Фиалковое утро

– Нет, Ваше Величество!

– А мне видится другое. Гарэт.

– Ваше Величество.

Авриил слегка повернул голову и, убедившись, что я стою рядом, вернул взгляд на побледневшего генерала.

– Мне стоит прислушаться к словам Третьего генерала?

– Нет. – Мужчины за столом скрыли раздражение, плохо: я ощутила его кожей. – Торговцы не могут перевозить свой товар между городами и деревнями, не остерегаясь столкнуться с харийцами. Едва Его Величество покинет Бакатар, они перестанут скрываться и перейдут от грабежей к набегам на поселения.

Совет переварил мои слова в минутном молчании.

Третий генерал скинул с крупных плеч грузные мысли и в тихом негодовании взялся за записи.

– Я займусь распределением солдат.

Король удовлетворительно кивнул.

– Ты свободна, Гарэт.

– Ваше Величество, – негромко обратилась я. Мне нужно сказать то, что не должны слышать остальные.

Рил меня понял, но не стал вставать, чуть наклонил тело, подставляя ухо.

Сжав пальцы ног и мысленно задавив прыгающее нутро, я неторопливо склонилась, прикрывая губы ладонью от чужого пристального внимания. Тепло смуглой кожи обдало лицо жаром. Цитрусово-древесный дух проник в легкие, сжал их и за секунду нагрел кровь. На мощной открытой шее зазывающее играла венка. Четкий угол мощной челюсти приглашал опробовать его остроту, а ухо непозволительно настойчиво пыталось коснуться моих губ. Меня захлестнула жаркая жажда, выжигающая мысли и торопящая дыхание.

– Ну! – шикнул король.

Срань!

Горячее помутнее чуть спало.

– Я отправляюсь на церковную службу. Разузнаю о почившей араканке и пройдусь по веткам, что она мне сможет дать. В мое отсутствие о вас позаботится Алур.

– Алур.

Авриил дернул желваками, снова погружая нутро в кипящее бездумье. Его черные глаза покосились на меня. Их близость пробила позвоночник и лишила способности двигаться. Я могла только смотреть в их бездонность и тонуть, надеясь захлебнуться в этом густом мраке.

– Ты можешь идти, Гарэт, – напомнил мне о приличиях Рил.

Спешно отстранилась. Поклонилась. И вылетела из зала для советов под пристальный взгляд советника Хефима.

– Что за бесовщина здесь творится?

Узкое высокое здание, выложенное красным камнем, обещало лопнуть от такого количества посетителей. Тесное пространство церкви полнилось множеством голосов, редкими стуками барабанов и распевами артистов, разодетых в белоснежные туники.

АРТИСТОВ! Что они вообще тут забыли?

– Дети!

На высокий помост, из лакированного красного дерева, поднялся лысый старик, без бровей, бороды и ресниц – чистое карамельное полотно, обернутое в алые простыни.

Горожане расселись по лавкам, а остальные прижались к стенам. Что было мне на руку: я поглубже утонула в своем капюшоне и впиталась в угол, тихо ожидая конца службы за спинами людей.

Пальцы ног сдавила тупая боль.

– Прошу вас быть повнимательнее, господин, – попросила я, без силы отталкивая от себя мужчину в дорожном темно-шоколадом плаще.

Он приглушенного пробормотал что-то невнятное и, отстраняясь, вновь отдавил мне палец.

– Срань.

– Дети, война – это боль и страдания. Отец скорбит вместе с нами. Он слышит каждую вашу молитву и на одну слезу проливает пять своих. Но Огненный отец просит проявить вас терпение и смирение. Наш король, Его Величество Авриил Вембрант, решился прогнать захватчиков. Он вернет величие Аракану и отомстит харийцам за Огненного отца. – Церковник отошел к краю помоста и жестом пригласил выйти артистов. – Церковь все чаще слышит в ваших молитвах отчаяние и даже злобу. – Он сокрушенно покачал головой. – Я не осуждаю вас, дети. В своих мыслях и словах вы вольны. Однако негоже забывать о былом и впадать в слепое себялюбие. Церковь решила напомнить вам о греховности тех, кто нагло проживает на наших землях и отравляет ее своим чернодушием. Многоликий дом вызвался нам помочь в этом.

Трое артистов сели на пол, размещая небольшие барабаны между ног. Басистые вибрации всколыхнули воздух. На середину помоста вышел плечистый мужчина в безликой деревянной маске, с обугленными краями.

– Огненный владыка нашел пустой мир, – нараспев заголосил церковник, и вокруг артиста в маске заносились юркие ребятишки, держа над головой полотна из синего, зеленого и белого легкого шелка. – Он пустил по пыльным рвам воду, породил ветра и наделил сухую глину плодородием. Владыка создал нечто воистину прекрасное, и ему захотелось поделиться этим новым цветущим миром. Огненный владыка соткал из части своей плоти и крупицы любви четыре зернышка и посадил их. – Артист продемонстрировал свою ладонь с круглыми гладкими камушками. – Одно зерно он посеял на островах, что нарек Ладроскими. Второе семя бросил в горные вершины скалистого материка – Паракада. Третье владыка опустил на дно одного из десятка кристально чистых озер вечнозеленой Харии. Последнее зерно нашло свою колыбель на самом большом материке – в Аракане.

К мужчине в маске вышло четыре новых артиста: чистокровный смуглый араканец, низкорослый паракадец, долговязый томнолиций ладросец и убогое подобие харийца, со светлым париком-мочалкой.

– Владыка стал Отцом. Он любил своих детей, но их короткая жизнь его печалила. Тогда Огненный отец создал зеркальный небесный мир, что связан с душами его детей: после смерти человеческая душа могла пройти по нити и обрести бессмертие.

Артисты на помосте стали до тошноты приторно смеяться и изображать счастливую жизнь.

– Гадость какая.

Мужчина рядом шикнул на меня и с недобрым намерением попытался толкнуть. Не вышло: моя реакция была быстрее, чем у этого медленного засранца. Простим на первый раз.

– Огненный отец жил рядом со своими детьми и наслаждался каждым днем, проведенным с ними. Однажды к нему пришел хариец, – подобие харийца подошло к Отцу, – он восхитился силой Огненного владыки и избалованный его любовью возжелал ее часть. Отец не смог отказать.

Мужчина в безликой маске положил харийцу ладонь на лицо. Актер завопил под его рукой. Церковь наполнил дух жженого свиного волоса и испуганные вздохи людей. Хариец встал. На его донельзя напудренном лице красовалось три влажно-красных полосы. Следом все повторилось. Полосы появились: на подбородке араканца, шее паракадца и плече ладросца.

– Отец даровал четырем мужчинам часть своей силы и поставил их во главе своих государств. Огненный Отец продолжал баловать своих детей и купался в их благодарности, но уже делил хвалу с четырьмя королями.

И опять начались непонятные егозливые скачки по помосту с придурковатыми улыбочками и смешками.

– Да сколько можно, – простонала я.

– Если не нравится, уходи. Не порти представление, – прошипел незнакомец и от всей души толкнул меня плечом. Не будь я зажата в угол, то свалилась б с ног.

Сам напросился.

Я незаметно выхватила меч и погрузила его круглый рубиновый эфес мужчине в живот. Рваный выдох из его легких стал самым приятным звуком за время этой нескончаемо долгой церковной службы.

– Тихо.

– Проявите уважение.

На нас уже начали оборачиваться рядом стоящие. Их внимание разрезало звенящую между нами незримую нить, и мы гневно посапывая продолжили смотреть представление.

– Прошла не одна сотня лет. Потомок харийца пригласил Огненного Отца на праздник в его честь. Он долго возил его по бескрайним зеленым полям Харии, хвастался густыми лесами, поил вином из сладких фруктов, что росли в его королевстве, и благодарил Отца за столь чудесные земли. Харийский король очаровал Владыку, тот не смог вовремя увидеть лести, что ядом проникала в его вены. Когда же хариец раскрыл причину столь радушного приема и озвучил свою просьбу, обманутого Отца поразил гнев! Король попросил наделить силой весь его народ, ибо только их кровь, по его мнению, достойна процветания.

Актер начал метаться из стороны в сторону, тесня бедного – оказывается еще и горбатого – харийца к стене.

– Они его в сточной канаве нашли? Что за унижения? – Моя харийская кровь негодовала от этого карикатурного безобразия.

– По мне, так очень похоже, – вставил пока еще целый незнакомец и хмыкнул на мой предупредительный рык.

Мужчина в безликой маске навис над скрючившимся уродцем. Едва он занес деревянный меч, как со спины на него бросился с пятак тощих, кривых, мохнатых харийцев. По помосту разлилась красная краска, насквозь пропитавшая белое одеяние главного актера.

Народ ахнул и затих, наблюдая за тем, как на развалившегося на полу Отца с хохотом встает хариец.

– Король Харии получил желаемое: кровь Огненного Отца пропитала его земли и на ней стали рождаться дети с частичкой силы отца, ничтожной, украденной. – На помост поднялись дети: светленькие, ладненькие, улыбчивые. Прозвучал одиночный оглушительный удар барабана, и они закрыли глаза, являя нарисованные на их веках ядовито-яркой краской бесовские зрачки. – Кровь Отца прокляла харийскую землю. Поля обратились пустыней, леса зачахли, а младенцы умирают по сей день. Это проклятье живет в их глазах! Смерть Владыки породила бесов! – Церковник ткнул пальцем в детей. – Любовь Огненного Отца щадит многие сердца, что начинают биться на харийской земле. Однако та злость, что он испытал перед смертью, находит путь к гнилым сердцам, что почернели еще в утробе матери.

Я проглотила горький ком из сказанных им слов и достала часы. Серая мраморная крышка утешила ноющее черное сердце, а лаванда из аметистов заставила улыбнуться. Перевернула часы наполированной стальной стороной. Из мутного отражения на меня уставились два серых глаза с фиолетовыми прожилками – корни проклятья, что сделали из меня беса.

– Харийцы загубил свои земли, но наш король не позволит сделать тоже самое с Араканом! Авриил Вембрант освободит наши ветра от их смердящих душ. Он отправит их в подземное пекло, что они разожгли своим предательством. А те, что лягут за освобождение наших земель, поднимутся по небесной нити к Огненному Отцу и искупаются в его благодарной любви.

Церковь взорвалась ликованием, одобрительными выкриками и громкими молитвами к Отцу.

Я подняла глаза к каменной голове, что взирала на всех из-под потолка.

– А куда отправлюсь я? – прошептала почти беззвучно.

Мне нет места рядом с павшими харийцами, и нет уголка для моей проклятой души в зеркальном небесном мире. Что уготовано бесу, предавшему свою кровь и готового на все, чтобы вернуть Аракану материк? Аракану…?

Ногу пронзила тупая вспышка боли.

Рука разрезала воздух и, вцепившись в плащ незнакомца, дернула его на меня.

– Я буду ждать тебя у ворот церкви, боров ты неповоротливый, – прошипела я ему под глубокий капюшон. – Одна нога тебе явно мешает. – Собрала немного магии и с силой отшвырнула эту неуклюжую тушу от себя. – Кретин двухметровый.

Обида нашла выход. Стало легче.

Пока мужик пытался уложить слова мелкой девчонки у себя в голове, я пошла к воротам.

Глава 5

– Вам знакома эта девушка?

Пожилая женщина взяла пергамент трясшимися руками и преподнесла его к помутневшим ореховым глазам.

– Нет, – это я слышала уже на протяжении получаса.

Уходя, старушка натянула в извинении сдутые губы и, в отличие от остальных, не стала предпринимать попыток заглянуть ко мне под шарф.

Мой скрытный вид не располагал к откровениям, но если мне кто-то и врал, страшась за участь искомой, то делал это искусно. Скорее, ее действительно никто не знал.

– Нужно идти к церковнику.

Я набрала в легкие побольше воздуха и двинулась к церкви. Мы со служителем Огненного Отца были хорошо знакомы. Три года назад он весьма красноречиво высказал мне все, что думает о таких как я. Благословение королевского Ворона тогда вышло на редкость занятным и живым. Благо это видели только советник Хефим и Авриил, что позабавило их обоих. Очень позабавило. Не каждый день увидишь, как все волосы разом покидают человека.

– Ты обещала лишить меня лишней ноги. Передумала?

По бурым каменным ступенькам крыльца спускался незнакомец в темно-коричневом плаще.

– Так не терпится с ней расстаться? Уходи, пока можешь себе это позволить.

Я обогнула его, остерегаясь за свои многострадальные пальцы, которые тихо подвывали в сапогах.

– Я знаю, где жила девушка, что ты ищешь.

– Знаешь? – сощурилась и попыталась заглянуть под глубокий капюшон. Все-таки, да, подобный вид не располагает к доверию. – Врешь. Лгунам отдельный костер в подземном пекле.

– Обвиняешь меня во лжи? – от этого глубокого басистого тона желудок перекрутился. Нет. Это не может быть правдой. – Неповоротливый боров. Двухметровый кретин. Допустим. Но лжец? У тебя нет оснований для подобных оскорблений, Арэт.

Это правда.

Под черепом столкнулось два жгучих чувства: одно вопило, тряслось и требовало упасть в ноги королю и начать вымаливать прощение за свои грязные грубости, а второе скреблось, зазывало и накидывало картинки о том, как лучше всего разделаться с Алуром.

– Где Алур? – Победитель определился. – Почему вы один?

– Я не один. – Авриил отбил каблуки сапог о ступеньку и в один шаг навис надо мной, перекрывая солнце и забирая воздух. – Я со своим первым Вороном. Вот только, как оказалось, защита мне требуется от него. И давно ты угрожает расправой моим людям, Гарэт?

– Обычно на моих ногах не отплясывают, Ваше Величество. – Слова вылетели раньше, чем я успела их попробовать мозгами. – Прошу прощения. Во мне говорят пальцы, что вы отдавили.

Лучше мне какое-то время помолчать.

Под капюшоном плаща раздался мурлыкающий смешок.

– Я тоже должен извиниться. – Он ленивым взмахом руки закрыл мой рот. – Я не привык к такому столпотворению. И мне было невыносимо видеть, как ты убиваешься. Проклятье – это выдумка, созданная завистниками, что не смогли объяснить рождение магически наделенных людей в Харии. Мой Ворон не должен верить в подобную чушь. – Король вскинул голову, открывая неприкрытую шарфом и капюшоном полоску лица. Черные глаза проникли в нутро и сжали трепыхающееся сердце. – Однажды мы встретимся в зеркальном мире как равные. И ты будешь вольна отрезать мне ногу, что имела неосторожность причинить неудобство твоим пальцам. – Его Величество чуть склонил голову, ловя мой поплывший взгляд. – Твоя небесная нить крепко затянута, однажды ты пройдешь по ней и предстанешь пред Отцом. Я тебе это обещаю, Арэт. Ты мне веришь?

Язык сковало. Зудящий ком давил на горло. Мне нужно было ответить, но я не могла. Подобное заставит растрогаться любого беса, а когда это говорит твой король, то несите простынь, ибо одного платка не хватит для моих девчачьих соплей.

– Ты мне веришь? – уже с нажимом переспросил Авриил.

Вдох.

– Да, Ваше Величество! – отчеканила я на выдохе. Нет. Я не верила, но была очень благодарна.

Король шикнул на меня и заозирался.

– Не зови меня так, нам не к чему привлекать внимание.

– Простите, Ваш… Простите. – Я прочистила горло. – Я сопровожу вас до дворца, а по дороге вы расскажете, что выяснили о девушке.

– Звучит, как приказ, – притушил мою решительность Авриил. – Я не хочу возвращаться. Мне сполна хватило утреннего совета. Дай мне отдохнуть от их лиц и тупости.

– Я могу проводить вас в библиотеку к Пирсу и забрать позже, как закончу свои дела.

– Как кого-то сопляка?! Я не нуждаюсь к няньке! Я отправляюсь в рыбацкую деревню. Церковник был вчера в библиотеке и узнал в ней приезжую торговку. Если хочешь, то можешь поехать со мной.

– Нет. Вы никуда не едите. – Колени ослабли под глухим рычание короля, но спина держалась ровно – уверенно. – Харийцы снуют по всем трактам. Покидать Бакатар без сопровождения – это, как минимум, неразумно, Ваше Величество.

Последние слова я сказала нарочито громко, не так, чтобы привлечь внимание, но достаточно, чтобы дать понять, что я сделаю в случае его новых попыток подставиться под харийскую сталь.

– А на что мне первый Ворон? Ты резко растеряла все свои боевые навыки? – Авриил фыркнул и стремительно пошел к воротам. – Бросила меня с насмешкой в виде Алура, а сейчас вдруг забеспокоилась о моей сохранности. Не лицемерь, Гарэт. Это тебе не к лицу.

– Ваше Величество!

Задержавшиеся посетители церкви начали активно вертеть головами, выискивая своего короля. Авриил сделал тоже самое и быстрее, чем я успела его догнать, запрыгнул на вороную лошадь.

Цокот копыт. Развивающийся плащ. Привкус острого перца во рту, от злого раздражения.

– Бесовской характер! Чтоб тебе твоя кобыла зад отбила!

Полуденное солнце нещадно припекало. Со стороны Квартового океана долетали крики чаек, отменная брань рыбаков и несло тиной. Жизнь во всю кипела. По чавкающим улицам носились сопревшие деревенские, изредка поглядывая в мою сторону. Они наскоро изучали подозрительного гостя, хмыкали и спешили дальше по своим делам.

– Где живет эта девушка?

Кузнец отошел от бочки с водой, оставив в ней стальные крюки, и осмотрел протянутый лист пергамента.

– Кем будешь?

Ну, разумеется.

Я обернула руку без перчатки поводьями, пряча ее бледноту. Гнедой жеребец получил от меня незаметный удар пяткой и недовольно переступил, заходя в тень лиственного дерева.

– Отец перед смертью сознался в измене. Портрет брошенной дочери – все что у него было. Прошу, помогите мне найти сестру. Она должна знать судьбу родного человека.

– Вот оно как. – Кузнец почесал щетинистую щеку. – Твой отец – последняя скотина. Хельгу вся деревня выхаживала, теперь и ее сын осиротел. Мало нам своих голодных ртов.

Как я точно угадала.

– Она умерла? – Подыграем.

– Бес ее знает, – махнул ручищей кузнец. – Уж как две недели ее нет. Либо сбежала, либо дух испустила.

– Две недели? – А вот это интересно. – Никогда не поверю в то, что мать бросила свое дитя.

Отец – да: в этом я имела счастье убедиться, испытав предательство на собственной шкуре. Но мать – нет. Для этого должны быть весомые причины.

– Война затронула всех нас. Голод никого не щадит. Жить захочешь, не только сына бросишь – мать родную сожрешь. – Он осмотрел мою выглаженную чистую одежду, облюбленного коня, холеную сбрую и смачно плюнул в грязь улицы. – Ты из столицы. Какого вам за высокими стенами Бакатара, когда у простого люда нет куска хлеба для собственного ребенка? Харийцы засыпали солью поля и перебили всю скотину, а ту, что уцелела, хозяева прячут за четырьмя замками, не желая делиться. Сбежала-ль Хельга или померла – не важно. Мать оставила своего сына на голодную смерть, но виновата в этом не она, а король. – Кузнец вернулся к бочке. – Дом с зеленой дверью.

– Король не обрекал вас на голод. – Я не могла промолчать. – Вы живете в своих деревнях и не видите дальше своего забора. Хария за последние тридцать лет присвоила столько земель, что если бы Авриил Вембрант не вмешался, то через десять лет ты бы ходил под Калумом Готтрингом. Огненный Отец сморил нашего предыдущего короля, чтобы в его сыне проснулась сила. Чтобы Аракан обрел короля, способного защитить вас неблагодарных.

– Тебе почем знать? – Кузнец достал блестящие крюки, придирчиво осматривая каждый. Этот мужчина знал свое дело. – Проваливай отсюда подобру-поздорову. Здесь ты не найдешь благодарных. За такую помощь у нас не благодарят, а разбивают рожи.

На наш разговор слетелись местные. Десятки глаз начали кропотливо изучать меня. И много времени для того, чтобы разглядеть во мне объект их ненависти, не понадобиться. Пришлось уйти.

– Чтоб вас! – воскликнул кузнец, швыряя в грязь кривые крюки. – Видир, раздувай огонь. Будем переплавлять.

– Печь потухла, отец!

Дом Хельги нашелся быстро.

Поодаль от накренившейся скрипучей избы стояла вороная кобыла. Вокруг нее скакали дети и гладили атласную шерсть ручками-веточками. Их большие глазенки на острых лицах сверкали восторгом, а поредевшие волосы шкодливо торчали на тяжелых головках, что едва могли удержать хрупкие шейки.

– Мою обласкаете?

Детвора сразу же ринулись к гнедому жеребцу. Угодив в их ласковые ручки, лиловые глаза животинки в мольбе уставились на меня, но его горе меня не трогало. Я была готова убить его, чтобы накормить этих отощалых детей.

Так оно и будет.

– Ваше Величество.

Авриил сидел на лавке у дома и испытывал взглядом землю. Воздух звенел от его напряжения. Изредка он поднимал быстрый взгляд на довольное повизгивание детей, но сразу же опускал, уходя в свои тяжелые думы.

– Ваше Величество.

И опять тишина.

Опыт подсказал, что сейчас королю нужно немного одиночества, которое он так любил, но никогда не мог получить.

Обшарив избу вдоль и поперек, я не нашла ничего, что могло бы дать подсказку к разгадке страшной болезни, свалившийся на Аракан. Куда там, я не нашла даже ничего, что могло бы вызвать хоть какие-то подозрения: пустые полки, сундук с прохудившимся тряпками, старая потрепанная книга со сказками и пара деревянных игрушек.

– Очередной тупик, – выдохнула я, выйдя на улицу.

Авриил все еще молчал.

– Ваше Величество, у Хельги был сын.

– Еще раз назовешь меня Ваше Величество, и я сверну тебе шею, Гарэт.

Весьма доходчиво.

Пока я подбирала уместное обращение, король сам вышел из своих тихих мыслей.

– Я отправлял в деревни зерно, приказывал выделить скотину, но обозы до них не дошли. Харийцы перехватили все до единого. Эти крысы нарыли себе нор и безнаказанно бесчинствуют на моей земле. – Его кулаки хрустнули. – Я не могу разорваться. Война требует от меня полной отдачи. Границы отвоеванных территорий трещат. Если я брошу силы на харийских крыс, то они этим воспользуются. Они только этого и ждут. – Низкий голос ушел в гневное шипение. – Грязные зло душные выродки. Срать они хотели на всех кроме себя. Жажда могущества, эмоциональная тупость и бесчестие у них передается с молоком матери. Гореть им всем в подземном пекле.

Бесплотная кровь наполнила грудь. Я натянула на лицо шарф, оставляя только тонкую полоску света для обзора.

– До выхода на Красную долину еще есть время, Ваше Величество. С вашего позволения я возьму солдат и лично зачищу тракты от харийских крыс.

– Что я сказал про обращение, Гарэт?! – рявкнул Авриил. Поток ветра ударил в лицо и сорвал с моей головы шарф. – Ты совершенно меня не слушаешь. Почему я должен на вас орать, чтобы меня услышали?!

– Я ловлю каждое ваше слово. – Я чуть склонила голову. Желание натянуть капюшон зачесалось в ладонях. Сжала ткань черной туники. Не помогло – зуд остался. – Я хочу быть вам полезна и предлагаю свою помощь. Прошу, не злитесь на меня.

– Арэт, – выдохнул он, растеряв весь свой запал. – Я злюсь не на тебя, а на себя. Дерзнул вернуть Аракану материк, а по итогу веду страну к трагичному концу – так думает мой народ. И я это допустил.

Король усмехнулся и скинул свой капюшон. Солнце утонуло в растрепанных смоляных волосах, а его остатки заиграли на редкой седине висков. Шарф закрывал часть лица, но та, что была на виду, попала под мой быстрый взгляд. Густые хмурые брови, уставший черный взор и выдающийся прямой нос.

– Я так не думаю. – Нашла глазами землю. – Я ведь тоже ваш народ.

– Конечно, – согласился он, уловив вопрос. – Но я бы сейчас хотел видеть рядом с собой не подданного, а друга.

– Друга харийца? – Язык мой – враг мой. Пока черепушка Его Величества не взорвалась от закипающей крови, я решила выполнить его непрозвучавший приказ. – Я буду рада, стать ненадолго твоим другом, Рил.

Глаза Авриила заметно округлились.

Сердце икнуло.

– Если позволите, – быстро добавила.

– Рил, – покрутил он слово на языке. – Меня так никто не называл. Рил. Мне нравится. – Он рывком поднялся и протянул мне руку. – Позвольте представиться, Рил – неповоротливый боров.

Я проглотила смешок, сохраняя выдержку.

– Арэт – твой временный харийский друг.

– Ты еще та язвочка, Арэт.

Бархатный смех обласкал уши и спустился в низ живота, скручиваясь в один клубок с пульсирующим комком, от ощущения силы его широкой ладони.

– Заран! – крикнул Рил, легко отпуская мою руку и накидывая капюшон.

Повторила за ним.

От толпы ребятни отделился смугленький черноволосый парнишка, лет восьми.

– Ты готов ехать?

– Да, – радостно воскликнул малец и выпрямился, стукнув пятками, точно маленький солдат. – Птенец готов учиться!

– Похвально. – Он потрепал его кучерявые жидкие волосы. – Побудь с ним, я сниму с кобылы седло.

Авриил обратил плечи в камень и пошел к вороной лошади.

Деревня не останется без ужина.

– Ты кто? – без долгих предисловий спросил Заран. – Ты тоже знала мою маму?

– Да. Меня зовут Гарэт.

– Как мужчину?

Паренек откровенно вылупился и на всякий случай еще раз осмотрел меня.

– В Гнезде не выдают женских имен. Тебе тоже дадут новое имя.