Тайны миров. По ту сторону зеркал

Словно в трансе, она медленно двинулась к зеркалу в коридоре. Каждый шаг давался с трудом, будто она шла против сильного течения. Остановившись перед зеркалом, Лина заставила себя поднять взгляд.

Первое, что она заметила – несинхронность. Она подняла руку, но отражение сделало это с задержкой в половину секунды. Она наклонила голову, и её зеркальный двойник повторил движение с запозданием, словно обдумывая, стоит ли подчиняться.

В глубине комнаты Брин издал низкое, утробное рычание. Лина обернулась и увидела, как кот выгнул спину дугой, а его шерсть встала дыбом. Он смотрел не на неё, а сквозь неё – на зеркало.

– Что происходит? – Лина коснулась холодной поверхности зеркала.

Стекло под её пальцами неожиданно показалось тёплым и податливым, будто тонкая плёнка воды. По его поверхности пробежала рябь, как по озеру от брошенного камня.

И в этот момент отражение изменилось. За её спиной в зеркале появился размытый силуэт мужчины. Высокий, темноволосый, он стоял в какой-то просторной зале с высокими потолками и витражными окнами – комнате, которой не было в квартире Лины. Через цветные стёкла витражей проникал странный, серебристо-голубой свет, создавая причудливые узоры на мраморном полу. В полумраке его лицо трудно было разглядеть, но одна деталь выделялась чётко – янтарные глаза, светящиеся нечеловеческим светом. На правой брови виднелся шрам – тонкий, белёсый, похожий на след от удара клинка.

Лина застыла, не в силах отвести взгляд от этого видения. Незнакомец смотрел прямо на неё, и в его глазах читалась такая боль, такая тоска, что у Лины перехватило дыхание. Что-то в его облике – в изгибе губ, в линии челюсти – казалось неуловимо знакомым, вызывая смутное ощущение дежавю.

– Лиана… – прошептал он, и его голос, глубокий и бархатистый, отдался эхом не в комнате, а в голове Лины. – Ты должна вернуться.

Этот голос вызвал в ней странную реакцию – внезапный прилив эмоций, которые она не могла объяснить. Тоска, страх, и что-то ещё, что-то глубоко спрятанное, что она не могла или не хотела признать.

Лина отшатнулась от зеркала, но не могла оторвать взгляд от янтарных глаз незнакомца. В них было что-то пугающе знакомое, будто она смотрела в глаза человека, которого знала всю жизнь.

– Я не Лиана, – прошептала она. – Меня зовут Лина. Кто ты? Что тебе нужно от меня?

Её голос дрожал, срываясь на каждом слове. Незнакомец сделал шаг ближе к зеркалу, и теперь его лицо осветил призрачный свет витражей. Он был красив той опасной, хищной красотой, что заставляет сердце замирать от смеси страха и восхищения.

– Не обманывай себя, – тихо произнёс он. – Ты знаешь, кто ты на самом деле. Глубоко внутри ты всегда это знала.

Лина покачала головой, ощущая, как болезненно пульсирует кулон на шее.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. Я никогда не видела тебя раньше. Я никогда не была в том месте, где ты сейчас.

Мужчина поднял руку, словно пытаясь дотянуться до неё через зеркало. Его пальцы почти коснулись стеклянной поверхности с той стороны.

– Ты забыла, – произнёс он с такой горечью, что сердце Лины сжалось от необъяснимой боли. – Но скоро вспомнишь. У нас мало времени, Лиана. Ты должна вернуться, прежде чем будет слишком поздно.

– Поздно для чего? – выдохнула Лина, почувствовав, как страх сменяется внезапным, необъяснимым любопытством. – Что происходит? Что это за место там, за тобой?

На лице незнакомца промелькнула тень улыбки – печальной и нежной одновременно.

– Это твой настоящий дом, Лиана.

Его образ начал расплываться, словно акварель под каплями дождя. Свет витражей задрожал, стены зала за его спиной словно подёрнулись дымкой. Лина потянулась к нему, прижав ладони к зеркалу сильнее, словно могла удержать видение одной лишь силой воли.

– Подожди! Не уходи! – воскликнула она, но незнакомец продолжал исчезать, растворяясь в серебристом сиянии. Последнее, что она увидела – его янтарные глаза, полные отчаяния и немой просьбы.

А потом зеркало вновь стало обычным стеклом, отражая лишь растерянную девушку с расширенными от ужаса глазами. Лина в замешательстве смотрела на свои ладони – они светились слабым, угасающим светом, оставляя на поверхности зеркала тонкую вязь светящихся линий, похожих на древние руны.

Она медленно отступила, чувствуя себя так, словно была на грани обморока. Мысли путались, голова кружилась. Кто такая Лиана? Почему этот странный человек назвал её этим именем? И почему что-то внутри неё откликнулось на его зов, как струна на прикосновение музыканта?

– Настоящий дом, – прошептала она, обхватив себя руками. Эти слова эхом отдавались в её сознании, пробуждая смутные воспоминания, которых не могло быть. Сны, которые она видела всю жизнь – о странных мирах и невиданных созданиях – вдруг показались ей не просто фантазиями, а отголосками какой-то иной реальности.

Брин подошёл к ней и потёрся о ноги, словно пытаясь утешить. Лина опустилась на колени, прижав кота к себе, чувствуя, как его размеренное мурчание немного успокаивает её расшатанные нервы.

– Что со мной происходит, Брин? – прошептала она. – Кто я на самом деле?

Но кот лишь моргнул своими янтарными глазами, так похожими на глаза незнакомца из зеркала, и Лина вдруг почувствовала, что в этот момент они оба – и она, и Брин – стали чужими в этом мире.

День Наваждений

Редакция журнала встретила Лину привычным гулом голосов и стрекотом клавиатур, но сегодня всё казалось далёким, нереальным, словно она наблюдала за происходящим сквозь мутное стекло. Голоса коллег-журналистов доносились будто издалека, размытые, искажённые.

– Лина? Ты меня слышишь? – Анна, редактор отдела путешествий, помахала ладонью перед лицом Лины. – Я уже третий раз спрашиваю, готов ли материал про затерянные храмы Камбоджи для следующего номера.

– Что? А, да… статья, – Лина с трудом сфокусировала взгляд на обеспокоенном лице Анны. – Она… почти готова. Мне нужно внести последние правки и добавить фотографии.

– С тобой всё в порядке? – Анна нахмурилась. – Ты выглядишь так, будто не спала всю ночь.

Лина нервно улыбнулась, не в силах объяснить даже самой себе, что с ней происходит. «Как объяснить другому человеку, что твоё отражение живёт собственной жизнью? Что незнакомец из зеркала знает тебя лучше, чем ты сама?»

– Просто плохо спала, – солгала она. – Ничего серьёзного.

За обедом в редакционной кухне Лина механически размешивала кофе, погружённая в свои мысли. Янтарные глаза незнакомца из зеркала преследовали её, всплывая в сознании в самые неожиданные моменты. Она не заметила, как вместо сахара высыпала в чашку содержимое солонки.

– Твою ж… – выругался Виктор, фоторедактор, выплёвывая первый глоток своего кофе. – Кто насыпал соль в сахарницу?

Лина вздрогнула, с ужасом глядя на белые кристаллы, которые она только что добавила в свою чашку. Она даже не осознавала, что делала.

– Извините, это я, – пробормотала она, чувствуя, как краснеет. – Я… я не заметила.

Виктор окинул её странным взглядом, но ничего не сказал. Лина поспешно вылила кофе в раковину и покинула кухню, ощущая на себе взгляды коллег.

Весь день прошёл как в тумане. Лина совершала одну ошибку за другой: отправила статью о таинственных озёрах Патагонии не в тот раздел, дважды перепутала даты сдачи материалов, а во время интервью с известным путешественником забыла, о чём шла речь, прямо посреди вопроса.

– Что со мной происходит? – шептала она, глядя на своё отражение в чёрном экране выключенного компьютера. На мгновение ей показалось, что из темноты на неё смотрят чужие глаза – янтарные, древние, полные тайны.

Кулон под блузкой пульсировал теплом, словно напоминая о своём присутствии. Лина не хотела его надевать, но утром, перед выходом из дома, какая-то сила заставила её достать камень из шкафа. «Это просто сувенир», убеждала она себя, «он не может контролировать мои действия». Но глубоко внутри она знала, что лжёт самой себе.

После обеда состояние только ухудшилось. На редакционной летучке она поймала себя на том, что невольно выводит странные символы на полях блокнота – витиеватые знаки, похожие на древние руны, которых она никогда прежде не видела, даже в самых отдалённых уголках мира, где ей доводилось бывать. Главный редактор, заметив её рассеянность, попросил Лину рассказать о концепции её новой серии статей о забытых святилищах, и она застыла, не в силах вспомнить ни единого слова.

– Простите, я… мне нехорошо, – пробормотала Лина, ощущая, как по спине стекает холодный пот. Комната вдруг начала расплываться перед глазами, лица коллег исказились, став похожими на гротескные маски.

– Может, тебе домой пойти? – предложил кто-то. – Ты очень бледная.

– Да, пожалуй… – она с трудом поднялась. – Я закончу статью дома и отправлю вечером.

В туалете Лина долго умывалась холодной водой, пытаясь привести мысли в порядок. Подняв голову, она вздрогнула – её отражение в зеркале на миг стало чужим. Не тот таинственный незнакомец, а кто-то другой – женщина с её лицом, но с иным выражением. Более уверенным. Знающим. Древним.

– Лиана, – прошептали её губы против воли. – Моё имя Лиана.

Лина отшатнулась от зеркала, зажав рот ладонью. Ужас охватил её, парализующий, ледяной. Она не произносила этих слов – по крайней мере, не сознательно. Это словно кто-то другой говорил её голосом.

Остаток рабочего дня она провела в архиве журнала, якобы собирая материал для новой статьи. На самом деле она лихорадочно искала в интернете информацию о раздвоении личности, галлюцинациях, синдроме самозванца – о чём угодно, что могло бы объяснить происходящее с ней рациональным образом. Но каждая статья, каждый медицинский сайт только усиливали её тревогу – ни один из описанных симптомов не соответствовал в точности её состоянию.

По пути домой дважды ей казалось, что она видит в толпе человека с янтарными глазами, но оба раза, когда она оборачивалась, там никого не было. В вагоне метро, глядя в окно на проносящуюся темноту туннеля, она вдруг увидела отражение не своего лица, а леса – древнего, таинственного, залитого лунным светом. Леса, поразительно похожего на тот, что она описывала в своём последнем репортаже о забытых местах силы в Центральной Европе. Видение длилось лишь мгновение, но Лина почувствовала такую острую тоску, такое сильное, необъяснимое желание оказаться там, что слёзы выступили на глазах.

– Я схожу с ума, – прошептала она, сжимая руками виски. – Это просто нервное истощение от постоянных разъездов. Нужно выспаться, и всё пройдёт.

Кулон под одеждой пульсировал всё сильнее, словно живое сердце. Его тепло разливалось по телу Лины, успокаивая и тревожа одновременно. «Возвращайся домой», – казалось, шептал он. – «Твой настоящий дом ждёт тебя. Ты писала о нём всю жизнь, не зная, что ищешь его».

Вечерний Визит

Возвращение домой далось Лине с трудом – каждый шаг к двери своей квартиры ощущался как движение навстречу неизбежному. Ключ дрожал в её руке, когда она отпирала замок, а сердце стучало так громко, что заглушало все звуки вокруг. Кулон на груди пульсировал, словно пытался вырваться из-под одежды, и этот странный ритм совпадал с биением её сердца.

В квартире было темно и тихо. Слишком тихо. Даже Брин, обычно встречавший её у порога, не появился. Лина щёлкнула выключателем, но свет не загорелся. Перегорела лампочка? Или… Внезапный холод пробежал по спине, заставив её вздрогнуть. Она никогда не боялась темноты, но сегодня мрак казался живым, осязаемым, словно кто-то наблюдал из каждого тёмного угла.

– Брин? – позвала она, пытаясь разглядеть что-то в полумраке. Тишина в ответ показалась ей зловещей. – Брин, ты где? Иди сюда, малыш.

Лина на ощупь добралась до кухни, нашла свечи в ящике и зажгла одну. Дрожащий огонёк создавал вокруг неё маленький островок света, отбрасывая на стены причудливые тени. С этим источником света она осторожно двинулась по коридору, проверяя комнаты. Каждый шаг сопровождался скрипом половиц, который в вечерней тишине казался оглушительным.

– Странно, – пробормотала Лина, глядя на свою тень, искажённую на стене. – Электричество не должно отключаться так внезапно.

Брин обнаружился в спальне – он сидел на подоконнике, напряжённо вглядываясь в ночь за окном. Его силуэт чётко вырисовывался на фоне городских огней. Услышав шаги Лины, кот повернул голову, и ей показалось, что в его глазах мелькнуло что-то странное – понимание, несвойственное животному. Рефлексивно отражённый свет свечи придавал кошачьим глазам неестественный золотистый оттенок, напоминающий… другие глаза, которые Лина не могла вспомнить, но которые, она была уверена, видела раньше.

– Что ты там увидел? – шепнула Лина, подходя к окну. Брин издал низкий гортанный звук, не похожий на его обычное мяуканье, и напрягся ещё сильнее.

За стеклом раскинулся обычный городской пейзаж: огни соседних домов, редкие фигуры прохожих, проезжающие автомобили. Но почему-то всё это казалось ненастоящим, словно искусная декорация. Лина всмотрелась внимательнее. На мгновение ей показалось, что между двумя дальними домами мелькнули очертания леса – тёмного, древнего, залитого серебристым светом луны. Она моргнула, и видение исчезло.

– Мне нужно выспаться, – произнесла она вслух, надеясь, что собственный голос успокоит разыгравшиеся нервы. – Это просто усталость.

Лина отвернулась от окна и направилась в ванную. День был долгим и выматывающим, хотелось смыть с себя усталость и странное ощущение нереальности, преследовавшее её с самого утра.

Поставив свечу на полку над раковиной, Лина взглянула в зеркало и замерла. Сначала она увидела лишь своё отражение – бледное, с кругами под глазами, с растрёпанными от ветра волосами. Но затем, за её спиной, из темноты начал проступать другой образ.

Теперь она видела его гораздо чётче: высокий мужчина с тёмными волосами, зачёсанными назад, твёрдая линия подбородка, шрам, пересекающий правую бровь. Но главное – глаза. Янтарные, словно пропитанные солнечным светом, они смотрели на неё с такой интенсивностью, что Лина почувствовала, как что-то дрогнуло глубоко внутри неё. В этих глазах читалась древняя мудрость и печаль, какая бывает лишь у тех, кто видел слишком много и пережил невыразимое. Его одежда была странной – не современной, но и не старинной, как будто принадлежащей другому миру или времени. Тёмная ткань струилась, словно живая тень, а на груди, словно отражение её собственного кулона, висел медальон с похожим символом.

– Эйден… – имя слетело с губ прежде, чем она осознала, что произнесла его. В ушах зашумело, словно порыв ветра пронёсся через комнату, принося с собой запах мокрой листвы и грозы.

Лина зажала рот рукой. Откуда ей известно это имя? Глубоко в сознании шевельнулось что-то тревожное – смутное воспоминание или фрагмент сна, который она видела много раз, но всегда забывала после пробуждения.

Мужчина в зеркале слегка наклонил голову, и на его губах мелькнула печальная улыбка. Когда он заговорил, его губы двигались, но звук, казалось, рождался прямо в голове Лины:

– Лиана… – он произнёс имя с такой нежностью, что у неё перехватило дыхание. – Твой сон заканчивается. Ты начинаешь просыпаться.

– Кто ты? – прошептала Лина, не решаясь обернуться, боясь, что видение исчезнет… или окажется реальностью. – Почему я знаю твоё имя?

– Потому что часть тебя никогда по-настоящему не засыпала, – ответил Эйден, его глаза казались бездонными. – Ты сделала выбор, Лиана. Ты решила забыть, чтобы жить здесь в гармонии, пока не придёт время.

– Забыть что? – голос Лины дрожал. – О каком времени ты говоришь?

Эйден поднял руку, и Лине показалось, что она чувствует прикосновение к своей щеке – лёгкое, как дуновение ветра, но удивительно реальное.

– Время пришло, – прошептал он. – Ты должна вспомнить. Сама. Я не могу сказать тебе больше – это разрушит всё, что ты создала.

– Я ничего не понимаю, – Лина почувствовала, как к горлу подступают слёзы. – Что я должна вспомнить?

– Кто ты на самом деле, – тихо ответил Эйден. – И почему ты здесь. Границы истончаются, Лиана. Тебе пора возвращаться.

В тот же миг свет в ванной мигнул – сначала несколько раз судорожно, затем вспыхнул ярким фиолетовым сиянием, на мгновение ослепив Лину. Когда она снова смогла видеть, отражение в зеркале показывало лишь её саму – бледную, перепуганную женщину с глазами, полными ужаса и… тоски.

Убежище Страха

Лина выбежала из ванной, не помня себя от ужаса. Она не понимала, что происходит. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Достигнув спальни, она захлопнула дверь и повернула защёлку, словно это могло защитить её от призрака из зеркала.

Комната закружилась перед глазами, и Лина вцепилась в дверную ручку, чтобы удержать равновесие. Волна тошноты накатила внезапно. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить дрожь во всём теле. Что-то фундаментальное в её мире начало рушиться, разваливаться по швам, словно старая одежда, изношенная временем.

Прижавшись спиной к стене, Лина медленно сползла на пол. Дыхание вырывалось из груди короткими, болезненными рывками. Кулон на шее пульсировал, став почти обжигающе горячим, но она не могла заставить себя прикоснуться к нему.

– Я схожу с ума, – прошептала Лина в темноту комнаты. – Это не может быть реальностью. Не может…

Мысли путались, сбивались в хаотичный клубок. Галлюцинации? Переутомление? Или что-то более серьёзное – психоз, шизофрения? Слова, которые раньше относились к чужим, далёким людям, теперь обрушились на неё всей своей пугающей тяжестью.

Темнота комнаты казалась живой, дышащей, наблюдающей за ней. В углах сгущались тени, обретая причудливые, размытые формы. Лина закрыла глаза, но это не помогло – перед внутренним взором возникало лицо из зеркала, чужое и родное одновременно, с глазами, полными странной, тоскливой надежды.

– Мне нужно к врачу, – тихо произнесла она, обхватывая колени руками. – Завтра же… Нет, прямо сейчас. Позвонить в скорую?

Но что-то удерживало её от того, чтобы потянуться за телефоном. Внутренний голос, тихий, но настойчивый, шептал: «Никакой врач не поможет. То, что ты видишь – реально».

Кровать скрипнула, и Лина вздрогнула. Но это был всего лишь Брин. Кот спрыгнул с подоконника и, подойдя к ней, запрыгнул на колени. Он громко замурлыкал, прижимаясь к её груди, прямо над кулоном.

– Ты тоже его видишь, да? – Лина провела дрожащей рукой по чёрной шерсти. – Или я просто проецирую свой бред на тебя? Может быть, ты просто обычный кот, а я разговариваю с тобой, словно ты понимаешь…

Воспоминания о прошлом стали всплывать в сознании, но не её собственные – чужие, незнакомые образы леса с серебристыми деревьями, высоких шпилей, пронзающих пурпурное небо, и лиц, похожих на человеческие, но с чертами слишком правильными, слишком совершенными. Она потрясла головой, отгоняя эти образы, но они возвращались, словно настойчиво пытались что-то ей сказать.

Внутри неё разгорался конфликт. Врач, таблетки, диагноз. Но было что-то ещё – интуиция, иррациональное чувство, что происходящее имеет объяснение за пределами медицинских терминов.

«Если я расскажу кому-то об этом, меня наверняка упекут в психиатрическую клинику.»

Брин поднял голову, и его янтарные глаза встретились с её взглядом. Лина потрясённо замерла – на мгновение ей показалось, что в глазах кота отражается нечто большее, чем простое животное любопытство. Понимание? Сочувствие? Или это просто её измученный разум искал утешения там, где его не было?

– Кто этот Эйден? – она произнесла имя с осторожностью, словно опасаясь, что оно снова вызовет странные видения. – Почему я знаю его имя? Почему оно кажется… знакомым?

При звуке этого имени, произнесённого вслух, кулон слегка вспыхнул, и Лина могла поклясться, что в комнате на секунду повеяло странным, не принадлежащим этому миру ароматом – запахом цветов, которых она никогда не видела, но почему-то знала, как они должны пахнуть.

Лина посмотрела на свои дрожащие руки. Обычные руки обычного человека. Но почему тогда ей казалось, что они должны светиться в темноте? Почему она ожидала увидеть на запястье татуировку, которой никогда у неё не было?

Она закрыла глаза и на мгновение увидела эту татуировку так ясно, словно она действительно существовала – извивающаяся линия, похожая на причудливую вязь неизвестного языка, обвивающая запястье и поднимающаяся вверх по руке. В видении её кожа была бледнее, почти прозрачная, с голубоватыми венами, просвечивающими сквозь тонкий эпидермис.

– Я боюсь, – прошептала она коту. – Боюсь, что схожу с ума… но ещё больше боюсь, что всё это реально. Что мне делать, Брин?

За окном пролетела тень, на секунду затмив свет уличного фонаря. Лина вздрогнула и прижалась к стене, но это была всего лишь птица. Или ей так показалось?

– Они ищут меня? – вопрос вырвался сам собой, и Лина удивилась собственным словам. Кто «они»? Откуда взялась эта мысль?

Кот положил лапу на её кулон, словно в утешение. Камень слегка потеплел, но остался тусклым, безжизненным. Лина прижала животное к себе, ища в его тепле и мурлыканье якорь реальности – той простой, понятной реальности, которая ещё вчера была единственной, в которую она верила.

И всё же, где-то глубоко внутри, в самых дальних уголках сознания, зарождалось странное чувство. Не страх – или не только страх. Любопытство. Зов неведомого. То самое ощущение, которое заставляет людей открывать двери, за которыми может скрываться опасность, идти по тёмной дороге, ведущей в неизвестность.

– Что если я всегда знала? – прошептала Лина так тихо, что даже Брин не мог её услышать. – Что если где-то глубоко внутри я всегда помнила.

Ночь Откровений

Сон не шёл. Лина лежала в постели, глядя в потолок, на котором тени танцевали причудливый танец. Брин свернулся клубком у её ног, но не спал – его янтарные глаза были приоткрыты, наблюдая за ней с настороженным вниманием.

Кулон на груди пульсировал в такт с её сердцебиением, и с каждым ударом Лине казалось, что что-то внутри неё пробуждается. Что-то древнее, спавшее глубоко под слоями обыденной реальности.

– Лиана… – шёпот прозвучал так близко, что Лина вздрогнула и резко села в постели. Комната была пуста, но ощущение чужого присутствия стало почти осязаемым.

– Кто здесь? – её голос дрогнул.

Вместо ответа кулон вспыхнул ярким фиолетовым светом, заливая комнату призрачным сиянием. В этом свете контуры реальности стали зыбкими, текучими. Стены спальни, казалось, растворялись, открывая проход в другое пространство.

И в этом пространстве стоял он. Эйден. Теперь она видела его гораздо чётче – высокая фигура, широкие плечи, тёмные волосы, зачёсанные назад, открывая высокий лоб с тонким шрамом над правой бровью. Лицо с резкими, благородными чертами и глаза… янтарные, древние, полные силы и знания, недоступного смертным.

– Пришло время вспомнить, Лиана, – произнёс он, и его голос, глубокий и бархатистый, отзывался в каждой клеточке её тела. – Время почти вышло.

– Я не Лиана, – прошептала она, но слова прозвучали неуверенно. – Моё имя Лина.

– Лина, Лиана – всего лишь вариации имени, под которым твоя душа существует в разных мирах, – Эйден сделал шаг к ней, и хотя физически он оставался по ту сторону невидимой границы между мирами, Лина почувствовала его приближение каждой клеткой. – Но твоя истинная сущность неизменна, как и твоя клятва.

– Какая клятва? – Лина подалась вперёд, не в силах противостоять магнетическому притяжению этого странного мужчины. – Я ничего не понимаю!

– Твоя память была стёрта, чтобы защитить тебя, – в голосе Эйдена прозвучала боль. – Но кулон хранит отпечаток твоей истинной сущности. Он пробуждает то, что спит внутри тебя.

Лина опустила взгляд на фиолетовый камень, светящийся на её груди. Внутри кристалла, казалось, клубились туманные сгустки, словно живые существа, запертые в крошечной тюрьме.

– Что это? – прошептала она.

– Осколок Вечности, – ответил Эйден. – Кристалл из сердца нашего мира. Ты сама создала его перед тем, как уйти, связав свою сущность с его силой. Он – ключ к твоему возвращению.

– Возвращению куда?

– Домой, Лиана, – в янтарных глазах Эйдена мелькнула тоска. – В Эльхейм. В мир, которому ты поклялась в верности. В мир, который умирает без тебя.

С этими словами видение начало блекнуть. Фигура Эйдена растворялась, как дым на ветру. Последнее, что увидела Лина перед тем, как реальность её спальни снова стала плотной и непроницаемой – его протянутую руку и глаза, полные отчаянной надежды.

Зов Крови

Лина не помнила, как заснула. Её сознание словно провалилось в глубокую тьму, а затем вынырнуло из неё, когда первые лучи рассвета коснулись её лица. Но это был не обычный сон – всё это время её наполняли видения иного мира: величественные горы с фиолетовыми склонами, леса с деревьями, стволы которых светились изнутри, замки из хрусталя и обсидиана, парящие над бездонными пропастями…