Магнит для ангелов

– …То-очное название которой звучит следующим образом, – подхватил Фридрих, – «Братство Свободных Волей». Членами нашего Братства становятся все, кто добился собственного освобождения и ясно осознает необходимость нести сво-ободу тем, кто в ней нуждается, бороться за всеобщее освобождение всех людей на Земле и за её пределами…

– Но простите, – искренне изумился Сева, – кого и от чего вы освобождаете? Ведь мы и так живём в свободном мире. Каждый из нас имеет всё, что ему нужно и, кроме того, много ещё чего сверх того. Каждому обеспечено право на благосостояние. Каждый свободен выбирать себе любое профессиональное занятие, любое местожительство, любую форму общественных и личных взаимоотношений, наконец, любые сферы виртуальной реальности… так что же ещё? Какая ещё свобода? О чём вы?

– Ваше понимание свободы, – ответствовал на это Генрих, выдохнув целое облако плотного сизого дыма, – очень сильно искажено коммунистической религией. Вы – продукт превалирующей информационно-энергетической среды обитания. Поэтому нет ничего удивительного в том, что вы называете свободой то, что к свободе не имеет ни малейшего отношения. Видите ли, Севастьян Павлович…

– …Де-ело в том, – подключился Фридрих, задумчиво понюхивая содержимое своего бокала, – что ваше так называемое общество, та общность сознания, к которой вы себя причисляете – это результат деятельности определённых заинтересованных инстанций. Самые основы этого вашего о-общества построены на полностью, от начала до конца сфабрикованной парадигме, е-единственной целью которой является по-олная, стопроцентная эксплуатация психофизиологического потенциала…

– Перестаньте, замолчите, – не выдержал Сева, – я не хочу больше этого слышать! Какое вы имеете право? С какой стати вы говорите мне всё это? Я честный человек, я честный гражданин своего биорегиона, я никому никогда не сделал ничего плохого. Я… я… вы! Вы затащили меня сюда, вы насильно притащили меня в свой подвал, и теперь вы пытаетесь заставить меня поверить в существование какой-то своей свободы, поверить в то, что я – продукт каких-то там инстанций. Да вы понимаете, да вы… вы понимаете, на что вы замахнулись?..

– Успокойтесь, пожалуйста, – Фридрих спокойненько допил свой коньяк и поставил бокал на столик, – ваше ра-аздражение вполне нам понятно, и в нём нет ничего удивительного. Однако поверьте, мы действительно о-обладаем существенным знанием о сути данного вопроса. Вполне о-очевидно, что всё это кажется вам чудовищным, впрочем, другой реакции мы и не о-ожидали. Поначалу все испытывают нечто по-одобное. К сожалению, сила эта слишком велика, чтобы самостоятельно справится с её парализующим действием. Но-о мы…

– …Мы готовы оказать вам первую помощь. И именно с этой целью мы вас сюда и пригласили, – сообщил Фердинанд, и, положив свою сигару на огромных размеров хрустальную пепельницу, встал с кресла. – К сожалению никто сам не может стать свободным без помощи тех, кто уже освободился. Эта – очевидная, хоть и крайне обескураживающая реальность нашего с вами несовершенного мира. Однако сегодня мы поможем вам, и тогда быть может завтра…

– Что? Что это значит? Что вы собираетесь делать? – не на шутку испугался Сева, – я протестую. Вы не имеет права. Вы… Вы называете себя Свободными Волей, значит, вы как никто другие должны понимать, что свободная воля – исключительное право каждого. И никто не имеет права влиять на свободную волю других своею свободной волей. Да кем бы вы ни были, как вы можете сделать меня свободным, освободить меня посредством насильственных методов? Какая же это тогда свобода? Если вы меня насильно…

– Не волнуйтесь, – совершенно спокойно пробаритонил Генрих, – вы ничего не почувствуете и никак не пострадаете. Просто мы удалим из вашей психики некоторые, так сказать, блоки, слегка прирасширим ваш внутренний кругозор, и вы сами сможете увидеть, что всё…

– …Всё что вас о-окружает – это ло-ожь и о-обман, и-иллюзия, причем не просто заблуждение личного или коллективного свойства, но злоумышленное, навязанное, глубоко укоренённое в самых первичных основах коллективных психических механизмов, намеренно искажённое множество раз…

С этими словами и ехидненькими улыбочками близнецы подошли к Севе и схватили его за руки. Оказалось, что кресло, на котором он сидел, было оснащено каким-то специальными фиксаторами, при помощи которых бедный Сева в один момент оказался намертво схвачен и повязан. Откуда-то сверху ему на голову нахлобучили странную штуку, похожую на шлем с кучей проводков. Фридрих развернул одну из створок ширмы, за которой оказался огромный пульт с мерцающими лампочками и тысячей разного размера тумблеров и кнопок. Он что-то там переключил и оглянулся на Генриха. Тот в это время засучил Севе левый рукав и приложил к руке металлический контакт, смазанный каким-то желеобразным составом. После этого он что-то дёрнул сзади, от чего кресло развернулось, и Сева оказался перед огромным белым экраном, на котором было написано: «Идёт загрузка». Свет погас. Он обречённо закрыл глаза и сник.

Первое испытание

Прошло несколько секунд и вдруг сзади что-то щёлкнуло, и раздались приглушенные хлопки. Сева открыл глаза, но ничего кроме экрана ему видно не было. За креслом происходила какая-то возня, раздалось несколько вспышек и вскриков, послышался шум бегущих ног и снова вспышки и вскрики. Вдруг свет снова зажёгся, и кресло с Севой снова развернулось. Перед ним стояли несколько фигур, одетые в спецкостюмы спасателей из СВБ, в защитных масках и с боевыми бластерами в руках. Около пульта валялось тело Фридриха с прожжёнными, ещё дымящимися дырами на спине. Генриха видно не было. Один из Спасателей приставил дуло бластера к Севиному лбу, а другой сорвал с его головы шлем и отбросил его далеко в сторону. Все замерли, наступила небольшая пауза.

В этот момент, откуда-то из глубины полуосвещённого зала, перешагивая через опрокинутые столики, к ним подошёл человек в штатской одежде и шляпе. По шляпе Сева понял, что перед ним – Очень Высокопоставленный Уполномоченный соратник СВБ. Человек этот подошёл к Севе и, наклонившись, заглянул ему в лицо.

– Севастьян Павлович Спрыгин, не так ли? – поинтересовался О.В.У. – Да будет благословен Всевышний! Мы успели вовремя. Поздравляю вас, вы спасены!

Сева с трудом сглотнул комок в горле и откашлялся.

– А что случилось, – неуверенно спросил он, пока О.В.У. подавал жесты Спасателям отойти в сторону.

– Ничего страшного, – уверенно сообщил человек в шляпе. – Мы, как всегда, успели вовремя разоблачить очередной террористический акт секты «Свободная воля», о чем уже сегодня вам возможно представится возможность рассказать на телетрансляции. Эти сектанты дошли уже до полного беспредела! Похищать таких известных телеведущих как вы! Это неслыханно! Можете не сомневаться, Севастьян Павлович, вы получите за своё мужество хорошую премию. Я лично буду ходатайствовать об этом перед вашим начальством.

– Простите, но я ничего не понимаю, что произошло?..

– Как видите, – О.В.У. пнул ногой прожжённое тело Фридриха, – враг повержен, и Всеобщая Безопасность безусловно восторжествовала. С вами всё в порядке, что лишний раз доказывает абсолютную эффективность нашей Службы. Надеюсь, вы не забудете добавить это замечание в своём ближайшем телевыступлении.

В этот момент откуда-то из глубины зала к Севе бросилось несколько человек, в которых он узнал репортажную группу со своего канала. Симпатичная девушка по имени Ксюша, одна из бывших Севиных подружек, в миленьком светло-бежевом спецкостюмчике и аккуратной вязанной шапочке с микрофоном в руках ловко заскочила за кресло, в котором сидел всё ещё привязанный Сева, и тут же принялась крикливо тараторить в микрофон текст репортажа.

– Мы ведём передачу с места последнего террористического акта секты «Свободная воля». Сегодня жертвой этих обнаглевших террористов стал глубоко любимый всеми зрителями нашего канала популярный телеведущий Севастьян Спрыгин. Ещё две минуты назад его жизнь висела на волоске, но благодаря своевременным и слаженным действиям Службы Всеобщей Безопасности банда террористов была обезврежена, а наш милый Сева снова с нами, счастливый и – свободный. Пока он переживает выпавший на его долю нелёгкий шок, мы совершим осмотр места происшествия. Как видите, в этот раз бандиты выбрали для своей грязной работы глубокое подвальное помещение, оснащённое…

Ксюша пустилась в перечисление всех имеющихся вокруг достопримечательностей, с удовольствием смакуя детали, перечисляя все ужасные злоупотребления, имевшие место в этом сектантском логове. Сева попытался было встать, но его руки и ноги всё ещё были накрепко привязаны к креслу. О.В.У. снова подошёл к нему, наклонился и тихим шёпотом сказал:

– Я вам не скажу за всю нашу Службу, наша Служба – очень велика, но все работники нашего и соседнего отделов с огромным удовольствием смотрят ваши телетрансляции, дорогой вы наш Севастьян Павлович. Поэтому, прошу вас, – тут он быстро посмотрел по сторонам и удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, вытащил внешнюю камеру. Ловким движением О.В.У. снял со своей головы шляпу, надел её на Севу, развернулся, приблизив своё лицо к его и щёлкнул. Немедленно после этого он снова надел на себя шляпу и достал готовую карточку из внутреннего кармана своего спецкостюма. – Пожалуйста, подпишите вот здесь…

Сева был привычен к проявлениям в его отношении подобных знаков зрительского признания, однако выполнить просьбу никак не мог ввиду крепко связанных рук. Без лишних слов он глазами указал О.В.У. на этот ограничивающий его свободу действий неприятный факт. О.В.У. спохватился и извиняющимся тоном произнёс:

– К сожалению, Севастьян Павлович, этого я делать не уполномочен. С секунды на секунду мы ожидаем прибытия работников СВЗ. Они окажут вам всяческую необходимую первую и последующую помощь. А пока, прошу вас, – он скривил попрошайническую гримасу, втиснул Севе в руку карандаш и подсунул под него фотографию, – автограф…

Сева, как мог, вывел на фотке свой знаменитый росчерк.

– О! Благодарю вас, благодарю! Клянусь, они все будут завидовать мне! – заверещал О.В.У., слегка пританцовывая. Он буквально облобызал свой подписанный снимок и сунул его во внутренний карман спецкостюма. – А вот и они! Наконец-то!

Из глубины зала быстрыми шагами подошла группа в белых халатах с огромными пластмассовыми саквояжами. Тут же подскочила Ксюша, и освобождение Севы из пут террористов было тщательно заснято и подробно прокомментировано. Едва получив свободу передвижения, Сева первым делом проверил исправность своего спецкостюма и удовлетворённо обнаружил, что всё вроде бы работает нормально. Полумеханически, путая слова, он ответил на несколько дотошных вопросов Ксюши, после чего им, наконец, занялись работники СВЗ. Они налепили на него массу всяких датчиков и некоторое время внимательно наблюдали за показаниями своих приборов, многозначительно переглядываясь и подозрительно поглядывая на Севу. Наконец один из них пронзительно взглянул ему в глаза и поинтересовался:

– Как вы себя чувствуете, Севастьян Павлович?

– Да вроде, неплохо… Уже лучше… – приврал Сева. Чувствовал он себя совершенно обессиленным, жутко болела голова и ноги подкашивались. Но, не желая упасть лицом в грязь в присутствии столь существенных зрителей, он изо всех сил крепился и делал вид. – Впрочем, кажется, мне бы не помешало сейчас немного отдохнуть…

– Нет! – вдруг резко заорал на него здравоохранитель. – Немного отдохнуть у вас сейчас не получится! Ваше состояние критическое! Мы вынуждены немедленно вас госпитализировать!

Он сделал жест своим коллегам и те, быстро развернув один из своих саквояжей в носилки, повалили и бесцеремонно прикрутили к ним ослабевшего Севу, и бегом кинулись к выходу. У Севы не было сил ни возражать, ни сопротивляться. Перед тем, как окончательно провалиться в забытьё, он только успел заметить, что О.В.У. наклонился к телу Фридриха и делал попытки стянуть с его руки золотой перстень. А на столе в огромной хрустальной пепельнице так и дымилась непотушенная сигара.

По дороге в госпиталь Сева несколько раз открывал глаза и безучастно смотрел вокруг. Почему-то ему вдруг стало совершенно безразлично своё собственное существование, и он даже был бы рад заснуть и больше никогда не просыпаться в этом мире. В эти минуты он думал о Боге и о том, что ждёт его там, на том свете. Из головы никак не уходил один абзац из его любимой книги «Главное и второстепенное»:

«…Едва был создан человек, получил он от Бога и душу, суть которой есть чистое небесное золото. И дал Бог человеку зарок – если своею праведной жизнью на Земле сумеет тот преумножить цену души своей, то откроет тогда Бог ему вход в свои иные обители небесные соразмерно той новой цене. Если же растрату совершит человек от души своей, то будет вновь и вновь приходить на Землю покуда не соберёт дарованное Богом богатство своею жертвенной службою во славу Всемогущего. И вот, когда приходит время человеку оставить этот мир, душа его покидает бренное тело и направляется на Небо, где предстаёт перед Богом, Который вершит над нею Свой суд. В расчёт идёт всё: сколько денег человек сумел заработать и потратить во славу Господа, сколько сумел сэкономить от суетных трат, как часто искренне радовался восходу Солнца и как часто забывал о главном в угоду собственной слабости. И так Бог составляет Небесный Баланс и узнает цену всей жизни человека. И свершив суд сей, показывает Господь душе все те горизонты, которые соразмерно новой цене её доступными ей быть могли бы. И так вершится великая божественная справедливость… Но прежде, чем суд тот свершится ни одной душе не дано знать истинной цены своей…»

Сева не сомневался, что своей жизнью сумел существенно повысить свой небесный рейтинг. Он послушно следовал всем основным религиозным установлениям и всячески заботился о преумножении стоимости своей души. К тому же, он часто ходил в церковь на интимные собеседования и знал, что никаких особенных прегрешений перед Господом у него нет, и потому полагал, что обязательно будет ему положена на том свете прибавочка.

В своих мыслях о запредельном, Сева, конечно, часто задумывался о том, как стоило бы ему распорядиться своею душою после расставания с телом. Иногда он самоотверженно предполагал вернуться на эту Землю снова, чтобы ещё немного «подкопить» небесного эквивалента. Но иногда, в те минуты усталости и раздражения, когда не всё складывалось удачно, он мысленно просил Бога отправить его на небесные каникулы в райские сады какой-нибудь совершенной звёздной системы.

Сейчас был как раз один из таких моментов. Севой вдруг овладела жуткая слабость, не столько даже физическая, сколько запредельно-мистическая, как будто бы на том свете его душу методично обкрадывал некий незримый злоумышленник. В какой-то момент Севу вдруг затрясло от мысли, что вся эта история со Свободными Волей может в итоге обойтись ему в приличную сумму небесного эквивалента ввиду того, что он явно потерял всякое самообладание и готов был уже согласиться на их низкое обольщение. От ужаса такой перспективы он снова впал в забытьё.

Окончательно Сева очнулся с ощущением непривычной нервозности. Сперва он ассоциировал это своё состояние с неудобством подушки. Ощутив себя в больничной койке, он некоторое время рассматривал всё вокруг сквозь ресницы. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, он потихоньку открыл один глаз, затем второй. С потолка светили тусклые светло-салатовые излучатели, от чего пространство его палаты казалось наполненным мягкой спокойной атмосферой. Пахло свежескошенной травой. Прямо перед ним было наглухо закрытое плотными жалюзи окно, под которым стоял столик, с выставленными на нем тюбиками и коробочками. Внимательно изучив эту сторону реальности, Сева аккуратно перевернулся на другой бок. Там была только дверь с мутным стеклянным окошечком посередине. Вроде бы всё было спокойно, но ощущение нервозности не только не исчезло, но даже стало нарастать. Сева задумчиво почесал отлёжанное бедро.

Некоторое время он молча созерцал дверь, не в силах сосредоточиться. Но постепенно мысли стали выстраиваться в последовательность. Неожиданно, на какое-то мгновение, перед его внутренним взором вдруг появился белый экран, тот самый, к которому его повернули в подвале у близнецов. На этом экране Сева снова ясно различил два слова: «Идёт загрузка…»

От неожиданности он дёрнул головой, и видение исчезло. Он перевернулся на спину и, раскинув руки в стороны, потянулся. Тело было как будто не его. Сева хотел было сесть, но обнаружил, что одеяло привязано к койке. Этот факт почему-то сильно его взбесил. И вообще, он вдруг с удивлением обнаружил, что его бесит всё. Этот салатовый свет, этот идиотский запах, тюбики на столике… На каком основании его привязали к кровати? Он хотел было отвязаться, но конструкция была такова, что дотянуться до замков ему не удавалось. Он вдруг вспомнил морду О.В.У., когда тот упрашивал его дать автограф и лежащее рядом тело Фридиха с прожжёнными дырами на спине. Никогда прежде ему не приходилось видеть убитых вот так, вживую. Впервые в жизни Сева вдруг с содроганием подумал о том, что, несмотря на эпоху развитого коммунизма, люди всё ещё продолжают убивать себе подобных. От осознания этого факта сердце его сжалось.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Старший Здравоохранитель в сопровождении целой толпы смазливых медсестёр.

– Севастьян Павлович! – буквально запел С.З., поглаживая свои тонкие крысиные усики, – наконец-то вы, кажется, пришли в себя? Как ваше самочувствие? Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Девочки!.. – и он подал знак медсёстрам, которые немедленно принялись заниматься своим делом. Трое из них стали распаковывать Севу, две других, нажав пару невидимых кнопок, открыли в стене некое подобие барной стойки, откуда появились тарелки с закуской и горячим, напитки, приборы и прочее. Ещё две прошли к окну. Пока одна из них открывала жалюзи, вторая смешивала в контейнере пасты из разных тюбиков. С.З. стоял, облокотившись на стену напротив Севы, и идиотски улыбался, полагая, видимо, что подобная суета обязательно произведёт на его пациента хорошее впечатление.

– Если желаете, Севастьян Павлович, любая из наших замечательных сестричек останется с вами для проведения вашего досуга. Или две любых. Ваш статус предполагает премиальное обслуживание… – и он хихикнул, криво подмигнув Севе. – Мы подумали, что хорошая порция секса – это именно то, что наилучшим образом могло бы привести вас в здравое расположение духа. Так что не стесняйтесь, выбирайте!

Сева не знал, что и думать, однако раздражение его не проходило, а только усиливалось. Он окинул взглядом медсестёр и подивился безликости и одинаковости выражений их лиц. Все они были блондинки с длинными ресницами, одеты они были в короткие юбочки и форменные блузочки, все были приблизительно одного роста, фигуристые и длинноногие. Все они странным образом точно соответствовали его собственному идеальному женскому образу, именно за такими вот красотками он бегал всю свою жизнь, и, если бы он решил купить себе домашнюю женщину-робота, он выбрал бы именно такую. Но теперь же вид всей этой группы вызывал в нём отвращение: «Как только что из принтера, – мелькнула мысль в его голове. – Куклы дурацкие».

Тем временем все они закончили свою работу и встали полукругом в ногах Севиной койки. Справа от него стоял столик с готовым горячим обедом. Слева за окном весело кружились снежинки. С.З. подошёл и, взяв из рук одной из блондинок контейнер с лекарством, протянул его Севе:

– Ну что же, молодой человек, что скажете? – ещё раз весело подмигнул он. При этом медсёстры все как одна потупили взор и принялись одёргивать юбочки и поправлять кофточки.

Сева окинул всю эту шеренгу злобным взглядом и капризно ударил кулаком по кровати:

– Уведите сейчас же это безобразие! Я роботами не интересуюсь!

С.З. подозрительно посмотрел на Севу, рот его обиженно скривился, а взгляд заметно погрустнел.

– Выпейте сначала вот это, Севастьян Павлович, быть может, это несколько успокоит ваши расстроенные нервы? Мы понимаем, вам пришлось пережить сильный шок, и мы хотели, поверьте, мы искренне хотели вас порадовать.

– Я не хочу сейчас ничего, – отрезал Сева, почему-то почувствовав себя неловко из-за своей собственной резкости, – оставьте меня. Я бы хотел ещё отдохнуть. Один. Когда меня отсюда выпишут?

С.З. щёлкнул пальцами, и все блондинки ровной струйкой вытекли из палаты. Он поставил контейнер с лекарством на обеденный столик и присел на край Севиной койки.

– Я должен сообщить вам всю правду, – начал он, состроив печальную гримасу, – вам придётся задержаться тут на некоторое время. У нас есть подозрение, что эти жуткие террористы успели слегка… как бы это сказать… потревожить вашу психику. Мы ещё не получили окончательных результатов всех анализов, но промежуточные данные говорят о том, что ваш гормональный баланс совершенно выведен из строя. Возможно, виной всему эмоциональный шок, который вам пришлось пережить, но, так или иначе, мы не можем сейчас выписать вас из госпиталя пока… пока мы не будем в полной уверенности, что ваша индивидуальная биосистема приведена в соответствие норме…

– Я не понимаю, – раздражённо рявкнул было Сева, но тут же успокоился и снизил тон, – мне кажется, что вы явно превышаете свои полномочия. Вы не имеете права задерживать меня против моего желания. Я хочу домой. Я готов проходить восстановление удалённо. И потом, мне же нужно на работу. У меня запланирован сеанс генной инженерии… Что всё это значит, в конце концов?

– Умоляю вас, Севастьян Павлович, не плачьте, всё образуется, – жалобно задвигал бровями С.З. – Современная медицина не знает границ, и коррекция психики пациента не представляет для нас неразрешимой задачи. Конечно, потребуется некоторое время, но вы не волнуйтесь. Ваша страховая компания уже компенсировала все расходы и убытки. Все ваши информационные каналы и виртуальный доступ мы сейчас быстренько наладим, всё устроим и подключим. Вы ни на секунду более не останетесь без привычной для вас информационной среды… Только вот одно… Видите ли, эти гнусные бандиты напрочь заблокировали всю сенсорную систему вашего спецкостюма. Поэтому, собственно, мы не смогли произвести многие подключения без вашей личной авторизации. После обеда мы пришлём к вам нашего госпитального декодера, и с его помощью вы сможете начать процесс восстановления утраченных персональных кодов. А пока – оставлю вас, отдыхайте и – обязательно покушайте. Позвольте только ещё один совет – не отказывайтесь от лекарств. Вы должны строго соблюдать режим принятия всех препаратов, иначе ваше пребывание здесь может сильно затянуться…

С этими словами С.З., виляя задом, исчез за дверью.

– Вот уроды, – только и смог сказать Сева вслед захлопнувшейся двери. Ситуация складывалась совершенно отвратительно. Но, по крайней мере, от койки его открутили, он сел и, оглядевшись, всерьёз призадумался.

Совсем недавно он был нормальным человеком, жил как все, в обычном и понятном ритме столичного города эпохи развитого коммунизма. Пошёл пройтись по бульвару и буквально попал в плен к людям, которые не понятно с какой стати решили сделать его свободным. А лишь только от них его освободили, он снова оказался в плену, но теперь уже у системы, у государства, которому всю жизнь служил верой и правдой.

И самое удивительное, что его отношение ко всему окружающему неожиданно для него самого стало другим. Он должен был бы радоваться своему спасению из лап террористов, должен был бы испытывать благоговение по поводу столь удачного исхода, но вместо этого он чувствует раздражение, его бесят все эти тупые служащие… И кроме того… он никак не может забыть того мёртвого, простреленного в нескольких местах тела, до которого никому не было дела. И эту дымящуюся сигару…

Сева почесал макушку. Ему вспомнились последние слова Фридриха: «Все, что вас окружает, это ложь и обман…» Что, собственно, он имел в виду?

Размышляя подобным образом Сева механически взял с обеденного столика контейнер с лекарством и тупо крутил его в руках, почему-то не решаясь выпить.

«Интересно получается, – подумалось ему, – выходит, что эти здравоохранители тоже в своем роде бандиты, раз они насильно держат меня в этом бункере и заставляют пить всякое… не понятно что. А что, если я не стану этого пить? Что тогда?»

И он одним движением опрокинул содержимое контейнера в стоявший на столе салат.

В этот момент дверь в палату отворилась и, к полному Севиному изумлению, внутрь протиснулась… бородатая голова Михеича. Осмотрев комнату, он быстро зашёл внутрь и закрыл за собой дверь, повернулся и лихо подмигнул Севе. На нем был белый халат со значком младшего здравоохранителя на груди.

– Ну што, лопушок, попал как кур в ощипь? – поинтересовался Михеич на своём неподражаемом жаргоне. – Из огня да прямо в пламичко? Ха-ха, лопушок. Ну ничо, ты не бойсь. Они пока ничо тибе сделать не могуть. Ты главн дело сиди тихонько да не шебурши, а как время придёт, тогда уж ты не дрейфь. И пойдёшь отсель восвояси… Нако вот тибе, – с этими словами Михеич сунул Севе тщательно упакованный куль, – одёжа твоя, переоденисси. И запомни-ка вот шо: Клуб «Крышка». «Крышка» – такое зазвание значить, а находится у Больших Прудов, там найдёшь каво надо. Только никому ни слова, а то подозревать начнут, и ввек не выйдешь отсель. Сам бушь виноватый тогда, на нас не пяняй, так-то вот, лопушок, ха-ха…