Русский Севастополь

14 декабря 1782 г. Екатерина II подписала «секретнейший» рескрипт на имя князя Г.А. Потёмкина, в котором объявила свою волю на присоединение Крыма в случае неблагоприятного для России развития событий как на самом полуострове, так и вокруг него. До принятия окончательного решения в качестве первоочередной задачи предписывалось «удержание во владении нашем Ахт-Ярской гавани».

Что же произошло с весны 1778 г., когда за такое предложение турнули с поста «провидца» Прозоровского? 29 ноября 1780 г. умерла австрийская императрица Мария-Терезия, и новый император Иосиф II начал искать пути сближения с Россией. В итоге в мае – июне 1781 г. был заключён русско-австрийский союз, следствием которого стала Австрийско-турецкая война 1788–1791 гг. и Русско-турецкая война 1787–1792 гг.

Россия обзавелась сильным союзником для борьбы с османами. А в тылу русских войск была не Дикая степь с Запорожской Сечью, которая мнила себя незалежным государством, а Новая Россия.

8 апреля 1783 г. Екатерина II подписала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу», который должен был временно храниться в тайне. В этот день Г.А. Потёмкин, который совместно с императрицей работал над документом, отправился в Новороссию. По дороге он узнал о том, что Шагин Гирей отрёкся от ханства. Ситуация требовала быстрых и решительных мер для поддержания порядка в Крыму и на Кубани в условиях вакуума власти. По приказу Потёмкина русские войска заняли стратегически важные пункты на Кубани и в Крыму.

В апреле 1783 г. к Ахтиарской гавани подошли Копорский и Днепровский полки, а также части полевой артиллерии. 2 мая в Ахтиарскую гавань прибыл из Керчи отряд из пяти фрегатов и восьми других судов Азовской флотилии под командованием вице-адмирала Ф.А. Клокачёва.

Строительством порта Ахтиара заведовал контр-адмирал Ф.Ф. Мекензи. В 1783 г. должность флаг-офицера и адъютанта при нём занимал лейтенант Дмитрий Сенявин, будущий знаменитый флотоводец и государственный деятель. В своих «Записках» Сенявин описал, как происходило основание порта: «Перед обедом, когда командиры все собрались, адмирал при объявлении им приказания главнокомандующего говорил: “Господа, здесь мы будем зимовать. Старайтесь каждый для себя что-нибудь выстроить, я буду помогать вам лесом, сколько можно уделить, прочее сами знаете, так и делайте; более ничего; идёмте кушать”»[18].

Первые каменные здания нового порта были заложены 3 июня 1783 г. Сенявин пишет, что «в Балаклаве отыскали несколько греков, знающих хорошо строить порядочные здания из тамошнего камня и плитняка. Назначив места под строения, доставив туда надобное количество всякого рода вещей и материалов, адмирал 3-го июня заложил четыре здания. Первое, часовню во имя Николая чудотворца, на том самом месте, где и ныне церковь морская существует»[19].

10 февраля 1784 г. последовал рескрипт Екатерины II: «Нашему Генерал-фельдмаршалу, военной коллегии президенту, Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору князю Потёмкину… с распространением границ Империи Всероссийской необходимо… и обеспечение оных, назнача по удобностям новые крепости… Крепость большую Севастополь, где ныне Ахтиар и где должны быть Адмиралтейство, верфь для первого ранга кораблей, порт и военное селение…»

Севастополь быстро строился. В Артиллерийской бухте построили пристань и склады. Вокруг южной оконечности Южной бухты возник поселок купцов и ремесленников. В Крым и в Севастополь Потёмкин привлекал все категории переселенцев – иностранцев, беглых крестьян, старообрядцев и т. д. Вспомним, что в те времена крестьяне не имели права покидать своих помещиков, а дворяне вовсе не жаждали ехать в Крым, даже если Потёмкин бесплатно раздавал там пустующие земли.

Матушка-императрица прекрасно знала и о беглых, и о раскольниках, но лишь в нескольких письмах к Потёмкину, соглашаясь с его политикой, просила его не афишировать наличие таких переселенцев в Крыму.

Любопытна топонимика названий Севастопольской бухты. Так, в 1785 г. капитан 1-го ранга Ф.Ф. Ушаков выбрал для своего корабля «Святой Павел» стоянку у безымянного мыса на восточном берегу Южной бухты. С тех пор мыс стал именоваться Павловским.

Знаменитая Графская пристань обязана своим названием графу Марку Ивановичу Войновичу. Капитан 1-го ранга Войнович командовал эскадрой, базировавшейся на Севастополь, и каждый день в одно и то же время садился на причале в шлюпку и отправлялся на корабли. В честь приезда императрицы было решено назвать главную пристань города Екатерининской, но это название не прижилось, и пристань осталась Графской.

В известном фильме «Адмирал Ушаков» Потёмкин упрекает Ушакова за отсутствие титула, а граф Войнович представлен аристократом. На самом же деле Ушаков происходит из старинного русского дворянского рода, а Марк (Марко) Войнович… пират и сын пирата. Далматинцы Марк и Иван Войновичи в 1770 г. поступили на русскую службу и каперствовали в Средиземном море на своих кораблях с греческими экипажами. А нанимаясь на русскую службу, лихие флибустьеры объявили, что они графы. Граф Алексей Орлов спорить не стал – графы, так графы. Благо, сам он получил титул за организацию «геморроидальных колик» императору Петру Федоровичу. И вот юный граф, он же мичман российского флота Марко Войнович с сотней головорезов – греков, албанцев и славян – на полаке[20] «Ауза» отправляются «добывать зипуны».

22 мая 1787 г., завершая свое знаменитое путешествие, Екатерина II прибывает в Севастополь. Специально для неё в Инкермане на возвышенности, откуда хорошо просматривается Севастопольская бухта, Потёмкин приказал возвести дворец. Екатерина вместе со свитой, куда входили знаменитые европейские аристократы и несколько послов, прибыла в Инкерман ночью, и до обеда никто не видел Севастопольской бухты.

Во время торжественного обеда по знаку Потёмкина упал большой занавес, и императрица, и все присутствующие увидели эскадру в составе трёх кораблей, двенадцати фрегатов, трёх бомбардирских и двадцати малых судов. Громыхнул салют из сотен орудий. Восхищённая Екатерина провозгласила тост за здравие Черноморского флота.

За два года до этого, 10 августа 1785 г., Потёмкин направил императрице донесение, в основу которого лёг документ, подготовленный инженером Корсаковым, – «Краткая идея об укреплении Севастопольского пристанища». В документе определялись три главные задачи: первая – «чтобы устье Севастопольского пристанища защитить сильным огнём и в то же время закрыть от огня противника прилегающие к нему заливы; вторая – стенами сего укрепления оградить морские магазины, доки для строения и починки кораблей; третья – сие место должно быть столь сильно укреплено, что хоть неприятель и высадит на берег превосходящие силы, облечь крепость с земли и с моря, чтобы она была в состоянии его нападением противиться, доколе из других пределов России не прибудет помощь».

По проекту планировалось строительство каменной плотины на южном и северном мысах длиной до 150 саженей (320 м) и на конце каждой «замок о двух рядах пушек, чтобы нижними очищать морскую поверхность, а верхними вредить неприятелю на дальнем расстоянии…» После окончания работ расстояние между двумя мысами для прохода в бухту будет всего 300 саженей (640 м). На плотине предполагалась установка «светильника» (маяка).

Екатерина II проект утвердила, особо отметив роль Севастополя и необходимость превращения его в «крепость чрезвычайной силы».

В 1786 г. императрица одобрила добавление к проекту, предусматривающее укрепление береговой обороны не только главной севастопольской бухты, но и большинства смежных с ней бухт. Проект включал в периметр крепости почти весь Херсонесский полуостров. Планировалось построить: «первую северную батарею» на 28 орудий на Константиновском мысу и «вторую северную батарею» на 10 орудий на втором мысу от Константиновского мыса, а также «первую южную батарею» на 24 орудия на мысу между Карантинной и Песочной бухтами и ещё три батареи, вооружённые 28 орудиями, на побережье между Артиллерийской и Южной бухтами.

Все эти батареи должны быть сомкнутыми, неправильной формы, временными, с одеждами из плетней и туров. На северных батареях и «первой южной» проектировалась двухъярусная оборона. По предварительным подсчетам, сумма проекта превышала 6 млн рублей.

В 1792 г. была учреждена Экспедиция строения южных крепостей, в ведомстве которой находились крепости Кинбурн, Очаков, Симферополь, Феодосия, Севастополь и др. Указом Екатерины II от 10 ноября 1792 г. экспедицию возглавил граф А.В. Суворов, который был назначен командующим войсками, расквартированными в Екатеринославской губернии, Таврической области, в том числе и в Крыму.

В начале 1793 г. генерал прибыл в свою штаб-квартиру в Херсоне и начал знакомиться с составленными до его приезда проектами. В феврале 1793 г. Суворов посетил Севастополь, осмотрел крепость и проверил состояние инженерных работ.

По указанию Суворова его заместитель инженер-подполковник Ф.П. Де Волан разрабатывает новый план строительства севастопольских укреплений. Причём стоимость их резко снижена с 6 миллионов до 231 752 рублей.

Согласно этому проекту намечалось строительство пяти береговых фортов с ярусами и казематами, имевшими в горже сухой ров. Их планировалось построить на мысах, выступающих в Севастопольскую бухту. Это были «северный форт» – Константиновский – в форме неправильного шестиугольника с каменными одеждами и напротив, на южной стороне, «южный форт» – Александровский – в виде круглой каменной башни. Дальше, на северной стороне, на мысу за Константиновской батареей, ещё одна похожая на последнюю, батарея с земляной горжей. Напротив, на западном мысу, у входа в Артиллерийскую бухту – открытая двухъярусная батарея с бастионным фронтом в горже.

Между Артиллерийской и Южной бухтами на мысу предполагалось построить форт «Николай», на котором планировалось сосредоточить морские запасные и пороховые магазины, морской и крепостной арсеналы.

Кроме этих береговых укреплений, авторы проекта доказывали необходимость строительства усиленных сухопутных фортов на возвышенных местах южной и северной сторон Севастопольской бухты. Это были южный форт «Екатерина» в тылу батареи «Николай» и северный форт «Елизавета» в тылу форта «Константин» на Северной стороне.

На вооружение всех перечисленных укреплений предполагалось поставить 270 орудий, в том числе на береговые батареи – 152 орудия, а на сухопутные – 118.

По приказу Суворова предварительные работы в крепости были начаты в апреле 1793 г., ещё до Высочайшего утверждения.

Ко времени смерти Екатерины (1796 г.) в Севастополе было построено 8 береговых батарей: Константиновская, Александровская, Николаевская, Павловская, а также батареи № 1, 2, 4 и 5, расположенные на мысах тех же названий. Это были земляные временные укрепления, большей частью открытые, состоящие из двух или трёх фасов, изломанных по направлению берега. Батареи № 2 и № 3 на северном берегу и Николаевская батарея на южном берегу были в виде редутов.

На возвышении за Константиновской батареей находилось довольно обширное земляное укрепление неправильной формы для охраны батарей «Константин» и № 1.

К строительству сухопутных фортов на северной и южной сторонах бухты не приступали.

По данным последнего отчёта Экспедиции строения южных крепостей, на все постройки и работы, начиная с 1792 г., было израсходовано 1 534 046 руб. 27 коп.

10 января 1797 г., согласно указу императора Павла I, Экспедиция строения южных крепостей России была упразднена. Вскоре строительные работы в Севастопольской крепости были приостановлены, а затем прекращены вовсе, инженера же Де Волана уволили со службы.

Стоит отметить, что Де Волан прозорливо предусматривал построить береговые батареи во всех крупных бухтах рядом с Севастополем, до Балаклавы включительно, дабы исключить использование этих бухт неприятелем. Увы, мнение фортификатора было проигнорировано, за что Россия жестоко поплатилась в ходе Крымской войны.

Павла бесило всё, что было создано его матерью. Как-то Павел патетически спросил Попова, бывшего секретаря Потёмкина: как «исправить всё зло, свершенное одноглазым»? «Отдать Крым туркам!» – быстро нашёлся Попов.

По зрелому размышлению Павел отдавать Крым не стал, но специальным указом переименовал Севастополь в Ахтиар. Увы, в ночь на 12 марта 1801 г. Павла Петровича «хватил апоплексический удар». По этому случаю уже к полудню следующего дня в петербургских лавках исчезло шампанское, а вечером горожане устроили иллюминацию. В Ахтиаре же был двойной праздник – по случаю «удара» и в связи с возвращением славного имени Севастополь.

Глава 2. Становление города и порта

29 февраля 1820 г. последовал долгожданный указ императора Александра I, данный Сенату: «Об открытии Севастопольского порта для купеческих судов и лодок, приходящих с товарами из портов Чёрного и Азовского морей; об очищении тех товаров в карантинах и об учреждении таможенного надзора».

24 мая того же года старший флотский начальник контр-адмирал Ф.Т. Быченский доложил рапортом главному командиру Черноморского флота А.С. Грейгу о том, что «порт Севастопольский для принятия купеческих судов и лодок… в 9-й день сего мая месяца открыт… контора Севастпольского порта назначила для принятия приходящих купеческих судов и стояния оных Артиллерийскую бухту»[21].

В 1822 г. население Севастополя составляло до 25 тыс. человек, из которых «число граждан купечества и мещанства включительно и отставных дворян, и разночинцев не более 500 человек». Город занимал вдоль западного берега Южной бухты пространство в длину на 700 саженей (1493,52 м), а в ширину на 400 саженей (853,44 м).

В Севастополе строились всё новые и новые храмы. Продолжали действовать две церкви, возведённые в XVIII веке. Это русская соборная Св. Чудотворца Николая и греческая Св. Апостолов Петра и Павла.

В конце 1810-х гг. расширяется адмиралтейство – главное предприятие Севастополя. Численность рабочих в нём возросла до 760 человек. Кроме двух эллингов, действовали специализированные мастерские.

28 февраля 1831 г. Николай I утвердил план строительства сухих доков в Севастополе.

Увы, строительство Севастополя обернулось страшной бедой для древнего Херсонеса. Дабы избежать обвинений в предвзятости, процитирую статью севастопольского археолога А.Ф. Степанова:

«Поражает воображение тот факт, что ещё совсем недавно по историческим масштабам Херсонеса – каких-то 200–250 лет назад, можно было увидеть Херсонес почти в целости – и даже восстановить его в том виде, в котором он пребывал в конечном периоде своей живой истории: до конца XIV – середины XV века. Триста пятьдесят лет Херсонес простоял покинутый и никому не нужный, пока на этих берегах, в 1783 г. не был заложен Севастополь.

За 205 лет до этого посол польский к хану крымскому, Мартин Броневский, побывав в Херсонесе, писал:

“Достойные удивления развалины очень явно свидетельствуют, что это был некогда великолепный, богатый и славный город греков, многолюдный и славный своею гаванью. Во всю ширину полуострова, от берега до другого, ещё и теперь возвышается высокая стена и башни многочисленные и большие из тёсаных огромных камней… Царский дворец, с огромными стенами, башнями и великолепными воротами… Этот город стоит пуст и необитаем и представляет одни развалины и опустошение. Дома лежат во прахе и сравнены с землёй. Большой греческий монастырь остался в городе, стены храма ещё стоят, но без кровли…”. Так же Броневский отмечает, что турки вывозят мраморные колонны.

Херсонесский мрамор потребовался не для украшательства ханского дворца в Бахчисарае, как можно было бы подумать. Он пошёл на татарские надгробия на кладбищах. Их и сейчас можно встретить на древних могилах.

Само собой, как раз “огромные тёсанные камни”, которые турки не повезли в Бахчисарай (далековато всё-таки, да ещё и по горам!), и служили главным строительным материалом для Севастополя: их не надо откалывать от скальной породы, не надо тесать – готовые блоки для фундаментов и стен.

Не исключено, что на руинах Херсонеса к моменту его разборки на нужды нового города сохранялись и многие части деревянных конструкций зданий. Так, например, сегодня в Балаклаве на остатках башен крепости Чембало можно увидеть деревянные балки, заложенные внутри и даже торчащие из стен. Похожее наблюдается и в Каламите – древней крепости в Инкермане.

Возраст стен и этих оставшихся в довольно приличном состоянии “деревяшек” – не меньше 300 лет, но не исключено, что они на пару столетий древнее. И при этом сохранились даже на открытом воздухе»[22].

«Каков объём камня, обработанного древними греками и римлянами, и вывезенного из Херсонеса за 50 лет его планомерного разрушения? Оценки исследователей разнятся, но в любом случае этот объём сопоставим со знаменитой пирамидой Хеопса и, скорее всего, её превышает.

Практически весь исторический центр Севастополя был построен из херсонесских камней. Это – целый город, и не такой уж маленький, который был разрушен во время Первой Крымской войны, а потом восстановлен. С использованием того камня, что оставался на развалинах и того, что подвезли дополнительно – в том числе, опять из Херсонеса»[23].

«Нельзя сказать, что власти не пытались предотвратить разрушение древностей Тавриды. Ещё в 1805 г. Александр I повелел оградить от расхищения памятники древностей на полуострове. В 1822 г. последовало новое повеление, относящееся конкретно к сохранению и сбережению “развалин Херсонеса, находившихся в ведении Севастопольского военного карантина”. Надзор за исполнением был возложен на таврического губернатора. Адмирал Грейг, посещая по обязанностям службы Севастополь, часто навещал руины Херсонеса. Он с прискорбием видел, что оставаясь без надлежащего надзора, они могли со временем совсем исчезнуть.

В 1825 г., во время посещения Александром I Севастополя, А.С. Грейг подал ему записку о сооружении памятника на месте крещения князя Владимира»[24].

Как видим, со времён Александра I у царей и президентов пошла добрая традиция издавать указы о строжайшем сохранении археологических ценностей Херсонеса и одновременно возводить на гробницах Херсонеса и окружающей его хоре храмы и всевозможные другие капитальные строения.

В 1833 г. адмирал М.П. Лазарев был назначен главным командиром Черноморского флота и портов, военным губернатором Николаева и Севастополя. С его именем связана целая эпоха развития Севастополя.

В городе бурно развивалось судостроение. В 1832 г. в Севастополе построили корвет «Месемврия», в 1833 г. со стапелей сошли катера «Скорый» и «Быстрый», в 1836 г. – фрегат «Браилов», в 1838 г. – транспорт «Дон» и бриг «Аргонавт». А затем последовали ещё два десятка кораблей и судов.

К 1850 г., после завершения строительства сухих доков, первое пробное докование прошли корабль «Варшава» и фрегат «Браилов», через год состоялся ремонт фрегата «Месемврия». На мортоновом эллинге, запущенном в строй в 1845 г., впервые был отремонтирован один из военных транспортов.

Глава 3. Строительство Севастопольской крепости 1-го класса

В 1826 г. Севастопольской крепости присвоили 1-й класс.

План строительства сухопутных укреплений крепости 1831 г. был выполнен в лучшем случае на треть. Согласно записке генерал-адъютанта А.П. Хрущёва «История обороны Севастополя» (1889): «Для сухопутной обороны были следующие укрепления. На северной стороне слабое Северное укрепление с 37 орудиями, и, сверх того, с Волоховой башни десять орудий могли обстреливать с тыла в Константиновскую батарею. На южной стороне: бастион № 7—14 орудий, бастион № 6, насыпанный в течение лета, – 18 орудий, оборонительная казарма, где впоследствии возведен бастион № 5, – 11 орудий. Эти три укрепления соединены были каменною стенкою, где в разных местах находились 14 орудий. Далее слабый редут, известный впоследствии под названием редута Шварца, – 8 орудий, потом ничтожная земляная насыпь, послужившая основанием 4-му бастиону, – 30 орудий; бруствер на пересыпи – 14 орудий; батарея, где впоследствии построен 3-й бастион, – 18 орудий; Малахова башня – 5 орудий, и влево от нее, в разных местах – 18 орудий».

В 1807–1811 гг. на Северной стороне построили Северное укрепление, предназначенное для обороны с суши береговых батарей № 1 ÷ 3 (позже названных Константиновской, Нахимовской и Михайловской). Укрепления имели форму восьмиугольника со сторонами от 170 до 210 метров. На четырёх исходящих углах располагались небольшие бастионы для организации фланговой обороны с подземными каменными казематами для противоштурмовых орудий. Казематы предназначались обстрела рва.

Укрепление имело трое ворот – Симферопольские, Севастопольские и Инкерманские, и было окружено рвом. Через ров были перекинуты подъёмные мосты.

В 1834 г. ров укрепления был углублён, облицован известняком, сложенным насухо. Ширина сохранившейся части рва – 5,4 м, глубина – 3,6 м. В укреплении находились казармы для личного состава, пороховые погреба и цейхгаузы. Гарнизон состоял из 3919 человек.

На вооружении укрепления состояло 47 орудий, из них 23 – малого калибра. Укрепление имело ещё три отдельных люнета, но до настоящего времени они не сохранились. После Крымской войны укрепление использовалось под склады, в 1900 г. на его территории построили казармы крепостной саперной роты. В XXI веке на его территории располагается российская войсковая часть.

В 1834 г. Николай I утвердил план строительства новых и реконструкции старых береговых батарей Севастополя. Работы были начаты уже 1 августа того же года.

Для возведения укреплений было решено использовать не инкерманский камень, как это часто делалось ранее, а известняк со складов Килен-балки. Ежегодно в Килен-балке добывали тысячи кубометров камня. Для транспортировки его была построена «самокатная железная дорога» от карьера до причала в Киленбалочной бухте. На местности через 3 м установили опорные стойки, а поверху, в гнёздах стоек, закрепили чугунные вращающиеся на осях колёса. По этим колёсам двигались деревянные грузовые платформы длиной 8 м и шириной 2,5 м, а так как пути имели небольшой уклон к причалу, то платформы с камнем придерживали при помощи канатов. Загрузка барж производилась сбрасыванием известняка непосредственно в трюм, после чего суда отводили буксиром к небольшому причалу на приморской батарее, где камень выгружали и перемещали вручную к рабочим местам.

Для береговых батарей толщина оборонительных стен была установлена в 1,8 м, минимальная для тыльных и продольных – 1,2 м. На верхний свод толщиной 0,9 м насыпался грунт слоем до 1,8 м. Размеры казематов позволяли размещать в них все виды орудий, принятых на вооружение в русской армии: высота устанавливалась 4,2 м, ширина 5 м, расстояния между центрами амбразур 6 м, сектор обстрела 26°. Открытый ярус защищался парапетом высотой и шириной 1,8 м. Удаление дыма и пороховых газов при стрельбе предполагалось ускорить при помощи специальных продухов, закладываемых в стенах над амбразурами. Однако при частой стрельбе система продухов оказалась неэффективной, что резко снижало скорострельность орудий. Устроить же принудительную вентиляцию деятели из Инженерного департамента не удосужились то ли из экономии, то ли от скудоумия.

Александровская батарея располагалась на Южной стороне на узком длинном мысу в ухода в Севастопольскую бухту. Очертания длинного узкого мыса, на котором стояла батарея, обусловили форму всех её сооружений. На самой оконечности мыса высилась круглая двухэтажная башня диаметром более 20 м. Её своды защищала насыпь из грунта, покрытая кровлей из черепицы. 12 орудий из амбразур держали под прицелом акваторию перед рейдом и сам проход в бухту. К башне примыкали одноярусные казематы с открытой платформой для стрельбы через банк. Их выстрелы защищали подходы к рейду. Основания башни и казематов возвышались над уровнем моря на 6 м, а на отметке 14 м возводилась земляная батарея с двумя фасами для размещения 18 орудий.

По проекту Александровская батарея должны была быть вооружена 34 – 24-фунтовыми пушками, 34 – 1-пудовыми длинными единорогами, 4 – ½-пудовыми длинными единорогами, 6 – 5-пудовыми мортирами, 2—6-дюймовыми кугорновыми мортирами и одной 12-фунтовой карронадой.

В 1836 г. началось строительство Константиновской батареи на Северной стороне на мысу, напротив Александровской батареи. В плане укрепление повторяло очертания берега мыса и имело форму подковы. Правый фас укрепления обстреливал акваторию перед рейдом, центральная закругленная часть – вход в бухту, левая назначалась для поражения прорвавшихся на рейд кораблей противника. В двух ярусах размещалось 54 каземата, а над ними платформа для открытой обороны.

На этой батарее было обеспечено постоянное присутствие артиллерийской прислуги в казематах. Каземат длиной 12 м разделялся сквозным проходом на орудийную и жилую части. В последней устанавливали нары и печи в круглых железных футлярах (печи в любое время года обеспечивали положительную температуру для проживавших в казематах солдат).