Мои аллюзии

– Это в каких же?

– Трудно так сразу обозначить. Но, скажем, мне нужна пара уроков по эмоциональной стабильности.

– Нечто из области социальной адаптивности?

– Вроде того. Хотя, в последнее время мне труднее всего даётся область самоконтроля.

– Уже нашёл учителя? Своего Гуру?

– Я до последнего момента не был в курсе, что мне, оказывается, нужно это всё постигать. А гуру сам меня нашёл, в буквальном смысле.

– Даже так? – Хитрит, выглядит необычно. Довольный. Да. Сейчас его глаза блестят и светятся приятной теплотой расплавленного серебра. – И кто этот человек?

– Ну нееет. Я не могу сказать, – фыркает. – Во всяком случает точно не на трезвую. Напьёмся?

– Серьёзно?

–Ты же обещала. Ещё в парке, помнишь?

– Ничего я не обещала. И вообще-то я не пью.

– Да-да, – посмеивается, и понятно почему.

– Тот виски не в счёт. Желудок был пуст, а Хлои постоянно подливала. И там было очень жарко…

– Ну а твоя бутылка вина?

– Как и говорила, это был забродивший сок, так что не считается.

– Отлично, тогда тебе пару литров забродившего, а мне виски. Сейчас оформлю доставку. – Не могу с ним спорить. Не хочу спорить. – Полусладкий белый сок, да? – Киваю.

– Пока едет заказ, – Тыкает в телефон и делает несколько свайпов, – как раз успеешь рассказать о себе.

– И что рассказывать?

– Много чего, учитывая, что я собираюсь напиться в твоей компании, в этом маленьком замкнутом пространстве. – Смеюсь. Мы оба понимаем, что из нас двоих – не я тот человек, которого следует опасаться. – Рассказывай, насколько ты сексуально-озабочена, какие у тебя маниакальные наклонности?

– Нет у меня никаких наклонностей. Я обычная. Совсем не сексуальная и не озабоченная.

– Вообще-то ты весьма… – Происходит заминка. – Знаешь, что действительно сексуально? Сексуально по-настоящему? – Поднимаю бровь, призывая его ответить на поставленный им же вопрос. – Эмоциональность и интеллект приправленные психологической зрелостью. – Звучит занятно, пока размышляю над услышанным, кручу кольца на пальцах. – Никогда их не снимаешь? – Понимаю, что речь о звякающем металле перстней и браслетов.

– Снимаю некоторые, но только иногда, если остаюсь одна. Эти два всегда со мной неразлучно. – Показываю на два серебряных чернёных кольца. – Мои защитники. Кроме как на них ни на кого больше не могу положиться. Только им и доверяю. А это кольцо счастья. Меняет цвет в зависимости от моего настроения. Смотри. – Снимаю тёмно-синее кольцо с большого пальца, кладу на кровать и оно мгновенно становится чёрным. Надеваю обратно на палец, сначала ободок зеленеет, потом розовеет, становится тёмно-фиолетовым и в итоге возвращается к первоначальному ярко-синему. Этот цвет означает, что я счастлива и наполнена теплом. Без этого парня кольцо обычно едва зелёное или чёрное, только в его присутствии появляется настолько насыщенный цвет, который не наблюдала за десятилетия владения этим кольцом.

– Магическое, значит. А остальные для чего? – Прокручиваю кольца на средних фалангах.

– Эти – помощники. Одеваю сразу, как только просыпаюсь. Почти все они для защиты так или иначе.

– Для защиты, типо вместо кастетов? – Демонстрирует удары кулаками. Шутит. Да, он наблюдателен, действительно, если врезать кулаком с таким количеством колец мало не будет.

– Эмоциональной защиты, дурень. Без них я, словно голая. – Кусаю губу. Надо было иначе сформулировать мысль. Блин.

– Голая, значит? – хмыкает и начинает игриво постукивать себя по подбородку указательным пальцем. – Продолжай, рассказывай.

– Нечего больше рассказать.

– Нет, просто не хочешь рассказывать, – буркает шутливо, словно готов меня защекотать и тем самым выпытать всю правду.

– Так ведь правда нечего.

– Знаешь, так нечестно. Мне же в сети ничего не удалось найти про тебя. – Понимаю, что всё же он видел те незакрытые вкладки. Грёбаный стыд. Уроди меня обратно, мама! Его телефон начинает вибрировать, но звонок оказывается сброшенным. Хочется спросить, кто его донимает, но решаю не лезть не в своё дело. – Ладно. Давай начнём с наводящих вопросов. – Подмигивает и укладывается поудобнее на постели: лицом к потолку. Его волосы рассыпаются по подушке, ладони укладываются на рёбра, и он пальцами чуть почёсывает себя. Я опять загораюсь внутри, вот бы он так по моим рёбрам прошёлся пальцами. – Какой у тебя любимый фильм?

– У меня нет ничего любимого.

– Резонно. – Пока он изучает полок и обдумывает следующий вопрос, не упускаю возможности полюбоваться им.

– Остин, у тебя же наверняка масса вариантов, как провести сегодняшний вечер, почему ты здесь сейчас?

– С тобой интересно.

– Интересно? Со мной-то? Сарказм, да? – Качает головой отрицательно и широко улыбается, обнажая белые клыки. Слишком сексуальная улыбка. Должно быть, сам Люцифер научил его так улыбаться, потому что Остин становился дьявольским красавцем, как только позволяет этой улыбке появиться на губах.

– Значит, нет ничего любимого?

– Вроде того.

– Любимая книга?

– Нет.

– Любимая поза в сексе?

– О, Господи! – хохочу. – Что? Как о таком вообще можно спрашивать?

– А что тут такого? Ну ладно, – ехидничает. – Любимый десерт, монашка?

– Нет.

– Любимый человек.

– Нет. – Блин. Мой коварный собеседник по-прежнему разглядывает потолок. – Это по инерции вышло, я не вслушивалась в вопрос.

– Всё с тобой ясно. Ну и как так вышло?

– Что именно? – Если начнёт докапываться по теме "нет любимого человека" или язвить, выгоню его из номера. Решено!

– Что у тебя нет ничего любимого, даже десерта. – Выдыхаю с облегчением.

– Я с пяти лет постоянно переезжала с родителями. Постоянно новые города, новые улицы, новые люди, всё новое. Трудно было срываться с места снова и снова, только кажется находила смысл жизни, как его опять меняли. Так что в один момент просто сформировалась привычка ни к чему не привыкать, не привязываться и не возвышать. Ни на чём не зацикливаться. Не гуглила, но думаю в психологии для этого есть специальный термин.

– А. Так это детская травма?

– Не травма. Скорее жизненные корректировки из детства, которые продолжают работать и сейчас. Ну а для тебя у психологов есть термины? У тебя же явно слетели настройки адекватной личности. – Он как-то мрачнеет.

– Знаешь, настоящее ускользает от нас с тобой, потому что нас обоих держит прошлое. Держит за горло. – Раздаётся лёгкий стук. – Как раз вовремя. – Парень поднимается и, направившись к двери, смело распахивает её, принимает большой бумажный пакет, закрывает дверь и, подойдя к столику с телевизором, начинает доставать содержимое. Его молчание и загадочность завораживают и интригуют. Сажусь в кровати, скрещиваю ноги. Появляются винный бокал и стакан для виски, упаковка льда, и три бутылки с алкоголем, штопор. В отличии от меня, он продумывает всё до мельчайших деталей. Откупоривает бутылки и разливает напитки.

– Виски прeвращает меня в бунтaря. СМИ уверяют общественность будто бы, меня алкоголь делает человеком не самым прaктичным (в плане адекватности), нo все они просто не знают, что именно этот напиток делает меня безумным… Романтиком. – Пытается увести тему.

– Прости, если чем задела.

– Слишком часто извиняешься. – Подаёт мне бокал, стукает по нему своим и выпивает всё до дна. Калейдоскоп. Принимаю очередное решение. Вздыхаю.

– Полагаю, сейчас придётся извиниться ещё раз… Но всё же… – Мне тоже удаётся заинтриговать его. Не знаю, что на меня вдруг нашло, но лучше вручить ему это сегодня. Сейчас. Делаю глоток, холодный напиток жаром разливается по желудку. Парень удивляется, когда я сползаю с кровати и включаю дополнительный свет. – Я кое-что приготовила для тебя. – Его глаза расширяются, и он заметно напрягает лоб, когда становлюсь коленками на ворсистый ковёр у своей прикроватной тумбы. Приподнимает бровь. – Не думаю, что ты фанат такого, но вот я… – Лезу рукой под кровать, нащупываю коробочку. Ох уж эта моя привычка прятать. – Короче, надеюсь тебе это понравится. – Он не понимает, о чём веду речь. Ему интересно, его глаза начинают выразительно гореть огнём, внимательно следят за каждым моим движением. Готова прыгать от радости, потому что мне удаётся завладеть всем его вниманием без остатка. Сейчас он мой. Весь мой. Полностью в моей власти, удерживаю его внимание.

– "Это"? – в моменты, когда не понимает, что происходит, он особенно красив. Его лицо едва уловимо напрягается, желваки приходят в короткое движение, а глаза прожигают любопытством. Мы явно думаем не об одном и том же… Он чуть склоняет голову и облизывает губу.

Приходится разочаровать его похотливый настрой:

– Сделала специально для тебя. Хотела оформить описание и потом подарить… Но в отношении тебя я непостоянна, словно майский ветер. Так что. Вот. – С этими словами протягиваю ему коробочку, не поднимаясь с пола. Он трезвеет от облома, который я ему только что устроила, допивает остаток алкоголя, отставляет стакан, садится на край кровати неподалёку от меня и принимает коробку, прожигая меня взглядом.

Осторожно разматывает джутовую верёвку и открывает коробочку, внутри которой его ждёт аккуратный чёрный ловец снов, размером чуть больше ладони. А я подумываю о движении навстречу, вот бы положить руки ему на колени, склонить голову и почувствовать его ладонь на моих волосах. Мне так хочется от него ласки. Он вообще способен на такое? Почему-то мне кажется, что да.

Для того, кто был рождён в чертоге ворона, блестит металлический круг в основе. Тонкое плетение, кожаные шнуры, чёрный лунный камень и вороний глаз, бусины из лиственницы. Перья ворона (покровителя).

– Знаешь, что это такое? – По тому, как он достаёт талисман и разглядывает, уложив на ладони, не понимаю, известно ли ему назначение вещицы, но сама она ему явно нравится.

– Это индейский ловец снов. – Парень тронут. Голос дрогнул.

– Верно. И хотя я исполнила его в старославянских традициях ведизма, всё же признаю, что индейцы – крутые ребята. Первыми приручили мустангов. Этот ловец для твоего. – Остин отвлекается от ловца, и я наконец-то вижу его лицо. Он доволен, хоть я и застала его врасплох. Растроган. Поражена тем, что он может быть таким… Таким милым. Неожиданно. Новое открытие. Очередное откровение, лучшее из всех за сегодняшний вечер. Оказывается, мне под силу рушить его стены.

Встаю с колен и, сев рядом на край кровати, рассказываю ему о сути камней его персонального оберега, о его числах, силе этого ловца, всё это время Остин смотрит мне в глаза, и я робею от этого проникновенного взгляда, стараюсь смотреть на ловец, указывая на его отдельные элементы. Внутри меня всё трепещет. Остин сидит рядом, плечом я даже ощущаю тепло его тела.

– Защитник на все случаи жизни. Не обязательно держать его именно в машине, но учитывая то, как ты водишь… – Остаток мысли выражаю мимикой лица. Он усмехается и аккуратно укладывает подарок обратно в коробку.

– Мой принцип на дороге: копы не видели – я не делал.

– Вот именно.

Выдерживаем паузу, смотрим друг на друга. Понятия не имею, какие у него сейчас мысли, но лично я, прихожу к выводу, что такого сильного желания радовать человека у меня ещё никогда не возникало. Хочется удивлять его, приятно обескураживать, делать счастливым.

– Мне надо держаться от тебя подальше, ведьма, – очень серьёзно произносит эту фразу, закрывает крышку коробки, и я снова теряю его. Он буквально захлопывается от меня в своём доте и щёлкает затвором автомата.

– Я не колдую.

– Ворожишь.

– Нет-нет. Правда. Никакой магии или оккультизма, – пытаюсь отшутиться и успокоить его бурную реакцию. Только фортификационных сооружений не хватало…

– Не в этом дело. – Смотрит на меня очень внимательно, затем переводит взгляд на мои руки, колени, пристально рассматривает их, мне тоже становится интересно, начинаю тоже смотреть. – Где-то читал, что в средние века ведьмами называли именно тех женщин, которые обладали способностью вызывать в мужчинах не столько страсть, сколько уважение. Знаешь, мне пора.

"Что?" мелькает у меня в голове, поднимаю на него глаза. Серьёзно? Да что ж опять не так? Парень не из тех, кто боится паранормального и уж тем более верит в сверхъестественное. Понимаю, он заторопился только сейчас, и на самом деле никуда ему не пора. Тянется за худи.

– Расслабься, – выдаю ему его же словечко, которое он частенько говорит мне. И к моему великому удивлению, это срабатывает! Он оглядывается на меня и настороженно хмурит брови, словно призрака видит.

– Что-что? Это ты-то предлагаешь расслабиться? Мне?

– Именно так. И меня сейчас забавляет мысль, что ты всё понимаешь и просто кокетливо притворяешься. – Вскидывает бровь, откидывает худи обратно. Мой вызов принят.

– Ладно. Тогда раздевайся, – облизывая губы, заявляет он и сверкает глазами. Откладывает коробку на прикроватную тумбу.

– Чего? – Таращусь на него и отклоняюсь назад. Остин начинает хохотать, и я снова поражаюсь этому смеху. Его обладатель становится ещё более манящим в те моменты, когда позволяет этому смеху звучать и создавать особые вибрации в моей душе.

– Сама расслабься, кокетка! Шучу. – Закатываю глаза, улыбаюсь во все 32, поскольку понимаю, что мне чудом удалось сменить его настроение и, более того, пошляк остаётся здесь! Со мной! Было удачей выдавить из себя это слово. С появлением Остина оно очень часто стало звучать в моей жизни, даже, пожалуй, слишком часто. Всерьёз задумываюсь о тату.

– Правда остаёшься?

– Да. Только больше не опускайся на колени. Договорились? – Его хитрый взгляд сбивает меня с толку. Киваю. – Никогда, – поясняет сурово.

– Почему? Чего такого?

– Мне не стоит о таком с тобой говорить. – Хмурю брови, выражая непонимание, хотя по его сверкающим хищным глазам доминанта почти со сто процентной гарантией знаю, о чём он думает. Извращенец!

Развратник действительно остаётся, а я зарекаюсь про себя больше никогда в жизни не вставать перед ним на колени, ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае.

Как ни странно, вечер продолжается, словно и не было этой странной заминки, мы с упоением болтаем, не переставая. Остин успевает осушить всю бутылку, мне же под силу оказывается лишь добрая половина, но всё же алкоголь делает своё дело – смеюсь до болей в животе. Я в восторге от его шуток, тонких издёвок, подколов и того, как мастер иронии и сарказма всё это произносит. Мне близок его юмор, а ему близок мой. И чем больше он смеётся, тем крепче становится моя готовность положить всё на алтарь, только бы Остин вот так заливисто хохотал, держась за живот.

А за окном тем временем заметно сгущаются краски рассвета. Осторожно делаю зевок, поскольку очень не хочу прекращать удивительный диалог из-за какого-то глупого сна. Но весельчак замечает мою сонливость.

– Надо бы вздремнуть. Вызову такси.

– Оставайся. Чем тратить время на дорогу, лучше устраивайся здесь и засыпай. – Это я? Это действительно я? Самолично предлагаю остаться чужому человеку у себя в номере на ночь? Ну и делааа…

– Лягу на диване. – Решительно встаёт с кровати. Забавно было бы посмотреть, как этот высоченный человек попытался бы уместиться на крошечном узеньком диванчике, но…

– Расслабься, я не стану к тебе приставать. – Улыбается, обернувшись на меня, развалившуюся на кровати. Ставит руки на бёдра. Нам обоим нравится, как ловко мне удаётся воровать его слова и обращать их против него же.

Захожу в ванную, снимаю линзы, косметику оставляю, чищу зубы, смачиваю палец в эфирном масле и растираю пряный аромат по шее: опять хочется быть лучше, чем есть на самом деле. Всё ещё в шоке от самой себя…

Когда выхожу из ванной, Остин стоит у распахнутого окна и дымит табак.

– Не проблема? – Указывает на сигарету. Отрицательно качаю головой. Ненавижу дым в помещении, но ему готова спустит с рук и простить абсолютно всё. Только им выпускаемый дым меня нисколько не беспокоит и не раздражает, напротив, кажется, даже капельку люблю этот дым. Вообще он курит очень соблазнительно, он настолько сексуально себя отравляет, что самой мне неистово хочется вырвать у него сигарету, затянуться, после чего дымно впиться губами в его губы.

– Дымишь из-за того, что нервничаешь? – Запрыгиваю под одеяло. Слышно, как дождь бьет по оконному стеклу и барабанит по отливнику.

– Конечно. Мне впервые предстоит провести ночь в постели с девушкой. Одетым, – фыркает. Тушит сигарету и, выключив свет, укладывается в кровать.

– И как ощущения? – Поворачиваюсь к нему, в тусклых бликах рассвета вижу его потрясающий профиль, красивые мускулистые руки, закинутые под голову.

– Чувствую, как кое-что давит в паху и вот-вот вывалится из штанов. – Смеюсь этой игре слов, когда он достаёт ключи и пачку сигарет из кармана.

– И много девушек было? – Меня терзает этот вопрос, ответ на него мне давно известен, но всё равно не могу не задать его лично.

– Всё в мире относительно вообще-то. А так, не считал. Надо у Google спросить, – усмехаюсь. – А у тебя?

– Нееет, девушки меня не привлекают, во всяком случае настолько. – Цыкает.

– Ну серьёзно? Сколько у тебя было парней? – Забавно, что он спрашивает.

– С теми, с кем просто целовалась, считать?

– Да, давай.

– Тогда четверо.

– А если их не считать? – Его голос в этот момент звучит сурово и напряжённо.

– Двое.

– Серьёзно? – Поворачивает ко мне лицо и смотрит с недоверием.

– Абсолютно.

– Шутишь? Давай без шуток! – Его серьёзность меня смешит. И чего его это так удивляет?

– Эй, я из приличной семьи! Да и парни на меня всегда не особенно обращали внимание, не красотка, знаешь ли.

– Ой, да перестань!

– Статистика чисел говорит сама за себя.

– То что у тебя было всего два парня – это твой выбор, а не их! Тебе кто-то хоть раз говорил, что ты некрасивая или типо того?

– Нет. Но я и сама всё вижу в зеркале.

– Вот я и говорю – твой выбор. И с чего ты взяла, что ты не привлекательная? Каковы критерии?

– Скажем так, вспомни, с какими девушками ты обычно зависаешь, а потом посмотри на меня. Замечаешь разницу?

– Хорошо. Я понял, с кем ты себя сравниваешь. Но такое сравнение некорректно, ты же совершенно из другой категории лиц, ты же даже не работник. – Не понимаю. С последним словом туплю или неверное перевожу. "Работник"? В любом случае обидно.

– Ну спасибо, – смеюсь защитно, не очень-то приятно слышать такое от парня, да ещё такого. Но именно в подобных случаях, когда мне обиднее всего, смех удаётся наиболее заразительным и громким.

– Погоди ты. – Удивляется моей реакции. Рассчитывал, что надуюсь? – Я говорю о том, что есть категории девушек. Нет некрасивых девушек. Есть или недостаточно мотивированные, или недостаточно финансированные. Ты, будучи в категории немотивированных, сравниваешь себя с теми, кто в категории мотивированных плюс профинансированных. Это же глупо. Вот сколько ты тратишь на себя в месяц? Речь о времени и деньгах, конечно же. Тело, шмотки и прочее. М?

– Нисколько. У меня слишком много работы. —И купюр много, а вот реальных денег всегда мало.

– Вот и я о том. Плюс ко всему не забывай, ты не мотивирована, ведь в глубине души знаешь, что у тебя и так всё чётко, ты самодостаточна и не становишься на биржу труда. Если бы ты была мотивирована, занималась бы усовершенствованием тела и доводила себя до совершенства (в твоём личном понимании) самостоятельно. Если бы подключила финансы, доверила бы себя профи и тоже добилась совершенства, правда чуть быстрее. В итоге, при любом раскладе, тебе не пришлось бы сравнивать себя с этими девушками (раз уж они у тебя в фаворе и берутся за ориентир), ты была бы одной из них. В той же самой категории трудящихся. Нет ничего особенного в том, как они выглядят – это их работа. И работягам приходится поддерживать нужную форму, чтобы иметь возможность продемонстрировать свою конкурентоспособность. Мотивация. Время. Вложения. – загибает пальцы. А во мне по-прежнему переливается досада, смешиваясь со стыдом. Кажется, он понял, что я не совсем догоняю его аллюзии. – Ты в классном кузове. Просто в стоковом состоянии. А девчонки тратят кучу денег на спортивный обвес, покраску и прочие примочки. – Он бесит меня своей правотой и прямолинейностью. – Ты не хуже их и не лучше. И ты, и они – модели на любителя. Кому-то подходит классический вариант, кто-то хочет полный апгрейд, другие обеими руками за тюнинг или свап. У тебя заводской лоск от производителя, нет шпакли, мишуры и пластика, но это не переводит тебя в другой модельный ряд. При желании, конечно, можно добавить пару индивидуальных штрихов. На мой вкус тебе нужен только воск.

– Воск?

– Ага. И учти, я говорил только о внешних характеристиках кузова. Касаясь подкапотной составляющей – она у тебя – просто вышка. Ты умная, Ди. Разносторонне-развитая. Юморная. Талантливая и идейная. Девушки помешаны в основном на внешности, а она, как известно, ужасно боится целлюлита и морщин. Не спорю – внешность важна. Очень. Но куда важнее то, насколько девушка притягательна сама по себе, то какая она внутри. Важно кто она. Есть офигенные красотки внешне, но по сути своей они пустышки или уродины внутри.

– Встречал таких?

– Да. Парочку. Парочку десятков, – хмыкает. – И знаешь, такие девушки – это просто банальный секс. И если физиологически мужики ещё хоть как-то предлагают разные варианты, не самое большое разнообразие, конечно, но всё же… Так вот между ног у женских особей всё максимально одинаково, уж поверь. В физическом плане, большинство красоток годятся только на одну ночь и ничем не отличаются от других. Просто тела. Мало личностей встречается. Таких, чтобы хотелось именно их и не только в пределах постели. Сейчас скажу максимально высокопарно: чтоб хотелось через плоть к душе. Я встречал и был тесно знаком с очень талантливыми, умными и интересными девушками, но как-то… Не всем удаётся сохранять свет в этом мире теней. А вообще реально мало таких, чтобы отпечатались в памяти. Задели. В основном однотипные лица, одинаковые тела и даже похожие мысли, словом, девчонки, на которых в один момент просто забиваешь, не фокусируешься на них совершенно. Другое дело, что без них крайне трудно обходиться.

– Есть просто тачка с конвейера на каждый день или типо убер, а есть тачка ручной сборки для души?

– Именно так. Тачка, о которой мечтаешь. Потеешь ради возможности обладать. А заполучив, кайфуешь каждый раз, садясь за руль, и отмечаешь все детали, каждый штрих, сдуваешь пылинки. Ухаживаешь за ней, приобретаешь для неё всё самое лучшее. Хвастаешься перед друзьями и не только. Гордишься собой от того, что присвоил такой экземпляр. А потеряв, вспоминаешь ежедневно и исключительно с горечью.

– Мне нравятся твои образы и метафоричность.

– Как говорил Гёте: "Весь мир – метафора", но я сейчас исключительно о машинах говорил. – Стервец. – Блин. Всего два парня? Не поверю! Как так-то?

– Вот так. Для меня важно качество отношений, а не количество. В конце концов, секс – не кульминационный момент в отношениях. И уж точно не начало истинной близости. – Оппонент хмурит брови. Повисает пауза.

– Дай угадаю, второй чувак – это твой муж, да?

– Было бы странно, если бы нет, – смеюсь.

– Тут ты права. Значит, для тебя важна платоника. А почему с предыдущим не сложилось?

– Первый опыт. Это были странные отношения. Вообще не уверена, что это тогда была здравая идея – начать встречаться. Шаг хоть и был осознанным, идея оказалась изначально тупой. Стечение обстоятельств.

– Это как?

– Ну… Когда была подростком, мне совершенно не интересно было отношаться. Я писала, рисовала, слушала музыку и с парнями только дружила, они меня не привлекали в плане чего-то такого. Но потом мне вдруг стало надо.

– Вдруг? – Издевается.

– Именно так. Вдруг, – хмыкаю. – Все девы из ближайшего окружения были при парнях, косо смотрели в мою сторону. На меня начало давить это долбанутое стадное чувство, понимаешь? Так что мне срочно понадобился парень. Из серии "надо, как все!", – ржу от своих же слов. – И парень нашёлся довольно быстро, кстати.

– Ну ещё бы. Удивительное дело! – Остин пышет ядом сарказма. – И что в итоге?

– Ничего примечательного. Прожили чуть больше года. В один прекрасный день я слушала песню Lonely Day – System Of A Down, вот только в припеве мне неудержимо хотелось петь: "And if you go, I don't wanna go with you, аnd if you die, I don't wanna die with you, don't take your hand, and walk away". Вот так и поняла, что с меня достаточно этого бреда слияния. Призналась сама себе, что никогда не любила его. Во всяком случае по-настоящему. Нам удалось спокойно об этом поговорить, и мы разошлись. За проведённое вместе время мы, естественно, успели привыкнуть друг другу, поэтому расставание не оказалось совсем уж простым. Но мы оба понимали, что так будет честно.