Волхв

Несмеян, выстругивавший из деревянной заготовки только ему понятную фигуру, прервался ненадолго:

– За хозяйством пока племянница присматривает. Думаю, ещё пару дней потерпит. Она баба понятливая – знает, просто так не задержусь.

Ведун удовлетворенно опустил голову, длинные космы упали на лицо. Он откинул их ладонью:

– Сегодня вечером гостей ждать будем.

Несмеян поднял недоумённо бровь:

– Каких гостей? Добрых, аль не очень?

– Недобрых. В отсутствие князя Никифор сам наёмников к нам отправил. С ними и маг идёт. Война будет.

– А князь куда подевался?

– На соколиной охоте наш «опора и надёжа». Не до дел ему мирских. Хотя, будь он в тереме, вряд ли что изменил. Никифор нынче такую силу забрал, какую и мы – ведуны над князьями никогда не имели, да и не стремились иметь. Сам знаешь, нам достаточно общения с Богами. Что нам князь? Перед вечностью все равны.

– Дак, чего, нападать на нас сегодня будут, что ли?

Ведун замер, к чему-то прислушиваясь. Опустив голову, сжал ладонями виски. Несмеян молча достругал палочку. Спрятав нож в ножны на поясе, ковырнул ею в зубах. Иногда он поглядывал на ведуна, ожидая, когда тот выйдет из транса. Опять затарахтела кукша, нахально присев на балку навеса прямо над головой стариков. Несмеян погрозил ей пальцем. Сорвавшись с места, птица нашла другое место – на коньке сарайчика, временно приспособленного под конюшню. Наконец ведун шевельнулся, медленно приподнимая ещё мутноватые глаза. Хрипло проговорил:

– Идут изверги, топоров семь, с каким-то человеком в клобуке – не разглядел его. Не княжеские дружинники – греки и варяги – наёмники. Похоже, Никифор с магом своё личное войско завели. Наверное, князю не доверяют, или он, по их мнению, не слишком решительно с нами – родноверами – борется.

– А далёко?

– В пяти верстах от хутора. Теперь понял, это же их маг и ведёт. Хутор он ещё давеча разведал, медведем. Но откуда узнал, варнак, что капище рядом? Ладно, о том опосля думать будем. Сейчас надо оборону организовывать. На хутор их пускать нельзя – последнее разорят.

– Схожу, внука позову, – озабоченный Несмеян поднялся, готовый выдвигаться к ручью.

– Не спеши. Я ему мысленный посыл отправил. Если услышит, сам придёт. Заодно и проверим, на что способен.

Старики замерли у крыльца. Кукша снова пересела поближе. Спланировав, устроилась на коновязи. И перышки чистит. Разволновавшись, Несмеян почти не замечал ничего вокруг. Сосредоточившись взглядом на уходящей в заросли ивняка тропке, он нетерпеливо ждал: услышит внук или нет? Если услышит, значит, способен к обучению у волхва, а вот ежели глухой, то ведун может и забраковать Гория. Поневоле запереживаешь. В мыслях-то уже гордился внуком – ученик ведуна! А тут ещё, оказывается, не всё и решено. Поднявшийся ветер занёс бороду набок, и Несмеян сообразил, что предсказание ведуна начинает сбываться. Он оглянулся. Деревья вокруг хутора качали верхушками, словно мальчишки битой при игре в лапту. Заметно потемнело небо. По серому пространству неслись перекрученные перуновой силой облака. Надвигалась буря.

– А вот и Гор, – довольный голос волхва оторвал Несмеяна от созерцания изменений вокруг.

На взгорке показался парень. Он шагал неспешно, по пути мечом сшибая головки разросшегося репейника. Незаметно выдохнув, Несмеян махнул ему рукой и Горий, вложив меч в ножны, зашагал быстрей.

– Ну вот и услышал парень меня. Будет с него толк. Если, конечно, сейчас отобьёмся. Хотя теперь, втроём-то, мы с врагом быстро управимся, – не то пошутил, не то серьёзно проговорил волхв.

Глава 7

Старики и Горий устроились в густых кустах бузины, окруживших гряду низких, по колено, валунов за полянкой, где Воинко недавно встречал деда и внука Донских. Буря разгонялась, будто сбитый булыжник, летящий под откос. Деревья метались из стороны в сторону, склоняясь чуть ли не до земли. «Стрибог гневается», – отметил шёпотом Несмеян. Тяжёлые капли холодного, здесь, на высоте, дождя глухо забарабанили по листве, высокая трава наполнилась шуршанием и шорохами. В шуме леса растворились все остальные звуки, и выглядывающие из-за камней Воинко и дед с внуком врагов заметили раньше, чем услышали.

– Вот они, – Несмеян сполз пониже, прижавшись к валуну плечами и головой. Потом вопросительно глянул на спокойного ведуна. – Семеро и колдун. В открытом бою нам с ними не совладать.

– А мы и не будем с ними в открытую рубиться, попробую глаза отвести. Нам бы колдуна этого прищучить, без него гораки, как котята, слепые будут. – Волхв тоже спустился ниже, а его крепкая ладошка прижала голову высунувшегося Гора:

– Ты чего это разухарился, никни.

Парень послушно вжал голову в плечи. Развернувшись, Несмеян осторожно выглянул через щель в камнях.

– На колдуна не смотри, – прошептал ведун.

Старик кивнул.

Греки приближались к кострищу, которое родноверы разводили несколько дней назад. Шагали гуськом. Все, кроме возглавлявшего процессию мага, были вооружены тяжёлыми топорами, упрятанными по-походному в кожаные чехлы, закинутые за плечи. На поясе у каждого болтались по одному, а у кого и по два ножа.

– Хорошо подготовились, изверги, – Несмян комментировал, не отрываясь от наблюдения. – Топоры-то у всех боевые, да топорища какие потёртые! Видать, не раз в деле бывали. По наши головы приготовлены. Это они ещё не ведают нашей поговорки.

– Это какой?

– Не разводи усок на чужой кусок!

И тут маг что-то почувствовал. Он вскинул голову, прислушиваясь и медленно разворачиваясь на месте. Несмеян беззвучно сполз, прижимая палец к губам. Ведун замер. Со стороны могло показаться, что старик заснул. Наваливаясь спиной на камень, он прикрывал ладонью густые серые брови. Седая борода на скулах подрагивала, будто ведун разговаривал. Догадываясь, что Воинко творит волжбу, Донские тоже застыли, боясь разрушить древнюю магию. Через короткий срок Горий нетерпеливо поёрзал. Широко открытыми глазами вопросительно поглядывая на деда, потянул меч из ножен. Несмеян показал внуку кулак. Нехотя толкнув меч назад, парень насупился.

Ветер завывал, скрадывая звуки. Дождь усилился, и засадники быстро промокали: простая рогожа пропитывалась влагой, словно губка. Что творилось на поляне, можно было только гадать. А гадать старый боец Несмеян не любил. Оглянувшись на неподвижного Воинко, он решительно поджал губы. Запахнув покрепче ворот рубахи с родовой вышивкой по краю, медленно приподнял голову.

На поляне тихо. Молчаливые воины расселись на валежине, на которой ещё недавно отдыхал ведун. Маг откинул клобук. Подставляя лысину зачастившим каплям, настороженно оглянулся. Его определенно что-то беспокоило. Совсем рядом прокричала старая знакомая – кукша. В вышине промелькнул розоватый комок перьев, и птица, прошумев крыльями, упала на качнувшуюся еловую ветку ближе к кострищу. Задрав головы, гораки одобрительно заулыбались. Вряд ли бойцы знали, что их навестила кукша, в южных краях она не живёт, но воинам было приятно заметить красивую птицу. Переступив лапками, любопытная нахалка смешно закхекала, будто закашлявшийся старик. Зашевелившись, гораки обменялись фразами. Поднял руку чернец, и все замолчали, видимо, его авторитет не вызывал сомнений ни у кого.

Незаметно притих дождь. Сбавил напор и ветер, теперь покачивались только вершины деревьев, да дрожали листья бузины то ли от холода, то ли их тревожили последние крупные капли, сбивающие дождинки, замершие на ветках и листве. Кхекнув ещё раз, кукша сорвалась с ёлки, показав воинам цветной хвост. Быстро махая тяжёлыми крыльями, она понеслась над укатывающимся в долину хребтом, в противоположную сторону от хутора. Резко повернувшись, маг коротко скомандовал подъём. Бойцы послушно поднялись, оправляясь.

– Туда, – маг кивнул подбородком в сторону улетевшей кукши.

Пропустив хмурых гораков, он пристроился в хвосте колонны.

Только когда отряд удалился саженей на тридцать, и понурая спина идущего последним чернеца полурастворилась в густом ельнике, Несмеян позволил себе облегченно вздохнуть. И тут же застыл, не двигаясь. Неожиданно остановившись, чернец крутнулся на месте, сразу возвращая резкость фигуре. Снова откинув клобук, прислушался. Мысленно ругнувшись на себя, Несмеян замер, перестав даже дышать. Очнулся волхв и, вытянув руки в разные стороны, тихонько опустил ладони на плечи обоих Донских, призывая к осторожности. Горий, и так не шевелившийся, в этот момент превратился в изваяние.

Поводив головой, словно замершая цапля на болоте, колдун успокоился. Ссутулившись и упрятав руки под плащом, он наконец-то шагнул, и спина в чёрной сутане скрылась за отвисшими еловыми лапами.

Несмеян, на этот раз почти не дыша, бесшумно сполз за камень. Ведун ослабил хватку, но руки пока не убрал:

– Пусть отойдут подальше, – прошептал он.

– Светлый, можно я выгляну? – Горий провёл ладонью по густым волосам под головотяжцем, и на лицо стекли тонкие ручейки воды. Он тряхнул головой, словно пёс, сбрасывая брызги.

– Выгляни, – уже полушёпотом разрешил волхв. – Слава Белбогу, уходят варнаки.

Ветер по-прежнему шумел, но уже не так сильно. Закуковала кукушка где-то в стороне ушедшего отряда, и там же возмущенно стрекотнула сорока.

– Провожают гораков, – прокомментировал Несмеян, поправляя мокрую задравшуюся рубаху.

Осторожно поднялся ведун. Вытянувшись, он пристально смотрел вслед отряду. Подскочивший Горий запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха:

– Ух, словно искупался.

– Пошли, други, надо торопиться, пока колдун не спохватился и не повернул своих убивцев в нашу сторону.

Одновременно выбрались из зарослей. У кострища было натоптано, мокрые угли матово поблескивали под выглянувшим солнцем. Несмеян недоверчиво покосился на ведуна:

– Как же он повернёт, ежели уже ушёл. Значится, ты сильнее оказался, сумел глаза отвести.

– Суметь-то – сумел, но тут я один бы не справился. Вы силами поддержали, да кукше благодарность – вовремя она меня услышала. Я давно колдуна по хребту направлял, да он сопротивлялся крепко – не хотел внутренний голос слушать, подозревал что-то. Матёрый! Кукша – она как последняя капля, помогла нам куда надо вражину направить. Похоже, он решил, что по его колдовству птица путь указала.

– Ну, пусть так и дальше думает, – Горий ковырял палкой траву у валежины. Склонил голову, что-то разглядывая. И быстро наклонился, что-то ухватив. – Смотрите-ка, чего я нашёл.

На его ладони бугрился каменный… лик Белбога.

– А ну-ка, дай глянуть, – Несмеян протянул руку.

Горий аккуратно, двумя пальцами, подал лик. Дед просветил камень на солнце, и горный лазурит заиграл красками.

– А ведь такие обереги я знаю, взгляни-ка, – он опустил прищуренный взгляд, протягивая находку Воинко.

Тот зацепил оберег за шнурок:

– Моя работа. Я его одному родовичу делал. Погиб он на хуторе двадцать лет назад.

– А как же он здесь очутился? – Горий погладил пальцем гладкую поверхность камня.

– Это и мне интересно. Скорей всего, гораки обронили. А это значит, кто-то из них был тогда, когда народ побили. Убивец идёт среди них, – ведун закаменел лицом. – Интересно кто? И ещё непонятно – он что, забыл дорогу на хутор?

– Может ты и его здесь с понталыку сбил, как колдуна.

– Может быть, – волхв задумчиво повертел оберег.

– Что думаешь делать? – поинтересовался Несмеян.

– Однако пойдём помаленьку. Пока вороги не очухались да за оберегом не вернулись. Сдается мне, что не просто так они с ним ходят. Вдруг убивец и правда плохо дорогу помнит. А колдун видать косолапого там, уже на гребне, нашёл, недалеко от хутора, и потому, как идти туда через перевал точно не знает, – ведун положил руку на плечо Горию. – Тебе везёт. Сам Белбог своё благоволение высказал. Никому другому не дался, а к тебе пошёл.

Горий смущенно улыбнулся:

– Получается, что этот лик им очень важен?

– Получается так. Через него колдун дорогу выискивает. И ведь выискал бы, если бы не мы.

– А разве так можно?

– Всё можно, ежели умеючи. Ну да хватит балаболить. Несмеян, оглянись внимательно – не оставили ли следа.

Старик послушно завертелся. Горий тоже пригладил ладонью разлохмаченную траву. Помятые травинки не спешили укладываться. Парень подумал и махнул рукой: всё равно здесь гораки сидели, могли и они придавить.

Ещё раз оглядевшись, Несмеян ушёл к месту засады. Склонившись почти до земли, так что из-за валунов выглядывал только оттопыренный зад, недолго поторчал там. Устранив за камнями, насколько сумел, следы пребывания, собрался уже возвращаться, но в этот момент волхв неожиданно напрягся. Подняв руку, приказал старику движением ладони присесть. Сам тоже согнулся, не забыв надавить на затылок несопротивляющегося Гория:

– Уходим быстро, они возвращаются. – И толкнул парня к кустам. Махнул рукой Несмеяну, очерчивая круг, по которому ему догонять. Посомневавшись несколько мгновений, кинул оберег в траву. И, не разгибаясь, побежал в сторону зарослей: из-за деревьев со стороны хребта выходили двое наёмников. И только успел прижаться спиной к толстоствольной сосне, как вороги появились на краю поляны.

Двое тёмных с кудрявыми бородками византийцев одного роста и даже одной комплекции – широкие в плечах, узкие в талии, шагали напористо, настороженно поглядывая вокруг. Пальцы крепко сжимали топорища на плечах. Не дожидаясь, пока они приблизятся на опасное расстояние, волхв махнул рукой Гору, призывая того идти следом, и сам бесшумно тронулся с места.

Морось не утихала. В ботах хлюпало. С каждой ветки, стоило её тронуть, падали крупные холодные капли. И почти обязательно попадали за шиворот. Горий поднимал плечи, голова крутилась на шее, будто на шарнирах, разгоняя мурашиков на спине. И только волхв, казалось, вообще не замечал неудобств. Шагал себе и шагал. Парень, поначалу пытавшийся уворачиваться от потоков воды, скоро, промокнув насквозь, перестал. Запахнув потуже плащ и нагнувшись, спрятал озябшие ладони под мышками. Он уже полчаса двигался за широкой спиной ведуна и, чтобы не отстать, приходилось то и дело переходить на трусцу. Ещё дальше – парень несколько раз оглянулся – мелькала среди молодых стволов фигура деда. Но пока догнать он или не хотел или не мог.

В стороне, там, где вдоль старой просеки поднимался густой ельник, раздался короткий недовольный рык. Горий обернулся на звук и… влепился лицом в твёрдую, словно деревянную спину стремительно остановившегося ведуна. Тот даже не пошевелился. Потерев щёку, Горий тоже замер.

– Тихо, – прошептал Белогост. – Не шевелись.

Команда была лишней – парень и так боялся даже переступить. А вот Несмеян слов волхва, как и медвежий рык до этого, похоже, не слышал. И продолжал приближаться, не особо заботясь о тишине. Парень хотел жестом как-то дать понять деду: нужно остановиться, но старик на него не смотрел. Волхв покачнулся, сжимая ладонями виски. Он попытался что-то сказать Горию, но побелевшие губы не послушались, и ведун медленно осел. Растерявшийся Горий беспокойно оглянулся. Что происходит с ведуном? Как же дать знак деду?

Расстояние быстро сокращалось. Старик находился от внука шагах в двадцати, когда, наконец, поднял голову, встретившись глазами с ожесточённым взглядом Гория – парень был готов действовать. Он замахал руками, сигнализируя деду об опасности. И в этот момент из-за ближайшей ёлки стремительно, словно брошенное сильной рукой копьё, на Несмеяна выскочил здоровый медведь. Подпрыгнув, зверь в мгновенье ока оседлал старика. Следующие секунды полностью выпали из памяти Гория. Ведун потом рассказал парню, что он, бешено закричав что-то похожее на «айя…а…а», сломя голову бросился на медведя, выхватывая меч из ножен.

Эта психическая атака и спасла Несмеяна. Косолапый не мог не оглянуться на резво приближающегося паренька, хотя бы из любопытства. И то, что Потапыч увидел, ему не понравилось. Распахнув огромную пасть, медведь свирепо зарычал. С вытянутой нижней губы капала слюна, острые зубы в палец Гория блестнули кинжалами. В следующий момент, раскидывая капли пены из раскрытой пасти, упёрся всеми лапами, готовясь к прыжку. Парень уже заносил меч для, наверное, последнего в жизни удара. Что для матерого зверя удар юноши, который он к тому же уже просчитал? Отмахнётся как от надоедливого паута. Но вмешалось провидение в виде Несмеяна.

Кровь заливала глаза. Старик ничего не видел, но рука знала, что делать. На ощупь вытянув из чехла нож, ориентируясь только на жуткое рычание, от которого сводило судорогой губы, он приподнялся на другой руке, и голодный клинок свирепо впился в зверя. Говорят, Боги покровительствуют смелым: нож вошел в ухо косолапого. Тот бешено мотнул головой, на короткие сиги[21] потеряв ориентацию от боли.

Ставшая скользкой рукоятка ножа вырвалась из руки старика, и он без сил повалился на землю. В следующий миг меч Гора обрушился на взъерошенный загривок медведя. Острый край, легко разрубающий гвозди, вошёл глубоко, скользнув между позвонков, и в звериной шее появился кровавый зёв. Уже умирающий косолапый успел махнуть лапой, и страшный коготь зацепил парня. Гория крутануло, и потворник, не выпуская оружие, отлетел в сторону. Молодые деревца согнулись, удерживая малый вес парня. Спружинив, они же помогли с лёгкостью подскочить. В горячке схватки он не почувствовал боли и даже не понял, что ранен. На напряжённых ногах Гор шагнул к зверю, ещё не догадываясь, что короткий бой окончен. Медведь лежал на боку, откинутая голова со страшной раной на шее не оставляла сомнения в смерти. Неужели справились? Голос Несмеяна донёсся слабо, словно через подушку. Парень, опасливо оглядываясь на мёртвого зверя, бросился к застонавшему деду. Упав рядом на колени, приподнял голову старика. Она безжизненно качнулась: Несмеян потерял сознание. Горию на миг показалось, что старик умер, потворник открыл рот, чтобы закричать от ужаса, но голос выдал лишь нечто шипящее. Словно очнувшись, парень прислонил ухо к залитой кровью родной груди. Сердце слабо, но билось. Он попытался зажать разорванное горло, и кровь пузырьками потекла между пальцами.

Позади раздались неуверенные шаги. Гор мгновенно обернулся. Пошатываясь, подходил бледный ведун. В руке болталась котомка. Неловко опустившись на колени, он твёрдо отодвинул Гора. Парень не рискнул перечить. Отпустив деда, который очнулся и пытался ладонью оттереть кровь на глазах, отполз на пару шагов.

На траве дымилась кровь. И старика, и медведя, и только сейчас Гор понял, что и его собственная. Кровоточила рана в боку. Парень наклонил голову, рассматривая её через дырку в рубахе. Несколько глубоких рваных полосок пересекали ноющие кости. Похоже, одно из рёбер или треснуто, или сломано. В целом, ничего страшного.

Ведун, быстро приходящий в себя после непонятного приступа, потянулся к котомке. Горий подтолкнул её поближе к старику. Быстро развязав горловину и порывшись, Воинко достал из глубины маленькую коробочку.

– Иди сюда, помогать будешь.

Горий с готовностью качнулся вперёд.

– Нарви сухой травы и оботри кровь на шее и голове, – раскрыв коробочку, ведун пальцем набрал густой коричневой смеси.

Парень пополз на коленях вокруг. Торопясь, надёргал свежей зелени. Ухватив приличную охапку в ладонь, подобрался к деду, который теперь лежал неподвижно, равнодушно поглядывая на суету вокруг. Склонившись над ним, Горий насколько смог, оттёр свежую кровь.

– Довольно, – дождавшись, когда парень отодвинется, ведун широкими мазками нанёс смесь на раны деда. На шее и на голове. Присмотревшись, помазал ещё и руку, чуть повыше локтя, где тоже, оказалось, кровоточил глубокий шрам.

Прямо на глазах мазь начала твердеть, меняя цвет. Кровотечение стихало. Теперь Несмеян лежал бледный, полуопущенные веки подрагивали, а сам, казалось, не дышал.

– Ты как? – ведун наложил остатки мази на бок парня. – Идти можешь?

– Могу, – Горий закивал головой.

– Тогда дуй в лес, выруби пару лесин – носилки будем делать. Несмеян сам не дойдёт.

Легко поднявшись, Горий поудобнее перехватил меч.

– Ты, меч, мне помоги, – тихо бормотал Горий, выбирая подходящую березку. – Надо деда моего – единственного родича от Мары[22] спасти. Рано ему ещё в Ирий уходить. Так что давай… – Парень размахнулся, и первая лесина с косо срезанным торцом упала у ног.

К счастью, до хутора от места схватки было не более версты. Но и эти сажени дались Горию не просто. Ныло в боку, дрожали от перенапряжения руки и ноги. Адреналин, впрыснутый в кровь услужливым организмом перед схваткой с косолапым, заканчивался, и парня трясло. Это же его первый серьёзный бой. Пусть и со зверем. Но зверем не обычным. По дороге ведун признался, что он неверно оценил силу колдуна. Удаляясь по хребту в противоположную от хутора сторону, тот, почувствовав, что делает что-то неправильно, решил перестраховаться. Мысленно отыскав ближайшего косолапого, забрался ему в голову. Белогосту и Донским просто не повезло – мишка гулял неподалеку от просеки, по которой они двигались. Колдуну не составило труда обнаружить маленький удаляющийся отряд. Сообразив, что его, мягко говоря, одурачили, он нанёс сильнейший ментальный удар по ведуну, а подвластного ему медведя бросил на самого опасного, на его взгляд, после Белогоста бойца – деда Несмеяна.

– К нашей удаче, он не принял в расчёт тебя, – ведун, чуть согнувшись, шагал впереди. – Ну а твоя сумасбродная, а потому неожиданная атака на косолапого-колдуна вообще застала его врасплох. Чернец не успел не то что ударить тебя ментально, тогда нам всем, наверняка, конец пришёл бы, но и защититься. Правда, каким-то чудом он умудрился выскочить из тела погибающего медведя. А жаль… – ведун задумался, подняв взгляд. – Было бы намного проще дальше воевать, отдай колдун концы вместе с животиной. – Ну да что теперь? Будем работать с тем, что есть… Так вот мы и спаслись, – подытожил Белогост, останавливаясь около своей избы и опуская носилки на землю.

А в следующий момент он уже пристально разглядывал незнакомых Гору охотников, приветливо поднявшихся навстречу с крыльца. Бойка, уткнувшись носом в хвост, дремал рядом. Пёс признал русичей, а кого попало он во двор бы не впустил. Значит, без зла пришли.

Их было пятеро, все чем-то неуловимо похожи друг на друга. Крепкие бородатые русичи, с луками за спинами и ножами на поясах. Все в кожаных поршах[23], расшитых на воротах рубахах и лёгких шапках из сосновых корешков, которые они, поднимаясь, скинули и сейчас мяли в здоровенных кулачищах. Среди русичей выделялся один – невысокий, но необычайно широкий в плечах, про такого говорят: сам себя шире. При этом ни капли жира. Широкие, жилистые плечи и неожиданно добродушный взгляд синих, как два озера, глаз.

– День добрый, родноверы, – заговорил мягким голосом богатырь, низко до пояса кланясь ведуну.

За ним склонились и другие гости. Не желая оскорбить охотников, нагнулся и Горий. Белогост тоже ответил на поклон и, уже немного расслабившись – свои, с интересом уставился на них.

– Мы из Ураевки, Миловы, – продолжил ширококостный. – Я – Давило, это мои братья. – Он повел рукой на спутников. – Олбран, – крайний охотник, высоченный с бородой клином, самый старший после Давилы склонил голову. – Велитарх, – кивок следующего тоже коренастого, но поуже в плечах, – Заруба и Ратигор. – Давило дождался, пока они кивнут. – Мы к тебе, Белогост, по поручению старейшин, звать на праздник Купалы. Будь добр, не откажи почуровать.

Ведун задумчиво почесал под густой бородой:

– Позже поговорим, судари, сейчас надо другу моему помочь – крепко он ранен.

Охотники живо спустились с крыльца, заглядывая за спину ведуну:

– Что с ним? Косолапый помял?

– Ага, помогите в избу занести.

Все пятеро дружно ухватились за носилки по бокам. Десять рук одновременно подняли неподвижного Несмеяна, словно он и не весил ничего. Ведун шагнул первым, распахивая двери, Миловы с носилками пристроились следом. Горий придержал дверь. Бойка крутился вокруг, словно пытаясь поближе рассмотреть, что с человеком. Ноздри его раздувались, шерсть на загривке задралась щёткой. Медвежий запах Бойка знал хорошо.

В просторной горнице стало тесно. Братья, суетясь и мешая друг другу, заполнили её почти полностью. Белогост вытащил из-под лавки крынку с намоленой водой. Скрипнула тяжёлая крышка сундука, и на свет явился туесок травяной смеси. Попросив охотников отойти, подсел к деду. Несмеян был бледен и, казалось, не дышал, во всяком случае, Горий его дыхания не слышал. Парень присел у стола, положив меч на колени. Ратигор – похоже, самый младший из братьев, всего на пару лет старше Гора, с интересом глянул на оружие:

– Твой?

– Мой, – заметив на ножнах красные пятна, Гор нарочно равнодушно прокомментировал. – Медвежьи.

Ратигор не смог скрыть приятного для парня изумления:

– Что, мечом косолапого зарубил?

– Ну, не только я один, дед помог, – он кивнул в сторону Несмеяна.