Человек из малометражки

Таня Кошкина

Человек из малометражки

Дисклеймер

Данная книга не рекомендуется к просмотру лицам, не достигшим возраста 18 лет или со слабой психикой.

Данная книга содержит в себе сцены насилия, приёма наркотических веществ, алкоголя и курения.

Автор предупреждает – курение опасно для здоровья!

Книга не пропагандирует употребление наркотиков, психотропных веществ или каких бы то ни было других запрещенных веществ.

Автор категорически осуждает производство, распространение, употребление, рекламу и пропаганду запрещенных веществ.

Наркотики – это зло!

Употребление наркотических веществ наносит непоправимый вред здоровью и может привести к летальному исходу.

Изготовление, сбыт и другие операции с наркотическими средствами и психотропными веществами преследуются по закону (статьи 228-231 УК Российской Федерации).

Все персонажи и описываемые в книге события являются вымышленными, а любое совпадение с реальными людьми или событиями – случайность.

Часть 1

Глава 1

Начинающееся утро было холодным и пасмурным. Тяжёлые многослойные тучи уныло нависали над головой, на горизонте слабо пробивалось розовое зарево рассвета. Вдоль бетонного забора, ограждающего оптовые склады, шагала высокая фигура. Капюшон куртки был максимально опущен, так что разглядеть под ним лицо молодого мужчины даже при свете дня было бы непросто. Мужчина шёл уверенно, он хорошо знал эту местность. Он направлялся к тому месту, где начиналась, а затем изгибалась буквой "П" теплотрасса. Остановился у поддерживающей металлоконструкции, внимательно осмотрелся, в свете фонаря чуть обнажая скуластое худое лицо. На улице не было ни души. Ловко поднял руку и, на секунду задержавшись, быстро зашагал дальше. Спешно перебежал дорогу и направился в редкую лесопосадку напротив. В утренней тишине послышался тихий голос:

– Скажи своим, на старом месте. Ещё раз провафлите, сам доставать будешь. Всё.

Мужчина положил старую кнопочную "Нокию" в карман куртки, поплотнее закутавшись, ускорил шаг.

Минут через пять он шёл по освещённой пешеходной улице, испытывая огромное облегчение. Подобного рода прогулки всегда щекотали нервы. В отличие от наивных романтичных подростков, падких на лёгкие деньги, он прекрасно понимал, что делает и осознавал последствия своих действий. Макс (именно так звали мужчину) был широко известен в узких кругах своего небольшого города. "Знает, где достать", "знает, кому сбыть", "знает, с кем перетереть" – так обычно о нём говорили. Он был человеком закрытым, скупым на внешние проявления чувств. Но мало кто знал, как тяжело ему давалось показное хладнокровие. Эмоциям он давал волю лишь с близкими людьми, а близко Макс предпочитал никого не подпускать. Однако, были и исключения – мать и двое старых друзей.

Так уж случилось, что одним из них был человек, торгующий амфетамином, марихуаной и крэком1. Наверное, это бы никак не коснулось Макса, но, благодаря бурному прошлому, он имел весьма обширную сеть определённого рода контактов, что для его друга было очень полезным. Макс не был барыгой2 в привычном понимании этого слова, по сути, выполняя роль мальчика на побегушках, занимаясь то переговорами, то сбытом, то разведкой. Он был, своего рода, посредником между потребителями и оптовиками, только начинающими осваивать сбыт через интернет. Естественно, делал он это не из благотворительности.

Город был достаточно большим для ведения дел, но, в то же время, довольно мелким для того, чтобы создать относительно "безопасную" среду. Рынки сбыта давно были распилены, сферы влияния определены. Конечно, ГНК3 регулярно отправлял кого-нибудь в места не столь отдалённые, радостно отчитываясь о проведённой работе в СМИ. Но по-настоящему громких дел было мало. Накрывать сеть удавалось, как правило, столичным энтузиастам. Местные же представители власти были прикормлены на всех уровнях и довольствовались мелкими сошками, ставя галочки в протоколах раскрываемости. Как бы то ни было, на смену одним оптовикам приходили другие, а желающих затуманить свой разум меньше не становилось.

Обычно, Макс предпочитал не марать руки товаром, у него с наркотой была своя история, но случаи бывали разные, и, время от времени, правила приходилось нарушать.

Девять лет назад, когда товар ещё передавали из рук в руки, он впервые попробовал амфетамин4. Так начался его "роман" с веществами. Макс тогда был зелёным подростком, а приятель из соседнего двора оказался мелким барыгой. Они ничего не боялись, молодость и отсутствие мозгов были главным оберегом. Вслед за одними веществами очень скоро пришли другие. Злачные компании, клубы, вписки, грязные гаражи… Полная потеря связи с реальностью, проблемы с учёбой, друзьями. Частенько Макс закидывался прямо в своём подъезде, практически на глазах у соседей.

Дальше пошёл обман, барыжничество, мелкое воровство, разбирательство по 158-ой5… Мать работала целыми днями, в то время как он изворачивался, обманывал, тащил из дома любую копейку. Дошло до того, что, потеряв почти всё, что связывало его с внешним миром, он спутался с "крокодильщиками"6, что логично должно было довести его до быстрого и довольно неприглядного конца, но помогла "счастливая" случайность. Одним "прекрасным" вечером именно очередная доза дезоморфина, принятая, вопреки обыкновению, дома, оказалась для Макса чрезмерной. Вернувшаяся домой мать вызвала скорую. А дальше – токсикология, психиатрия, наркология и реабилитация. Матери тогда пришлось продать дачу, но она не бросила его. Это был первый раз, когда она и врачи вытащили его с того света.

Макс щёлкнул зажигалкой, жадно затянулся. Курил он не постоянно, но организм на адреналине требовал хоть какого-то стабилизатора. Его нестандартная работа опасна была не только народной статьёй7, имея в кармане стафф8, легче всего было развязаться. Собственно говоря, это с ним и случилось спустя полтора года после первой лечебницы. Но мать, переставшая смотреть на своё чадо сквозь розовые очки, уже была начеку. Снова психичка и нарко. И снова "здравствуй, новая жизнь", третья по счёту. На этот раз, попытка оказалась удачной – шестой год он был в завязке. Тем не менее оставить всё в прошлом не получилось, да он и не сильно хотел. Старые друзья и старые связи не отпускали.

Воздух вокруг становился прозрачнее, по тусклой улице поползла первая маршрутка. Макс бросил окурок и помахал ей рукой. Начинался новый день.

Глава 2

Лера сидела, уперев ладони в скамейку, и шаркала по асфальту ногами. В юбке и пиджаке было жутко холодно, но других чёрных вещей у неё не оказалось. Напротив скамейки, на асфальте стояли две табуретки, вокруг неловко суетились взрослые. Мать деловито раздавала указания, не обращая на девушку ни малейшего внимания. Она вообще не хотела брать дочь с собой, но та настояла. Лера не была очень близка с отцом, когда ей было восемь, родители развелись, девочка осталась жить с мамой. Отец не был плохим человеком, беда была в том, что он много и крепко пил. Иногда они виделись по выходным, могли сходить вместе в кафе или кино, но, в целом, у каждого была своя жизнь. Если бы кто-то спросил Леру, любит ли она отца, она замешкалась бы с ответом, но сейчас, когда его околевшее тело достали из петли, невыносимая тоска разъедала её изнутри. Она понимала, что навсегда лишилась кого-то по-настоящему родного.

Рядом подсела какая-то дальняя родственница, потрепала Леру по спине.

– Ну, ну, Лерочка, держись, детка.

Девушка промолчала. Она не была сильна в small talk9, а в текущей ситуации ей и вовсе не хотелось ни с кем говорить.

– Как ты, детка? Как в школе дела? – попыталась женщина разбавить гнетущее молчание.

Очевидно, вопрос был задан бездумно, женщина тоже чувствовала себя весьма неловко, но Леру это буквально взбесило. Этот вопрос всегда казался ей абсолютно идиотским. Никого не интересовало, здорова ли она, чем увлекается, что её волнует, что она чувствует. Важна была лишь успеваемость. Как будто вся Лерина жизнь сводилась к нужным циферкам в разлинованной тетрадке. Циферки были важнее того, что у неё внутри. Девушке физически стало тошно. Она отвернулась от собеседницы, благо ситуация позволяла свалить всё на эмоции.

Двор жил своей жизнью. В детском саду неподалёку весело галдели ребятишки, старушка из второго подъезда выгуливала своих собачек, из-за угла соседней высотки вышел высокий молодой мужчина в синей куртке. Ненадолго замешкался, заметив у подъезда траурное действо. Лера встретилась с ним взглядом. Симпатичный.

Что за идиотская мысль? Лере стало стыдно – папа умер, а она любуется парнями. Хотя мягкий и добросердечный папа, возможно, её бы сейчас понял. Тем временем, парень свернул, чтобы зайти в подъезд сбоку. Похоже, что местный, и лицо было, как будто, знакомое, сейчас не вспомнить.

Лера перевела взгляд на табуретки, становилось всё хуже. Холод сжимал снаружи, а тревога и горечь изнутри. Она задрала голову и стала разглядывать окна, представляя, что симпатичный парень в синей куртке выглянет наружу. Почему-то ей очень этого хотелось. Но он, конечно же, не выглядывал. Послышался шум колёс, к подъезду подъехала чёрная ГАЗель. Вылезшие из неё ребята, отточенными движениями открыли задние двери и стали вытаскивать гроб. К горлу подкатил ком, Лера зажала рот рукой, ей стало дурно. Горизонт предательски поплыл и начал темнеть. Сидящая рядом родственница участливо подхватила её под руки. Неожиданно для себя Лера горько разрыдалась. Боль и осознание безысходности полностью поглотили бедную девушку.

Глава 3

Беспросветная хмарь за окном вполне соответствовала Лериному настроению. Она без особого интереса разглядывала мокрые дорожки, нарисованные стекающими по стеклу каплями, и пыталась участвовать в телефонном разговоре со школьной подругой. Беседа не клеилась, девушка на том конце провода никак не могла понять, почему Лера отказывается пойти на вечеринку, о котором они так много говорили в последнее время.

– Да блин, ну чего ты такая тухлая, Лерик?! Не нуди, поехали!

Лера криво усмехнулась, она действительно "стухла", и никто из её окружения не понимал почему.

Неожиданно смерть отца стала для неё очень сильным ударом. Возможно, потому что она впервые за свою короткую жизнь столкнулась с необратимой потерей. Возможно, потому что он всегда был к ней добр, в отличие от строгой и требовательной матери. Девушке казалось, что день за днём из неё высасывали всю радость. Не хотелось просыпаться по утрам, гулять с подружками, делать что-то для себя, читать, смотреть сериалы. Ничто не приносило удовольствия. Всё непродолжительное свободное время она лежала под одеялом с любимой музыкой в ушах. Иногда она перебирала в телефоне редкие совместные фото с отцом и тихо плакала. Девушка не могла без помощи смириться с необратимостью случившегося, а помощи было ждать неоткуда. Близких подруг у неё не было, а мать Леры, Валентина Андреевна, её страданий не понимала. Разговаривать о бывшем муже желания у неё не возникало, они с дочерью вообще крайне редко говорили по душам. Лерину хандру она связывала с приближающимся концом учебного года и возросшей нагрузкой в школе. Так девушка осталась со своим горем один на один.

– Авитаминоз, наверное… Прости, я правда совсем не хочу.

В коридоре послышался шум.

– Мама пришла, извини.

Лера положила трубку и медленно вышла в коридор.

– Привет.

– Привет.

– Ужинать будешь?

– Я с работы пришла, а не с дискотеки! Конечно буду! – буркнула мать.

Стало понятно, что она не в настроении. Лера молча прошла на кухню, накрыла на стол.

– А ты что? – спросила женщина, заметив только одну тарелку.

– Я не хочу.

– Опять? Ты так язву заработаешь. Чего морда такая кислая, что опять случилось?

Девушка недоумевающе посмотрела на мать.

– Мам, папа умер…

Валентина Андреевна фыркнула, отправляя в рот ложку борща.

– Господи Боже, тоже мне нашла трагедию! Как собака жил, как собака и помер. Жалко тебе его? Алкаша сраного. Меня не хочешь пожалеть? Я как лошадь пашу, чтоб тебя кормить, обувать.

Лера попыталась сдержать слёзы.

– Я найду работу на каникулах, могу сейчас какую-нибудь, после учёбы.

– Ерунду не неси. Сейчас год надо хорошо закончить, экзамены сдать. Осталось всего ничего, тебе поступать в следующем году, а в голове хлебушек.

Девушка всхлипнула, спешно удаляясь в свою комнату.

– Поплачь! Поплачь! – крикнула мать ей вслед. – Два сапога парочка! Скажи спасибо, хоть квартиру не пропил, поедем в выходные разбирать.

Лера не слушала, она свернулась калачиком, крепко обнимая подушку, и плакала от обиды, боли и одиночества.

Глава 4

Макс лежал на старом расшатанном диване, размышляя, стоит ли вообще этот день того, чтобы подниматься. Кризис первой четверти10 цвёл пышным цветом – в последнее время жизнь казалась пустой и бессмысленной. В голове неровной грудой копились экзистенциальные вопросы. Ничего не радовало. Ничего не хотелось делать. Мысли о чудодейственном “лекарстве” посещали всё чаще.

Макс тяжело вздохнул. Из полуоткрытого окна через всю комнату падал прямоугольник солнечного света, частично попадая ему на ноги. Обстановка в комнате была небогатой: помимо дивана в ней были письменный стол, потёртое компьютерное кресло и часть древнего серванта, служившая шкафом. Пахло старой мебелью и табаком.

Сегодня у Макса был выходной. Он предпочитал иметь официальную работу, хотя, при желании, мог бы легко зарабатывать в разы больше. Но он не был глупым и умел оценивать риски. Балансирование на грани между обывательской и преступной жизнью его устраивало. Макс не лез за пределы своей ниши, опасаясь не столько сесть за решётку, сколько снова сорваться.

Научиться жить без "помощников" было непросто. От природы эмоциональный, со взрывным характером, он долго учился обуздывать внутреннего зверя. Много рефлексировал, старался забивать скуку делами, снимать стресс и злость безопасными методами, понимать свои эмоции и чувства. Тем не менее, соблазн от волшебной таблетки возрастал в разы, когда она была на расстоянии вытянутой руки. Сейчас он стал сильнее вдвойне. Возвращаться в эту карусель Максу не хотелось. Трезвая жизнь, хоть и была весьма унылой, нравилась ему куда больше. Ему нравилось ни от чего не зависеть.

Сейчас у наблюдателя не возникло бы к парню вопросов. Он работал механиком в небольшом автосервисе на территории оптовых складов. Место было бойкое, деньги неплохие. По удачному стечению обстоятельств, вещества отняли у него не так много, как могли бы: проблемы с печенью и пищеварением и несколько зубов были не высокой ценой за пару лет кайфа. Иногда, правда, ещё шалило сердце, но на это Макс не обращал внимания. Мысль о том, чтобы схлопотать инфаркт в его годы, казалась ему абсурдной. Работа в сервисе была непростой, но Макс справлялся. Выбор с его бэкграундом11, прямо сказать, был небольшой. Работать можно было без жёсткого графика, меняясь посменно. Как потопаешь, так и полопаешь. Это было даже удобно.

У него не было каких-то великих целей или большой мечты. Наделённый нетривиальным умом, Макс самостоятельно изучал какие-то вещи, много читал и легко мог бы получить какое-нибудь более “офисное” образование. Но он понимал, что репутация в небольшом городке бежит впереди него. Хорошей работы ему всё равно не видать. Уезжать же было страшно. Большой город дарил больше возможностей, но таил куда больше соблазнов. Однажды Макс сделал жалкую попытку переезда, но хватило его ненадолго. Привычный быт держал парня в рамках, сохранял иллюзию нормальности.

В выходные он часто гулял по лесу на окраине, сидел в сети, навещал мать или просто уезжал на берег реки потупить или порыбачить. Он предпочитал быть один, ему никто не был нужен. Два близких друга и мать держали его на плаву. Макс не был тихим и скромным парнем, но показательно примерная, выверенная жизнь была хорошей ширмой. Лишаться её он не хотел. Порой он раскачивал лодку. Адреналиновые всплески обеспечивало его нестандартное хобби. Это тоже был своего рода наркотик, завязать со шпионскими играми было сложно. Макс любил это ощущение ходьбы по краю. Прочие потребности закрывали ночи, напролёт проведённые в клубе, барах и быстрые свидания через приложения. К девушкам Макс относился как к мясу, с чисто потребительской позиции. После сильного чувства, утянувшего его в реабилитационный ад во второй раз, к романтическим историям он охладел. Да и девушки, узнав его получше, стремились поскорее покинуть его постель. Наркозависимость не из тех историй, о которых рассказывают во время семейного чаепития, но и шила в мешке не утаишь. Несмотря на приятную внешность и живой ум, партия из него была так себе.

Макс снимал убитую малометражку в пятиэтажке недалеко от матери. Она часто выговаривала ему за то, что он зазря тратит деньги, но жить с ней в просторной квартире Макс не хотел. Он вообще никого не хотел подпускать к своим демонам. А раскормил он их за последние годы прилично. Сейчас он продолжал лежать на промятом диване, размышляя, чем можно забить этот день. Безделье не шло ему на пользу, создавая почву для выедающих душу мыслей. Макс с сожалением подумал, что таблетка феназепама12 решила бы все его проблемы, но он, разумеется, должен был быть сильнее этого.

В конце концов, Макс поднялся. Умылся, несколько раз подтянулся на турнике в дверном проёме, выпил таблетки для печени, прошёлся по сообщениям в старенькой "Нокии" и в неновом "Ксяоми" с треснувшим стеклом. "Кирпич" служил сугубо для рабочих целей, от него было проще избавиться, в смартфоне же было личное.

Надо что-то приготовить поесть. Смотря невидящим взглядом в раскрытый холодильник, он вспомнил, что мать жаловалась на сломавшуюся в кухне люстру. Надо зайти. Заодно и позавтракать можно вместе. Он любил свою мать. Она была единственным, по-настоящему, близким ему человеком. Вырывая парня из задумчивости, за окном зачирикала птичка, радуясь весеннему солнцу. Макс подошёл к окну и открыл его нараспашку, сделал глубокий вдох. День потихоньку начинал ему нравиться.

Глава 5

Окна в квартире матери выходили на солнечную сторону. Макс щурился, стоя на табуретке, пытаясь разобраться в запутанных обугленных проводах. Было жарко. Апрельское солнце чрезмерно нагло пробиралось в кухню, и парень спиной чувствовал навязчивое тепло. Он утёр рукой лоб и бросил футболку на соседний стул. В дверь позвонили.

– Ма, откроешь?! – попросил Макс, не отрываясь от проводки.

– Кто это там ещё? – услышал он из прихожей голос матери.

К нему вскоре присоединился другой, приятный девичий. Пришедшая девушка просила шпагат или скотч, чтобы запаковать мешки. Макс догадался, что это была дочка недавно самовыпилившегося соседа, дяди Миши. Наверное, разбирали с матерью вещи в его квартире. Он помнил её маленькой девочкой в смешной шапке с помпонами. Теперь она, должно быть, подросла.

– Сейчас, Лерочка, погоди, минутку, эт надо поискать… А это что? Всё сами потащите?

– Да ничего, мы потихоньку, – мягко ответил голос.

– Ты погоди, погоди, пройди-ка, – Макс услышал в прихожей какую-то возню, – Максимка! А ты там девчонкам мусор вынести не поможешь?

Мать с вопросительным взглядом заглянула в кухню, соседская девочка, застенчиво опуская и поднимая глаза, стояла у неё за спиной. Невысокая, стройная, зеленоглазая, длинные вьющиеся волосы собраны в лохматый пучок. Ничего особенного.

Макс шагнул с табуретки.

– Не вопрос, конечно, дайте только оденусь.

***

У Леры был отвратительный день. С утра они с матерью и тётей перебирали по косточкам отцовскую квартиру. За все годы, что Лера не жила в ней, там практически ничего не изменилось. Каждая мелочь напоминала ей о детстве, о судах и разводе, о папе и о том, как трагично и глупо для него всё закончилось. Захлёбываясь слезами, девушка перебирала свои детские рисунки и старые фотографии. Это было невыносимо. Работы было много, мать хотела побыстрее всё закончить, а отцовская квартира не была образцом порядка и минимализма. Лера была вымотана морально и физически. Женщины делили вещи на нужные, ненужные и откровенный хлам. Хлама к обеду накопилось два огромных мешка. Пустых мешков больше не было, и женщины старательно утрамбовывали вещи в имеющиеся. Вопреки всем усилиям, груз безнадёжно разваливался.

– Лерка, а скотч есть? Ты не взяла? – с укором спросила мать, упихивая в разваливающийся мешок очередную порцию хлама.

Почему Лера должна была взять скотч, она не знала. Просто мать была уставшей и злой, а дочь, как всегда, удачно попала под руку.

– Давай, я пойду куплю, – послушно ответила Лера.

– Да времени столько, мотаться туда-сюда… Иди, вон, у тёть Нины спроси, может, у неё верёвка какая есть? Нам лишь бы до низу не развалилось.

Лера расстроилась, прогуляться до магазина сейчас было бы очень кстати. А идти к малознакомой соседке было волнительно. С другой стороны, она наконец-то могла хоть ненадолго выйти из гнетущей, давящей всеми стенами отцовской квартиры.

В памяти Леры тётя Нина была приятной полной женщиной с добрыми глазами, которая в одиночку растила сына. Тогда ему было примерно столько же, сколько Лере сейчас. Девушка плохо помнила, как он выглядел. В памяти сохранилась только неестественная худоба и тёмные синяки под глазами. С другими подростками они собирались в подъезде, курили, кажется, употребляли наркотики, нагоняя на маленькую девочку жути. Родители, всецело поглощённые скандалами друг с другом, не обращали на такие мелочи внимания. Лера передёрнула плечами, прогоняя дурные воспоминания, слишком много их было сегодня.

Тётя Нина здорово постарела, но была такой же милой и участливой. Глянула на переполненные огромные мешки на лестничной клетке, на маленькую хрупкую Леру.

– Ты погоди, погоди, пройди-ка, – мягким жестом поманила Леру за собой соседка. – Максимка! А ты там девчонкам мусор вынести не поможешь?

Лера проследовала за женщиной на кухню и вдруг обомлела. Посреди комнаты, на табуретке, в одних джинсах стоял "парень в синей куртке". Льющийся из окна солнечный свет как-то кинематографично освещал его высокую жилистую фигуру. На глаза парню падали влажные от пота волосы, на поднятых напряжённых руках еле заметно проступали контуры мышц. Джинсы свободно держались на бёдрах, открывая полоску боксеров, по плоскому животу от пупка шла дорожка волос. Он опустил руки и посмотрел на женщин, перебирая босыми пальцами ног. Лера стыдливо опустила глаза, как будто застукала его за чем-то неприличным. Картина, открывшаяся ей на соседской кухне, показалась слишком привлекательной.

– Максим, – протянул парень руку, после того как спустился и надел футболку.

– Лера, – тихо сказала Лера.

Рука у Максима была большая, тёплая, шершавая, с длинными музыкальными пальцами. Теперь стало понятно, почему его лицо тогда на улице показалось ей знакомым, ведь раньше она видела его много раз. За восемь лет он ощутимо изменился, ушла юношеская смазливость, черты лица обтесались, появились редкие морщинки. Потому Лера и не узнала его сразу – из болезного вида мальчика он превратился в мужчину. Очень симпатичного молодого мужчину.

– Ма, скотч-то дашь? Там в ящике, в стенке13, наверху должен быть, – сказал Макс, натягивая кеды.

– Так, что тут у тебя? – обратился он к Лере, когда они вышли в подъезд.

– Вот эти давайте вынесем, – показала Лера на два перекосившихся от наполнения мешка.

– Ой, не, я не настолько старый, – дружелюбно сказал Макс.

Присаживаясь на корточки, он начал заматывать скотчем один из мешков, затем запрокинул голову и посмотрел на девушку.

– Давай без "давайте", ладно? Давай на "ты"?

– Ладно, – согласилась Лера, – я спущусь, там дверь подержать, может…

На самом деле Лерина помощь была не нужна, но, во-первых, она совсем не хотела возвращаться обратно в отцовскую квартиру, а во-вторых, ей отчего-то очень захотелось проехать с ним в тесном лифте. Макс не возражал. Почти всё место в кабине заняли мешки, ребятам пришлось стоять впритирку друг к другу. Макс, с виду абсолютно равнодушный, нажал на кнопку первого этажа. Лера, едва достававшая ему до плеча, невольно залюбовалась острой ключицей, выглядывающей из-за ворота футболки. Она чувствовала запах. Не парфюм, а уникальный запах, присущий каждому человеку. От Максима пахло его телом, жареной картошкой, каким-то травяным мылом и немного табаком. Не все запахи люди способны уловить, а многие им могут не нравиться, но есть те, которые попадают в самое-самое. Максим пах именно так. Пах идеально. Лера закрыла глаза и жадно втянула носом воздух. Это было очень приятно. Она не понимала, что происходит, было ощущение, что её заколдовали. Такое с ней случилось впервые.