боялась остановиться и уронить свой свет на землю слишком надолго. В стекле окна появилось лицо. Не целиком – только глаза, нос, губы и часть плеч. Остальное терялось в темноте, будто Гримнайт специально приближался осторожно, чтобы не напугать. Его отражение было слишком чётким для обычного отражения в окне. Слишком… присутствующим.

– Прости, ты мне? – спросил он, голос его был мягким, но в нём чувствовалась лёгкая дрожь – будто он тоже немного боялся её реакции.

Лена не дернулась. Она предполагала, что он явится. Возможно, даже ждала этого. Медленно подняв взгляд к окну, она посмотрела прямо в его глаза – или в их отражение.

– Да, тебе, – ответила она, стараясь говорить холодно, даже презрительно. – Что ты задумал?

Гримнайт молчал несколько секунд. Его взгляд скользнул по её лицу, словно оценивал каждую черту, каждое выражение. Затем он заговорил – неспешно, как учитель, который знает больше, чем готов сказать:

– Мне интересно. Ты… интересная. Не такая, как другие.

– Это не ответ, – фыркнула Лена, сжав руки в кулаки. – Почему ты не исчез после того, как я попала арканом? Тебе показалось недостаточно?

Он рассмеялся. Не громко, но странно – звук был глухим, будто шёпот ветра в пустых коридорах заброшенного дома.

– Это была часть игры. Нет… скорее, проверки.

– Проверки чего? – Лена нахмурилась. – Кого?

Но Гримнайт уже улыбался. Широко, но едва ли весело. В его глазах сверкало что-то, что она не могла понять – любопытство? Удовлетворение? Или что-то ещё, гораздо более сложное?

– Что это значит?

Но, он не ответил. Только качнул головой, чуть склонив её набок, как будто хотел сказать: «Ты сама поймёшь». А затем его лицо начало расплываться, как масло на горячей сковороде. Отражение потемнело, размылось, и вот его уже не было. Ни в окне, ни в других зеркалах комнаты.

Лена долго сидела, не двигаясь. Сердце билось ровно, но внутри всё ещё оставалось напряжение – как будто она выдержала удар, но ещё не поняла, что осталась жива.

Потом она встала, подошла к кровати, упала на неё и закрыла глаза.

Впервые за долгое время сон пришёл легко. Глубокий. Беспробудный. Без сновидений. Без голосов. Без теней.

Утро выходного дня. Никакого школьного звонка, никаких взглядов из-под косых бровей, никаких шёпотков за спиной – только тишина и запах завтрака, который пахнет скорее надеждой на что-то вкусное, чем самим вкусом.

Лена сидела за столом, вяло помешивая ложкой бесформенную массу в миске. Сухпаёк, размоченный до состояния желе, с добавлением чего-то, что когда-то было картошкой. Но сегодня был особый день – Тома порезала грушу. Мелко, едва ли заметно, будто пыталась обмануть не только вкусовые рецепторы, но и воспоминания о том, как выглядел настоящий фрукт.

– Попробуй! – улыбнулась она, протягивая Лене ложку. – Витамины, живое питание!

Лена вздохнула, подцепила немного каши и отправила в рот. На вкус всё равно было как обычно – безвкусно. Но мама выглядела довольной своим изобретением блюда.

Лев сидел напротив, опираясь на локти. Его лицо было спокойным, но в глазах читалась усталость последних трёх дней. Он посмотрел на дочь и, чуть наклонив голову, спросил:

– Ну? Как там школа?

Лена замерла. Она знала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит. И знала, что отец ждал ответа, который она так долго откладывала.

Она начала осторожно. Рассказала о Аньке, о её ядовитых комментариях, о косых взглядах и слухах, которые ползли по коридорам, как плесень по старым стенам. О Толе – как он встал на её защиту, и тоже стал жертвой насмешек. О случае с арканом она говорила уже не впервые, но повторила, коротко и сжато, как будто хотела показать, что прошлое не забыто, но не хочет его пережёвывать.

Она собиралась перейти к Тенебрису, к тому, что полз к ней по потолку… но Лев внезапно перебил:

– Он не отстал?

Лена замерла. Голос её дрогнул, когда она ответила:

– Нет.

Пауза. Длинная. Лев медленно положил ложку. Его взгляд стал тяжёлым.

– Он сейчас рядом?

Лена оглядела комнату. Быстро, но внимательно. Зеркало над диваном, стекло окна, блестящая поверхность чайника на плите. Ничего. Только пустые отражения.

– Нет, – тихо произнесла она.

Лев кивнул, словно ожидал именно такого ответа. Затем заговорил. Не сразу, но уверенно, как человек, который давно держал внутри эту речь, просто ждал подходящего момента.

– Гримнайты – опаснее, чем ты думаешь. Они не просто монстры. Они паразиты. Они не едят плоть – они едят время. Они вползают в тебя через видения, через мысли, через страх. И однажды ты просыпаешься старше, чем должен быть. Седой и немощный. Они сводят с ума, понемногу. Заставляют видеть то, чего нет. Делать вещи, о которых потом хочется забыть. Они не друзья. Они не союзники. Они – охотники за разумом.

Он сделал паузу, затем закончил:

– Мы должны избавиться от него. До того, как станет слишком поздно.

Лена слушала молча. Её пальцы судорожно сжимали край скатерти. Внутри поднималось что-то горячее, острое. Протест. Зачем эта опека? Зачем эти решения за неё? Гримнайт не причинял ей вреда. Да, он играл, да, он исчезал, когда хотел. Но он не делал ничего из того, о чём говорил отец. Ни одного приказа. Наоборот… он предлагал помощь, но в основном наблюдал, изучал.

И всё же Лена молчала.

– Я договорился с патрулём, – продолжил Лев. – Мы возьмём тебя с собой. Когда придёт время, ты позовешь его. Мы будем готовы. Аркан, нейтрализаторы, всё подготовим. Он появится – и мы его… прогоним. Защитим тебя. Понимаешь?

Отец сидел рядом за столом. Его лицо было усталым, но взгляд – жёстким. Он всегда так смотрел, когда говорил о работе. О той самой, что не терпела ошибок и давала слишком мало времени на раздумья.

– Только, пожалуйста, не говори ему об этом разговоре, – произнёс Лев, пристально глядя ей в глаза. – Иначе многие пострадают. А мы не сможем тебе помочь. Ладно?

Лена не ответила сразу. Она чувствовала, как внутри борются два голоса: один шептал, что отец прав, что он знает больше, что он защитит её. Второй – тихий, едва слышимый, но настойчивый – нашёптывал, что Гримнайт не такой, как думает Лев. Что он наблюдает, да, но не во вред. Что-то в его поведении изменилось. Что-то в его взгляде стало… ближе? Но она была ребёнком. А он – охотником. И потому она просто кивнула. Медленно. Убедительно.

– Хорошо, – прошептала она. – Я ничего не скажу.

Лев позволил себе чуть расслабиться. Он положил ладонь на её плечо – тяжёлое, но тёплое прикосновение.

Затем зазвенел коммуникатор. Тонкий, резкий сигнал нарушил тишину утра. Лев молча вытащил устройство из кармана. Проверил сообщение. Кивнул сам себе.

– Тот камень, Гирналит, – сказал он, обращаясь к Томе. – Нашёлся покупатель. Сумма приличная. Но нужно передать камень сегодня.

Тома кивнула. Её лицо было спокойным, но Лена видела – под кожей бежит тревога. Мама всегда знала, что каждая сделка – это риск. Особенно сейчас. Лев потёр лицо руками. Под глазами темнели круги. Он был уставшим. Не только телом – душой.

– Я схожу, – внезапно сказала Лена.

Оба родителя обернулись к ней.

– Что? – переспросила Тома.

– Я могу отнести камень. Сама. – Лена говорила уверенно, хотя внутри всё дрожало. – Ты же сам говорил, что я должна учиться. Это шанс. И ты можешь отдохнуть.

Лев молчал. Долго. Его взгляд скользил по лицу дочери, словно пытался прочесть там ответы на вопросы, которые он ещё не успел задать. Тома тоже молчала. Но в её глазах читалось беспокойство. Не страх – именно беспокойство. Как будто она понимала, что этот шаг может стать началом чего-то большего. Чего-то, что они не контролируют.

– Я справлюсь, – добавила Лена, чуть твёрже. – Я не маленькая. И я знаю правила: деньги вперёд!

Лев вздохнул. Затем – кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Но никуда не сворачивай. И если что – сразу назад. Ни минуты лишней.

Лена кивнула в ответ. Улыбаться не стала. Это был не повод для радости. Это был первый шаг в мир, где границы между друзьями и врагами были размыты, а правда зависала где-то в полутьме. Она стояла у двери, сжав в руках рюкзачок. Мать протянула ей коммуникатор – старый, потёртый, но рабочий. Лев настроил навигатор, коротко объяснив:

– Следуй по стрелкам. Не сворачивай. Если что – сразу звони.

Он говорил спокойно, но Лена видела тревогу в его глазах. Она шла с гирналитом – камнем, который мог прокормить семью на месяц, но и привлечь внимание тех, кто был хуже школьных хулиганов.

Гирналит она спрятала в тайный карман куртки. Пальцы задержались там на мгновение дольше, чем нужно. Сто семьдесят рублей – сумма, которую должна получить. Большая сумма по меркам её семьи.

– Удачи, – сказала Тома, обнимая её. – И ни шагу лишнего. Лена кивнула, вышла за дверь.

Воздух был плотным, как будто день ещё не решил, станет ли он добрым или враждебным. Путь лежал через весь город – от периферии до центрального купола, где раньше жили те, кто ещё верил в нормальную жизнь. Теперь там всё было так же – только чуть чище, чуть безопаснее, чуть дальше от границы щита. Но Лена давно поняла: безопасность – это просто иллюзия, которую поддерживают, пока не приходит настоящие ужасы.

Дорога казалась долгой. Чем ближе к центру, тем больше людей. Тем чаще взгляды. Некоторые узнавали её – дочь охотника. Другие просто смотрели, как на странное явление. И вот, на одном из перекрёстков, она увидела их, Зару и Веру – прихвостней Аньки.

Они стояли у ларька, делали вид, что её не замечают. Но Лена знала этот взгляд. Косой, цепкий. Как у падальщиков, которые ждут, когда падёт слабый. Лена хотела пройти мимо. Быстро. С головой, опущенной чуть вперёд. Но они окликнули.

– Эй, монстр! – с издёвкой произнесла Вера. – Вышел на прогулку?

Зара рассмеялась, хотя смех получился натянутым. Они ждали реакции. Лена замерла. Пальцы судорожно сжались в карманах. Она чувствовала подушечками пальцев холодный край осколка – того самого, который нашла в классе после аркана. Осколка, в котором… он был.

«Подскажи, как мне лучше себя вести?» – прошептала она мысленно, сама не зная, зачем обратилась именно к нему. Ответ пришёл тихо, как шёпот сквозь стекло:

– Это будет интересно… Спокойно повернись к ним. Холодный взгляд. Голова чуть приподнята, но не сильно. Почувствуй превосходство над ними.

Она сделала паузу. Оценила. Он не предлагал ничего опасного. Просто игру. Игру, в которой она могла потерять меньше, чем если бы позволила страху взять верх. Лена медленно развернулась. Её лицо было маской. Ни намёка на испуг. Ни следа сомнения. Только взгляд, в котором читалось: «Вы не стоите моего времени».

Вера на мгновение замялась. Зара тоже.

– Что, боишься? – попробовала провокационно Вера. – А вдруг тебя кто-то сожрёт?

– Вряд ли, – ответила Лена, голос ровный, безразличный. – Я не вкусная.

– Ага, а кто тогда в школе на себя аркан накинул?

– Я проверяла, работает ли он, – Лена чуть приподняла бровь. – Вам стоит тоже проверить свои мозги. Может, найдёте, где потеряли.

Они переглянулись. Улыбки исчезли.

– Куда направилась? – спросила Зара, подходя ближе. – За новыми друзьями-монстрами? Или уже сама одна из них?

Голос стал жёстче. Уже угрожающий. Они давили. Хотели сломать. Хотели, чтобы она побежала. Но внутри снова прозвучал его голос:

– Они чувствуют слабость. Ты показываешь им уверенность, но внутри ты колеблешься. Будет драка. Если сейчас не покажешь характер.

Лена вздохнула. Она знала, что он прав. Знала, что эти две не отстанут. Что они будут терзать её, пока не получат реакцию. Она сделала полшага вперёд. Не агрессивно, но уверенно. Её голос стал ниже, переходя на шёпот:

– Вы думаете, я боюсь вас? Да вы даже не представляете, какие монстры действительно существуют. Так что, если хотите остаться целыми – уступите дорогу!

Они замялись. Вера отступила. Зара неуверенно посмотрела в сторону. Но тут же Вера набрала воздуха и сделала шаг к Лене.

– Да кто ты такая, чтобы…

Не успела договорить. Лена почувствовала, как тело напряглось. Не её воля, не её рефлекс – чужое, но идеально контролируемое движение. Гримнайт действовал.

Резкий поворот корпуса. Шаг. Рука снизу – лёгкий, символический толчок в грудь. Вера отлетела назад, ударившись спиной о стену. Зара замерла.

Лена почувствовала, как в голове зазвучал его голос:

– Доверься. Дай мне завершить.

Она поняла, что он готов нанести удар. Серьёзный. Может быть, решающий. Но она не хотела этого.

– Нет, – прошептала она вслух, разжимая занесённый кулак.

Вера стояла, прижавшись спиной к стене, держась за грудь. В её глазах виднелся страх и наворачивающиеся слёзы. Зара смотрела на Лену широко раскрытыми глазами.

– Не связывайтесь со мной, – сказала Лена, не повышая голос. – Я не та, кого можно запугать.

Лена продолжила путь и шла почти полчаса. Сначала по улице, где дома ещё помнили времена до падения кометы – обшарпанные, но держащиеся за прошлое с упрямством старых аристократов. Потом – мимо брошенных ларьков, заколоченных окон и редких прохожих, которые спешили куда-то, пряча лица под капюшонами или воротниками. Воздух был плотным, как будто он нёс на себе вес всех прошедших лет войны, страха и потерь.

Она остановилась у скамейки. Присела, тяжело вздохнув. Ноги гудели. Но она знала: это только начало.

Впереди, чуть возвышаясь над дорогой, стояли железные ворота внутреннего купола. Массивные, покрытые слоями грязи и времени. За ними начинался другой мир – более чистый, более богатый, более безопасный. Там, где жили не просто чтобы выжить, а чтобы властвовать.

Стражники медленно расхаживали по обе стороны прохода. Их бронежилеты поблёскивали в свете фонарей, словно панцири древних воинов. Оружие висело на ремнях, но никто не выглядел готовым его использовать. Возможно, потому что не было нужды. Детектор энергормов над воротами работал без перебоев. Он мог засечь даже след от Гримнайта.

Лена посмотрела на своё отражение в зеркальном осколке.

– Ты не можешь идти со мной дальше, – произнесла она тихо, шёпотом.

Ответ последовал не сразу. Не голосом. Ощущением – будто холодная рука коснулась её мысли. «Я буду здесь».

Через несколько минут отдыха она встала и пошла дальше. Город внутри купола был другим. Здесь всё казалось немного ярче. Более живым. По тротуарам двигались люди в одежде, которую Лена видела разве что на фотографиях из старых журналов. Автомобили – не бронированные, не модифицированные, а настоящие, с блестящими корпусами и стеклами, в которых отражалось всё вокруг. Город дышал, пусть и с осторожностью, но дышал.

Прямо по улице Лена увидела железнодорожный вокзал. Его крыша, покрытая ржавыми трубами и проводами, напоминала спину какого-то древнего механического зверя. Она вспомнила слова Толика: «Когда он прибудет, мы обязательно пойдём смотреть. Будет весело!» Но сейчас ей нужно было выполнить задание. Адрес указывал на дом, который должен был находиться неподалёку.

И вот он – двухэтажное здание, словно вырванное из мира фэнтезийного стимпанка. Кирпичные стены покрывали трубы, из стен торчали вращающиеся шестерёнки, словно они были частью архитектурного замысла. Лампочки мерцали в хаотичном порядке, создавая ощущение живого механизма. На крыше вращалась странная конструкция – не то ветряк, не то детектор чего-то.

У самой двери стояли странные скульптуры. Два страйдера стояли по обе стороны прохода. Не настоящие, конечно – не те монстры, что вылазят из теней ночью, а всего лишь стилизованные скульптуры. Их металлические корпуса поблёскивали в свете фонарей, линии были острыми, как ножи, а глаза – красные точки, сейчас тусклые, будто замершие в вечном наблюдении. Лена подошла ближе. Сердце забилось быстрее.

Она взялась за дверное кольцо – холодное, с резьбой, будто сделанное для рук гораздо крупнее человеческих. Подняла его и трижды стукнула. Звук прокатился по дому глубоко и протяжно, как если бы внутри кто-то ответил на этот сигнал. Как будто механизм ожидал именно этого. Тишина.

Один из страйдеров внезапно зажёгся. Красный свет вспыхнул, и глаз механизма повернулся к Лене. Девочка инстинктивно отступила на пару шагов. Память сама подкинула картину: Толя, его крик, плазменный заряд, вспоровший воздух… Его рана. Его боль. Но ничего не произошло. Никакой вспышки. Красный глаз сменился на жёлтый. Страйдер застыл, затем раздался грубый, старческий голос, искажённый механическим эхом: «Кто это? Чего нужно?» Лена моргнула. Только теперь поняла – это домофон. Просто странный, стилизованный, как всё вокруг.

Она глубоко вздохнула и, стараясь говорить уверенно, ответила:

– Я пришла по объявлению. У меня есть гирналит. Мне нужен покупатель.

Пауза. Молчание длилось несколько секунд, наполненных её тревогой и любопытством. Затем…

– А, понятно. Проходи.

Следом раздался звук – как будто кто-то завёл старую музыкальную шкатулку, но без мелодии. Глухой щелчок, и дверь начала открываться сама собой, медленно, со скрипом древних петель. Лена переступила порог.

И в этот же момент «домофон» ожил. Щупальца-ноги распрямились, механизм оттолкнулся от стены и легко спрыгнул на землю. Это действительно был страйдер. Живой. Настоящий. Его глаз мигнул зелёным цветом, и уже не снаружи, а внутри самого существа прозвучал голос:

– Поднимайся сюда. За мной, то есть.

Страйдер развернулся и пошёл вперёд, мягко ступая по толстому ковровому покрытию прихожей. Воздух пах старым деревом, маслом и чем-то ещё – чем-то сложным, что невозможно описать словами. По стенам тянулись трубки, провода, колесики и клапаны, будто дом дышал собственной жизнью. Лена последовала за ним. Сердце билось быстро, но не от страха – от ожидания чего-то нового. Чего-то, что возможно могло изменить всё.

По пути она видела двери. Дубовые, массивные. За каждой – тайна. Но ни одна сама не открылась. Страйдер подошёл к винтовой лестнице. Её перила были украшены резными узорами, напоминающими паутину или следы от когтей. Он начал подниматься. Лена последовала за ним. С каждым шагом становилось темнее. С каждым – больше вопросов.

«Кто живёт здесь? Какие тайны скрывает? Какие опасности таит?»

Лена поднималась по винтовой лестнице, чувствуя, как каждый её шаг отзывается глухим эхом в стенах странного дома. Страйдер-проводник шёл впереди, его металлические конечности звонко цокали по ступеням, равномерно – будто он отсчитывал время.

Когда они вышли на второй этаж, Лена замерла на пороге широкого зала. Он был огромным, как музейный холл, но вместо картин здесь выставили скульптуры механических энергормов, застывших в вечном движении.

Слева от неё возвышался Шредраб – гигантский крабоподобный механизм, чьи клешни покрыты зубьями, способные размолоть любой металл в пыль. Лена слышала о нём: легенда гласила, что если один такой попадёт в город, то через неделю не останется ни одного металлического предмета – только обглоданные бетонные остовы.

Напротив – ещё один страйдер. Но это был не тот молодой «нимфа», которого Лев распотрошил дома для изучения. Этот был больше, ещё крупнее того, что видела Лена совсем недавно ночью – выше потолка, если бы не согнутые ноги, упирающиеся в пол. Его корпус украшали резные узоры, словно кто-то пытался сделать из военной машины произведение искусства. Без светящихся глаз – вместо них торчали странные окуляры, покрытый слоем пыли.

Всего в зале было десять скульптур. Некоторые были знакомы по рассказам отца или старым учебникам. Другие – совершенно незнакомы.

Страйдер-проводник остановился перед одной из двойных дубовых дверей. Они были массивными, инкрустированными медными вставками в виде шестерёнок и трубок. На них были вырезаны узоры – возможно, древние схемы двигателей или что-то ещё более загадочное.

– Входи, – прозвучал голос за дверью, уже более хриплый, чем раньше, будто хозяин дома говорил после долгого молчания.

Лена подошла ближе, постучала. Она взялась за ручку и толкнула. Дверь не поддалась. Она надавила сильнее, плечом, ногами, тянула изо всех сил. Скрип петель был таким, будто дверь не открывали годами. И вот – щель. Затем – узкий проход в комнату.

Это кабинет. Просторный, высокий. Высокое окно позволяло проникнуть сюда солнечному свету, хотя сейчас небо было затянуто облаками. В углу, у камина, стояло странное кресло – не совсем кресло, больше похожее на живое существо. Четыре ноги-щупы, как у Мехравуса, но тонкие, аккуратные, с шарнирами и сочленениями, будто созданные не для войны, а для красоты. На нём сидел мужчина. Грузный, с седой бородой, собранной в плотный узел бронзовым кольцом. На голове – очки, собранные из настоящих шестерёнок, одна из линз поворачивалась, когда он наклонил голову в сторону вошедшей девочки. Его лицо было покрыто морщинами, но не усталости – мудрости. Или, может быть, знанием слишком многого.

Одна рука – человеческая, сухая, но сильная. Другая – протез, собранный из множества мелких деталей.