От Мала до Владимира. Исторический роман

Добрава встретила сына у входа в большой, рубленый из хорошо отёсанных толстых брёвен двухэтажный терем.

– Што наловил рыбы, кормилец? – шутливо спросила она.

– Сама гляди, – нарочитым басом ответил тот и поставил перед ней корзину, до краёв наполненную рыбой.

– Да куды ж столько?! – воскликнула мать.

– Это мы ишшо всю мелочь выпустили, – похвастался мальчишка.

– Ладно, отнеси улов стряпухе. Може, она из этакого богатства што-нибудь сообразит, – примирительно сказала Добрава сыну.

Отец Добрыни в то же самое время с высокой башни наблюдал, как вдалеке показалось большая группа всадников и пеших воинов. На солнце поблёскивали доспехи ратных людей. Обычно тяжёлое вооружение воинов везли за ними на телегах, а здесь оно было уже на ратниках. Значит, они шли именно к ним. Всадники остановились на приличном расстоянии. Многие из них спешились и начали ставить шатры.

Мал приказал Жировиту и Нежке затворить ворота и оповестить сотников, чтобы те поднимали людей. Через полчаса на пришельцев с крепостных стен уже взирали десятки внимательных, насторожённых глаз, а ладони крепко сжимали рукояти мечей.

Дружина Игоря была в пределах видимости из крепости, но в недосягаемости для стрел лучников. Он и несколько его дружинников неспешно поехали в сторону ворот. Ярко светило солнце, но осенняя погода уже веяла холодком. Ворота распахнулись. Через ров опустился мостик. Навстречу Игорю прошли Мал и несколько древлянских бояр. Они поприветствовали друг друга.

– Собрали полюдье? – спросил Фрутан, гарцевавший на гнедом коне по правую руку от Игоря.

– До вечеру усе привезём. А на кормление дружины сей час отроки снедь принесут, – хмуро ответил Мал.

– Буде чем закусить, апосля дальней дороги, – оглянувшись на своих людей, с усмешкой проговорил Игорь. Он бросил многозначительный взгляд на Мала. – Да с даниной не затягивай – мне недосуг в вашей глуши околачиваться. А то… – не договорив, он натянул поводья, разворачивая коня.

Могучий Мал плюнул вслед отъезжавшей свите, тоже сделали и его бояре. Возмущенно переговариваясь, они вернулись в крепость.

У рощицы запылали костры, запахло жареным мясом. Зайчатина, кабанятина, тетерева и рябчики поджаривались на вертелах. Привезённые корчаги с мёдом и пивом быстро пустели. Вечером потянулись подводы с данью, которую варяги и приехавшая с ними челядь перегружали на свои повозки. Игорь с довольным видом обходил ворохи пушнины. Всего было в достатке – тканей, серебряной посуды, воска, мёда.

Поутру дружина тронулась в обратный путь. Проехали вёрст тридцать. Свен – один из старших дружинников, заметил Игорю:

– Греки поболе дали. А древляне второй раз на Царьград не ходили. Могли бы заместо ентого ишо выкуп дать.

Игорь пришпорил коня и объехал растянувшийся обоз. Все повозки были загружены доверху, и только несколько были полупустыми. Явтяг сидел на ворохе меха.

– Дай-ка мне противень6 глянуть, – требовательно сказал князь.

Явтяг подал берестяную грамоту. Игорь пробежал её глазами…

– Я ишо из кадки с воском два больших полена достал, – сообщил Явтяг. – А беличьи шкурки кой-иде стрелой попорчены.

Игорь капризно поджал губы.

– Усе князя хотят облапошить. Веры никому нету.

Он нагнал Свена. Некоторое время ехал рядом, о чём-то усиленно размышляя.

– Пойду ишо данины с них соберу! Отбери воев, кто посведомей, повертаем обратно! – неожиданно приказал он ему.

Дружина Игоря разделилась: часть, загруженная данью, пошла к Киеву, остальные повернули к Искоростеню. В подступавшей темноте подошли к городу. Дозорные у ворот позвали Мала. Тот вышел к Игорю, смотревшему на него сверху вниз с высокомерным видом. Мал стоял с гордо поднятой головой и едва ли был намного ниже Игоря вместе с конём.

– Здраве, княже! С чем обратно пожаловал?! – хмуро проронил он.

– Здрав будь, Мал, – ответил Игорь.

– Ты спесь-то свою сбрось. Чай князь с тобою слово молвить, – заметив недовольное лицо древлянского князя, произнёс Свен. Теперь он вместо Фрутана, повезшего дань в Киев, гарцевал по правую руку от Игоря.

– Да мы, чай, тожа не лаптем щи хлебаем, – неожиданно дерзко ответил Мал.

– Язык попридержи, – грубо оборвал его Игорь. – Решил я, што данину вам след ишо собрати. Ты последний раз, кады на Царьград ходили, людей в войско не дал. Вои мои в походе поиздержались. Скажи своим толстосумам – пущай раскошелятся. Да поболе с простых людишек собери. Пущай мошну-то порастрясут.

– А то мы им её сами порастрясём! – громко сказал Свен. Воины вокруг него дружно загоготали.

– Пущай, трясуть как следовать, а то и мошну заберём! – выкрикнул Гомол.

– Они с ней, с мошной-то теперя спят, как с красной девкой! – воскликнул Свен.

– И мошну, и девку пущай нам везуть! – ответил ему со смехом Гомол.

Мал сурово произнёс:

– Не мне гэта решати, – глядя на разрезвившихся варягов, он добавил: – А ответ вы получите.

– Вот и собери бояр, да и подумайте. Добра ишо столько же надоть. Тока времени тебе до утра, – под одобрительные взгляды дружинников сказал ему Игорь. Он развернул коня и поехал к месту прежней стоянки.

Варяги поставили шатры. До них стали доносится крики из крепости.

– Видать, дани не хотят давать. На Вече, поди, собралися. Нечего, пошумят, да и смирятся, – заметив тревожное выражение лица Игоря, сказал Свен. Он прибавил: – Они народец терпеливый. Ужо не один раз тако было.

– Ты дозорных на ночь поболе выставь, – распорядился Игорь. Свен в знак согласия молча склонил голову.

На городской площади шумел древлянский народ. Перед княжеским домом собралась большая толпа. Были, конечно, среди них и очень зажиточные купцы, но в основном достаток был примерно одинаков. Впрочем, как и повсюду на Руси в то время. Богатые на этот раз были заодно с остальными горожанами. Большинство было одето совсем просто: длинные подпоясанные рубахи и лапти, но на многих были и кожаные сапоги, греческие туники с рукавами и широкие штаны. Мозолистые, натруженные руки сжимались в увесистые кулаки.

– Повадилси он к нам, как тать7 ненасытная! Гнать его отселя! – слышались отовсюду возгласы. – Кажный год ровно по стоко отдавали! С чего теперя надо боле давати?! А то, што греков не пошли воевать, то наша справа!

Мал с невысокой степени обратился к собравшимся:

– Што с данью порешим, братия?!

К нему поднялся купец Василько. Молодой и розовощёкий, несмотря на юный возраст, он уже не раз ходил за море, чаще всего к грекам, за что и получил свое прозвище. Умел торговаться лучше многих. Василько громко проговорил:

– Не можна боле данины давати! Гэты княже, аки волк за овцами ходить! Покуль его не отвадить, он усё стадо перетягаить!

– Верно Василько глаголит! – послушалось со всех концов площади. – Ети варяги не нажрутся никада!

Собрание затянулось, поручив окончательное решение принимать Думе – старшинам от каждого рода. Самые уважаемые люди и старейшины остались на площади и ещё долго говорили между собой.

Ночь была тёмной, пряча за причудливыми тенями человеческий страх. На этот раз сумрак будто дышал жуткой тишиной. Искоростень затаился. Без скрипа отворились ворота. Неслышно ступали сотни воинов. Словно молнии, взвились в небо с трёх сторон стрелы с горящей смолой, освещая лагерь князя и вонзаясь в шатры дремавших варягов. Трещали и разлетались в стороны липкие искры. Дозорные успели поднять крик, но тут же пали, сражённые кто кинжалом, кто копьём, кто огненной стрелой, нацеленной в горло. Из горящих шатров выскакивали гридни Игоря, но, видя устремившиеся к ним огненные смерчи, бежали в оставленный для них свободный проход. К лошадям, пасшимся на лугу, не прорвался никто. Вёрст пять их так и гнали, обступив с трёх сторон.

Начало светать. Перед отступавшей дружиной князя лежало пространство, словно накрытое красивым травяным ковром. Тонкая корка льда, покрывавшая глазастые прогалины между высокими кочками, легко ломалась под тяжёлыми сапогами воинов. Берёзки-карлики, мох, яркие ягоды на непрочной почве только отвлекали внимание. Перед тем, как засосать и полакомиться человеком, под ногами что-то, будто живое, выло, стонало и чавкало. Один за другим вои Игоря находили конец в коварной влажной жиже. Самого Игоря взяли живым. У высокой берёзы ему подставили под горло острое копьё.

– Смотри на нас, разбойник! – скомандовал ему высокий древлянский воин. Был он совсем не молод, с морщинистым лицом, из-под шлема у него выбивались седые волосы. – В глаза нам смотри!

– Мы его сей час досыта накормим, – тихо проговорил Нежка.

Воины склонили две растущие поодаль берёзы и привязали к ногам Игоря. Через секунды всё было кончено.

III

Древлянское посольство киевляне встретили неприветливо. Собралась большая толпа. Рядами стояли хмурые полянские бояре и купцы. Варяги, которых Игорь отправил с данью в Киев, готовы были тотчас схватиться за мечи. Ведь их могла ожидать та же участь, что и их товарищей: быть убитыми в ночном бою или потонуть в болоте, а то и взлететь по частям над макушками берёз. Рядом с Ольгой на древлян исподлобья взирали посадник Велимудр и воевода Свенельд.

– В землю их живьём закопать! – прокричал Кучур. – Ослепить их надоть! – посоветовал кто-то из толпы.

Велимудр поднял вверх руку, требуя тишины.

– Говорите, – обратился он к стоявшим в окружении стражи древлянам. В руках у тех были дорогие меха, золотое оружие, шелка.

Древляне подошли ближе и, поклонившись в пояс, положили перед Ольгой и Свенельдом подарки. Один из них – высокий и статный старик, произнёс:

– Примите в знак примирения скромны дары. Послала нас древлянска земля. И ведомы нами обычаи русски, и месть готовы принять. Но и вы уразумейте нас. Чай мы одной крови и предки наши сродники. Не пристало усобицу затевати. Муж Ольги, яко волк, по землям нашим шарилси, расхищая и грабя, пращуров позоря. А наши старшины и князь добры быти, распасли от него землю нашу. Посему Ольгу отдайте в жёны Малу и мир сотворим. В честном бою Игорь был разбит. По сему главным князем с градом своим теперя Малу быти, а сын Игорев пусть ему сыном станет.

Вперёд вышла Ольга. Губы у неё были крепко сжаты. Большие голубые глаза, особенно заметные на фоне белого чистого лица с округлыми щеками, потемнели, как небо перед грозой. Это уже была не та юная девочка, привезённая когда-то Стемидом в княжеский терем. Когда она сделала шаг вперёд, все как будто впервые увидели красивую молодую женщину в белой траурной одежде, с большими ясными очами, во взгляде которой сквозила холодная злая воля.

– Не вам нам советы давать, што дале делати! Мне ли не ведать мужа своего, и плохи стороны его! Но на государя вы руку подняли! – твёрдо сказала она. – И за то наказание заслуживаете!

Позади неё раздался одобрительный хор голосов собравшихся полян.

– Верно княгиня глаголит!

– Не тебе, женщина, таки дела решати, – тихо проронил высокий старик. – Пусть Вече ваше рассудит, чью сторону приняти.

– В поруб8 их, – приказала Ольга, обращаясь к Свенельду. Тот сделал жест рукой, и древлян увели.

Древляне просчитались. Вече в Полянских землях уже давно носило чисто формальный характер и было легко управляемо богатыми киевлянами. Всё решали, по сути, лучшие люди города или сильный князь. Ольга созвала в Золотой палате знатных жителей города. В просторной зале они горячо обсуждали приезд древлянских послов.

– Ишь, чево удумали? Княжеску власть перенести из Киева?! – возмущался Местята – самый богатый в столице боярин.

– Да ето што, они Ольгу с малым князем хотят увесть к себе! – поддержал его Немежич, владевший несколькими участками земли.

– Да оно може и лучше, – оглядываясь по сторонам, тихо произнёс Жирид, тоже богатый землевладелец. – Мы тута сами бы и управились. Усе земли бы нам отошли.

– Гиблое дело, – также тихо ответил ему Немежич, – у неё в дружине варяг не перечесть, а они голову за неё сложуть. Гэта како смертоубийство пойдёть? Ишо и наше отберуть.

– То верно, – тяжело вздохнул Жирид.

В Золотую палату вошла Ольга с маленьким Святославом. С одной стороны от неё в полном вооружении шёл Свенельд, с другой важно шагал Асмуд. Все притихли. В гордой посадке головы, важной осанке чувствовалась непреклонная решимость. Под взглядом, повеявшего зимней стужею, многие низко склонили головы.

– Ета умрёть, но свово не упустить, – прошептал Жирид.

Его слова услышали все, кто был в палате. Ольга на миг замерла, бросив взгляд в сторону, откуда раздался громкий шепот, но промолчала и прошла к высокому резному стулу. Рядом стояло маленькое кресло для Святослава, по бокам от них встали рослые вооруженные варяги.

– Здраве буде, лучше люди! – громко сказала она.

– Здраве буде, княгиня, – вразнобой ответили собравшиеся купцы, бояре, воеводы.

– Хочу послухать ваш совет, как нам следовать поступити?

– Наказать древлян следовать! – раздался чей-то голос.

– На кол их усех посадить, начиная с посланников! – крикнул Местята.

– Сие будет усё одно, што спичку к стогу сухого сена поднести, – рассудительно произнёс Велимудр. – Ужо давно вятичи отказалися дань платить, а прочих, чьи земли ближе к нам, еле-еле принудили. Сильная воля князя надобна, а её нету до сей поры.

Ольга подняла вверх руку.

– Вот што я решила. Через время княжеска дружина пойдёть на древлян и Искоростень возьмёт. Посланников возвернём, апосля того, как тех кто князя казнил, отдадут на суд наш. Киев так и останется как мать городов русских. И за князя древлянского я не пойду. У нас свой наследник подрастает. – Она указала глазами на Святослава.

– А до взросления малого князя будет княгиня вместе с ним на престоле! – громко произнёс Свенельд. – Яко Вещий Олег с Игорем были.

– То верно! Мы с тобой, княгиня! – послышалось со всех углов залы.

Древлянских послов продержали в подвалах терема до самого похода, чтобы потом напоказ выставить под стенами Искоростеня. Остальные земли полян не поддержали. На древлян пошли киевляне и варяги, нанятые ещё Игорем – одни заинтересованные в сохранении своих привилегий как столицы Руси, другие, желая продолжать служить княгине в качестве наемного войска, чтобы кроме оплаты, получать на Руси земельные наделы, а если повезёт, то должности и чины.

По пути без боя взяли древлянские города: Белгород, затем Малин и Олевск. Потом завернули в Овруч и уже оттуда двинулись на Искоростень. Не доходя верст пять до города, увидели стоявшую на поле у реки рать древлян. Сходу вступать в бой варяги не захотели и разбили лагерь. Неделю стояли друг против друга. Перед решающей битвой выехали на конях перед своими дружинами Свенельд и Мал. Поздоровались. Свенельд бросил Малу:

– Города усе ваши сдалися. Будь разумнее, уговори своих воев сдаться! Я ведаю, силы у тебя невелики.

– На усё Сварога воля! Пущай мечи нас рассудят! – ответил Мал и вернулся к войску, не желая продолжать разговор.

Перед киевским войском в сопровождении облачённых в доспехи Асмудом и Свенельдом выехал шестилетний Святослав. Конь, пофыркивая и прядя ушами, словно чувствуя предстоящую схватку, теребил правым копытом землю. Мальчик с трудом удерживал в ладошке тяжелое древко. Он поднял копье над головой и бросил между ушами жеребца. Копьё соскользнуло вниз и, ударив коня в ногу, упало на землю. Конь тряхнул гривой, чуть было не встав на дыбы, но Асмуд вовремя подхватил его под уздцы.

– Князь начал, и нам пора! – обнажив меч, крикнул Свенельд.

Варяги, сомкнув в рост человека щиты, ощетинившись копьями, клином двинулись на шеренги древлянского ополчения. Среди древлян было мало хорошо вооружённых воинов, редко на ком были одеты латы и кольчуги. В строю стояли в основном землепашцы, рыбаки и охотники. Конницы у них не было совсем. Как и все славяне, с детских лет они обучались военному искусству, но это не было их профессией. Прикрываясь тяжелыми щитами, варяги вклинились в ряды ополченцев. Под напором хорошо вооруженных воинов древляне начали медленно отходить. Во фланги тоже ударили княжеские дружинники. Крушил в ответ головы боевым топором могучий Дубак. Ожесточённо отбивались Жировит и Хрипан, ронял свой тяжелый меч на щиты варягов Мал, но вот пали один, второй, третий… У многих древлян в руках были цепи и кувалды. Силы были явно неравны. Сохраняя боевой порядок, древляне отступили к воротам и, оставив небольшое прикрытие, отошли за крепостные стены. Оставшиеся вои рубились отчаянно, но скоро и они были либо убиты, либо ранеными взяты в плен.

Киевляне попытались взять город сходу. На их головы полилась горячая смола, а то и расплавленное железо. Вниз полетели тяжелые камни. В кольчуги и доспехи впивались горящие стрелы. Свенельд подал сигнал отходить.

До конца лета было еще несколько попыток штурма, но все они закончились ничем. Крепость на высоких холмах из гранита была неприступна. Преимущество варягов, которым они могли воспользоваться в открытом поле за счет лучшего вооружения и доспехов, во время штурма мощной крепости сходило на нет. Войско Ольги простояло под стенами города больше года. Всё это время продолжались долгие переговоры. Сначала речь шла о безоговорочной сдаче. Но упорство и стойкость защитников сделали своё дело. Не такие уж крепкие зубы оказались у варягов и полян, чтобы разгрызть крепкий древлянский орешек. Переговоры продолжились. Сошлись на том, что древляне выдадут тех, кто казнил Игоря, а Мал должен будет отречься от прав на престол и переехать жить в другое место. Как гарантия того, что он во второй раз не поднимет свой народ, его дети – сын Добрыня и дочь Малуша пойдут в заложники к Ольге. Столицу древлянской земли киевская княгиня решила перенести ближе к Киеву, но не настолько, чтобы те могли угрожать городу. Новой столицей для древлян она выбрала Овруч.

Недолго шло Вече древлян. Собрались они, как обычно, на площади перед княжеским домом. Не звучали на этот раз оживлённые разговоры и громкие споры. Грустно смотрели горожане на своего князя, стоявшего перед ними с непокрытой головой.

– Благодарю, братия и сестры, за справную битву, што мы вели. Не смог ворог склонить нас к общей сдаче и поклонению. Но токо припасы наши уже на исходе. Рано или поздно они град наш захватят и тогда многих казнят. Сии жертвы считаю излишними, – выступал Мал.

– Ну и пущай! Зато усе погибнем с честию! – ответил ему Доброслав, отец Путяты.

– А малы дети тута причём? – спросил у него Мал. Он обратился уже ко всем на площади.

– Коли люди остаются живыми, то завсегда многое можно назад воротить. А коли людей положим, кто возродит нашу землю? Седни они сильнее нас. Тем паче, што усе останется по-прежнему. Акромя… – он запнулся и махнул рукою. – Вы меня князем поставили, потому слушать обязаны. Посему велю выдать меня княгине. Кто пожелает принять наказание за казнь Игоря, пусть идеть завтрева со мною за-ради будущего остальных.

Поутру из ворот вышли трое древлян и князь Мал со своим семейством. Ворота за ними закрылись. Они остановились на внезапно поднявшемся ветру: могучий Мал, стройная Добрава, хмуро смотревший вдаль Добрыня, который держал за руку трёхлетнюю сестрёнку. Чуть в стороне стояли – Нежка, Жизномир и Белик.

В гулкой утренней тишине со сторону рощи, где стоял шатёр Ольги, раздалось одинокое: «ку-ку». Белик прислушался и усмехнулся.

– Кажись усё, братья.

Показались конные варяги. Нежку, Жизномира и Белика отвели чинить дознание на место казни Игоря. Мала и его семью провели к приготовленному для них шатру. На следующий день Ольга спровадила Мала с Добравой в Любеч, где для них был выкуплен дом. Добрыня и Малуша должны были поехать вместе с ней в Киев.

Слово своё княгиня сдержала, осада города в этот же день была снята. Древлянских послов она освободила. С этих пор Ольга отменила полюдье, в том виде, в каком оно собиралось до этого. В каждой земле возвели погосты под началом тиунов, куда и стала свозиться дань. Ездить и собирать дань по городам князья перестали на долгое время.

После победы над древлянами Ольга задумала объехать русские земли. Как схлынуло половодье, дружина на ладьях тронулась в путь. Суда поднялись по Днепру и через волок в Гнездове прошли реками и речушками в Ловать, а там и до Ильмень-озера уже было рукой подать. В Новгороде её встретили с подобающими княжескими почестями. Город разросся и раскинулся по обе стороны Волхова. Ольга прошла по окрестным селениям, ставя погосты со своими людьми. Потом через Ильмень прошла в Шелонь, затем по волоку в Лугу и до Варяжского моря. Посетила село Будутино. Постояла на берегу реки Великой, с грустью вспоминая свое нелегкое детство, как после гибели отца и смерти мамы её привезли сюда из Изборска. Возвращалась она через земли кривичей, вятичей, радимичей и северян. Ей удалось многих уговорами вернуть под свою руку.

IV

Светало. В княжеском тереме, как никогда, суетилась челядь. Сновали по лестницам и залам постельничие, стряпчие, чашник, привратники, ключница и их многочисленные помощники. Прошло несколько лет после объезда русских земель и Ольга начала готовиться к поездке в Царьград. В большой горнице перед высокой симпатичной девочкой она примеряла наряды. Изо всей прислуги для этого она выделяла свою любимицу Малушу, доверяя её вкусу в выборе одежды, в которой ей предстояло предстать перед императором. На Ольге был расшитый золочёным орнаментом темно-бордовый кафтан, обсыпанный многочисленными изумрудами, рубинами и жемчугами. Из-под широких рукавов виднелись украшенные ярким узором зарукавья нижней рубахи. На голове переливалась отороченная собольим мехом круглая шапочка. Концы повы с серебряной и золотой вышивкой опускались на плечи. На ногах ладно сидели мягкие сапожки из цветной кожи без каблуков, в тон верхней одежде.

– Гэта, пожалуй, подойдёть? – спросила она у Малуши.

– Пожалуй, што так, матушка Ольга, – согласилась девочка.

Ольга ещё раз переоделась. Она надела головной убор из парчи с драгоценными камнями. К нему были прикреплены золотые височные кольца. Сверху накинула шелковое покрывало, украшенное по краям причудливой гладью. Платье было в виде удлиненной рубашки с глухим воротом и длинными рукавами… Сапожки с каблуками.

– А енто как? – обернулась она к Малуше.

– И енто ладно, – ответила девочка. – Усё одно, одёжой их не удивишь.

– И то верно, – глядясь в большое зеркало, согласилась с ней Ольга. – Иди, помогай Домне сундуки паковать. Я ишо сама попримеряюсь.

Последнее время Ольга стала часто бывать в церкви Святого Илии, где она находила успокоение от душевных тягот. Священник Григорий и сам часто навещал её. После гибели Игоря княгиня поначалу ушла в себя, но, вернувшись из похода в Искоростень, деятельно взялась за государственные дела. Она под страхом смерти ограничила влияние волхвов, особенно тех, кто себе в удовольствие злоупотреблял правом первой ночи, и начала духовное сближение с христианским священником. Княгиня слушала длинные проповеди и рассказы о Царьграде. Она стала проводить много времени за чтением молитв. Поручила Григорию списаться с Константинополем. И вот, наконец, пришло долгожданное приглашение посетить Царьград.

Перед отплытием она милостиво предоставила свободу Добрыне, превратившегося из худого высокого мальчишки в хорошо сложенного молодого парня. В его памяти навсегда осталось, как их с сестрой привезли в княжеский терем. Путь от Искоростеня до Киева был неблизкий. Малуша стойко переносила дорогу. Когда повозка с детьми приблизилась к большому городу, она закричала:

– Укуев! Укуев!

– Киев! Гэта Малуша – Киев! – поправил её Добрыня.

Даже возница, хмурый и неразговорчивый Белогор с улыбкой оглянулся на брата с сестрой. Сопровождавшие повозку вооружённые до зубов всадники тоже не смогли сдержать улыбок.

Жители Киева первое время то и дело приходили из любопытства посмотреть на известных пленников. Многие сочувствовали детям. Добрыню отдали на обучение старшему конюху Пылаю, а сестрёнку передали ключнице Домне. Та отослала её на кухню к стряпухам.

Пылай многому обучил смышлёного паренька. Немало пришлось Добрыне вынести навоза с конюшен. Вставал он с первыми лучами солнца, а ложился в глубоких сумерках. Потом поставили его на воротах выполнять мелкие поручения. Вскоре допустили прислуживать за столом, а через непродолжительное время он стал управлять всем княжеским хозяйством. За хорошую службу Ольга одарила его белым конём, оружием и подъемными деньгами.

Малуше исполнилось двенадцать лет. Она плохо помнила, как маленькими ручонками скребла тарелки и возилась в корыте с посудой. Если ей удавалось утащить с богатого княжеского стола лакомый кусочек, она несла его брату в конюшню, где они, спрятавшись за кучей накошенной свежей травы, делили его на две равные части и с жадностью проглатывали.

Уже несколько лет Малуша работала в княжеских покоях, помогая в уборке, смене белья и чистке одежды. Тайком перечитывала византийские книги в княжеской библиотеке. Домна – её наставница и смотрительница, на глазах постарела, и Малушу пророчили на её место. Ключница иногда заставала девушку за чтением.