Карл Любезный

– Я твердо уяснил себе это еще в то время, когда мадам Сорель властвовала над телом, душой и умом моего предшественника, но нынче я не вижу более достойного преемника, ибо умнее женщины не встречал. Мужчин я исключаю, в нашем роду их нет, последним был братец Карл. Остаются женщины. Кому из них смог бы я доверить королевство? Покойная Радегунда часто болела; такою же оказалась и Екатерина. Следом – Иоланда. Хороша сестра: вместе с братом выступила против меня в союзе с герцогом Бургундским! Что же выиграла в этом? При Грансоне герцог был разбит и вину за это свалил на союзницу, которая, дескать, была моим тайным осведомителем. В результате сестричка угодила в темницу и неизвестно, сколько времени пробыла бы там, если бы не гибель герцога. После этого она покаялась в своих прегрешениях против Франции и заверила меня в искренней дружбе. Конечно, я простил ее, но тюрьма сделала свое дело: через год она умерла. Далее – Жанна. Неглупа, спору нет, но кто просил ее после купания стоять на холодном ветру? Итог плачевный: твою тетку похоронили в прошлом году. Последняя – Мадлен, моя младшая сестра; но она занята гражданской войной в своем королевстве; помимо этого, ее деверь предъявил претензии на Наварру и Фуа. Я не сказал еще о супруге; к несчастью, она безнадежно больна и вот-вот последует за мной в царство теней.

– Мне тяжело слышать об этом, отец, – потемнела лицом графиня де Боже.

– Кто же остается? – продолжал Людовик. – Моя дочь Анна, клянусь святым Михаилом! Я назначаю регентами вас обоих, тебя и Пьера; никому иному я не смогу, просто не имею права доверить королевство. Столь великий пост ко многому обязывает, дочь моя, а потому не стоит, думаю, вновь указывать тебе на недопустимость любовного томления, в особенности к такой персоне, как герцог Орлеанский. Я не требую от тебя клятвы, что ты немедленно выбросишь эту дурь из головы, но я умру спокойно, зная, что ты не позволишь здравому рассудку государственного деятеля с нежностью думать о том, кто непременно станет твоим злейшим врагом, едва узнает, что я передал бразды правления не в его, а в твои руки. Знай, Анна, так случится; тебе не избежать войны с тем, в кого ты, как тебе кажется, влюблена. Вот чем отплатит он тебе за твою любовь, если не догадается, конечно, ответить на нее. Так поступил бы мудрый человек, но стремление к власти окажется сильнее здравого ума этого пустоголового любителя чужих подушек, источающих благовоние.

– Ужели это произойдет, отец? Вы и в самом деле предрекаете нашу войну?

– Спесь не даст герцогу поступить иначе. Я не был бы королем, если бы, зная его натуру, не догадывался об этом.

Людовик замолчал и смежил веки. С полминуты в покоях висела гнетущая тишина. Покивав внезапно, словно соглашаясь с тем, о чем только что подумал, и широко раскрыв глаза, король снова заговорил:

– Нельзя упускать из виду Бретань. После войны за бретонское наследство – это было еще при моем прадеде, Карле Пятом – престол герцогства перешел к Жанне де Пантьевр, при этом из числа преемников не исключались и женщины. Ныне, если Бог не дарует герцогу Франциску сына, после его смерти наследницей станет Анна, его старшая дочь. Ей всего шесть лет, но герцог, не желая, чтобы Бретань оказалась под властью французского короля, уже подыскивает для дочери подходящего зятя. Им чуть было не стал сын почившего Эдуарда Четвертого, будущий король Англии. Вообрази, чем это могло обернуться для Франции.

– У нее постоянно будет саднить в правом плече.

– Она и без того, бедняжка, вся изранена; мог ли я допустить еще одну, такую страшную боль?

– Как, отец! – Анна не могла поверить своим ушам. – Вы хотите сказать, что причастны к смерти Эдуарда Пятого?..

– Золотой экю ценится в Англии так же, как и во Франции, дочь моя. Юный Эдуард мешал двум людям: мне и тому, кто сам мечтал стать королем.

– Ричард Глостер! – в ужасе вскричала Анна.

– Представь, я получил от него письмо, где он пишет, что намерен поддерживать добрые отношения с Францией. Он сообщил также, что до коронации Эдуарда уже недолго, и в его власти не допустить этого, но, поскольку меня устраивает такое положение дел, то он не станет препятствовать тому, что король Англии поселится у меня под самым носом. Если мне по нраву такое соседство, прибавил он при этом, то он на правах человека, находящегося со мной в дружеских отношениях, мог бы мне помочь с условием, что благодарность с моей стороны не заставит себя ждать.

– И вы заплатили ему за убийство принца Эдуарда?!

– Почему убийство? Просто они оба исчезли.

– Оба? Вы имеете в виду его брата, Ричарда Йоркского?

– Кто же еще унаследовал бы престол Англии после загадочного исчезновения его старшего брата?

– Святой Боже! И вы снова купили жизнь мальчика, которому едва исполнилось десять лет!

– Этого требовала моя политика. Кто же виноват в том, что братьев некому было защитить?

– Но ведь смерть обоих принцев была выгодна скорее их дяде – Ричарду Третьему, нежели вам. Не случись этого, разве стал бы он королем?

– Его вполне удовлетворило бы регентство при юном Эдуарде, которому было только тринадцать лет. Но я захотел, чтобы на трон сел Ричард. Он стал, таким образом, едва ли не моим союзником. Согласись, это лучше, нежели иметь Англию в числе врагов. К тому же тем самым мне удалось устранить двух претендентов на руку Анны Бретонской, что позволило Франции избавиться от нежелательного соседа.

– Выходит, трон короля Ричарда стоит на крови его племянников! Но что же с ними стало?

– Почем мне знать? Главное – их нет. Может быть, их, как и герцога Кларенса, утопили в бочке с мальвазией или попросту удавили, как это проделали с Бланкой Бургундской в крепости Шато-Гайар. Но это еще не всё. Племянниками дело не обошлось. Глостер заставил парламент признать брак Эдуарда Пятого и Елизаветы Вудвилл незаконным. Помимо всего прочего, он заявил, что не намерен отказываться от пенсии, которую я выплачивал его предшественнику. Каков наглец! Не плати ему ни су! Не бойся, он не пойдет на тебя войной: ему бы удержаться на троне, тот весьма шаток под ним.

Бледная, неподвижная, Анна молча постигала смысл содеянного отцом и герцогом Глостером, ныне Ричардом III Плантагенетом. Отец говорил, а перед ее мысленным взором стояла чудовищная картина: обоих братьев топят в бочке с вином, из которой торчат их бьющиеся в агонии ноги. И ради чего? Дабы избавиться от нежелательных женихов шестилетней девочки…

– Но есть еще один претендент на престол и на руку Анны Бретонской; рука Ричарда, да и моя тоже, не в силах достать до него. Однако он страшен не мне, а новому королю. Я говорю о Генрихе Тюдоре; его права на трон Англии парламент признает в том случае, если он женится на дочери покойного Эдуарда, Елизавете. Думается мне, он так и сделает: из двух кусков выбирают тот, где больше мяса, а потому Ричарда, скорее всего, ожидает поражение. Его не стоит защищать: он сделал свое дело, в его дружбе больше нет надобности.

– Но, насколько я знаю, руку Анны не прочь получить и другие женихи.

– Этих ныне надлежит опасаться, дочь моя. Первый – Максимилиан Габсбург, с прошлого года вдовец. Избавившись от одной опухоли, Франция приобретет другую – Империю, угрожающую с обеих сторон. Вот чем заняты мои мысли, ибо этого допустить нельзя. Очень скоро мысли эти станут твоими. Тебе следует воспрепятствовать такому союзу, помни об этом, иначе сойдут на нет все деяния твоего отца, направленные на усиление державы, ее могущество, когда ты увидишь, как германец взял тебя в кольцо…

Людовик закашлялся и закрыл глаза. Губы его были плотно сжаты, из груди рывками вырывалось тяжелое дыхание, а пальцы рук царапали одеяло, словно он тянул к себе новые земли, отобранные им у очередного непокорного вассала. Анна была поражена: отцу осталось уже недолго, самое время позвать святых отцов для беседы о жизни на небе, а он не желал оставлять помыслы о том, за что боролся, чему посвятил жизнь на земле.

– Кроме этих, есть и другие, – продолжал умирающий король, не размыкая век. – Один из них – принц Оранский, другой – твой возлюбленный дядя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Граф Жан де Дюнуа и де Лонгвиль (1402–1468), внебрачный сын герцога Людовика Орлеанского (1372–1407), прославленный военачальник времен Столетней войны. (Здесь и далее примечания автора.)

2

Две враждующие группировки. Арманьяки – партия графа Арманьяка, выступающего вместе с герцогом Орлеанским против правления бургундской партии в Париже во главе с герцогом Жаном Бесстрашным (бургиньоны).

3

Буржский король – то есть дофин Карл VII, бежавший из Парижа, захваченного бургиньонами, в Бурж.

4

Феникс и Европа – дети финикийского царя Агенора. Когда Зевс похитил Европу, Агенор послал сыновей (Кадма, Килика и Феникса) на поиски сестры, не увенчавшиеся успехом.

5

Атропа (Атропос) – одна из трех Парок (Мойр), богинь судьбы. Перерезала ножницами нить человеческой жизни.

6

Мом – бог шутов, олицетворение злословия и насмешки.

7

Танатовы Керы – мрачные и злые демоны, дети богини ночи Никты, сестры бога смерти Таната; пили кровь из раненых воинов.

8

Обе стали жертвами своих ревнивых мужей: первая, уличенная в измене, выбросилась из окна; другую заколол супруг (XIII в., XV в.).