Пузырь

В известном смысле утешает. Хотя бы плавать больше не придется. Вряд ли в Сибири народ занимается плаваньем. Слишком холодно. И в школу не надо будет ходить.

В дверь постучала мама. Кине забралась в ванну и с ушами погрузилась в воду. Вода смягчила резкость маминого голоса. Звуки стали глухими, как будто мама простыла.

– Бы поговориб об этоб после, Киде. Де волдуйся, я де сержусь, слышишь бедя?

Если мама говорила, что не сердится, это верный признак того, что она в ярости. Но вот все стихло. Наконец-то.

В теплой воде тело, скованное холодом, расслаблялось. Казалось, ее покалывали сотни иголок. И за каждой из них – своя боль. В памяти оживали детали злополучного дня, словно в голове у нее опять и опять прокручивали фильм ужасов. Черт, как она дошла до такой жизни? Куда бы убежать? Есть ли такое место на земле, где принимают беглых детей?

Со школой покончено навсегда. Это яснее ясного. Маму и папу, конечно, ожидает шок, они же одержимы школой. Каждый из них убил полжизни на получение образования. А ради чего? Чтобы ковыряться в камнях и бактериях? О таком будущем они мечтали? Предсказывать людям, что их завалит камнями или убьет плесень в молоке?

Долой образование! Долой школу! Долой школьный рюкзак!

Кине вспомнила про стеклянный шар.

Она села в ванне и посмотрела на рюкзак, брошенный на пол. Когда-то красный, теперь он стал серо-буро-малиновый. Чудо еще, что мама до сих пор не запустила его в стиральную машину или не замочила в вонючем пятновыводителе. Но вряд ли даже мощный антисептик уничтожит то, что хранится в боковом кармане рюкзака.

Кине перегнулась через край ванны и дотянулась до него. Достала шар.

Интересно, он водостойкий? Похоже, да. Во всяком случае на его поверхности нет ни одного отверстия. Кине погрузила шар в воду и стала соскребать с него грязь. Грязь пристала крепко, будто краска. Но понемногу она сошла, и на ладони у Кине лежал абсолютно чистый, блестящий стеклянный шар. Теперь она смогла разглядеть его содержимое.

Кукла.

Тряпичная куколка. Или самодельный мишка, правда, с человеческим черепом вместо головы. Вся кукла была обмотана полотняной тканью. Больше всего она напоминала бесформенную мумию. Забавная…

Кине, прищурившись, разглядывала содержимое шара. На дне его виднелась застывшая темная масса, видимо обозначающая пол. А на полу было что-то еще. То ли темный порошок, то ли хлопья. Кине потрясла шар, и порошок внутри разлетелся. На шаре не было ни отверстия, ни шва. Как его сделали? Как удалось засунуть куклу внутрь? И для чего он был сделан? Кине никогда не видала подобных игрушек. Чудеса…

Она провела пальцами по стеклу. Абсолютно гладкое, ни малейшей шероховатости. Даже «Made in China» на шаре не стояло. Внутрь шара ну никак невозможно было проникнуть.

Кине вздохнула. А неплохая мысль… Вот бы оказаться внутри этого шарика. Раз уж он теперь ее. А в этом у Кине не было сомнения. Вот бы свернуться там калачиком с наушниками, слушать музыку, читать книгу. Жила бы она там одна, и никто не мог бы ее достать. Только она да еще эта мумия. Ни школы, ни Заразы, ни Ярле, ни банды. Укрыться бы от всего мира. Кине готова была на что угодно, лишь бы это желание осуществилось. На что угодно.

Она продрогла. Вода остыла, кожа покрылась пупырышками. Кине вылезла из ванны, но пробку выдергивать не стала. Иначе мама услышит, что она закончила, и тут же примчится.

Кине завернулась в полотенце и прижалась ухом к двери: нет ли кого наверху? Кажется, нет. Она повернула ключ в замке, стараясь действовать бесшумно, и высунула голову в дверной проем. Никого. Только Типси. Серая кошка шмыгнула в ванную и стала тереться о ее ноги. Хвост у Типси намок, и она недовольно мяукнула. Это не страшно, вряд ли мама услышала ее на кухне – там работало радио, звучала тягучая мелодия, исполняемая на панфлейте.

Кине повесила на шею футляр с телефоном, взяла рюкзак в одну руку, шар – в другую. Приманив Типси, она проскользнула в свою комнату и повернула ключ в двери.

Рано или поздно мама с папой начнут колотиться в ее дверь и требовать впустить их, поэтому Кине вставила в уши наушники и включила самую оглушительную музыку, которая у нее только была. Дэт-метал.

Ингеборг с четвертого этажа называет такую музыку дьявольской, хотя она глухая тетеря и вряд ли музыка ей сильно мешает. Но Ингеборг почти восемьдесят, а в этом возрасте люди верят в дьявола и он мерещится им повсюду.

Кине бухнулась на кровать. Завтра суббота, это очень кстати. У нее два выходных, чтобы выработать план, как покончить со школой. И как сообщить об этом Авроре и Виви.

Вспомнив о подругах, она вынула из футляра телефон. Так и есть, этого она и боялась. Куча сообщений от обеих. Сначала веселые, про Заразу в бассейне со смайликами и лолами. Потом более серьезные, с вопросами, где она и почему не берет трубку.

Виви написала сообщение, длинное, как школьное сочинение, о том, насколько опасно находиться на улице при минусовой температуре с мокрой головой. Сразу следом Аврора сообщала, что Виви просит прощения, если напугала Кине. Последнее сообщение снова было от Авроры.

К тебе прийти?

Только эти три слова. У Кине засвербело в глазах, она отложила мобильник. Не хотела отвечать. Не могла. Иначе пришлось бы признать все случившееся беспощадной реальностью.

Кине подозвала Типси. Но кошка сидела посреди комнаты и не двигалась с места. Кине выдвинула ящик тумбочки, бросила туда будильник и задвинула ящик обратно.

– Видела? Завтра суббота. Никакого будильника.

Типси изготовилась к прыжку, скок – и она уже на кровати, свернулась, прижавшись к животу Кине. Кине запустила пальцы в теплый мех и снова чуть не расплакалась. Любимая Типси, Типси-мурлыка, она лучше всякого человека.

Кине поглаживала Типси и пыталась разглядеть внутренность шара. Он лежал рядом на покрывале. Веки ее отяжелели, она с трудом удерживала глаза открытыми. Комнату заволокло мглой. На мгновение Кине показалось, будто внутри шара что-то шевельнулось. Наверно, почудилось. Возможно, это было начало ночного кошмара.

Пузырь

Кине проснулась от того, что ее душили. Она отчаянно замахала руками, но вскоре поняла, что рядом никого нет. Это провод от наушников обмотался вокруг шеи. Музыка давно смолкла, из одного уха наушник выпал. Она распутала провод и потянула за него, чтобы подтащить к себе телефон. Оказывается, он был под ней. Счастье, что уцелел. На дисплее светилось время.

04:59

У Кине возникло неприятное чувство, что в постели она не одна. При том что Типси давно убежала. Кине прислушалась: ничего особенного. Только сонный шум деревьев во дворе. Знакомый и привычный звук.

Кине лежала лицом к стене и не решалась обернуться. Ощущение, что рядом кто-то есть, ее не покидало.

Шея затекла. Кине медленно повернула голову и вздрогнула.

Пространство между кроватью и письменным столом было заполнено огромным пузырем. Намного больше, чем она сама! Он занимал полкомнаты. Кине вжалась в стену, не спуская с него глаз. Она боялась пошевелиться. Что это? Самый большой мыльный пузырь на свете? Пена для ванны?

Эй! Пузырь…

Откуда мог здесь взяться такой здоровенный мыльный пузырь? Должно быть, это что-то другое. Инопланетный космический корабль? Вот это да, настоящий инопланетный корабль! НЛО. Хорошее дело! У нее в комнате НЛО, и сейчас ее похитят инопланетяне!

Позвать на помощь или лучше не надо? Позвонить в полицию? В пожарную службу? Куда люди звонят, когда к ним в дом залетает НЛО?

Кине сама понимала, насколько это глупо. Да нет, никакой это не НЛО. НЛО посещают только заполошных блогеров, которые рассказывают о зеленых человечках, чьи имена начинаются на «Икс». А у нее это просто сон. Она еще не проснулась. Кине успокоилась, дыхание снова стало ровным. Только до чего же этот сон похож на явь…

Кине протерла глаза и посмотрела снова. Пузырь был на месте. Его стеклянная сферическая поверхность поблескивала в темноте. Кине спустила ноги на пол. Пол холодный, значит, это не сон.

Кине встала, сорвала с кровати одеяло и выставила его вперед, как щит. Нелепо, она и сама это понимала. Она только надеялась, вдруг пришелец из космоса страдает аллергией на пух.

Кине подкралась поближе к пузырю.

Было слишком темно, чтобы разглядеть подробности, но в пузыре кто-то сидел. Кукла! Череп вместо головы. Кине такое уже видела. Сердце бешено заколотилось.

Стеклянный шар! Тот самый, что она откопала на кладбище. Всего несколько часов назад он помещался у нее на ладони. Тот же шар. Та же кукла. Только сейчас шар вырос до потолка.

Кине уронила одеяло и зажала рот руками, чтобы не закричать.

И как теперь быть? Пузырь заблокировал проход к двери, так что и не убежать. Но вдруг все-таки можно как-то мимо него протиснуться? Он вроде лежит, не двигается… Не опасно ли это?

Кине сделала еще один шаг к пузырю. Он не шелохнулся. Лежал себе как гигантский мыльный пузырь с отвратительной мумией внутри.

Ну что ж, она о таком читала. Подобные случаи описаны. У нее просто галлюцинация. Ужасный день в школе, она чуть не утонула, ее высмеял Монрад, на глазах у Ярле она выплевывала хлорку, потом столкнула училку в воду. Разумеется, мозг не справился с таким стрессом. Ее охватило временное помешательство. Появились навязчивые образы. Такое случается с солдатами. Посттравматический синдром. Кажется, так это называется. Собственно, она даже не удивлена. Мир и должен был свести ее с ума.

Кине подкралась к самому пузырю. Он казался таким хрупким: тронешь, и лопнет. Приблизила к нему лицо. Понюхала. Никакого запаха. Мыльного по крайней мере.

Кине подняла руку. Нерешительно положила ладонь на пузырь, осторожно-преосторожно…

Пальцы ощутили гладкую поверхность. Кине ожидала, что стекло будет холодным, но оно оказалось теплым, как ее кожа. И совсем не твердым. Скорее податливым… как желе. Кине нажала посильнее, и ее рука провалилась в пузырь. Кине охнула и отпрянула назад.

Так. Все понятно… Завтра она проснется в психушке, в палате, обитой матрасами, над ней будет стоять медсестра с гигантским шприцем и говорить, что от укола ей станет лучше.

Во всяком случае, такой исход не хуже, чем лесоповал в Сибири. Главное, на плаванье ходить не придется. И в школу. И вообще делать то, что не нравится.

Кадры знакомого фильма ужасов снова всплыли в ее голове. Хохот шимпанзе, вода в легких, свисток Заразы, булькнувший и ушедший на дно… Жизнь кончена. А тут она еще умом повредилась. Самое время выяснить, что это за пузырь такой. Все равно терять ей нечего.

Кине снова положила ладонь на стеклянную поверхность, надавила. Рука прошла сквозь стекло. Кине стояла снаружи, а ее рука находилась внутри пузыря. И никакой боли. И никто не выскочил со словами «обманули дурака…».

Кине набралась храбрости и шагнула вперед. Ее тело прошло сквозь стекло. Она почувствовала восхитительный трепет. Словно прошла сквозь гигантскую медузу. Не то чтобы ей прежде случалось проходить сквозь медуз, но какие только мысли не придут в больную голову.

Кине сделала шаг по черной застывшей смоле – полу на дне пузыря. В пузыре оказалось уютно и тепло и было чем дышать. А она-то боялась!

Перед ней сидела безобразная кукла-мумия. Впрочем, не совсем сидела… Скорее полулежала. Привалившись к стеклянной стене, она все-таки возвышалась над Кине. Туловище напоминало набитый мешок, обмотанный пожелтевшим полотном. Обмотки удерживались тремя здоровенными булавками с круглыми головками. Одна была воткнута в голову, другая – в плечо, третья – в руку. Куски полотна были сшиты черными нитками так небрежно, что даже Кине сделала бы лучше. А швея из нее та еще, это и Аврора может подтвердить. Пожалуй, с шитьем у нее дела обстоят еще хуже, чем с вокалом.

Обмотки, которые обвивали туловище куклы, переходили на голову, большую и плотную, как подушка. На ней виднелись темные войлочные заплатки, обозначающие глазные впадины и треугольный провал носа. Подушка – череп? В одной из глазных впадин торчала черная пуговица. Между провалом носа и подбородком проходил зигзагообразный шов – зубы.

Криво вырезанное сердце из красного войлока было пришито к груди неряшливыми стежками – одни маленькие и частые, другие длинные и редкие. Катастрофа, а не рукоделие. Не исключено, что Кине посчастливилось встретить самую безобразную куклу на свете – претендентку на первое место по уродству. Шил ее пятилетний дошкольник, не иначе. И, судя по всему, в боксерских перчатках.

Мама запретила бы Кине прикасаться к мумии. На ней наверняка кишмя кишат бактерии. Но поскольку Кине лишилась рассудка и жизнь ее кончена, так чего уж тут… А вообще в пузыре было уютно. Миленькая такая берлога. Черный пол усыпан опилками, почти как в птичьей клетке. Ступать по этим темно-серым опилкам было мягко. Они напоминали золу. Если это и снежный шар, то какой-то странный. Кине привыкла, что в снежных шарах снег белый, домик красный, елочка зеленая. А тут серый снег и мумия с черепом. Может, шар старый и снег посерел от времени? Узнать бы, откуда он взялся. Неужели она угодила внутрь игрушки, которая старше Ингеборг с четвертого этажа?

Странная история. Кине почувствовала тревогу и выскочила из пузыря. Но комната по сравнению с ним показалась ей холодной, неприветливой и опасной.

И Кине сделала выбор. Подобрав брошенное одеяло, она вернулась в пузырь и расположилась на животе у мумии – лучшего матраса и не придумать.

Все это только снится. Ясное дело. Никто не спорит – с катушек она слетела, но сейчас она еще и видит сон.

Кине укрылась одеялом, подоткнула его со всех сторон, положила голову на войлочное сердце и уснула.

Небольшое землетрясение

Раздался стук. Кине открыла глаза и вздрогнула. Прямо перед ней нависала самая страшная рожа на свете – тряпичная голова-череп. Кривые стежки – зубы, пуговицы – глаза. Стоп… один глаз. На месте другого болтались обрывки ниток.

Кине не сразу сообразила, где она. Мысли ворочались с трудом, она не могла вспомнить, когда в последний раз спала так крепко.

Пузырь! Она же в пузыре. Стеклянный шар вырос, она вошла в него и уснула.

Кине ущипнула себя за щеку, чтобы убедиться, что не спит. Что все это наяву. Во всяком случае, затекшее тело ныло вполне явственно. Кине встала. Пальцы ног утонули в странном сером снегу. На ощупь он был как кукурузные хлопья. Она находилась в пузыре. Со всех сторон – прозрачное стекло. Кине нервно рассмеялась.

Пузырь был там же, где и раньше, и все такой же большой. Чертовщина какая-то! А что, если пузырь ее похитил, пока она спала? А вдруг он снова стал маленьким?

Нет, правда. Может, он съежился обратно?

Кине встала на цыпочки, подняла руку, но до верха не дотянулась. Или до потолка, можно и так сказать. А в пузыре бывает потолок?

Опять стук. На этот раз громче.

– Кине?

Проклятье! Папа! Она же вчера заперлась изнутри, когда проскользнула из ванной к себе, не поговорив с мамой. Ну все, ей конец! Что она вчера натворила? Столкнула Заразу в воду, прогуляла школу, и теперь в комнате у нее стеклянный пузырь, это вообще никакому рациональному объяснению не поддается. А мама и папа очень не любят всего, что не поддается рациональному объяснению…

– Кине, у тебя все в порядке? Одиннадцать часов. Кине?

– Уже встала! – крикнула Кине чересчур бодреньким голосом. Голоском «атас-спалилась-сейчас-влетит». Кине откашлялась, чтобы сгладить впечатление. Натянула одеяло до подбородка и подняла глаза на мумию. На ее страшный череп. Судя по всему, мумию ничего не волновало. Насколько мертвым лучше, чем живым.

– Кине, сколько раз мы тебе говорили не запираться на ночь! А если пожар?

Вообще-то читать нотации – не папин стиль. Он что, сердится? Может, звонили из школы? Или полиция уже на пороге и ее отправляют по этапу в Сибирь? На каком она сейчас свете?

Кине надавила на прозрачную стену, стена превратилась в желе и выпустила Кине. Она потрогала пузырь снаружи – гладкое, твердое стекло. Похоже, пузырь впускает или выпускает ее, только если она этого хочет. Зашибись! «Охотники за привидениями». Пятидесятый уровень. Супер!

Кине поискала вчерашний свитер, но вспомнила, что он валяется в ванной в куче грязной одежды. Она нашла другой, который лежал не слишком далеко от кровати. То есть в нем можно будет походить еще день или два. Она одевалась, мысли крутились в голове, но все без толку. Придумать удобоваримую версию происхождения пузыря она так и не смогла. Неудачный эксперимент с тремя бутылками моющего средства? Не то. Поделка Авроры из бэушных пластиковых пакетов? Не то в квадрате.

Оставалось только одно. Делать вид, что так и надо.

Кине повернула ключ и распахнула дверь настежь – на пороге стоял папа с кофейной чашкой в руке.

– Сорри, забыла вечером отпереть. Уже спускаюсь.

Папа отхлебнул кофе и посмотрел на нее поверх чашки.

– Хмм, – промычал он. Судя по его виду, из школы вряд ли звонили, да и вообще ничего такого не случилось. Он казался вполне умиротворенным. Это было несколько бестактно с учетом ее разбитой жизни. – Землетрясение. У берегов Японии. Сегодня ночью. Магнитудой четыре и две десятых, – сообщил он радостную новость. Работа наложила на папу свой отпечаток. Он перестал воспринимать землетрясения как трагедию. Они превратились для него в увлекательную тему для научных бесед. Он так помешался на своих землетрясениях, что оставался совершенно глух к страданиям жителей городов, которых трясло, как молочный шейк. Папа мог с улыбкой сидеть перед экраном телевизора и слушать о разрушениях. И только когда речь заходила о погибших и раненых, он спохватывался, сообразив, что ведет себя как придурок. Тогда лицо его становилось серьезным и он бормотал: «Ужасно, ужасно».

Кине пыталась сообразить: вчерашняя катастрофа в бассейне – это сколько выходит по шкале Рихтера?

– Четыре и две, говоришь? Есть репортажи? – спросила она, понимая, что папа помчится вниз проверять, есть ли видеозаписи землетрясения. Расчет оказался верным. Папа кивнул и улыбнулся так широко, что борода задралась. Он затопал вниз по лестнице, а Кине закрыла за ним дверь, привалилась к ней и выдохнула. Пока обошлось. Но надолго ли? На час? На два?

Рано или поздно ей придется объяснять происхождение пузыря. Можно ли как-то от него избавиться?

Правда, мысль эта ей совсем не нравилась. Словно она должна избавиться от чего-то своего, родного. Пожертвовать кроватью. Музыкой. Играми. Мангой.

Нет. Ей совсем не хотелось отказываться от пузыря. Он принадлежит ей. Она голыми руками вырыла его из холодной и твердой земли. А ничего, что он волшебный? И дело не в том, что она уже не ребенок, она и в детстве не верила в волшебство. Даже в Санту, в которого люди верят во всем мире хотя бы на каком-то этапе жизни. Но пузырь… Такого она еще никогда не видела.

Кине подошла к пузырю. В блестящей поверхности причудливо отражалась комната. Окно скособочилось, кровать выгнулась дугой, а вороха одежды то увеличивались, то сжимались, в зависимости от угла, под которым на них смотреть. Голова Кине казалась непомерно большой, а тело чем ниже, тем меньше, в самом низу оно заканчивалось крошечными ножками. На фоне мумии за стеклом она выглядела персонажем из комикса. Удивительно. Ее отражение в стекле наложилось на сидящую за ним тряпичную куклу и казалось ее скелетом. Что из этого взаправду: пузырь с мумией или комната вокруг? У Кине закружилась голова.

Она положила руки на пузырь и попробовала его толкнуть. Пузырь не двинулся с места. Она толкнула сильнее, и руки прошли сквозь стекло. Стало быть, сдвинуть пузырь с места она не может. Да и куда спрятать такой крупный предмет? У Кине даже нет подходящей простыни его накрыть. Придется изобрести что-то еще. Но позже. Сейчас надо идти завтракать, иначе мама с папой разорутся.

Но пойти на кухню не получалось. Пузырь как будто не отпускал ее. Притягивал к себе. Беззвучно звал. Обещал сладкий сон, покой и бесконечное блаженство… Кине снова вошла в пузырь, хотела убедиться, что это по-прежнему возможно. Потом вышла обратно. Большой разницы не чувствовалось – в пузыре она или в комнате. Воздух тот же. Звуки те же. Но было что-то еще… Странное чувство. Будто в пузыре она под защитой стеклянных, хотя и проницаемых стен. А за пределами пузыря – беззащитна. Мир снаружи катился к гибели со всеми его проеденными молью купальниками, учителями, Ярле, землетрясениями и бактериями.

Дверь в комнату распахнулась.

– Кине, живо вниз. Нам надо серьезно по…

Мама осеклась на полуслове и уставилась на пузырь. Кине вздрогнула, будто запустила руку в ящик с конфетами и ее поймали с поличным. Тайна раскрыта. Все пропало. Кине так и видела, как усердно трудится мамин мозг, чтобы найти объяснение увиденному. Только напрасно. Объяснения этому нет.

Мамин взгляд блуждал между Кине и пузырем. Типси выскочила из-под кровати, шмыгнула между маминых ног и исчезла. Мама даже ее не заметила.

Продолжая смотреть на пузырь, она закричала:

– ЮСТЕЙН!!!

Крик растревоженной чайки пронзил тишину. Папа с грохотом устремился вверх по лестнице, – судя по звуку, перепрыгивая через ступеньки. Он возник в дверях, и глаза у него стали как блюдца. Так они и стояли с мамой, выпучив глаза. Папа был в два раза шире мамы и в отличие от нее настроен гораздо благодушнее.

Он протиснулся мимо мамы, подошел к пузырю и положил руку на его поверхность.

– Что за… Как ты это сделала? – спросил папа с таким видом, будто разглядывал камень, который по какой-то неведомой причине заслужил его профессиональное внимание. – Это пластик? Стекло? Откуда он взялся? Невероятно!

За ним подошла мама и потянула папу назад, будто пузырь был бомбой.

– Что тут невероятного? В лучшем случае противозаконно! Ничего не трогай!

Кине начала было объяснять, но никто ее не слушал. Мама стащила ее за собой по лестнице. Типси подняла голову от своей миски. Она прижала уши к голове, предчувствуя грозу. Потом метнулась вверх по лестнице, поджав хвост.

Кине охотно последовала бы ее примеру.

А то в кухне вот-вот разразятся громы и молнии.

Нет

Кухня как-то уменьшилась, перегруженная предметами предстоящего разговора. На столе неубранные тарелки с остатками еды – патентованный мамин способ выразить неудовольствие. Могла бы сразу поставить на стол табличку: ТЫ ОПОЗДАЛА К ЗАВТРАКУ!

Кине села напротив папы. Он сделал строгое лицо, чтобы не схлопотать от мамы. Мама села рядом с папой. Ее черные волосы были туго стянуты в конский хвост, на лоб падали пряди, выбившиеся из-под резинки. Губы поджаты – верный знак того, что пока еще она управляет гневом, но хватит ее ненадолго. На маме узкие-преузкие лосины для спортзала. Это тоже следовало расценивать как упрек – из-за Кине мама опоздала на тренировку.

Кине ждала, когда взорвется бомба, но мама не торопясь накладывала макрель в томате на хрустящий хлебец. Хлебец треснул пополам. Кине надеялась, что бутерброд предназначен не ей. Она терпеть не могла макрель в томате.

– Итак! Откуда взялся этот… предмет?

– Какой предмет? – Кине почему-то решила, что придуриваться – лучший способ защиты.

– Кине, отвечай. Где ты его взяла? – Мамин голос звенел, как натянутая струна, – вот-вот оборвется.

– А чего я взяла-то? Ничего я не брала!

Мама перегнулась через стол, выставив вперед нож для масла, провонявший макрелью. Кине отшатнулась назад. Она понимала, что наказание предстоит суровое, но совать ей под нос эту вонь – нет уж, извините.

– Кине, ты у кого-то это взяла? Ты что-нибудь натворила? Можешь мне все рассказать, обещаю не сердиться.

Папа хмыкнул в кофейную чашку, но тут же притворился, что закашлялся.

– Ни у кого я ничего не брала, он сам за мной прикатился, – Кине позволила себе осторожную иронию.

В каком-то смысле так все и было. А что еще тут скажешь? Что она нашла на кладбище стеклянный шар, который за ночь вырос до потолка? Бесполезно. Ей тогда придется выслушать лекцию о том, чем ложь отличается от правды, а фантазии – от реальности. Интересно, каждый раз, когда мама прячет в спортивной сумке наполовину опустошенную пачку пирожных, это ложь или правда?

– Прикатился за тобой? Откуда? Вряд ли из школы, ты и сама-то, кажется, там надолго не задержалась?

Кине прикусила губу. Значит, из школы все-таки звонили.

Она не отвечала. С грохотом опрокинула в миску пачку с хлопьями, залила их обезжиренным молоком. В кухне стояла такая тишина, что хруст хлопьев на зубах казался оглушительным.

Мама со страдальческим видом закрыла лицо руками. Театр. Кине видела этот спектакль тысячу раз. Папино недоумение выглядело, по крайней мере, более естественно.

– Знаешь, что они сказали по телефону? – спросила наконец мама.

– Что я чуть не утонула? – Кине почувствовала, как губы у нее задрожали. Она догадывалась, что об этом не сказали ни слова. На ее точку зрения всем наплевать. Она оттолкнула миску с обезжиренным молоком, которое ей обрыдло.