Путь в будущее. Транспортный коридор «Север – Юг». Россия – Иран – Индия – Китай

16 июля 1826 г. Аббас-Мирза, переправившись через Аракс у Худоперинского моста, вступил в принадлежавшую России Карабахскую провинцию. Слабый русский отряд, состоявший из девяти рот 42-го егерского полка, четырёх орудий и одного Донского казачьего полка, под началом полковника Реута, не мог остановить многочисленных сил неприятеля, оставил крепость Елизаветполь и отошел к крепости Шуши.

Между тем не только в районе Шуши, но и в Талышинском, и Ширванском ханствах вспыхнули восстания мусульманского населения.

3 сентября авангард Действовавшего корпуса (3 тыс. человек, не считая иррегулярной конницы при 14 пушках) под начальством генерал-майора князя Мадатова разбил при Шамхоре 15-тысячную армию персов и 5 сентября занял Елизаветполь.

Известия о вторжении персов были получены Николаем I в Москве во время празднеств в честь его коронации. Царь сделал вид, что разгневан неподготовленностью русских войск к войне по вине Ермолова. На самом деле император подозревал кавказского героя в связях с декабристами, и, замечу, не без оснований. Помимо всего, Ермолов, узнав о кончине Александра I, немедленно привел войска к присяге Константину, а вот получив манифест о восшествии на престол Николая I, тянул с присягой три дня. Тем не менее отправить сразу в отставку знаменитого полководца, героя Наполеоновских войн, главнокомандующего русскими войсками на Кавказе с 1816 г. Николай не рискнул. Он отправил на Кавказ своего любимца генерал-адъютанта Н.Ф. Паскевича с издевательским письмом к Ермолову. Там говорилось: «…в случае нездоровья или другого непредвидимоваго препятствия вверить ему [Паскевичу] командование корпусом, как старшему, после Вас [то есть Ермолова]».

Наследник престола, фактический правитель Персии Аббас-Мирза (1789–1833)

Поручив Паскевичу командование войсками, Ермолов подал прошение об отставке, мотивируя её тем, что «не имев счастья заслужить доверенность» государя, он понимает хорошо, как должна беспокоить его, государя, мысль, что «при теперешних обстоятельствах дела здешнего края поручены человеку, не имеющему ни довольно способности, ни деятельности, ни доброй воли».

27 марта 1827 г. Ермолов был уволен от должности и поселился в Москве.

К началу сентября 1826 г. основные силы персидской армии подошли к Елизаветполю. 13 сентября генерал Паскевич атаковал их и наголову разбил. Против 35 тысяч персов (из них 15 тысяч регулярной пехоты) при 24 орудиях у русских было 10 319 бойцов, тоже при 24 орудиях. Потери персов составили 2000 человек убитыми, а 1019 человек с четырьмя знаменами и двумя орудиями попали в плен. Остальные разбежались. Русские потеряли 295 человек.

Аббас-Мирза поспешил удалиться за Аракс только с одной артиллерией, а его пехота и конница рассеялись по горам.

Сражение под Елизаветполем решило исход кампании. Крепость Шуша после 47-дневной обороны была деблокирована, а в октябре 1826 г. вся территория империи очищена от персов.

В мае 1827 г. Паскевич стянул войска к Эчмиадзину и в июне выступил оттуда на город Аббас-Абад, выслав 20-ю дивизию генерала Красовского блокировать Эривань.

Аббас-Абад был взят 7 июля, но под Эриванью дела складывались хуже некуда. Солдат и офицеров 20-й дивизии косила лихорадка, и в строю оставалось не более 4000 человек. Красовский снял осаду и отвел дивизию на Ашатаракские высоты. Аббас-Мирза с тридцатитысячным войском двинулся за ним. Он не решился атаковать сильную русскую позицию в лоб, обошел её и стал между Красовским и Эчмиадзином. Тогда Красовский 16 августа пошел в атаку на Аббас-Мирзу, с огромными потерями пробился сквозь его войско и прикрыл Эчмиадзин. Русские потеряли при этом 24 офицеров и 1130 нижних чинов. Это были самые большие потери за все войны с Персией.

Обеспечив войска провиантом, Паскевич приступил к решительным действиям. 19 сентября 1827 г. он взял сильно укрепленный Сердар Аббас, 23 сентября подошел к Эривани и 1 октября штурмом овладел ею. Трофеи составили 48 орудий и 4 знамени. В плен взято около 3 тысяч человек, среди которых и комендант крепости Гуссан-хан.

Местность вокруг Сердар Аббаса не позволяла обложить крепость со всех сторон. Тогда Паскевич подверг её сильной бомбардировке, вынудившей остатки гарнизона бежать. Из полуторатысячного гарнизона 650 персов были перебиты и 100 взяты в плен. Русским достались 14 орудий.

За всю осаду русские потеряли не более 100 человек. За отличие при штурме Эривани 7-й карабинерский полк стал называться Эриванским, а Паскевич был возведен в графское достоинство и награжден орденом Святого Георгия 2-й степени.

Взятие Эривани нанесло Персии окончательный удар. В октябре 1827 г. русским покорилась вся её северо-западная часть. 14 октября был взят Тавриз (Тебриз), и 21 октября персы запросили мира.

Мирные переговоры длились около четырёх месяцев, и 10 февраля 1828 г. в Туркманчае ровно в полночь был подписан мир. Этот момент предложил персидский астролог, как наиболее благоприятный для прочного мира. И астролог не ошибся – с тех пор Россия больше не воевала с Персией.

Подписание Туркманчайского мира. А.С. Грибоедов сидит спиной рядом с генералом Паскевичем

По Туркманчайскому миру Персия уступала России ханства Нахичеванское и Эриванское и выплачивала 20 миллионов рублей контрибуции, а также закреплялась статья Гюлистанского договора о запрещении Персии держать военные суда на Каспии.

Стоит обратить внимание на вроде бы незначительные детали договора, поскольку они будут иметь далее принципиальное значение. Так, статья XIII гласила: «Все военнопленные обеих сторон, взятые в продолжение последней войны или прежде, а равно подданные обоих правительств, взаимно впадшие когда-либо в плен, должны быть освобождены и возвращены в течение четырёх месяцев… Обе державы предоставляют себе точное и неограниченного право требовать таковых во всякое время и обязуются возвращать их взаимно по мере того, как они будут оказываться или когда поступят о них требования».

Однако в статье XIV говорилось: «Ни одна из высоких договаривающихся сторон не будет требовать выдачи переметчиков и дезертиров, перешедших в подданство другой до начатия последней войны или во время оной»[21].

Туркманчайский договор подписали генерал-адъютант Иван Паскевич и действительный статский советник Александр Обресков, а с персидской стороны – принц Аббас-Мирза.

Значительную роль в заключении договора сыграл Александр Сергеевич Грибоедов. Некоторые исследователи утверждают, что Туркманчайский договор был написан именно им.

В 1806–1812 гг. Грибоедов последовательно заканчивает три факультета Московского университета – словесности, юридический и физико-математический.

В 1812 г. Грибоедов пошел добровольцем в гусары. В марте 1816 г. он вышел в отставку, а в следующем году был зачислен в Коллегию иностранных дел.

На Кавказ Грибоедов попал из-за скандальной истории. Не надо доказывать, что балерины Санкт-Петербурга вели пуританский образ жизни. Но семнадцатилетняя Авдотья Истомина явно преуспевала на поприще Венеры. Позже Пушкин не удержится от едкой эпиграммы по сему поводу:

Орлов с Истоминой в постелеВ убогой наготе лежал.Не отличился в жарком делеНепостоянный генерал.Не думав милого обидеть,Взяла Лаиса микроскопИ говорит: «Позволь увидеть,Чем ты меня, мой милый, ё…»

Свыше года балерина жила у штабс-ротмистра Шереметева. Когда ротмистр был в отъезде, наш Александр Сергеевич увез её после спектакля к себе домой, точнее, в квартиру, где он жил вместе с приятелем графом Завадовским. В итоге балерина провела с графом двое суток. Взбешённый Шереметев вызвал Завадовского на дуэль. Но, поскольку ротмистр считал виновником инцидента Александра Сергеевича, то после дуэли Шереметева с Завадовским должна была состояться дуэль их секундантов – Якубовича и Грибоедова.

На дуэли 12 ноября 1818 г. на Волковом поле первым стрелял Шереметев. Его пуля только задела сюртук Завадовского, который ответным выстрелом тяжело ранил соперника в живот, и на следующий день тот скончался. Якубович, как и положено секунданту, немедленно повёз раненого домой, так что вторая дуэль не состоялась.

Дуэли были запрещены под страхом сурового наказпния, но Николай I реагировал на них исключительно из собственных симпатий и антипатий. Завадовский был выслан за границу, а Якубович – на Кавказ.

Грибоедов формально был прощён императором, но оказался в крайне неудобном положении. Министр иностранных дел граф Нессельроде предложил Александру Сергеевичу на выбор миссию в Филадельфии (Соединённые Штаты) или в Персии. И вот 4 марта 1819 г. Грибоедов покидает Петербург и едет в Персию.

Русская миссия (посольство) находилась в городе Тебризе при дворе принца Аббаса-Мирзы. Главой посольства (поверенным в делах) был Семён (Симон) Иванович Смилоевич-Мазарович, а Грибоедова назначили к нему секретарём.

Оный Мазарович родился в Венеции. В Россию прибыл в качестве врача в 1807 г. В 1817 г. он продолжал числиться врачом, а в 1818 г. был назначен русским поверенным в делах в Персии. Любопытно, что русское подданство Симон принял лишь в 1836 г. Лихо иноземцы делали карьеру в ведомстве Нессельроде!

Поначалу Грибоедов был доволен Мазаровичем. Александр Сергеевич писал в 1818 г. своему шефу: «Факт тот, что с тех пор, как я принадлежу вам в качестве секретаря, я не нахожу, чтобы зависимость бедного канцелярского чиновника была так ужасна, как я себе представлял. Это чистый вздор….»

«Мазарович покуда очень мил, много о нас заботится и уважителен и весел», – помечает Грибоедов в январе 1819 г. в путевых записках.

Но уже в 1822 г. Н.Н. Муравьев в своих записках писал: «Грибоедов ходил к Абаз-Мирзе и объяснил ему сие, говоря: что государь не требует союзников, но дает только ему знать о сем. Абаз-Мирза, обрадованный сим случаем, обещался выставить 50 тысяч воинов и идти на турок, что он и сделал. На другой день Мазарович, увидевшись с ним в саду, стал ему о том же говорить; но вместо того, чтобы соблюсти осторожность, он просил Абаз-Мирзу быть союзником нашим, и в знак благодарности, когда тот объявил свое согласие, схватил у него руку и поцеловал её. Вот поступок достойный иностранца, наёмщика в нашей службе!»[22]

Конфликт Грибоедова с главой посольства стал причиной перевода поэта в феврале 1822 г. из Тебриза в Тифлис в подчинение главнокомандующему русскими войсками Ермолову, секретарем по части иностранных дел.

В январе 1826 г. Грибоедов был арестован по делу о заговоре декабристов. Александра Сергеевича привезли в Петербург и посадили на гауптвахту Главного штаба. Содержался он достаточно вольно: общался с друзьями и даже гулял по городу. Вскоре Грибоедова признали не причастным к тайному обществу. Николай I написал на деле: «Выпустить с очистительным аттестатом», – и приказал произвести в надворные советники, выдав годовое жалованье «не в зачёт».

Александр Сергеевич принимал самое активное участие в переговорах Паскевича с персами. В донесении царю о заключении Туркманчайского мира Паскевич отметил заслуги Грибоедова: «Я осмеливаюсь рекомендовать его, как человека, который был для меня по политическим делам весьма полезен».

Не случайно, что именно Грибоедов был отправлен в Петербург с текстом подписанного в Туркманчае мирного договора.

Поэта принял сам император и полчаса разговаривал с ним. На высочайшей аудиенции было объявлено, что Паскевич получил титул графа Эриванского и миллион рублей, а Грибоедов – чин статского советника, орден Св. Анны 2-й степени и четыре тысячи червонцев. Замечу, в империи чин V класса статского советника соответствовал должности вице-директора департамента, вице-губернатора, а в армии – генерал-майора.

14 апреля 1828 г. Николай I подписывает Манифест о войне с Турцией. Грибоедов назначается полномочным министром (послом) в Персию. (Мазарович уехал из Тебриза ещё в 1826 г.) Перед отъездом Александр Сергеевич предложил Нессельроде отсрочить выплату шахом остатков контрибуции, но получил категорический отказ.

Поэт предчувствует свою гибель и, приехав в Тифлис, всячески тянет время. 22 августа 1828 г. в Сионском соборе Тифлиса происходит венчание Александра Сергеевича с пятнадцатилетней Нино Чавчавадзе, дочерью генерал-майора Александра Чавчавадзе. А уже в сентябре молодые отправляются в Тебриз. 6 октября чета Грибоедовых прибыла на место.

9 октября 1828 г. под грохот артиллерийского салюта принц Аббас-Мирза принял из рук Грибоедова ратифицированный императором Туркманчайский трактат.

Грибоедов исправно выбивал из персов контрибуцию. Мало того, Александр Сергеевич потребовал выдать русских дезертиров, из которых персы сформировали «Русский батальон». Ряд отечественных авторов ошибочно считают, что этого «требовал Туркманчайский трактат». Но мы уже знаем, что выдаче подлежали только военнопленные (статья XIII), а никак не дезертиры (статья XIV). Так что это была самодеятельность Александра Сергеевича. Мне возразят: может, на этот счёт было указание Нессельроде? Так не грех было бы и «накапать» императору на начальника, подстрекавшего подчиненного к нарушению трактата, да ещё в условиях войны с Турцией.

9 декабря 1828 г. Грибоедов выехал в Тегеран. С ним отправились первый и второй секретари посольства Мальцев и Аделунг, камердинер Грибов, Рустам-бек, обеспечивавший хозяйственные нужды миссии с помощью тридцати слуг, конвой из шестнадцати кубанских казаков, а также представитель персидской стороны Назар Али-хан с его шестью стражниками.

29 декабря миссия прибыла в Тегеран, где Грибоедов планировал оставаться не более недели. Ему отвели просторный дом, принадлежавший начальнику фальконетной артиллерии Мухаммед-хану Зембуракчи-баши, в южной части города, поблизости от ворот Дервазе, рядом со столичной резиденцией англичан. Восемьдесят человек почетного караула и пятнадцать феррашей-посыльных всюду сопровождали Грибоедова.

Александра Сергеевича несколько раз принял шах Фатх-Али. На второй аудиенции Грибоедов вручил шаху копию договора и список дезертиров, подлежащих выдаче. Шах молчал, посол тоже. Фатх-Али долго терпел, а потом сказал: «Отпускаю». Грибоедов обиделся и в следующем письме назвал Фатха-Али шахом, а не как положено – шахиншахом.

Лично мне непонятно, зачем нужно было ехать в Тегеран к шаху, хотя уже много лет все знали, что все дела в Персии вершит Аббас-Мирза. Единственным разумным аргументом, объясняющим визит в Тегеран, было бы хотя бы косвенное участие русского посла в заговоре против принца. Но, увы, таких данных у меня нет.

К Грибоедову в дом явился евнух шахского гарема, казначей и главный хранитель драгоценных камней шаха армянин мирза Якуб Маркарян и попросил помочь ему уехать на родину. Кроме того, в посольстве укрылись две жены из гарема Алаяр-хана, зятя шаха и его министра. Одна из них была по национальности армянка, а другая немка. Обе насильно были вывезены из русских пределов.

Формально и Маркарян, и обе женщины попадали под действие статьи XIII, и Грибоедов должен был отправить их в Россию.

Но русский посол обязан был уважать и восточный менталитет. Евнух и жены являлись полной собственностью их господина, а персам, подписывавшим Туркманчайский трактат, и в голову не пришло, что под статью XIII могут попасть их жены и евнухи. Ну а, кроме того, Якуб Маркарян знал слишком много тайн шахского двора.

Таким образом, Грибоедов во многом сам спровоцировал народное возмущение. Хотя, разумеется, дело не обошлось и без влияния английских дипломатов. Шах вполне мог обеспечить безопасность русских, но с умыслом не сделал этого.

30 января 1829 г. разгневанная толпа предприняла штурм дома, где находилось русское посольство. Всего было убито 37 русских. Труп Грибоедова оказался столь изуродован, что его опознали лишь по шраму на руке. Нападавшие потеряли, по русским источникам, от 19 до 80 человек.

Тело русского посла отправили на родину и, согласно его завещанию, 18 июня 1829 г. предали земле близ церкви Св. Давида в Тифлисе. Николай I назначил вдове единовременное пособие в 30 тысяч рублей ассигнациями и пенсию 5 тысяч рублей в год. Больше Нино не вышла замуж и умерла в 1857 г. от холеры.

Гибель А.С. Грибоедова. Гравюра А. Сафонова. 1829 г.

Шах отправил в Петербург с извинениями одного из своих младших сыновей – Хосров-Мирзу. Тот преподнес Николаю I подарок – один из крупнейших в мире алмазов, а также передал, что виноватые строго наказаны: муджтехид Мирза-Масих выслан, а Аллаяр-хан бит палками по пяткам. На аудиенции император уменьшил контрибуцию на два миллиона рублей, но когда Хосров-Мирза заговорил о территориальных уступках, Николай возразил: «Благодарите Бога, что моими войсками предводительствовал не Ермолов, они были бы непременно в Тегеране».

Ряд отечественных исследователей считают, что царь ненавидел Грибоедова за связи с декабристами и был рад его гибели, или даже специально послал поэта на смерть. Подобные предположения достаточно спорны. Очевидно лишь одно – Грибоедов оказался пешкой в политической игре Николая I, персидских сановников и британских дипломатов.

Глава 6. Российская экспансия в Азербайджан и Персию

В Крымскую войну 1853–1855 гг. Россия осталась без союзников. Эта фраза стала аксиомой для отечественных историков. Увы, мало кто знает, что нашим союзником тогда была Персия.

До 1747 г. персидские шахи владели территорией Афганистана и с тех пор не оставляли мысли вернуть её назад.

В 1837 г. Мохаммед шах Каджар (1834–1848) осадил Герат, но из-за ультиматума Англии осенью 1838 г. был вынужден снять осаду.

В начале 1856 г. Наср ад-Дин шах (1848–1896) решил ввязаться в феодальную распрю в Афганистане между Дост-Мохаммед-ханом и Мохаммед Юсуфом, вновь осадил и на сей раз захватил Герат.

Англия немедленно объявила войну Персии, оккупировала ряд пунктов персидского залива (Мохаммеру, Бушир), направила свою флотилию вверх по Каруну до Ахваза и таким образом перерезала все южно-персидские торговые пути. По Парижскому договору 1857 г. Персия обязалась эвакуировать территорию Афганистана (к которой был отнесен и Герат) и признала его полную независимость. Кроме того, персидское правительство согласилось в случае каких-либо столкновений с афганцами обращаться к Англии.

Можно лишь удивляться глупости наших дипломатов и военных, которые не помогли шаху оружием и войсками. Выход персидских и русских войск к границам Индии мог ускорить большое восстание сипаев, которое, как известно, началось в 1857 г.

С 60-х гг. XIX века Персия становится ареной англо-русского соперничества. В 1863 г. шах предоставил Англии концессию на телеграфную линию от Занекина на персидско-турецкой границе через Тегеран до Бендер-Бушира на берегу Персидского залива. От этого пункта был проложен подводный кабель в Индию. В 1867 г. английское правительство получило согласие России и Пруссии на сооружение через их территории телеграфной линии в Индию. В 1870 г. англичане получили от шаха концессию на продолжение этой линии индоевропейского телеграфа от русской границы по персидской территории. Несмотря на то, что телеграфная линия сооружалась в Персии английской компанией за счёт персидской казны, эксплуатация телеграфа была предоставлена компании, то есть англичанам. Телеграфные конторы пользовались в Персии правом экстерриториальности. Охрана телеграфных линий, особенно в кочевых районах Южной Персии, давала возможность английскому правительству и его колониальным властям в Индии находить предлоги для вмешательства в дела Персии, что усиливало позиции Англии в этой стране.

Россия также проявила большую заинтересованность в персидских делах. Как уже говорилось, торговля с персами велась с древнейших времен. А вот несколько примеров из XIX столетия. В 1832 г. шуйский купец Степан Посылин ввез в Тавриз на 900 тыс. рублей ситцев, миткаля и сахара. Однако общий русский баланс оставался пассивным. Так, в 1834 г. всего было ввезено товаров в Персию из России на 2 млн рублей, а вывезено приблизительно на 5 млн рублей.

Сильно вредила русской торговле конкуренция со стороны англичан. Последние, помимо использования старинной караванной дороги Трапезунд – Тавриз, широко пользовались транзитом товаров через Закавказье, на которое долго не распространялся русский протекционный тариф 1827 г. Ежегодно из Трапезунда отправлялись в Персию товаров на 5 млн рублей.

В 1872 г. британский олигарх Ю. Рейтер (владелец всемирно известного телеграфного агентства, носящего его имя) обратился к персидскому правительству с просьбой предоставить ему концессию небывалого объёма, и тогда Рейтер занял бы монопольное положение в важнейших отраслях экономики страны. Первый министр (садр-азама) мирза Хусейн-хан активно содействовал Рейтеру, а Хусейн-хану помогал персидский посланник в Англии Муксин-хан. До сих пор в деле с выдачей концессией Рейтеру осталось много белых пятен. Русские дипломаты располагали сведениями, что англичане выплатили Хусейн-хану 60 тыс. туманов, а Муксин-хану – 30 тысяч. Ещё два персидских сановника получили более скромные взятки – по 4 тыс. туманов. Важную роль сыграли и поддержка английского правительства, и его миссии в Тегеране.

Персидское правительство, согласно договору, разрешило британскому олигарху Рейтеру основать в Лондоне компанию для осуществления на территории Персии «общественно-полезных работ, являющихся целью данной концессии». Этой компании предоставлялось на 70 лет «исключительное» право на сооружение железной дороги от Каспийского моря до Персидского залива, а также таких веток от этой дороги, какие сам концессионер сочтет необходимыми, включая соединение с железными дорогами других стран «в сторону Европы или Индии». Это условие договора предоставляло Рейтеру практически полную монополию на строительство железных дорог в Персии.

Но этим не исчерпывались привилегии концессии. Рейтеру и его возможным компаньонам на 70 лет предоставлялось «полное и исключительное» право эксплуатировать на всей территории Персии каменноугольные шахты, железорудные, медные, свинцовые и нефтяные разработки, а также «все прочие шахты по их [концессионеров] усмотрению». Персидское же правительство должно было ежегодно получать 20 % чистого дохода от железных дорог концессионера и 15 % от его шахт и рудников.

Ещё Рейтеру предоставлялось «исключительное право» на проведение на всей территории Персии оросительных работ, включая «изменение течения рек, строительство плотин, рытье колодцев, каналов и водоемов. А в результате концессионер получал право свободно распоряжаться всеми землями, которые после подведения к ним воды станут пригодными для земледелия. Он же и устанавливал, но с согласия персидского правительства, “продажную цену воды”. Российский МИД по поводу этой статьи договора констатировал: “Вопросы ирригации являются, как известно, жизненно важными на Востоке. Власть, передаваемая таким образом в руки английских капиталистов, неизбежно будет огромной”»[23].

Также Рейтеру предоставлялось «исключительное и полное право» на эксплуатацию всех государственных лесов Персии. А персидское правительство гарантировало Рейтеру на весь вложенный им капитал годовой доход в размере 5 % плюс 2 % на амортизацию, что обеспечивалось доходами от шахт, вод, лесов и таможен Персии. Гарантия эта вступала в силу после завершения Рейтером строительства железной дороги от Решта на берегу Каспия до Исфахана. Для обеспечения концессионеру необходимых для такой гарантии доходов ему на правах аренды сроком на 25 лет предоставлялось управление всеми персидскими таможнями.

Если же персидское правительство пожелало выдать кому-либо привилегию на учреждение банка, то Рейтер имел бы предпочтительное право на её приобретение перед всеми другими соискателями. Такое же предпочтительное право ему предоставлялось на предприятия по снабжению газом, мощению улиц, благоустройству Тегерана, на дорожные работы, устройство почты, телеграфа, мельниц, фабрик и заводов.

Этот чудовищно кабальный договор был подписан 25 июля 1872 г. и ратифицирован шахом. Однако персидское правительство, прекрасно понимая всю одиозность сего договора, долго держало его в секрете. Ведь если бы концессия Рейтера была реализована, то Персия превратилась бы в настоящую колонию Англии, и вся экономика страны попала бы в руки английского капитала.

Концессия вызвала недовольство среди персов и возмущение в Петербурге. Весной 1873 г. шах Наср ад-Дин отправился в путешествие по Европе и в мае прибыл в Петербург. Канцлер Горчаков при встрече заявил шаху, что русское правительство «очень поразил» ратифицированный им концессионный договор, который сильно скомпрометировал шаха и уронил его достоинство в глазах русского правительства. Горчаков дал понять Наср ад-Дину, что в случае сохранения концессионного договора в силе у Персии возникнут осложнения в отношениях с Россией.