Сундук с предсказаниями

Вот так! Осколки стекла посыпались на землю – все, как в видении. Теперь все правильно, и у синего джипа разбита фара. Чак отбросил кирпич, сел за руль и потянул рычаг ручного тормоза. Пора!

Он не выбирал маршрут и скорость. Просто ехал, и старался не думать. Вселенная знает, что должно случиться! И если джипу суждено встретить того старого пьяницу, то он встретит его, так или иначе. Джип спокойно двигался к магазину, где продавали лотерейные билеты и книгу с тощим волком на обложке.

– Судьба! – напомнил Чак самому себе. И отпустил руль.

Джип катил вперед, едва ли быстрее, чем движется пешеход. Ему предстояло сбить пьяницу с ног, а не размазать его по асфальту.

Дверь магазина открылась, и тот самый пьяница в коричневой водолазке вышел наружу. Он чуть пошатывался, сжимал бутылку в одной руке, и кусочек картона в другой.

Чак снова взялся за руль. Ему стоило бы свернуть и проехать мимо – так велят дорожные правила. Чак это знал, и старый пьяница это знал. Он стоял на усыхающем газоне, в стороне от пешеходного перехода, ждал, пока проедет джип, и бормотал что-то неприличное про заторможенного болвана, который едва тащится.

– Ну, давай, проезжай! Тормози или сворачивай, оболдуй! – заорал он.

Чак нажал на газ.

Джип рванулся вперед, и пьяница потерял свою бутылку. Удар бампера сбил его с ног. Пятница отлетел назад, с размаху сел на газон и опрокинулся навзничь.

Чак вдавил тормоз в пол. Вот и все! Теперь сопротивляться судьбе уже поздно. Выхода нет – он обречен быть богатым! Осталось только забрать билет и набить рюкзак деньгами.

Гектор. Среда, 17:50

Оставлять красотку валятся на газоне – последнее дело. Подхватить ее на руки, и отнести к себе домой, было бы куда романтичнее, но только герои кино могут шагать километры с красоткой на руках, через джунгли и болота. В реальной жизни Финик не надеялся прошагать так и десяток метров. Он подсунул руки ей под голову и колени, чуть приподнял.

– Какого? – вяло спросила девушка и добавила что-то ругательное.

Гектор опустил руки, и она плюхнулась на землю.

В этот раз ругательное было уже отчетливым, и явно относилось к Гектору.

– Извините! – выпалил он. – Я все сделаю! Я… Воды вам дать?

Девушка вяло кивнула.

Гектор повернулся и пробежал несколько метров. Остановился. У него нет воды! Ее можно купить, но для этого придется уйти, а когда он вернется, красотка может уже исчезнуть. Он развернулся на месте и промчался обратно.

– А воды нет! Извините! – сообщил он.

– Идиот! – ответила хозяйка зеленого платья и протянула правую руку.

Гектор пожал ее.

– Встать помоги! – голос девушки звякнул от раздражения.

– А, да, точно! Я Гектор! А ты? – он потянул руку вверх и девушка поднялась.

– А ты? – повторил он. – А вы? Ты? Вы? Извините!

– Ты все время извиняешься? – она слабо улыбнулась. – Можно подумать, что ты в чем-то виноват.

– Я Гектор! Бунтаро. Гектор Бунтаро! – повторил Гектор чуть увереннее.

– Анна! – ответила девушка. – Анна Перенна. Доволен?

Она подняла сумку и пошатнулась.

– У вас удар! Тепловой, наверное. Жара же! Да? Вам бы в больницу! Я скорую вызову! – он вытащил телефон.

– Нет! Не смей звонить. Ты рядом живешь? Один? Есть куда пойти?

Гектор кивнул

– У меня тут квартира. Не моя. Ну, моя, но не моя, я снимаю.

– Отведи меня туда. И никуда не звони!

И если раньше только казалось, то что-то идет не так, то теперь в этом уже не осталось сомнений.

Чак. Среда. 17:56

Синий джип, теперь уже с разбитой фарой, замер перед магазином хаотичных товаров, прямо под камерой. Видение исполнилось. Джип сбил старика с ног! Убивать пьяницу Чак не собирался, раз уж этого не было в видении.

Он выбрался наружу. Никто не кричал, не звал на помощь, не вызывал полицию. Продавец отсиживался внутри, в прохладе, и не отрывался от телефона. Старик попытался сесть и Чак опрокинул его обратно ударом ноги.

– Лежи! – приказал он и старик замер. Открыл рот. Чак прижал палец к губам. Рот закрылся.

– Жить хочешь? – спросил Чак

Старик молча кивнул.

– Тогда давай билет.

– Билееет? – проблеял пьяница, растягивая буквы.

– Билет, скотина! Давай билет! – заорал Чак и пнул пьяницу. – Билет давай! В руке у тебя билет, давай сюда!

Еще удар. Чак наклонился и выдрал билет из грязных морщинистых пальцев.

– И что бы вставать не смел! Понял? Лежи тут!

Он снова замахнулся ногой и старик скорчился.

– И что бы молчал, понял? Скажешь кому – убью! – добавил Чак и спокойно пошел своей дорогой.

Стоит старику сказать хоть слово, и полиция придет к Чаку уже через пару дней. В джипе остались его отпечатки. Наезд попал на камеру. Это должно было волновать, пугать, но Чак уходил спокойно – в его видениях не было полиции. А значит, его не арестуют! Старик будет молчать, и полиция не появится на пороге. Все, что теперь ждет впереди – рюкзак, полный денег.

Сам рюкзак пока не появился, а без него будущее не станет таким, как им должно быть. Рюкзак все же придется купить, и времени на это не так много. Дата розыгрыша на билете говорила, что на поиск рюкзака остается всего день.

Чак остановился. Карта в телефоне подсказала ближайший магазин спортивных товаров. Если судьба не ошибается, значит, именно так и найдется тот самый рюкзак альпиниста, большой, прочный, защищенный от любой непогоды. Дорога к магазину вела Чака мимо Оазиса, длинным маршрутом, который можно сократить, если срезать путь прямо через заброшенный двор.

Чак улыбался, когда шел через это двор второй раз за день. Он слушал музыку, и ритмичные бодрые звуки в наушниках заглушали такие же бодрые шаги сзади. Удар по голове Чак еще успел ощутить, а само падение уже не запомнил.

Музыка еще стучала в правом наушнике, но когда тело Чака скрылось за забором Оазиса, унося с собой телефон, музыка сменилась треском и умолкла.

Эмиль. Среда, 18:00

Молоток не кажется инструментом, который поможет обмануть судьбу. Прогноз погоды – тем более.

Но именно с прогноза Эмиль и начал. В его видениях лил дождь, и в разгар засухи именно это казалось самым странным во всем, что удалось увидеть. Можно специально напялить на себя дурацкую рубашку, можно постараться прийти (или не прийти) в нужное место, но нельзя вызвать дождь, просто подыгрывая предсказаниям!

«Вероятно дождя: 0%» – говорил прогноз погоды, а синоптики редко бывают такими уверенными в себе и категоричными. Тепловая волна – так назвали в статье на сайте то безумие, которое творилось на улице. Эмиль пробежался глазами по статье. Аномальная жара, зона повышенного давления, относительный температурный порог – все это мало что значило для него. Все, кроме одного: дождя не будет. В этом синоптики не сомневались.

А раз так, то видения будущего не безупречны, их можно обойти, даже если эксперимент с кофейной провалился. Эмиль посмотрел на часы – 18:00. Время, когда изменится сам ход истории! А если Чак не ошибается в своих теориях, то еще и время, когда Эмиль рискует сломать весь мир. И уж точно рискует сломать собственную руку!

Рука в видениях не была сломанной. Эмиль видел ее, видел часы. А потом видел еще и нож, стрельбу, поезд, кровь и смерть. Молоток может изменить судьбу, если сломать им руку. В видении такого не было, значит, что-то уже изменится, а тогда можно изменить и все остальное. И не умереть! Перелом – не высокая цена за собственную жизнь.

Он положил руку на стол. Глубоко вдохнул, задержал дыхание. Поднял молоток. И держал, пока ни начал задыхаться.

Все же ломать руку – это перебор! Но в видениях у него были часы на руке. Целые часы! Если их разбить, уже что-то изменится. Смерть уже можно будет обойти!

Он снял часы и положил на стол. Стоило бы в такой момент сказать что-то героическое, послать судьбу к чертям, бросить ей вызов. Даже попрощаться с самой вселенной, которая может погибнуть от удара молотка! Но ничего героического так и не пришло в голову, и Эмиль молча поднял молоток.

Зазвонил телефон.

– Да что б тебя! – Эмиль опустил молоток и взялся за телефон. Незнакомый номер! Наверняка, это звонок из службы контроля исполнения пророчеств, и радостный женский голос сейчас напомнит, что будущее нельзя менять. Он снял трубку.

– Добрый день! – проворковал радостный женский голос. – Меня зовут Ламия, я представляю компанию «Пикар Инвест». Вы бы хотели получать дополнительный доход…

– Да что б тебя! – повторил Эмиль, повесил трубку и снова взялся за молоток. Один удар – и будущее хоть в чем-то, да изменится! И он будет знать, что умирать не обязательно. Он замахнулся молотком, как человек, который намерен проломить череп врага. Череп костлявой старухи с косой!

Ручка молотка вздрогнула и стала заметно легче. Что глухо ударилось за спиной. Зазвенели осколки.

Эмиль опустил руку и оглянулся. Увесится стальная болванка, которой предстояло разнести часы в пыль, слетела в рукоятки молотка и врезалась в стену. Она оставила солидную вмятину на обоях, и приземлялась в то, что еще недавно было кружкой на столе. Несколько секунд Эмиль разглядывал погром, а потом швырнул ручку от молотка следом, и оставил еще одну вмятину на обоях.

Разбитая кружка на столе, в лужице из остатков чая – это видение он записал для сундука, и оно только что исполнилось. Он сам его исполнил. Опять!

– Да что б тебя! – повторил он в третий раз, и снова надел на руку часы.

Если изменить будущее не получается, может, стоит пойти и посмотреть, что за гадости оно готовит?

Гектор. Среда, 18:02

Гектор и Анна напоминали подвыпившую парочку. Он пошатывался, а она не падала, только пока могла опереться на своего спасителя. Сам Гектор сосредоточился на простой необходимости переставлять ноги. Шаг за шагом, потихоньку, мимо равнодушных незнакомцев на улицах, мимо любопытных соседей. В лифт. К двери.

Ключи забренчали, дверь открылась, и он втащил Анну в крохотную квартиру. Половину свободного места занимал старый продавленный диван, и Гектор усадил на него свою гостью. Вот тут! На этом самом диване ему предстоит укрыть ее одеялом! Но в том, что произойдет до этого, он уже не был уверен.

Начало знакомства прошло совершенно не по плану. Точнее прошло не так, как Гектор представлял все у себя в голове. Но все же красотку в зеленом платье он нашел, домой привел, и осталось только привести ее в чувство, что бы перейти к вопросу застежки на спине ее платья.

Он налил воды, и Анна цедила ее мелкими глотками. Ее лицо медленно розовело, серость и пот уходили.

– Может, врача? – Гектор снова достал телефон. – Извини, но тебе же точно нужна скорая. Это что было? Сердце? Приступ? Тепловой удар?

– Помолчи, – тихо попросила она, и Гектор умолк.

– Нельзя скорую. Врачи сообщат в полицию, и он все узнает.

– Он?

– Я покажу!

Анна поставила стакан на пол, повернулась, встала коленями на диван. Теперь она сидела спиной к Гектору – и этот кадр из видений он узнал.

– Расстегни платье! – попросила она.

Гектор вздрогнул и сшиб стакан ногой. Та часть его тела, которой полагалось реагировать на мысли о раздетых девушках, ожила и напряглась.

– Давай! Я же сама не дотянусь! – снова попросила она, и Гектор протянул руку.

Ладонь вспотела и начала дрожать, когда он потянул молнию вниз. Платье двинулось в стороны, открыло плечи. Она действительно не носит лифчик! Какой приятный сюрприз! Замок скользнул дальше, открывая спину.

– Видишь? – спросила Анна.

И Гектор увидел.

В видении была лишь рука и замок на платье. В реальности он зашел куда дальше. Платье сползло, и Гектор смотрел теперь на багровый синяк на правом боку его красотки в зеленом платье. Длинный, узкий, как след от резиновой дубинки.

– Не трогай! – предупредила она, не оборачиваясь, и Гектор отпустил уже протянутую руку.

Она повернулась боком, и Гектор едва скользнул взглядом по груди, которую мечтал увидеть еще минуту назад. Ребра с правой стороны превратились в сетку из следов от таких же ударов, как тот, что оставил отметину на спине. Правая грудь посинела. Фиолетовые пятна покрыли живот – туда били просто кулаками, сильно и умело. И ни один синяк не остался там, где его будет видно из-под одежды. Только рассеченная губа слегка намекала на избиение, пока платье оставалось на теле.

– А кто это? А как? – пролепетал Гектор. Все эротические фантазии в его голове уже рассеялись.

– Он узнал, что я от него уйду. Он сообразительный! – Анна попыталась улыбнуться, но получилось плохо. Она потянула платье вверх, прикрывая грудь.

– Муж? – спросил Гектор и его взгляд быстро метнулся к ее безымянному пальцу. Кольца нет!

– Нет, не муж. Просто неудачный ухажер. Сказал, что если я с ним не буду, то ни с кем не буду. Он меня ударил, а я его. Первый раз за все время! Не сдержалась и тоже ударила. И он совсем спятил. Сделал все это вот! И ушел. Думал, я умерла.

– А ты умерла? – спросил Гектор и сам не понял толком, что сказал.

– Нет! – серьезно ответила Анна. – И сумела выбраться из дома. И из города. Было так хреново! Он мне все отбил. И ребра сломал, кажется. Мне дышать больно.

– Я вызову…

– Нет! Никаких врачей. И полиции. А то он узнает, где я, и придет. Я просто отдохну, ладно? И мне станет лучше.

Она опустилась на диван и обняла подушку.

– Мне станет лучше, – пробормотала она еще раз, и затихла.

– Ты спишь? – спросил Гектор, и уже не услышал ответ.

Его красотка в зеленом платье уснула. Или потеряла сознания. Или умерла! Кто знает. Проверять это не хотелось, и Гектор сделал то, что пришло к нему в видениях – укрыл обнаженную женскую спину одеялом.

И сам не заметил, как исполнил еще одно пророчество из сундука, в точности так, как видел, и совсем не так, как ожидал.

Эмиль. Среда, 18:20

Телефон зазвонил на столе, когда Эмиль уже перешагнул порог. Он остановился. Сама судьба не дает ему уйти из дома, или это просто совпадение?

– Да что б тебя! – повторил он уже в который раз, вернулся в квартиру и закрыл дверь. Прочитал надпись на экране телефона: «Финик». Звонил Гектор.

Эмиль ткнул пальцем в зеленую кнопку.

– Голова, тут такое! Вообще, это капец просто! Извини!

– Стоп! Не тарахти. Что еще-то хорошего случилось?

– Я ее нашел!

– Кого?

– Ее! Из видения. Платье зеленое, кольца нет, я проверил. Я платье же расстегнул, реально! Только тут все не так! Я ее нашел и домой привел! А она вся побитая и вырубилась! Или мертвая.

– Ты ее искал! – Эмиль ударил кулаком по стене. – Ты болтался по городу и искал свою бабу, и… Да чтоб тебя, Финик, ну ты же знаешь, что я из-за этого умру!

– Она, вроде, мертвая, – повторил Гектор. – Зато без кольца!

– Ты проверял?

– Проверял, кольца точно нет.

– Ты пульс проверял, дебил?

– Нет.

– Так иди и проверь. И если она живая – вызови скорую. А если нет – вызывай всех, а то у тебя дома труп, и все навесят на тебя. А ты еще мне позвонил, и я окажусь соучастником. А оно мне надо? Ты и так меня подставил уже, от такого даже мне не отмазаться.

Эмиль посмотрел на часы: 18:23.

– Может, ты приедешь? Дружище! – хныкнул голос в телефонной трубке.

– Слушай меня, дружище! – перебил Эмиль. – И запоминай: я скоро умру. В видениях это было, меня там режут, в меня стреляют, меня поезд давит. Не она умрет, а я! Я тут изгаляюсь, пытаюсь все изменить, а ты все исполняешь! И Клякса тоже. А если все исполнится, я умру. Так что раз вы оба решили меня так подставить, то свои проблемы теперь разгребайте сами. А я тогда тоже пойду, куда должен пойти, и разберусь в этих ваших долбаных видениях.

– Это ты придумал.

– Не важно! Важно, что я знаю место и время, и иду туда. А ты, раз сам себе бабу нашел, сам с ней все и решай.

Эмиль провел по экрану телефон, и уже не услышал ответ. Сбывается все! Кроме совсем уж невероятного дождя. Он не смог увильнуть от грохота разбитой посуды в кофейне, не смог избавиться от часов. Чак купил идиотскую рубашку, которую никогда бы не надел, вечно одинокий Гектор нашел свою красотку в зеленом платье. Избитую красотку! Этого в видениях не было, так что все сбывается, но не все сбывается так, как ждали участники Клуба Единица.

Эмиль сунул телефон в карман. В его видениях было место и время. Он знал, куда идти.

Оазис. Грязь на полу. Паук спускается на нитке, черный и на удивление жирный. Следы крови на раскрошенном бетоне. Время на часах – 18:40.

Если увильнуть от встречи с судьбой нельзя, то придется познакомиться ближе. В этот раз Эмиль все же вышел за дверь, и телефон больше не звонил.

Чак. Среда, 18:20

Чак не ощутил свой путь по земле, камням и останкам бетонной дорожки, и это было к лучшему. Этот путь он проделал волком, пока чьи-то руки тащили его вперед. И на всем пути оставил на ошметки ткани от штанов и куски своей же кожи с того, что прикрывали эти штаны.

Ощущения от внешнего мира начались с удара по лицу. Он едва ощутил пощечину, еще одну, и далекий голос, гудевший что-то вроде: «Давай, спящая красавица, просыпайся!». Боль в голове заглушала ощущения от пощечин, и их Чак едва чувствовал.

Потом к носу поднесли ватку, смоченную в нашатырном спирте. Чак вдохнул резкую вонь, дернулся и очнулся.

Человек рядом с ним довольно кивнул и отшвырнул ватку. Тяжелый, высокий, накаченный человек в дорогом костюме, безжалостно заляпанном пылью. Ворот рубашки обвивала золотая цепь, висящая на показ поверх галстука, который стоил дороже, чем все, что хранилось в квартире Чака.

Человек в таком наряде не вписывался в окружавший его погром, грязь и копоть. Внутри Оазиса царил хаос, созданный взрывом и пожаром, отшлифованный годами запустения, но человек не обращал на все это никакого внимания. Он видел места и похуже, а в иных из них даже жил куда дольше, чем хотелось.

Кто-то назвал бы его Миллером Масперо. Кто-то вздрогнул бы от этой фамилии, а кто-то схватился бы за оружие, но Чак пока не знал этого, да и не стремился узнать. Если этот пижон – тот, кто врезал ему по голове, то пижону уже конец!

Чак дернулся и не смог встать со стула. Стул пережил взрыв и пожар. Когда-то на нем мог сидеть грузчик, тайно курящий на складе магазина или бухгалтер, подчищающий следы своих же растрат. Теперь на нем сидел Чак, привязанный тонким капроновым шнуром.

– Э, ты кто такой? – вяло спросил Чак.

Голова после удара болела, кровь еще текла из раны, так что говорить нагло и уверенно пока получалось плохо.

– Я встану – я тебя урою, ты понял? – предупредил он.

– Кто я такой? – задумчиво повторил Миллер. – Пожалуй, братишка, я твой доктор!

– Какой на хрен доктор, урод? Да я тебя…

Голова резко дернулась от удара в лицо, и Чак умолк.

– Доктор! – повторил Миллер. – Сразу и хирург, и анестезиолог. Наркоз я тебе на улице выписал, а сейчас начнем операцию. Будем вырезать из тебя ответ на твой же вопрос: «Ты кто такой?».

Он вынул из кармана складной нож. Раскрыл его, полюбовался зазубренным лезвием. Закрыл и снова убрал.

– Хотя у тебя есть шанс. Один шанс, понял? Ты ответишь до того, как я спрошу в третий раз, и останешься жив. И цел! Почти.

Еще один удар в лицо объяснил, что значило слово «почти». Со вторым ударом в носу Чака что-то хрустнуло, а после третьего он повалился на спину вместе со стулом. Он попытался заорать, но умолк и захрипел, когда дорогой ботинок из натуральной кожи воткнулся в его бок.

Миллер сгреб его и рывком посадил обратно. Пуговицы от расписной рубашки полетели во все стороны, и удары полетели за ними. Они сыпались на лицо, на ребра, в живот, умелые, сильные, точные, и когда их скрыл туман в голове, новая ватка с нашатырем вернула Чака в реальность.

– Ну что, братишка, будешь еще хамить? – почти дружелюбный голос прорвался через звон в ушах Чака.

Он помотал головой.

– Хорошо. Теперь спрашиваю второй раз – кто ты такой? Рассказывай.

– Что? – спросил Чак и получил новый удар.

– Все рассказывай. Начни с моего джипа. В нем маячок стоит! Еду я, значит, за Ларси – это девка моя. Ее ищу, сумку ищу, знаю, что она в джипе, и тут сюрприз! Нахожу мой джип, и вижу как ты, сученок, бьешь фару!

На последних словах голос вдруг потерял дружелюбие и два новых удара снова опрокинули Чак в темноту, а новая ватка снова вернула в сознание.

– Потом ты садишься в мою тачку, едешь к какой-то забегаловке и давишь какого-то деда. Вот тут я не понял. Ты с ней спишь?

Чак сжался, но ударов больше не было.

Он помотал головой.

– Значит, ради сумки? Понятно. А что за дед? Это что бы меня подставить, что ли? Что бы моя тачка засветилась в наезде? Тогда надо было давить насмерть! Ну и где теперь сумка? Скажешь: «Я не знаю» – сдохнешь.

– Я не знаю! – прошептал Чак. И снова начались удары, а спасительная тьма все не приходила.

Эмиль. Среда, 18:37

Меньше всего в мире Эмиля манило место, издевательски названное Оазисом. Но эти руины – общий знаменатель всех видений. Все видели их! Самое главное – там. Даже если не понятно, что такое это «главное».

И пока Чак терял сознание и возвращался обратно, Эмиль следил за часами. Время 18:40 – в нем все дело. Он видел часы, Оазис и паука на нитке, и не знал, что именно случится, но знал, когда все случится. Не можешь убежать от предсказания? Пойти ему на встречу, обними как друга и постарайся задушить в объятиях.

В заброшенный двор он вошел через сломанные ворота, и до этого смутно надеялся, что пробраться на территорию Оазиса не получится, но все получилось. Сломанные ворота открывали проход во двор, заваленный мусором, и приправленный свежей кровью. Она оставила полоски на земле, как будто кого-то волоком тащили по камням и стеклу.

Эмиль поднял увесистый булыжник. Бросок в лицо таким камнем свалит с ног кого угодно.

В видении Эмиль не видел камней в свое руке, но не мог и гарантировать, что их не было, раз уж видел только заброшенное здание и часы. Он закрыл глаза и стоял без дела. Слушал птиц, подставлял лицо раскаленному ветру.

Поднял руку к лицу и открыл глаза.

– Твою ж, да что б тебя! Да как так-то? – он потряс кулаками, едва ни швырнул камень в забор.

18:40 – вот что показал циферблат, когда Эмиль наугад открыл глаза. Время из видений!

Он двинулся вперед, вслед за полоской крови и вошел в Оазис. Пауки не попадались на глаза, и это давало надежду. Жирный черный паук должен спуститься на нитке прямо перед глазами Эмиля, как вестник смерти. Но пока его не было.

А кто-то другой – был, судя по звукам. Глухой удар. Еще один. Неразборчивые голоса. Один – испуганный, то визжит, то плачет. Второй – уверенный и наглый. В видениях такого не было. Эмиль поднял камень повыше и осторожно пошел в глубину Оазиса.

Каждый в Клубе Единица скрыл что-то от сундука. Чак написал не все, Гектор написал не все. Только Эмиль требовал быть откровенными до конца, но требовать от других не значит делать самому, и одна сцена его видений так и не легла в сундук.

В этой сцене не было картинки – только звуки, и Эмиль не стал их описывать. Звуки ударов, хныканье кого-то, кто очень напуган, неразборчивый голос кого-то, кто очень зол. И слово: «Билет!», единственное, которое удалось разобрать. Тогда это казалось бредом. Теперь уже нет.

Голоса слышались из места, которое когда-то было складом за торговыми залами. Дверь давно повалилась на пол, и Эмиль прокрался вдоль стены. Прижался к ней. И вот теперь мог слышать слова.

– Где сумка? – почти орал злобный голос, незнакомый Эмилю. За вопросом последовал удар и хныканье.

– Да не знаю я! Не было там сумки! Это все билет. Билет!

Эмиль вздрогнул. Билет! Вот оно, это слово. И голос очень знакомый. Конечно, Чака здесь не может быть, что бы он тут забыл? Но голос очень похож!

Выглядывать и показываться в дверном проеме не хотелось. Эмиль вынул телефон, включил камеру и высунул ее в проход. Несколько секунд видео остались в памяти телефона. Это хватит, что бы понять, что происходит внутри.

Несколько секунд видео, на котором здоровяк в черном костюме бьет Чака-Кляксу по лицу. Лицо и правда скоро будет похоже на кляксу! Когда на нем проступят синяки, родимое пятно на шее покажется белым на их фоне.

Здоровяк стоял спиной к двери, и Эмиль выглянул в проход.

– Что за билет, ты чего меня, кинуть хочешь? – орал здоровяк.

– В кармане! Билет! В кармане, в рубашке! Билет. Лотерейный!

– На хрена мне твой билет?

– Да тот самый билет! – завизжал Чак. – Главный выигрыш, это ж миллионы! Мои!

Здоровяк опустил руку и разжал кулак. Сунул пальцы в карман рубашки, вытащил кусочек бумаги.

– Ты придурок? Билет-то новый! Розыгрыша еще не было, еще ни хрена никто не знает, кто выиграет! Что у тебя за наводки такие? Ты какие-то схемы с лотереями мутишь, что ли?