Вселенная. Ведьма

– А ты меня на понт не бери! Сказано тебе только этот фуфырик и успели схоронить, остальные в лайбе, сам иди и проверь!

Такого наглого ответа бандит явно не ожидал, и секунду пораздумав, уже более спокойным тоном ответил:

– Слышь, ты мне фуфло не гони! Если это в натуре гон, то ты ответишь за это! Щепка, Валет, идите к раненым, убедитесь, что здоровяк не свистит нам. Гера, а ты пока проверь этих двоих не зашкерили ли они хлысты за пазухой!

Трое бандитов немедленно сорвались с мест перемахнув через разбитые окна первого этажа, аккурат приземлившись в снежный вал, образованный ветром, утопая в нём по колено. Пока те, злобно чертыхаясь, вылезали из сугроба, Майор подметил, что двое вооружены длинноствольными ружьями, у третьего в руках обрез. Ещё трое держат их на прицеле, находясь в здании. У главаря в руках виднеется новенький АК-140. Таким оружием без боестолкновения не обзавестись… Вряд ли кто-то из военных просто так, или за вознаграждение отдаст его добровольно… Конечно, Олег предполагал, что кто-то из вояк всё же может быть нечист на руку и барыжить оружием, но, скорее всего, ствол был взят как трофей, сменив мёртвого хозяина на живого. Один из бандитов тот, что был с обрезом, видимо, по кличке Гера, остановился подле него и деловито принялся шманать по карманам, вначале его, а потом и дрожащего подполковника, у которого в глазах читался непередаваемый ужас. Двое же других неторопливым шагом устремились к воронке. Все налётчики имели на голове балаклавы, так что лица их невозможно было разглядеть.

– Чисто! – утвердительно крикнул Гера своим браткам, стоящим в оконных проёмах и лицезреющих всё действие. Видимо, сей факт явился достаточным аргументом, чтобы слегка опустить оружие, направив стволы вниз.

Внезапно раздавшиеся скрипучие шаги, на снегу двоих головорезов за спиной, явственно отпечатывались в сознании майора, который словно пружина приготовился к бою.

– Шило!

Возглас одного из отморозков совпал с раздавшейся из воронки автоматной очередью, перечеркнувшей последнего. На что майор стремительно среагировал левой рукой толкнув еле живого от страха подполковника, заставляя того повалиться в снег, а правой хватаясь за обрез и пытаясь вырвать его из рук Геры. Одновременно уходя вбок, так, чтобы бандит стоял спиной к тем, кто оставался в здании. Если уголовники и решатся стрелять, то Гера послужит живым щитом.

Вырывая оружие из рук головореза, который успел в последний момент нажать спусковую скобу, прогремел выстрел отправляя заряд картечи в считанных сантиметрах от Олега. В следующий момент, он нанёс сокрушительный удар, своим громадным кулаком, отправив того если не к праотцам, то в глубокий нокаут уж точно. Ефрейтор со старшим сержантом синхронно открыли огонь. И пусть в их арсенале были всего лишь Олеговский ПЛ да АК им удалось уничтожить двух бойцов, и подавить огонь тех, кто засел в здании. Первая часть плана сработала безукоризненно, им удалось вывести из стоя половину головорезов, а оставшихся прижать огнём. Полтавченко, полусогнувшись, подобрал брошенный на снег АК, мельком бросил взгляд на воронку, откуда уже бежали двое его бойцов, нещадно поливая свинцом засевших в укрытии. Лишь на долю секунды ефрейтор замялся, убирая, опустевший ПЛ и поднимая с земли два трофейных гладкоствольных ружья. Одно из которых он тут же повесил за спину, а из второго произвёл пару выстрелов в сторону бандитов. Пусть не большой и совсем не продолжительный шквал огня, но всё же этого хватило, чтобы прижать головорезов, не давая высунуть им головы из-за укрытия. Понадобились считанные секунды, чтобы уйти с линии огня спрятавшись за угол здания, откуда их уже было не достать. Не оставалось сомнений что те, в свою очередь, скорее всего, бросятся преследовать, и каждая секунда промедления сейчас на вес золота. Майор, не сбавляя хода пригибаясь умудрился схватить лопатообразной ладонью скрючившегося от страха подполковника за ворот бушлата, словно тряпичную куклу. Крича ему прямо в ухо:

– За мной бегом марш!

Убегать от преследователей пришлось через нечищеную часть квартала, от чего все четверо постоянно проваливались в снег чуть ли не по колено, быстро выбиваясь из сил. Майор с подполковником шли замыкающими, в то время как ефрейтор с сержантом бежали в десятке метров впереди. Забежав в ближайший двор, Олег тут же мысленно выдохнул, увидев множество брошенных аэромобилей и даже один аэроавтобус непонятно, как и кем брошенный тут же. И хотя вся техника была уже давно не на ходу и изрядно припорошена снегом, являлась неплохим укрытием, имея на крыше чуть ли не полуметровый слой снега, что делало беглецов довольно непростой мишенью. Эх им бы только добраться до ближайшего патруля военных, коих в контролируемом Советском районе предостаточно, через них можно связаться со штабом вызвав подкрепление. А если патруль окажется ещё и в десяток военных, то и вовсе устроить облаву на налётчиков, поменявшись с ними ролями жертвы и охотника. Едва только промелькнула эта мысль, как за аэроавтобусом за который секунду назад забежали двое впереди бегущих раздались выстрелы и звуки борьбы. Отчего тяжело дышащий Полтавченко только прибавил хода спеша на выручку. Добежав до аэроавтобуса ему открылась страшная картина рукопашной схватки. Где три непонятно откуда взявшихся головореза насмерть бились с двумя солдатами. Причём на бушлате ефрейтора в районе грудины уже имелся кровавый след, оставленный выстрелом. Мгновенно оценив обстановку, Олег словно локомотив на полном ходу врезался в одного из бандитов повалив того на снег ударом автомата, и тут же молниеносным движением выбивая карабин из рук второго. Что не помешало ему тут же достать угрожающего размера боевой нож из-за пояса. И пока раненый ефрейтор медленно оседал на землю, окропляя снег своей кровью, старший сержант мёртвой хваткой вцепился в горло одному из противников. Третьего противника майор попытался достать автоматом без патронов, взяв его на манер дубины за ствол. Однако бандит каждый раз в последний момент ловко уходил от сокрушительных тяжёлых ударов. Подполковник же застыл изваянием – то ли от страха, то ли не зная, как и чем помочь, потому как подобные боестолкновения не снились ему даже в кошмарных снах.

В какой то момент он осознал, что если они ещё немного провозятся со столь не вовремя подвернувшимися головорезами, то их непременно догонят преследователи. Оставалась надежда на то, что за ними всё же не решились броситься в погоню. Впрочем, она тут же рухнула, как только за спиной раздался разгневанный окрик уже на знакомом блатном наречии:

– Морды в пол, уроды! Всех порешу!

Обернувшись на крик, он увидел направленные на него стволы. Что-либо предпринимать было бессмысленно, как, собственно, и помирать смертью храбрых, идя грудью на амбразуру. Впрочем, долго в сознании ему не пришлось оставаться. В глазах тут же на мгновение потемнело, а в затылке раздалась резкая тупая боль. Один из бандитов, видимо, сзади приложил его чем-то тяжёлым. От внезапного удара Полтавченко повалился на землю, автоматически прикрывая голову руками, что несомненно спасло его, так как град посыпавшихся на него ударов ногами сопровождаемых отборным матом не заставил себя ждать.

Избивали его недолго… После чего над головой раздался уже знакомый злорадный бас:

– Хорош пацаны его… пинать. Этому фраеру ещё на своих двоих топать до хаты! Если, конечно, никто не хочет впрягаться и тащить на себе этого медведя.

– Дураков нет! Сам потопает, сволочь! Костыль, а где остальные братки? – вопрошал владелец хрипловатого голоса.

– Эти фраера завалили Щепку и Вольта, причём наглухо. Гере этот медведь чуть башку не пробил, насилу откачали. А вы чё бакланили? Не слышали, что ли, стрельбы? – зло бросил Костыль, по всей видимости, являющийся главарем. Хриплый попытался оправдаться и что-то ответить, но тот перебил его.

– Шпингалет, зуб, пулей к подбитому «УАЗу» заберёте груз. Жмых ты пока свяжи фраеров, и глаза им закрой.

Олег слышал, как двое бандитов сорвались в сторону «УАЗа», а один из их подельников, по-видимому, с погонялом «Жмых» подойдя к раненому ефрейтору буркнул:

– Костыль, а с этим что делать? Он походу в жмурика скоро сыграет!

Главарь, кинув на того короткий взгляд сухо без каких-либо эмоций про изнёс – «Загаси его!». И видя, как жмых потянулся к оружию направляя его на ефрейтора, уже более раздражённо добавил:

– Ты в натуре тугой! Куда за волыной потянулся? Маслины, что ли, казенные? Ножом отработай, так сподручнее…

И хотя Олегу со своего лежачего положения было не видно лица головореза, тем более что на том была надета чёрная балаклава, ему почему-то показалось, что под ней промелькнул хищный оскал. Жмых, подойдя к ефрейтору, который тихо стонал лежа на спине закрывая рану ладонью, с сочащейся под ней кровью, присел перед ним на корточки и без малейших колебаний одним отточенным движением перерезал горло.

Предсмертный крик молодого солдата, захлебнулся бульканьем, и через секунду затих. Тело ефрейтора конвульсивно дёрнулось, и он обмяк, прямо на глазах у боевых товарищей. Майор закрыл глаза и заскрежетал зубами. Но не из-за страха пред неотвратимой смертью; напротив, его одолевала ярость. Быстрая смерть – это ещё не самое плохое и страшное, что может случиться. Сейчас он не боялся неизбежного, и ясно понимал, что очень скоро придёт и его очередь, и ему ещё очень повезёт, если всё закончится так же быстро…

Олегу до глубины души осточертело каждый день видеть этот искалеченный мир. Где молодых достойных солдат, верных присяге и воинской службе подло убивают, а подонкам всех мастей это запросто сходит с рук, словно так и должно быть. Нет с эти миром явно что-то не так, он тяжело болен. И Олег к великому своему сожалению, ничего не может с этим поделать. Оттого и скрежещет зубами в бессильной злобе. А ещё этот подполковник ему на голову свалился, уже что-то мямлит насчёт переговоров. Отчего майору стало тошно, слушая этого сопляка. Этот маменькин сыночек ещё позволяет называть себя офицером? При этом ни имея даже малейшего понятия о чести и долге.

Размышления Олега прервали быстро приближающиеся скрипучие шаги двух возвращающихся бандитов, один из которых запыхавшимся голосом выпалил на одном дыхании:

– Костыль, там это… нет груза! В натуре, отвечаю всё обшарили, но в бобике пусто!

От чего главарь разразился трёхэтажным отборным матом, и подойдя к связанному подполковнику пнул его под рёбра тяжёлым зимним ботинком, вызвав у офицера жалкий крик отчаяния вперемешку с болью!

– Где груз? Говори тварь! А не то глотку перережу!

Достав нож, он поднёс его лезвие к самому горлу подполковника, который тут же затараторил обо всём, что знал. Слова полились у него изо рта нескончаемым потоком, словно неудержимый понос, который он не в силах был остановить, чем вызвал только ещё большее отвращение у Полтавченко. «Жить захочешь – и не такое скажешь!» – промелькнула внезапная мысль, которая, возможно, и была актуальна для подавляющего большинства, но никак не для него! Он знает приёмы и способы вытянуть любую информацию из человека, а также и то, что при желании можно заставить и невиновного человека сознаться в преступлении, которое он не совершал. И хотя майор никогда не был сторонником крайних методов допроса, и предпочитал выполнять свой долг следователя стараясь следовать букве закона, однако попадались «личности», с которыми кроме как на языке силы и боли иначе поговорить не удавалось. Другого языка они попросту не понимали. Теперь оставалось понять, что с ними будут делать дальше? Одно ясно наверняка, если бы бандиты хотели их убить, с ними бы уже расправились точно так же, как и с ефрейтором. «Пусть земля ему будет пухом», тут же промелькнула мысль. И пусть план их бегства провалился, не нужно падать духом, пускай и призрачная, но надежда побега есть.

– Заткнись! – резко оборвал подполковника Костыль.

– Я, конечно, мало чего понял, с его базара! Но, по всей видимости, груз они не перевозили, зато вот этот какая-то важная шишка! – почёсывая затылок, медленно произнёс головорез с прозвищем Жмых.

– Да и без тебя я уже всё вкурил! Однозначно, они что-то знают, но оставаться посреди двора и торговать фейсом средь бела дня опасно! Нужно на хату двигать!

– Точно говоришь, Костыль! Только что мы скажем нашим, когда без груза на район заявимся? – поддержал один из бандитов.

– То и скажем, что нас кинули! И никакого груза не было! А вообще – нужно с босом перетереть! Он пускай и решает, что дальше делать, – заверил Костыль.

– Слово босса, имеет большой вес среди авторитетов, и к нему наверняка прислушаются. Только двигать нужно скорее, мы пока на шухере стояли, я два раза видел проезжающий мимо патруль военных, уж не знаю, наших они искали или нет, но оставаться тут опасно, – произнёс кто-то из головорезов.

– Глаза всем завязать! И – ходу отсюда! – скомандовал Костыль.

Тычками стволов и прикладов Полтавченко, как и двоих выживших заставили подняться, прямо с завязанными за спиной руками, от чего старший сержант попытавшись встать на снегу, неуклюже упал обратно. Но получив пару пинков по рёбрам, тут же ретировался.

Тупая боль в ноге, полученная в результате схватки, едва позволяла Олегу нормально идти. Отчего он хромал, попутно соображая, что в случае побега его шансы не будут высоки. Но тремя пленниками головорезы не ограничились, откуда-то со двора вышли ещё двое с уже завязанными руками, подгоняемые в спину автоматным стволом.

– Оп-па… А это что за пассажиры? – бросил изумленный взгляд Костыль на ведущего двоих невольников бандита.

– Мы пока стояли на атасе, сладкую парочку спалили! Они аккурат возле нас проходили, ну мы и решили их взять! Связали по рукам и маленько допросили, времени много не было на это, да и некогда особо было… местность нужно было палить! Узнали только, что они молодожены, буквально месяц назад поженились! Вот так удача, правда, Костыль?

Однако тот, лишь хмуро смерив своего подельника недобрым взглядом, произнёс:

– На хате побакланим! О таком докладывать нужно по факту, а не опосля! Им тоже глаза завязать!

Майор лишь успел разглядеть перепуганные лица парня лет двадцати пяти и его молодой миловидной спутницы одетых в гражданскую одежду. После чего ему прямо на пол-лица сзади, набросили какую-то вонючую тряпку и плотно завязали её на затылке. А после выстроив всех в подобие колонны по одному, погнали в неизвестном направлении…

Вначале Полтавченко пытался рассчитать количество шагов и примерную сторону, куда их ведут, рисуя в уме их маршрут на хорошо представляемой карте. Но количество различных поворотов и обходов, свело эту работу к абсолютному нулю. Несмотря на то, что он ничего не видел, ориентироваться в пространстве оказалось несложно, так как скрипучие шаги на снегу впереди идущего, отчётливо выдавали направление ходьбы. Лишь пару раз кто-то, чертыхнувшись споткнулся и упал позади. Но бандиты каждый раз быстро поднимали бедолагу, при этом не забывая врезать тому, видимо, чтобы больше не спотыкался. По приблизительным подсчётам Олега, их гнали куда-то на северо-запад, минут сорок-пятьдесят. После чего завели в подъезд одного из жилых домов, где пришлось едва ли не на ощупь подниматься по П-образной маршевой лестнице, при этом майора как и всех остальных бандиты заставили прижаться правым плечом к стене, чтобы иметь лишнюю точку опоры и при подъёме не свалиться со ступеней. Полтавченко не составило труда рассчитать на каком этаже обосновались головорезы, так как каждый этаж имел две стандартные секции по десять ступеней. Выходило, что они остановились на шестом этаже. И, сделав двадцать шагов вглубь общего коридора, их затолкали в одну из квартир. Пленников усадили на пол вдоль одной из стен, после чего связали ещё и по ногам. И только после этого они стянули тряпьё с глаз.

Олег поспешил аккуратно осмотреть блат хату, которую бандиты, видимо, не раз использовали для своих тёмных делишек. Ему показалось, что в помещении тепло, хотя он очень сомневался, что центральное отопление в этом доме работает. Да и не факт, что дом вообще обитаем. Большинству выживших горожан, пришлось ютиться лишь в половине оставшегося жилья, которое благодаря тех персоналу и военным удалось взять под контроль и восстановить. Хотя, возможно, Олег и ошибался насчёт половины, так как точных данных никогда не видел. Возможно, в связи с экономией ресурсов многоквартирных домов для проживания оставалось меньше. Во всяком случае, квартира, в которой они оказались, несколько лет назад имела очень даже приличный ремонт. А тепло, вероятнее всего, сохранялось благодаря толстым и, самое главное, целым стеклопакетам.

С сидячего положения, в котором оказался майор, можно было с уверенностью предположить, что квартира трёхкомнатная, с большим просторным залом совмещенным с кухней, пошарпанная гарнитура которой располагалась напротив пятерых заложников. С левой стороны от которых располагался коридор, с двумя дверьми. Очевидно, что та которая уходила прямо, являлась входной, а боковая, скорее всего, санузел. Справа тоже была комната, вероятнее всего, спальня бывшего хозяина. Но разглядеть её из своего положения было невозможно, даже при открытой настежь двери. Минут десять все заложники опасливо переглядывались между собой, боясь не то что слово произнести, но даже пошевелиться. На мгновение у Олега сложилось впечатление что о них попросту забыли, мельтеша из комнаты в комнату. Не составило труда пересчитать что сейчас в квартире семеро вооружённых головорезов. Правда, двое из которых были явно в тяжёлом состоянии, особенно тот который попал под тяжёлую руку майора. Краем уха он ещё успел услышать и про босса, которого ждала банда. Вероятнее всего, они и будут его дожидаться, и он уже примет окончательное решение касаемо их судьбы…

Но не тут-то было! Один из бандитов неожиданно развернулся, и, встав напротив, злобно оскалившись произнёс:

– Ну чё допрыгались, черти? Костыль они двоих наших уработали! Настало время спросить с них за это!

– Ещё двое тяжело ранены, Гера так и вовсе чудом только дошёл до хаты, сейчас лежит без сознания, похоже, у него сильное сотрясение. С грузом так же косяк вышел, и кто за всё это отвечать будет, пока непонятно… Ждём Ствола, а чтобы время понапрасну не терять, опросим случайных пассажиров.

Сказав это, Костыль ткнул пальцем в подполковника от чего тот непроизвольно вздрогнул. Видимо, в помещении бандитам было жарко, так как они успели скинуть часть верхней одежды и балаклавы, скрывающие лица. Впрочем, этих физиономий майору раньше видеть никогда не доводилось, что и неудивительно, за последние пять месяцев мир сильно изменился и волна насилия захлестнула его с небывалой силой, а количество таких вот головорезов значительно увеличилось.

– Зуб, прошмонай его! – скомандовал Костыль, и один из бандитов начал тут же бесцеремонно лазить по карманам офицера, обыскивая его с головы до ног. Спустя пару минут несколько личных вещей подполковника перекочевали к Костылю, который тут же начал их неторопливо рассматривать, рассуждая вслух.

– Что тут у нас? ДВоЧ, его на базе умельцы вскроют и вытянут из него всю информацию, если она имеет хоть малейшую ценность. Телефон-браслет, голограмматор, удостоверение офицера, это уже интереснее! Фамилия, имя, отчество, отвечай, гадёныш!

Тут же у горла ошарашенного подполковника появилось лезвие ножа. Который медленно с явным наслаждением от процесса приставил «Зуб».

– Люшков Адриан Самойлович, 2045 года рождения. Войсковая часть номер…

Убедившись, что парень сказал всё в точности, как написано в его удостоверении, Костыль одобрительно кивнул и небрежно бросил:

– Продолжай! Ботай, где груз? Зачем и куда двигались?

– Клянусь вам, товарищ, э-э-э…

Парень запнулся, не зная, как правильно обратиться к головорезу, отчего все бандиты, находившиеся в комнате, заржали в голос, а кто-то, еле сдерживая смех, выпалил:

– Тамбовский волк тебе товарищ!

Отчего бандиты ещё пуще разразились очередной волной смеха. Наконец вдоволь наржавшись, Костыль тоном заправского зека произнёс:

– Для тебя чёрт я бродяга правильный!

– Эээ Бродя… Правиль… – Не понимая Шутит Зуб или нет, запинаясь отвечал подполковник. – Клянусь вам что про груз я ничего не знаю, нас должны были доставить с Сормовского в Московский район! Мы с собой ничего более не перевозили. Пожалуйста, отпустите нас! Мой отец… он очень влиятельный человек в Москве… он отдаст за меня любое вознаграждение, которое вы только скажите…

В таком вот духе на протяжении не менее двадцати минут, Адриан ныл и пытался любыми способами надавить на жалость. Чтобы сыскать спасение, он даже натурально зарыдал, отчего Олега порядком начало бесить его недостойное поведение. Наверное, это надоело и бандитам, потому как Костыль махнул на него рукой приказав заткнуться. Но парень дал маху, и из-за своей истерики не сразу остановился, за что схлопотал удар под дых от стоящего рядом Зуба.

– Так, ну с этим чмо всё ясно. Теперь настало время познакомиться поближе вот с этим медведем.

Он пальцем показал на майора, и Зуб поспешил переместиться к следующей жертве, так же ненавязчиво поигрывая ножом у самого лица.

– Фамилия Имя Отчество? Цель поездки? – задал аналогичный вопрос Костыль, только теперь адресуя его Полтавченко. Но он как сидел, молча уставившись на того немигающим взглядом, так и продолжал сидеть, словно ничего не слышал!

– Ты чё, глухой? Отвечай: фамилия? имя? отчество?

В голосе уже звучали нотки раздражения, но Олег, не подавая и вида беспокойства, спокойным тоном произнёс:

– Полтавченко Олег Викторович.

Он прекрасно понимал, что больше информации чем написано в его офицерском удостоверении они получить не смогут, да и не нужна она им. А этот бутафорский допрос не более чем попытка оправдаться в глазах собственных авторитетов. Ведь когда босс явиться сюда им же что-то нужно будет говорить в своё оправдание. В их планы явно не входила поимка случайных заложников… Дальнейший вопрос о цели следования был встречен тем же ответом что и ранее, переезд в Московский район. И, вероятно, на этом бы всё и закончилось, бандиты бы переключились на старшего сержанта. Как неожиданно для всех и даже для самого Олега из внутреннего кителя Зуб достал полицейский жетон. И пусть на нём не было фотографии, зато прекрасно читались инициалы владельца. Это был прокол проколов…

Он совершенно про него забыл. И сейчас, по сути, этот жетон являлся приговором для него. Потому как военных бандиты ненавидели, но ещё хоть как-то уважали, и не имели сколько-нибудь значимых претензий. И совершенно другое дело полиция. На секунду от увиденного все подвисли, но лишь на секунду. Потому как уже в следующее мгновение в глазах Костыля уже пылал дьявольский огонь, он заорал:

– Это же мусор поганый! Думал, что зашифруется под вояку, ему всё с рук сойдёт! А вот чёрта с два ты угадал! Мочи его братаны!

Тут же двое головорезов за ворот оттащили его от стены и повалив на пол обрушили град ударов. Майор пытался закрыть голову, но связанные руки за спиной лишь бессильно дёрнулись в попытке разорвать сковывающие их путы. Били его долго и ожесточённо. В какой-то момент он потерял сознание. Но потом его вновь приводили в чувство и продолжали избивать. Сколько так продолжалось Олег в какой-то момент времени перестал понимать… Череда ударов, сопровождающихся непрерывной, тупой болью, от которой тяжело было даже дышать окутало сознание. Глаза заволокло кровавой пеленой, и он вновь провалился в беспамятство…

Очнувшись, он некоторое время приходил в себя, не понимая жив он или уже умер. Каждая мысль отдавалась острой болью, стремительно разносящейся по всему телу, словно на нём не осталось ни единого целого участка. Острая вспышка боли, от которой перехватило дыхание, едва снова не заставила ослабший организм отключиться. Левый бок пылал, будто туда ему воткнули раскалённое шило по самую рукоять. Он с трудом заставил себя не потерять сознание, держась на морально-волевых, и попытался приоткрыть глаза. Но не смог этого сделать. Веки отказывались повиноваться ему, как будто их больше и не существовало. Лишь с третьей попытки ему удалось приоткрыть только правый глаз, да и то наполовину. Из-за сильнейшего отека ему казалось, что голова надулась, будто перекачанный воздушный шарик, норовящий вот-вот лопнуть.

Угадать время суток было невозможно, потому как единственное окно в кухне-столовой было зашторено, а на самой столешнице горел тусклый свет. В котором с трудом можно было различить и других заложников, которым так же досталось. В двух шагах от него навзничь лежал сержант с окровавленным подбородком. Видимо, ему разбили нос, и стекающая кровь уже успела свернуться, образовав корку. На мгновение Олегу показалось, что тот не дышит, но, присмотревшись, он заметил слабое, почти неуловимое движение грудины. Подполковник тоже валялся на полу связанным и без сознания, но на его физиономии не было и капли насилия. Незнакомый парень, которому не посчастливилось попасть в заложники вместе со своей молодой женой, сидел возле дверного проёма, уходящего в спальню, находился в сознании, о чём свидетельствовал стеклянный ничего не выражающий взгляд в пустоту… И, хотя Полтавченко видел его всего несколько раз ему показалось, что он постарел лет двадцать пять, тридцать. Теперь же более напоминая человека, разменявшего пятый десяток лет. Морщины на его лице стали глубже и грубее, взгляд был направлен в одну точку, не моргая и не двигаясь. Отчего показался майору знакомым, он внезапно вспомнил у кого уже видел подобное выражение лица…