Император Николай I

Если же отрешиться от идеологически тенденциозных и бессодержательных дефиниций, таких как «прогресс», и рассматривать ситуацию не с позиции самодовольства последующего времени, а в подлинных обстоятельствах эпохи начала XIX века, то ничего «недостаточного», а уж тем более «ущербного» в развитии кругозора Николая Павловича не было.

Сумма же общих знаний была вполне достаточной для того, чтобы уверенно ориентироваться в окружающем мире. Он не потерял любознательности, а его ум – практичный и аналитический – позволял ему всю жизнь заниматься самообразованием. В этой области он не проявлял ни тени самодовольства и никогда не отрицал, что знает «мало», что уже само по себе подчеркивало неординарный масштаб натуры. Только мелкие, ограниченные люди уверены, что они «все знают», а когда таким персонажам удается прийти к власти, то это уже становится не личным делом, а общественным бедствием.

Он же всегда считал, что не только систематическое образование, но и умные книги приносят пользу уму и расширяют горизонты знания. Не меньшее значение имело и личное общение с умными образованными людьми. На пороге своего сорокалетия признавался графу П. Д. Киселеву: «Если я знаю что-то, то обязан этому беседам с умными и знающими людьми. Вот самое лучшее и необходимое просвещение, какое только можно вообразить; если есть такая возможность, то она положительно предпочтительнее, нежели чтение книг, по крайней мере, я так думаю».

Ему на своем веку приходилось много раз встречаться и общаться с по-настоящему замечательными и примечательными людьми. Эти встречи находились за пределами повседневных административных отношений и интерес для Николая Павловича представляли совсем не служебный. Достаточно назвать только несколько имен, чтобы можно было представить широту ареала этого общения.

Герцог А. Веллингтон, князь К. В. Меттерних, Королева Виктория, Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, М. М. Сперанский, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Митрополит Московский Филарет, композитор М. И. Глинка, композитор и музыкант граф М. Ю. Виельгорский, писатель Вальтер Скотт, поэт и мыслитель Иоганн-Вольфганг Гёте, философ виконт Ф. Р. Шатобриан, мистическая проповедница и писательница баронесса Б. Крюденер, художница Л. Виже-Лебрен, писатель и военный теоретик, наполеоновский генерал А. Жомини, социалист-утопист Роберт Оуэн…

Умудренный житейским и государственным опытом, Николай Павлович в конце 1847 года говорил барону М. А. Корфу: «По-моему, лучшая теория права – добрая нравственность, а она должна быть в сердце, независимо от этих отвлеченностей (имелись в виду „общие науки“ и древние языки. – А.Б.), и иметь своим основанием религию».

Что поражает в биографии Николая I, так это то, что он приобщился к Православию всей душой уже с юных лет. Речь не шла об обрядоверии; ритуалов и церемоний было вокруг вдоволь. Однако ни его мать, ни его брат Александр, ни многие другие люди его круга не были до такой степени преданы вере, не чувствовали себя в храме, на литургии так полнокровно и восторженно, как чувствовал себя Николай Павлович.

В конце жизни он признавался: «В отношении религии моим детям лучше было, чем нам, которых учили только креститься в известное время обедни, да говорить наизусть разные молитвы, не заботясь о том, что делалось в нашей душе».

Он любил церковное пение, церковную музыку, как не любил ни итальянскую оперу, ни какие иные формы музыкального творчества. В храме его душа воспаряла, обретала крылья; во время служб на его лице не раз появлялись слезы.

Церковное пение трогало его до глубины души. Как писал Н. К. Шильдер, «уже будучи Императором, он часто пел с певчими, знал наизусть все церковные службы, сам показывал певчим условными знаками, какой петь номер Херувимской Бортнянского[37], и любил выслушивать малолетних певчих, набиравшихся в Малороссии и привозившихся в Петербург».

Он с ранних пор ощущал свою природную русскость, которую не заслоняли и не заменяли ни иностранные языки, звучавшие вокруг, ни вещи, предметы и знаки «Европы», которыми все было пронизано в царских резиденциях.

Замечательную по выразительности зарисовку, относящуюся к 1817 году, оставил камер-паж П. М. Дараган, дежуривший в один из дней при Николае Павловиче. Он отдал ему рапорт по-французски. После этого последовал монолог Великого князя, который с некоторыми вариациями будет потом звучать из его уст многократно:

«Зачем ты картавишь? Это физический недостаток, а Бог избавил тебя от него. За француза тебя никто не примет; благодари Бога, что ты русский, а обезьянничать никуда не годится. Это позволительно только в шутку»…

Император Александр Павлович относился чрезвычайно нежно к своим младшим братьям; но виделись они нечасто. Александр никогда не перечил Марии Федоровне и вообще был в стороне от всех забот, связанных с образованием и воспитанием братьев. Однако его ласковое отношение чрезвычайно ценилось Николаем Павловичем; он навсегда остался ему благодарным, неизменно называл брата даже после его смерти «наш ангел».

Известно точно, когда закончилось детство: 1812 год. Тогда орда Наполеона напала на Россию; вся страна встала на борьбу. Николаю – уже шестнадцать лет; его душа рвется в бой, он умоляет Александра Павловича взять его на войну. Однако вердикт матери непререкаем: не бывать этому.

Николай Павлович продолжал обучение; но каждый день его мысли и мечты были устремлены туда, где решалась судьба и России, и всего мира: на поля сражений. В конце 1812 года армия Наполеона была сокрушена, ее жалкие остатки бежали из Империи.

Примерно к этому времени относится реферат Николая Павловича под названием «Сочинение о Марке Аврелии», написанный по заданию его учителя истории, немецкого языка и «морали» Ф. П. Аделунга (1768–1843), с 1803 года состоявшего при Великих князьях Николае и Михаиле. Шестнадцатилетнему юноше был интересен психологический портрет Римского Императора Марка Аврелия (121–180)[38] – одного из великих правителей древности.

В реферате Великий князь Николай высказал достаточно самостоятельные мысли и соображения, относящиеся к тем задачам, которые неизбежно встают перед каждым правителем Империи. Чем обширнее пространство государства, тем сложнее эти задачи, тем выше уровень нравственных требований, предъявляемых к повелителю. Николай Павлович формулирует здесь и свой взгляд на управление Империей:

«Правление этого Государя (т. е. Марка Аврелия. – А.Б.) вполне подтверждает, что он не говорил пустых фраз, но действовал по плану, глубоко и мудро обдуманному, никогда не отступая от принятого пути». Для Николая Павловича – это великие добродетели, без которых благополучия быть не может.

По сути дела, это те главные принципы «философии власти», которых Николай I придерживался всегда и которые сформировались в молодые годы. За тридцатилетие своего правления он как раз и будет стараться «не говорить пустых фраз», «действовать по плану» и «никогда не отступать».

В молодости Николай Павлович никогда не задумывался, никогда не грезил о роли Монарха. Каких-либо документальных доказательств подобного не существует, хотя иногда в литературе можно встретить и утверждения противоположного характера. Однако матери такая возможность представлялась вполне вероятной. Секретарь Марии Федоровны Г. И. Вилламов (1773–1842) зафиксировал в дневнике 16 марта 1809 года признание Вдовствующей Императрицы: «Она видит, что Престол все-таки со временем перейдет к Великому князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу». К этому времени старшие сыновья – Александр и Константин – уже давно состояли в браке, но наследников не имели[39]. Подобными соображениями Мария Федоровна с сыном не делилась…

В начале 1814 года в жизни будущего Императора произошло невероятно желаемое событие. Матушка разрешила ему и Михаилу отправиться в действующую армию, довершавшую в Западной Европе военную кампанию против Наполеона. Вспоминая этот момент, Николай написал: «Радости нашей, лучше сказать сумасшествия, я описать не могу; мы начали жить и точно перешагнули одним разом из ребячества в свет, в жизнь». Все время угнетала мысль, что полки, шефами которых они являлись, вели военные баталии, а вот они сидят без движения в своих опостылевших хоромах.

Из Петербурга братья отбыли в сопровождении небольшой свиты 7 февраля. Но сами они маршрут, скорость и способы передвижения выбирать не могли. Всем распоряжался несносный Ламздорф, который устраивал бесконечные остановки «для отдыха» и прогулки «на воздухе»! Ехали черепашьим шагом и до Берлина добрались за 17 дней, хотя обычно эта дорога не занимала более недели. Как заметил Николай Павлович, это было тяжелым испытанием «при нашем справедливом нетерпении!».

В Берлине произошло одно событие, которое станет скоро для Николая Павловича судьбоносным. На приеме в королевском дворце он впервые увидел дочь Прусского Короля (1797–1840) Фридриха-Вильгельма III шестнадцатилетнюю Фредерику-Луизу-Шарлотту-Вильгельмину[40]. Юноша сразу же проникся к ней необычным и неизвестным ему ранее чувством.

Эта была любовь с первого взгляда, любовь, так навсегда и оставшаяся для Николая Павловича первой и последней. Позже Николай Павлович напишет, что принцесса «с первого раза возбудила во мне желание принадлежать ей на всю жизнь; и Бог благословил сие желание…».

Но в тот момент времени было мало, погружаться в мир романтических мечтаний было некогда. Пробыв лишь сутки в Берлине, Великие князья отправились дальше через Лейпциг и Веймар на Франкфурт-на-Майне. Посетили Императрицу Елизавету Алексеевну, находившуюся на водах в курортном местечке Бруксаль, а затем двинулись на юг через Фрейбург на Базель. Там довелось услышать первые выстрелы войны; союзные войска осаждали крепость, в которой укрепились французы.

Из Базеля двинулись во Францию, куда уже вошла Русская армия, и достигли ее «хвоста». В этот момент случилось неожиданное: прискакал посланец Государя и передал приказ: возвращаться в Базель. Отчаянию не было предела! Проделав такой путь, уже добравшись до армии, приходилось уезжать, хотя душа так рвалась принять участие в сражениях. Но царская воля обсуждению и оспариванию не подлежит.

В печальном настроении вернулись в тихий Базель и там ждали дальнейших приказаний. Скоро они последовали и были такими светлыми, такими радостными. Русская армия вошла в Париж, и Александр Павлович повелевал братьям приехать в столицу поверженной Франции.

Несколько недель Николай Павлович провел в столице Франции, куда уже к тому времени вернулся из изгнания Король Людовик XVIII (1755–1824). Эта глава биографии Николая Павловича не изобилует подробностями. Сам он ничего о том времени не написал; большая часть сведений до сих пор черпается из книги французского биографа Поля Лакруа, вышедшей вскоре после смерти Николая I[41].

Известно, что во время пребывания в Париже Великие князья осматривали различные французские учреждения – от министерств до детских приютов и богаделен. Николай Павлович и здесь проявил свои пристрастия. Он настоял на осмотре военных казарм, политехнической школы, Дома инвалидов.

Париж в апреле и мае 1814 года совсем не походил на город, оккупированный иностранными войсками после капитуляции. Кругом кипела жизнь, а французы относились к иностранным войскам, особенно к русским, с неподдельной симпатией, принимавшей порой характер истерии. Национальное достоинство Франции не было растоптано. Правда, в обозе союзников прибыл этот дряхлый король Людовик XVIII, но это тогда казалось несущественной мелочью.

Русские вели себя безукоризненно! Никаких грабежей и насилий, никакой мести за разоренные и разграбленные в России города, села, церкви и монастыри, за тысячи и тысячи отнятых наполеоновским воинством жизней. Накануне падения Парижа обыватели дрожали от страха за будущее; они ждали в лице русских нашествия беспощадных дикарей, а оказалось, что русские приветливы и учтивы куда больше, чем австрийцы, пруссаки и прочие «союзники».

Императора Александра I чествовали как национального героя. «Да здравствует Император!», «Да здравствует Россия!» – постоянно скандировали толпы на улицах и площадях. Русские чувствовали себя в столице Франции именинниками…

…В Париже у Николая Павловича произошло несколько памятных встреч. Во-первых, он с радостью повидался с другом юности Адлербергом, служившим тогда в лейб-гвардии Литовском полку. Вскоре Адлерберг займет место адъютанта Великого князя.

Состоялось знакомство, а затем сближение с одним из героев Отечественной войны, тогда генерал-лейтенантом Иваном Федоровичем Паскевичем (1782–1856). Их познакомил Император, и в Париже они встречались много раз. Великий князь с жаром расспрашивал о прошедшей кампании, о важных ее эпизодах; Паскевич подробно рассказывал, ничего не утаивал. Как вспоминал Паскевич, «мы с разложенными картами, по целым часам, вдвоем разбирали все движения и битвы 12, 13 и 14-го годов. Его нельзя было не полюбить. Главная его черта, которой он меня привлек к себе, – это прямота и честность».

Те же качества генерала – искренность натуры и преданность делу – привлекали к нему и Великого князя. Со временем они будут не только близкими друзьями. Генерал-фельдмаршал князь И. В. Паскевич превратится не только в одного из доверенных лиц Николая I, но и станет одним из выдающихся государственных деятелей его царствования[42].

Еще одна парижская встреча запечатлелась. В пригороде столицы Франции Нейи брат Царя провел почти два дня в гостях у герцога Луи-Филиппа Орлеанского (1773–1850). Он являлся представителем боковой ветви королевской Династии Бурбонов и был женат на принцессе Неаполитанской Марии-Амалии (1782–1866). Это была тихая, благочестивая католическая семья, которая производила самое благоприятное впечатление. Трое маленьких детей герцога были просто очаровательны[43].

Николай Павлович знал и трагическую судьбу герцога Орлеанского. Его отец, герцог Луи-Филипп-Жозеф (1747–1793), герцог Шартрский и Орлеанский, являлся позором Династии Бурбонов. После революции 1789 года он открыто встал на ее сторону. В 1791 году отказался от родового титула, приняв вполне революционное звание – Филипп Эгалите («Равенство»). Радикальные убеждения позволили ему избраться в Конвент, где он в январе 1793 года проголосовал за казнь своего кузена Короля Людовика XVI (1754–1793). Однако это не спасло Эгалите от революционного молоха: 6 ноября 1793 года он окончил свою жизнь на гильотине.

Его сын Луи-Филипп не играл заметной роли в противореволюционном роялистском движении. После возвращения Людовика XVIII он тоже вернулся и никаких властных амбиций не демонстрировал. Вел тихую, размеренную жизнь, целиком занятый восстановлением разоренного родового хозяйства и воспитанием детей. Николаю Павловичу была близка и понятна такая жизнь. Позже он рассказывал графу П. Д. Киселеву:

«Я получил столь сильное впечатление от его семейной жизни. О коей еще недавно сам мечтал, не отдавая себе в том отчета, что попросил герцога Орлеанского позволения приехать через день проститься с ним и его семьей. Он дал согласие, и я провел еще один день, можно сказать, наслаждаясь счастьем, поскольку мои первые впечатления от Нейи подтвердились… Людовик Филипп показался мне тогда человеком благородным, мудрым и счастливым. Со всей горячностью молодости я увидел в нем образец той жизни, к коей себя готовил».

Пройдет шестнадцать лет, и наступит лето 1830 года, когда свершится очередная революция во Франции. Тогда Николай Павлович, уже Император, почти возненавидит герцога Орлеанского, посмевшего – трудно себе вообразить! – стать Королем по воле толпы! Той толпы, которая свергла Короля Божией милостью Карла X (1757–1836)…

Пребывание во Франции завершилось в июне 1814 года, когда Николай Павлович вместе с братом Михаилом отправился в ознакомительную поездку по Голландии. Он еще раз вернется во Францию через год, после вторичного разгрома Наполеона, его памятных Ста дней. Опять будут парады, встречи, но радости уже не будет. Народ, который так легко и безответственно может отдаваться своим настроениям, не мог быть преданным и верным, а это не вызывало особого расположения.

Голландия (Нидерланды) произвели положительное впечатление. Здесь все дышало вековым спокойствием, здесь так были видны великолепные результаты созидания рук человеческих, что невольно вызывало восхищение. Народ, умевший работать, сумевший победить стихию, отвоевав у моря огромные пространства и превратив их в цветущие нивы, достоин был самой высокой похвалы.

Почти за две недели пребывания осмотрели все важнейшие достопримечательности Королевства и главные города: Брюссель[44], Амстердам, Гаагу, Роттердам; посетили в Саардаме и домик Петра Первого.

Великих князей сопровождал принц Оранский (1792–1849) – будущий близкий родственник; в 1816 году он женится на Великой княжне Анне Павловне (1795–1865). В 1840 году принц станет Королем Нидерландов под именем Виллема II, а сестра Николая Павловича – Королевой[45].

На обратном пути в Россию Великие князья остановятся в Берлине и будут гостями Короля Фридриха-Вильгельма III. Здесь Николай Павлович еще ближе познакомится с семьей Короля, а главное – с его дочерью Шарлоттой.

…Возвращение в Россию не было сопряжено с заметным изменением повседневного уклада жизни. Продолжились занятия; главные предметы теперь – финансы, их история и организация, но в первую очередь военные науки. В эти месяцы Николай Павлович усиленно учится военному инженерному делу под руководством тогдашнего «главного инженера России», будущего директора Инженерного департамента – графа, инженер-генерала К. И. Оппермана (1765–1831).

В начале марта 1815 года обычное течение дел было прервано невероятной новостью: свергнутый Наполеон, находившийся в ссылке на острове Эльба, покинул место своего изгнания и с триумфом 20 марта вступил в Париж, откуда в последнюю минуту еле успел бежать Король Людовик XVIII.

Державы – победительницы Наполеона Россия, Англия, Пруссия и Австрия отказались его признать, объявили «вне закона» и 25 марта заключили договор о совместном военном выступлении против «узурпатора». Русская армия готовилась к новым сражениям в Европе.

Теперь в них должен был принять участие и Николай Павлович, который 13 мая в сопровождении бессменного Ламздорфа покинул Петербург и почти через две недели был уже в ставке командования в Гейдельберге, где находился Император Александр I. Здесь наконец Ламздорфа сменил генерал-адъютант, генерал от инфантерии граф П. П. Коновницын (1764–1822).

На этот раз Русской армии не пришлось принять участие в борьбе с Наполеоном. Под командованием герцога Артура Веллингтона (1769–1852) соединенные силы Англии, Пруссии и Голландии 18 июня 1815 года в битве при местечке Ватерлоо (недалеко от Брюсселя) разгромили войска Наполеона, принудив того второй раз отречься от власти.

Русская армия вместе с союзниками готовилась снова вступить в Париж.

Мария Федоровна внимательно следила за перемещением своих младших сыновей, за их образом жизни. На сердце было неспокойно. Они такие молодые, неопытные, а гусарская «вольница» могла подействовать на них неблагоприятно. К тому же этот Париж, гнездилище порока и разврата! В письме графу Коновницыну Вдовствующая Императрица наставляла:

«Я, конечно, нимало не сомневаюсь, что внушенные им правила нравственности, благочестия и добродетели предохранят их от действительных прегрешений, но пылкое воображение юношей в таком месте, где почти на каждом шагу представляются картины порока и легкомыслия, легко принимает впечатления, помрачающие природную чистоту мыслей и непорочность понятий, тщательно поныне сохраненную; разврат является в столь приятном или забавном свете, что молодые люди, увлекаемые наружностью, привыкают смотреть на него с меньшим отвращением и находить его менее гнусным».

Императрица Мать знала, о чем писала. Она была наслышана о бесконечных офицерских историях, связанных с пребыванием в Париже в 1814 году. Местная свобода нравов искусила немалое число молодых людей, заимевших там порочные связи с бесчисленными местными мадемуазелями, всеми этими «Жолли», «Лулу», «Фифи», «Люси», «Мими», а проще говоря – с парижскими куртизанками. Таких связей своим сыновьям Царица не желала.

Матушка напрасно беспокоилась. Николай и Михаил не проявляли никакой тяги к миру сиюминутных грешных удовольствий. Хотя оба они, особенно Николай, отличались природной статью; на них трудно было не обратить внимания, но никогда и никто, даже из числа недоброжелателей, не посмел бросить упрек, обронить намек на неподобающее поведение. Для Николая Павловича это было естественным, природным; он никогда не «изображал» добродетельное поведение; оно было ему присуще с детства как родовая черта.

Николай сопровождал Императора Александра Павловича на марше к Парижу, а затем участвовал в торжественном параде в Париже. Перед этим был смотр армии в местечке Вертю, где Великий князь занимал место в составе гренадерского корпуса в качестве командира 2-й бригады. Командиром же был прославившийся в 1812 году генерал А. П. Ермолов (1777–1861).

Осенью началась долгая дорога домой. Долгая, потому что несколько недель Николай Павлович вместе с Братом-Императором провел в Берлине. Здесь случилось событие, определившее его «счастье на всю жизнь». Он еще раньше обсуждал эту тему в кругу родственников: Мария Федоровна дала согласие, это – «заветное желание» ее сердца. Император же Александр Павлович просто был счастлив: дочь Короля ему нравилась во всех отношениях.

23 октября 1815 года в Берлине было объявлено о помолвке Великого князя Николая и принцессы Шарлотты. Свадьба намечалась через год, за время которого принцесса должна была в Берлине пройти интенсивный курс Русской истории, языка и основ Православия (в действительности этот срок растянулся более чем на полтора года).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В этой книге частично сохранена русская орфография и пунктуация начала XX века.

2

Только несколько примеров безумного вандализма. В Костроме был уничтожен памятник Царю Михаилу Федоровичу и Ивану Сусанину; в Киеве были разрушены памятники Святой княгине Ольге, Николаю I, Александру II, П. А. Столыпину и памятник церкви Святой Ирины; в Херсоне – памятник князю Г. А. Потемкину; в Тбилиси (Тифлисе) – князю М. С. Воронцову; в Хабаровске – Н. Н. Муравьеву-Амурскому, в Казани – Г. Р. Державину и Александру II; в Екатеринодаре (Краснодаре) – Екатерине II, в Астрахани – Александру II; в Москве – Александру II и Александру III, Великому князю Сергею Александровичу и генералу М. Д. Скобелеву; в Калуге – монумент Николаю II; в Петрограде-Ленинграде – памятник Русско-турецкой войны 1877–1878 годов («Колонна славы»); Великому князю Николаю Николаевичу и принцу П. А. Ольденбургскому.

3

Памятник Александру III (скульптор П. Трубецкой), открытый на Знаменской площади в 1909 году, сохранился лишь частично. Его сняли с постамента, и он много лет находился на заднем дворе Русского музея. В 1996 году он был заново установлен, но не на прежнем месте, а около Мраморного дворца.

4

Для сравнения: из девятнадцати памятников Императору Александру II, воздвигнутых в разных районах Российской империи, уцелел только один, да и то потому, что стоял в центре Гельсингфорса (Хельсинки) и оказался недоступным для революционных варваров, так как Финляндия стала независимым государством.

5

Этот титул был присвоен Императору Александру Павловичу решением Государственного Совета, Святейшего Синода и Кабинета министров 25 апреля 1814 года.

6

Николаю Павловичу до 1917 года было воздвигнуто в России пять памятников, но только указанный сохранился.

7

Отметим только наиболее значимые книги и публикации документов, вышедшие как до 1917 года, так и после. Корф М. А. Восшествие на Престол Императора Николая I. СПб., 1857; Он же. Материалы и черты к биографии Императора Николая I и к истории его царствования. СПб., 1896; Шильдер Н. К. Император Николай I, его жизнь и царствование. Т. 1–2. СПб., 1887; Татищев С. С. Внешняя политика Императора Николая I. СПб., 1887; Он же. Император Николай I и иностранные дворы. СПб., 1889; Эпоха Николая I / Под ред. М. О. Гершензона. М., 1911; Назаревский В. В. Царствование Императора Николая I. 1825–1855. М., 1910; Зарин А. Е. Император Николай I. Его жизнь и царствование. СПб., 1913; Сыромятников Б. Н. Законодательство Императора Николая I. М., 1913; Тальберг Н. Д. Император Николай I – православный Царь. Джорданвилль (США), 1956; Венчание с Россией. Переписка Великого князя Александра Николаевича с Императором Николаем I. 1837 / Сост. Л. Г. Захарова, Л. И. Тютюник. М., 1999; Николай Первый и его время. Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков / Сост. Б. Н. Тарасов. Т. 1–2. М., 2000; Николай I. Муж. Отец. Император / Составитель Н. И. Азарова. М., 2000; Выскочков Л. В. Император Николай I: человек и государь. СПб., 2001; Император Николай Первый / Сост. М. Д. Филин. М., 2002.