Приглашение к любви

Одно известно: все-таки придется вернуться в Тюмень скорее и получить военник.

В следующий раз не отобьешься.

…Дверь военкомата заскрипела, отомкнулась, впуская холод в здание.

Внезапная метель ударила Свята в лицо остро, металлической окалиной. Он не спешил запахнуться, надеть шапку, а шарф его еще вился в пространстве дома… Больно круто для ноября, и все же, все же он так рад этой свежести зимы, обледенелым ступеням, темному уже в пятом часу двору (сколько проторчал тут! и как нелепо…). И глухие стены, брандмауэры настоящих домов, а не казенного этого дерьма из типовой панели, будто сказали ему: ты выбрался, Свят.

Но мисс Рэмплинг, о, мисс Рэмплинг! Она продолжала всаживать в спину Святу, словно гвоздометом, эти слова:

– Откупился в Тюмени – вот и сидел бы в Тюмени! Косил бы там, а нам такие не нужны!

Хотела, чтоб он ответил, чтоб заикнулся, но Свят не опустится до этого, ты лай, лай, а караван идет…

Дверь захлопнулась.

Конец истории.

Свят отошел под арку, развернулся, щелкнул на айфон это здание с красной казенной табличкой справа от входа. Плохо. Вручную поиграл с экспозицией, щелк и, перевернув айфон, щелк. Может, фильтр вытянет ощущения Свята? Нет, плохо.

Этот двор, зернистость света, лохматый от снежинок воздух, смазанные лучи фонарей – такое получилось бы у настоящих «уличников», а Свят фотограф стерильный.

Вздохнул.

«А ведь я их избегал, нарушая правила, но и они, получается, ловили меня, избегая правила. Баш на баш, как батя говорит… И я, выходит, как нормальный человек, и они – как нормальный человек…»

От этого вдруг стало так тоскливо. Свят выдохся. Чахлые березки криво стояли в скверике вокруг качелей и горок для малышей. Свят вгляделся: настроение подсказывало, что деревья когда-то давно в лучшей жизни были белыми-белыми, потом произошла беда, повалила лютая грязь, обдала на скорости эти белые-белые деревья, и они навсегда заляпались, и вот мы имеем – березки полосатые…

Отчего-то эта мысль показалась ему предательством.

Нельзя так про березки.

Что ж, он как раз собирался за вдохновением и свободой в Сердце России. Вылет через неделю.

Родителям он про военкомат не расскажет. Все эти рассмотренные клише лежали в памяти на твердом столе, столе под названием «стыд».

* * *

Подписчикам он черкнет в соцсетях интригующе:

Лечу на озеро VV.

Будет круто.

Ждите вестей.

В комментах зажужжало трафаретное остроумие про V-Вендетту, роман Пинчона, Вилле Вало; потом обязательное «а когда меня сфоткаешь?», «а если я приеду…», «когда гулять?», «что теперь с Гильдией, Свят?» и прочее, прочее…

Никто не понял, куда он намылился.

Неизвестное это место для широкого круга подписчиков. Родителям Свят объяснил маршрут, оставил номера гидов тургруппы, рассказал, в каких пунктах и как долго будет находиться, начиная от гостиницы в Красноярске. Специально для мамы выложил на полу и сфотографировал экипировку: флисовая кофта, термобелье, краги, снуд, гейтор, технологичная куртка и штаны на мембране, трекинговые ботинки, греющие модули на аккумуляторах, прочее-прочее, все по науке – не замерзну, мам.

Родители, конечно, были привычные. Отец только обрадовался, удивился, что никогда не слышал про такое место – Центр России, надо же.

«Специально для тебя, пап, поймаю хоть одну барабульку, сфоткаю…» – думал Свят и знать еще не мог, что поймать ему там рыбу не суждено.

…По старой памяти, отыскивая лучшие совместные фото с отцом, Свят нашел и полюбовался поездкой в Мурманск. Славный был заплыв, сундук камчатских крабов наловили, три дня проведя в качке на Баренцевом. Еще и домой удалось доставить в автоморозильнике; на досмотре одном только чуть не спалили. «Ловить этого краба нельзя, но мы же тихонько, – говорил отец, – мы ж не дебилы за штуку три косаря в рестике отдавать, да? Когда его вот тут можно вытащить, кайфануть, отварить и есть прямо на палубе…»

Отец и сын разделывали их, долой внутренности, клешни оторвать – их отдельно, и варить, пока брюшко не покраснеет… Да, штраф бы космический заработали.

Свят задумался, припомнил другое, похожее…

«А вон то место, где все через сплошную едут, въезжая в наш ЖК? – говорил отец. – Мы что, не люди, петли тут исполнять? Я же не виноват, что застройщик с дорожной инстанцией не утряс этот вопрос? Если из нашего ЖК можно только направо через сплошную, а мне налево, понимаешь, не надо. Все едут, мы чем хуже?»

Страна большая, просторы издревле огромные. Каждому найдется место побезобразничать. Потому мы, славяне, никогда не отличались от других народов организованностью.

У Свята была известная, разошедшаяся пару лет назад по «ВКонтакте» серия постов «Спешка». Он в гиперреалистичной манере, под того же Александра Петросяна, снимал бегущих на красный петербуржцев. Обязательно в кадре краснели цифры светофора: на какой секунде до разрешенного периода они побегут? Эти торопыги, эти лемминги, эти нарушающие – когда им приспичит, когда им невтерпеж, когда ноги одолеет и погонит ненормативная нескованная душа?!

09, 07, 11, 03…

Срезать нечеловечески прямые линии нормально. Избегать правил нормально. Мы ж не роботы. Батя часто цитировал каких-то своих динозавров, мол, строгость закона у нас компенсируется необязательностью его исполнения. Эта была фраза для парковки, когда он заезжал парой колес на тротуар. «Сын, платная парковка в нашем ЖК уже семь кусков за место. Это нормально? Я дебил, что ли, такие деньги отдавать? Здесь все как-то пытаются ужиться…» И так, нагоняя эмоционально аргументы из области здравого смысла, избегать правил становилось легче.

Его багаж American Tourister с наклеенным смайликом из «Хранителей» Мура повернул на ленте в регистрации. Привратница «Аэрофлота» дежурно улыбнулась, вернула паспорт с билетом. Приятно быть на стойке «скай-приорити». Без очереди, багаж потом выдадут первым, еще «экономы» на тебя с интересом поглядывают… Привилегия должна работать. Неподалеку возились ребята: сумок много, для ручной клади большие, надо бы не показывать…

Нормальная история, думал Свят, мы все хитрим, и втягиваем пузо, и отвлекаем проверяющего, стараясь пролезть в калибратор…

Свят вылетел из Пулково в Шереметьево.

По прилете забежал в туалет. В смежных кабинках курили. «А что такого? – озвучил Свят чужой ход мысли. – Нарушать – это нормально, у всех свои слабости. Мы ж не терпилы, чтоб переться из терминала в павильон-курильню. А до комнаты курительной, что у сто семнадцатого гейта, еще топать и топать, и там как в аду толпятся…»

Кадр Свята: дымок вьется из кабинки, мальчик лет десяти, с рюкзачком, у писсуара; смоется окурок в унитазе или подождет-поплавает для Свята?..

Позволить себе бургер, отказаться от колы, в горле чуть першит. Рейс Шереметьево – Красноярск – ночной. До взлета Свят зачем-то просит подписчиков поделиться лучшими фильмами за год. Ему, по правде, это совсем не интересно. Ответы он не читает. Но соцсеть сама тянет его к активности, а заняться чем-то на суетливые двадцать минут хочется…

Хвала телетрапу, все быстро.

Он специально забронировал место в предпоследнем ряду, не опасаясь постоянной ходьбы других в туалет и шума. Уверен был, что последний ряд пустует, все-таки будни, там он вытянется…

Так и вышло. Он разулся, улегся на три кресла, едва погас знак с ремнями. Отметил в соседнем правом ряду иностранца, судя по просьбе воды – немца с хорошим русским произношением. На коленях у него на вязаной подстилке лежал, свесив лапы, щенок лабрадора: эталон милоты.

Хороший кадр, правда айфон лень доставать.

Клонило в сон. Усталость будто перетекала в легкую простуду, где-то просквозило, подлый ноябрь… Сквозь сон и гудение боинга слышал он тихие слова немца – команды или обращения? – а может, просто бессмысленные ласковые штучки. В ответ щенок его поскуливал, суетился, пугался шума. Свят удивлялся, и такое сюрреалистическое удивление могло быть только в наплывающем сне: как странно, что лабрадор понимает немецкий! Тут он вдруг подумал, что давненько не менял носки и потому, возможно, излучает ногами в сторону немца запах пота. Но если рассудить, то и пот Свята пахнет как бы по-русски, то есть немцем не пеленгуется, на разных волнах этот запах…

Сон приливал и отливал волнами. Свят был как бы не в себе, но и отлично слышал теперь соседа немца. Какой-то работяга или инженер командировочный. Эти живчики всегда выбирают место у окна, как будто каждый раз там новое кино показывают. Он подпихивал немца в твидовый локоть и предлагал банку пива из аэроэкспресса. А тот вдруг отказывался, умник, ишь, фразой из «Брата» балабановского: «Что русскому хорошо, то немцу смерть», отчего инженер не уставал довольно ухать филином. На всю жизнь, наверно, запомнит и будет пересказывать…

«Что русскому хорошо, то немцу смерть. – Свят разлепил дремотные, налитые кровью глаза. – До чего идет этому пассажиру-немцу скромная улыбка актера Кузнецова». И так он отказывался от русского пива, и так беззащитно улыбался корпулентной стюардессе «Аэрофлота», тыкавшей пальцем в платное меню и толкавшей синим фирменным бедром…

Короткая цитата обросла кустарником смыслов. Появились смутные значения и тени, какая-то злоба, плохая тайна.

Свят стал перебирать в памяти юной, отзывчивой, актуально-твердотельной…

Что там за эпизод был в «Брате»?

Протягивает Данила пачку денег Немцу. На, бери. Это был разговор про город, что в городе люди слабые, а деньги решают, ведь так поначалу предполагал Данила… А Немец ему и отвечает. «Что русскому хорошо, то немцу смерть…» Немец этот нищий, в рванье ходит – но деньги не берет. Как так, Свят? А вывод простой. Немец зрителю говорит, что это русскому городскому человеку хорошо подачку получать, русскому нужны деньги большие, бандитские да легкие, он к этому стремится, как к мечте, в этом сила города – а немцу нельзя. Немцу это неправильно, не заслужил, это его развращает, не по душе это. Немец уж как-нибудь сам, тихой сапой, и Данила понимает и злится…

Тут же разбудила Свята крепкая рука стюардессы.

– Займите место и пристегните ремни.

Вот тебе и четыре с половиной часа. Закрыл глаза – открыл.

Встал, вышел; телетрап; получить багаж; собраться группой.

На пути через терминал услышал белый рояль. Что-то элегическое играл крохотный азиат с красным рюкзаком. Телевиком бы на ходу… но Святу лень даже айфон доставать. Устал. Кажется, что накрыт тем самым белым одеялом в своей кровати, тяжелым, как наст, и все еще лежит в том утре, когда на него набросились со всех сторон. Горят синие ванты декоративного моста над входом.

Аэропорт имени Хворостовского.

Наконец пиликнуло сообщение от Вики. Перестала дуться: «Ну ты и жопа ехать в одиночку. Повезло, что у меня учеба, да? Поклянись, что не впердолишь эскимоске. На паспорте клянись, жду верифицирующее видео…»

Свят бы улыбнулся, эта была их шутка, их тема, но только отправил селфи и сердечко.

Все-таки простила Вика его отлучку.

В Красноярске шесть человек тургруппы собрались в гостинице в зале для конференций.

Один гид представился Михой, было ему лет хорошо за сорок. Свят сразу увидал особую мышечную повадку, доминантная поза: руки в боки, подбородок к небу, кадычищем как кулаком грозит – альфач, короче. За спиной у Михи явно была серьезная работа в тренажерке, долгие походы по России, а на Путорана он стал ходить недавно, всего год.

– Место по кайфу, друзья. Значит, все по графику получается, как мы с вами в зуме и обсудили. Сегодня днем отдыхаете. Кто хочет гуляет, кто хочет отсыпается. Завтра утром вылет в Туру, сбор в 6:30 в вестибюле… Далее. Кому нездоровится, не стесняемся – говорим. У кого какие проблемы, заморочки там или что – говорим. Укачивает в самолете? Боязнь высоты? Что по вещам?.. Так. С Дашей проверяем экипировку, аптечки. Помимо мобильной связи, а с ней будут проблемы, у нас есть спутниковый комплект. Дорогой как самолет и тяжелый как моя совесть, но это наша страховка на всякий случай. Пользоваться можно, но коротко. Кого интересуют частности – вот карты местности на Виви. Можно взять и на ресепшене отксерить, чисто для себя, но я в одиночку никого никуда не пущу. Место дикое, холод, звери… хотя зверей там сейчас не особо… Но вы у меня на глазах все равно будете. Памятку о поведении я всем рассылал, ну и договор по всем пунктам вы читали…

Свят рассмотрел компанию, с которой проведет ближайшую неделю, удостоверился: интересных с виду нет.

Семейная пара за пятьдесят из Барнаула, еще постарше – Челябинск, еще одна – Петербург. Угрюмый мужик в усах, явно матерый рыбак, загрубелые руки и обветренное лицо – как ни странно, из Московской области. Мужик ему кого-то напомнил из прошлого, не понравился.

Второй гид, Дарья, – настолько рыжая, что волосы, наверно, можно было на катушку наматывать и ток пускать. Со свежей улыбкой, лихим сколом на резце, в бывалой олимпийке из «Спортмастера». Руки и стопы у нее большие, не меньше, чем у Свята, вся какая-то из работяжного теста, простолицая, плоскогрудая – она сразу нравилась. Ей Свят поверил, это была путешественница и выживальщица.

Дарья стала проверять их вещи, приседая у каждого багажа, щупая одежду и осматривая аптечки. Свят отбор прошел, переложил свою экипировку в альпинистский рюкзак. Дарью он просто обязан сфотографировать посреди ледяных торосов, сугробов и елей. Свят поставил зарубку на память – волосы такие огненные, а снег, если поколдовать с балансом, такой сиреневый-сиреневый… горит Дарья на белом холоде…

Закончив обсуждение, группа разошлась по номерам.

Было семь утра. Самое время умыться, за шведский стол и спать. Сутки есть, чтоб посмотреть столицу сибирскую. Но Святу было не до еды. Свят пообещал себе, что встанет по будильнику и хорошенько погуляет, в Красноярске он бывал дважды проездом.

Разумеется, проспал он чудовищно, кое-как встал в семь вечера с легким насморком и ватной головой. Вот этого только не хватало. Не читая инструкции, принял на язык таблетку эргоферона, затем капсулу арбидола. На ум приходил только колючий холодный воздух, который встретил его на выходе из военкомата.

Добились-таки своего, думал Свят. Вредители. Не загребли, так простудили…

Как мог привел себя в порядок, глупо полистал ленту одну-другую, спустился на ресепшен, купил жевательной смолы, полезной для десен, поднялся к себе – и снова уснул. Утром загрузился в микроавтобус до аэропорта.

Через два с половиной часа группа вылетала на старом «Антонове» в Туру.

Хлипкое кресло обещало беспрерывно скрипеть под Святом. Турбовинты в сумерках не были видны, не сфоткать, жаль. Свои расселись по местам, какие-то лохматые дремучие мужики в унтах набились следом. «Да я тут самый городской пижон и опять самый молодой, белая ворона». Ему захотелось что-то написать в соцсетях, скинуть какое-нибудь фото из «стола» или просто поболтать. Как будто надышаться перед смертью, хотя в Туре обещали даже 4G.

Бестолково тыкая в айфон, Свят удалил вчерашний опрос насчет лучших фильмов.

Пятнадцать тысяч подписчиков – ну кто будет вчитываться в их лепет?

Свят сам решил поделиться впечатлением:

В феврале смотрел «Шоссе в никуда» Дэвида Линча.

Вот что думаю.

Там в начале герой играет абстрактный джаз. В тяжелых потугах дует в саксофон, всем телом изнывает, как это принято у джазменов. То ли профессиональная экспрессия, то ли болезнь от медных труб… Люди у сцены кошмарно колбасятся, как будто рейв, а не джаз. В жизни такого не бывает, только в кино, у Линча. Звук получается истерический, диссонансный, изломанный.

А потом герой в таком же напряжении, под этот же джаз фоном, пытается любить Патрисию Аркетт, и у него, типа, не получается. То ли не стоит, то ли фиг пойми.

И вот это трудное выдувание в саксофон, и тяжба эта в постели – они так страшно и красиво соотносятся друг с другом, так объясняют друг друга…

Поэтому, внимание, просьба.

Назовите хоть одно русское кино, где со мной будут говорить на таком же языке. И безо всякой актуалочки, без народности, без проговариваний и нравоучений мне откроют во весь рост какие-то страшные психические величины. Которые меня водят туда-сюда. Делают мной то-се или отвлекают меня от того-сего. Ведь только они в нас, и ничего больше.

К тексту Свят прикрепил скриншот из фильма: стробоскопическое мелькание пунктирной дорожной разметки, шоссе в никуда, саундтреком там Дэвид Боуи, I'm deranged…

Если лайки не сыплются в первые полчаса, то их вообще негусто будет.

«Что ж, вот и поделился», – подумал Свят и перевелся в полетный режим.

Самолетик швыряло в потоках воздуха. Спал он беспробудно.

* * *

В сумерках и сверху этот поселок Тура – малая кучка одноэтажных огней.

Они угольком тлеют на т-образном перекрестке реки. Вокруг бескрайние пустоты Красноярского края и аэропорт «Горный» – двухэтажное здание, по форме своей один в один… как военкомат, усмехнулся Свят.

Почти у цели.

Вон лайка безразлично свернулась бубликом, вьюга ей побоку. Где-то за аэропортом дымок вьется.

Туристов встретил заказанный микроавтобус. Тринадцать километров – и вот они у единственной гостиницы, во дворе которой символически стоит эвенкийский чум, стилизация. Здание обшито сайдингом. Внутри скрипят деревянные перекрытия. На ресепшене, в застекленном шкафчике, продается всякий народный промысел, взгляд на котором сфокусироваться не может. За сто рублей штука еще есть «шунгитовый активатор воды». Из текста на коробке Свят уяснил, что без активатора целебная сила воды течет мимо человека, «вода не раскрывается и работает вхолостую». Чем дальше от цивилизации, тем круче должно работать магическое сознание. Свят об этом читал. Оборотни в дремучих деревнях. Лешие водят за нос. И все такое. Поэтому каждый день пытаться выходить в интернет, не дичать…

Регистрация туристов прошла стандартно. Только Свят шел последним, и его паспортные данные программа принимать отказывалась… Она подвисала, немолодая тетушка-администратор в пышном свитере с горлом виновато улыбалась. «Ничего страшного, могу позже зайти за паспортом», – уверял ее Свят, но его не отпускали. «С интернетом плохо?» – и этот вопрос остался без ответа. Тетушка вдруг убежала в подсобку и клацнула чайником, на кипячение, как будто богам алтарь зажгла, и, как ни странно, только тогда данные Свята были приняты.

Свят, чуть покачиваясь, заселился в двухместный номер.

За ним, после перекура, следом вошел и один из рыбаков.

«Антон», – протянул крепкую, как кирпич, ладонь. «Святослав». – «Чего без удочки?» Свят, конечно, еще не открыл свой семидесятилитровый рюкзак: зимняя удочка там внутри легко бы поместилась или сбоку на петли; но чуйка, видимо, у рыбачка на свояка была. «Да я погулять, подышать», – отмахнулся Свят. «Больно далеко забрался, чтоб просто гулять! Это ж Путораны, – удивился рыбачок. – Ну найдем тебе удочку, это не беда… А это ты у нас фотограф?» – Антон кивнул на фоторюкзак Свята. «Ага». – «Нам надо нормально улов будет пофоткать, справишься?» – «Куда я денусь». – «Только надо эта… у меня младший тоже фотографией занимается. Можешь фоткать в формате "рав"?» – «Да я только в нем и сохраняю». – «Ну договорились. А то мне сын сказал, что надо все фоткать в "рав". Чтоб всегда можно было залезть и обработать».

На этот формат вся надежда, знал Свят.

Холод, сплошной снег, спартанский набор объектов русской зимы, короткий световой день – все это вечные проблемы фотографа. Что ни макросъемка, то сосновая шишка. Что ни ель, то непременно разлапистая и чтоб снег на ветвях густой пастой. Вторично. Клише. И баланс белого всегда уходит на постобработку.

В Туре группа завтракала и обедала, мясо им пожарили по какой-то эвенкийской традиции. Свят не запомнил, чье мясо. По желанию посетили баню, прогулялись среди диковатых одноэтажных домиков, амбаров и гаражей. Лайки улыбались и бегали за новенькими, они чуяли запах большого города.

Кое-как подключившись к местному вайфаю в гостинице, Свят отправил в сторис герб Туры. Как будто в Paint нарисованный: бурый мамонт сражается с синим длинным драконом китайского фенотипа. Дракон протянулся на гербе рекой Нижней Тунгуской. Мамонт же был местным достоянием, тут неподалеку, на Таймыре, останков их находили немало…

Ну чем еще себя занять?

Кот со стойки ресепшена спрыгнул, стал бодать Свята в колено, урчать и ласкаться. Белый в пятнах, беспородный увалень. Только смущало, что удовольствие от пребывания рядом со Святом кот переносил будто бы в кастрированный пах, после всякой ласки поднимая ногу и вылизываясь. Эти домашние животные – те еще извращенцы, думал Свят. Его к питомцам никогда не тянуло.

Погуляв по городу и отбившись от группы, Свят забрел к памятному кресту – по настоятелю Свято-Троицкого храма в Туре. Он успел почитать об этом после досмотра еще в Питере.

В Туре было громкое, на всю страну, убийство. Какой-то психопат, дезертировавший из армии, пять лет скитался по тайге. Общался, как ему казалось, со Святым Воинством Кришны, пришел в Туру, обжился. В один день голоса в голове приказали ему убить единственного в Туре батюшку. Псих отрезал ему голову и водрузил в церковном алтаре, а потом как ни в чем не бывало отправился отмываться в баню. Такие дела. Абсолютно русская история. Невменяемое тело медведем-шатуном живет себе в лесу, а как приспичило – человека задирает, да еще в таком месте…

Свят поискал вокруг хоть что-то говорящее об этой истории для фото, но ничего не придумал и бездумно нащелкал новую церковь, местные хибары и проулки.

Получилось все равно что поселки Архангельской фоткать. Двинул в гостиницу.

– Чего такой грустный? – заметил его гид Миха, энергично работая колуном.

Подсобил повару, чтоб шашлык на свежей древесине пожарить.

– Да не вошел в режим еще, – сказал Свят. – Даже не верится, что отдыхаю.

– Завтра будет круче. Поселок дрянь, черт с ним. Завтра будем на свободе. Чистота, красота, ничего лишнего. Ты фотограф, да?

– Ага.

– Слушай, а можно будет меня пощелкать на лыжах? Мы лыжню снегоходом накатаем, нормас! И еще с ружбайкой я планирую походить.

– Не вопрос. Чем больше занятий, тем лучше, давай.

Так, еще не прибыли, а Свята уже начинают бронировать. Пусть. Хоть будет чем заняться для людей…

Святослав поднялся в номер. Рыбачок Антон лежал на кровати, разгадывал кроссворд. Даже чехол на «Нокии» у него был камуфляжный. Рыбачки всегда на войне. Увидев Свята, цыкнул языком.

На тумбочке послушно лежал томик эссе Сонтаг – «О фотографии». Три года назад приобрел, «Подписные» так красиво преподнесли. Сложное чтение, и дальше предисловия не ушел; вот и теперь Свят обрадовался, увидев 4G, загуглил «Клан Сопрано смотреть бесплатно» и, прежде чем уснуть под сериал, подумал: «Мы же русские люди! Как нам еще эти сериалы смотреть, когда приспичит?! Авторское право нигде не свербит, хвала пиратам»; и батя откуда-то из души отозвался: «Мы ж нормальные люди, чтоб не платить за это, пусть дебилы платят».

* * *

Перелет из Туры до рыбачьих домиков у озера Виви занял почти три часа.

Метель. Порой казалось, что десять человек старичок МИ-8 не вытянет. Свята подмывало спросить у Михи, какого года это утлое судно и почему его так легко швыряет. Впервые ему было страшно в путешествии – куда страшнее, чем когда на Чуйском тракте отец начал протяжно кричать, чтоб возможный медведь, чьи свежие следы они обнаружили, убрался…

Наконец Дарья с первого ряда обернулась, сделала ручкой, улыбнулась всем, только Свят это на свой счет записал. Молодость, что поделать, все думаешь, что это ты – центр мира… Страх сменился беспокойством, оно вскоре стало терпимым. Простуду он так и не преодолел, ни читать, ни музыку слушать, ни говорить с другими не хотел. Надо было бы что-то черкануть на электронный адрес секретариата Гильдии и покинуть ее… Лучше сам, чем если Андрей Палыч его уберет, а потом еще и разоблачительную рассылку другим сделает, что-нибудь про «гнилой рупор западной повестки»…

И вдруг все закончилось, вертолет пошел вниз и сел мягко, как в воду.

Все.

Вышли под убывающее «фыр-фыр» лопастей.

Вокруг – белое ничто и ветер. Внизу побелее, чем вверху. «Ландшафт переменной высотности», но в силу своей заметенности и монотонности язык не поворачивался назвать его горным, всего-то пологие склоны. Продолговатое ровное место, сверху казавшееся овалом, и есть зимнее озеро. Лед ложился глазурью на береговые валуны и деревья. Все как ожидалось.

Сердце Родины.

Щелкающий по носу, суховатый стоячий мороз. Местные минус тридцать были как питерские минус пятнадцать. И конечно, несравнимо чистый воздух. И пустота. Другой мир…

Свят порадовался новым сноубордистским очкам: защищают, не потеют.

– Красота, бля! – воскликнул позади рыбачок.