Диагноз – любовь

Чтобы не поддаться расстроенным чувствам и не думать о поступке Макса, Валери развила буйную деятельность. Сначала она позвонила в больницу. Состояние отца было стабильным, он был по-прежнему в реанимации, но завтра утром ей разрешили его навестить. Потом она решила еще раз пройтись по набережной в надежде всколыхнуть свои детские воспоминания, а затем нужно было вызывать такси и ехать на вокзал, чтобы на скоростном TGV добраться домой.

Погруженная в свои мысли, она медленно брела по улице, как вдруг запах свежей выпечки привлек ее и напомнил, что кроме кофе и круассана утром она больше ничего не ела. Она вошла в небольшое кафе и заняла место у окна. В зале посетителей почти не было, и к ее столику подошел пожилой мужчина, скорее всего хозяин.

– Добрый день, мадмуазель, – обратился он к ней. – Что вы желаете? Я вижу, вы не местная. Тогда могу предложить свои фирменные венские булочки с корицей и горячий шоколад.

Валери согласилась, а сама тем временем собиралась с духом, чтобы задать волнующие ее вопросы. Хозяин, казалось, был не прочь поговорить, поэтому отпив шоколад и похвалив его действительно великолепный вкус, она спросила:

– А как давно у вас это кафе?

– Очень давно, – с охотой отозвался хозяин, присаживаясь за ее столик. – Здесь была кондитерская еще моего деда. Кстати, венские булочки я пеку по его рецепту. Выпечка семьи Клавье известна уже более ста лет не только в нашем городе, но и за его пределами.

– Значит, вы многое знаете о жителях этой набережной, – повернула она разговор в интересовавшее ее русло. – Может, вы сможете мне что-нибудь рассказать о семье Кадо, о том, где они жили, или о пожаре в их доме, который случился восемнадцать лет назад.

Месье Клавье задумался:

– Кадо… Кадо… Что-то я не помню таких. Вы говорите, что в их доме случился пожар?

– Да, дом сгорел дотла, погибла женщина, Луиза Кадо, – Валери с надеждой посмотрела на него.

– Знаете, я ничего не знаю о подобном случае. Даже не слышал, хотя ко мне ежедневно приходят местные любительницы поговорить.

Наверное, на лице Валери отразилась крайняя степень отчаяния.

– Извините, что не смог ничем вам помочь, – с сочувствием произнес месье Клавье, поднимаясь из-за стола и направляясь к новым посетителям вошедшим в это время в кафе.

Валери с горечью осознавала, что ничего из того, что она делала, не имело смысла. На каждом шагу вместо того, чтобы получить ответы, у нее появлялись только новые вопросы. Она, погрузившись в свои невеселые размышления, медленно ела, не ощущая вкуса, и скользила рассеянным взглядом по интерьеру кафе. Обстановка была по-домашнему простая: деревянная мебель, льняные скатерти, небольшие вазочки с полевыми цветами. Одна из стен представляла собой коллаж из старых пожелтевших от времени фотографий в простых деревянных рамках.

Вдруг один из снимков заставил сердце Валери замереть, а затем, подпрыгнув, гулко застучать, подгоняя кровь к моментально похолодевшим пальцам. Неуверенной походкой, она подошла ближе и уставилась на изображение отца, сидящего с газетой на открытой площадке этого кафе.

– Кто это? – спросила она дрожащим от волнения голосом у подошедшего хозяина. – Откуда у вас эти снимки?

– Это старые работы моей младшей дочери Кристины. Она с детства увлекалась фотографией, снимала все, что считала интересным. У нее сейчас своя фотостудия в Париже, ее работы выставляются в галереях по всему миру. Вот и у меня своя маленькая выставка, – с гордостью произнес он.

– А этот мужчина? – Валери не могла отвести взгляд от еще молодого лица своего отца.

– Это месье Марсель. Его очень любила моя дочь. Он снимал комнату у нашей соседки и каждый день приходил к нам в кафе, чтобы купить свежие булочки для своей дочери. Он много времени проводил с Кристиной, помогал ей с уроками, баловал ее игрушками и сладостями.

Валери словно попала в театр абсурда: полученные сведения не хотели вязаться в единую картину.

– Я могу поговорить с вашей соседкой? Где она живет? Мне просто необходимо все разузнать об этом человеке.

– К сожалению, вы не сможете с ней поговорить. Она умерла три года назад, – произнес месье Клавье, но увидев, как снова погасли глаза Валери, а ожившее было лицо снова захлестнула волна отчаяния, он предложил: – Может, я смогу вам чем-нибудь помочь? Я вижу, что это очень важно для вас, поэтому постараюсь побольше вспомнить. Мы много разговаривали с месье Марселем. Он был очень одинок, недавно став вдовцом. Он был вынужден переехать в Орлеан, потому что его дочь была очень больна.

– Больна? – недоумевая, переспросила Валери.

– Да. Видите на том берегу острый шпиль среди деревьев? Это лучшая психо-неврологическая клиника во всем регионе. Туда была помещена на несколько месяцев дочь месье Марселя. Он не распространялся об этом, почти ничего не рассказывал о своей семье. Я бы, может, и не узнал ничего, если бы однажды не встретил его выходящего в сильно расстроенных чувствах из этой клиники.