Сундук с предсказаниями

– Ну, так, увидел кое-что, – осторожно ответил Эмиль. – А ты тоже видел что-то, да?

Тишина рассыпалась. Два голоса перекрикивали друг друга, Финик и Клякса снова начали кричать, но уже не из-за паники. Они пересказывали видения, а голоса слились в один невнятный ор, и в голове Эмиля снова зазвонил колокол.

– Джип, синий и фара разбитая! – разобрал он в этом крике. – Билет, лотерейный! Платье на молнии, зеленое, а она шепчет: «Помоги расстегнуть!». Оазис – он же сгорел лет пять назад!

– Эй! Эй, замолчите! – Эмиль замахал руками. – Нельзя нам это все обсуждать!

– Кто сказал? – возмутился Чак.

– Я сказал. Голосом из моего рта. Мы это все запишем и запрем в сундук! И никто не будет знать, что видели другие, пока все ни исполнится, понятно? Нам нужен чистый опыт, а то начнете придумывать сбывшееся там, где его нет. Пишите!

Сундук. Понедельник. 14:10

Финик выдумал название проекта, «Сундук с предсказаниями», и звучало оно как что-то из сказки, но в сказках видения будущего не вызывают искусственной настройкой мозга на нужный биоритм.

Да и сам сундук вовсе не выглядел волшебным. Эмиль лично скрутил грубый фанерный ящик, прицепил к нему наклейку «радиационная опасность» и навесил два замка. Совсем крохотных, почти игрушечных. Они не сдержат вора, но не дадут заглянуть в сундук тому, чье любопытство окажется слишком сильным.

Содержимое сундука останется нетронутым. Три пачки конвертов, и в каждом – запись видений. Три вместо четырех! Видений Юлия сундук уже не получит. Пока конверты заперты, никто не сможет читать чужие предсказания раньше времени. И никто не допишет туда ничего.

– Мы вам не Нострадамусы! – втолковывал Эмиль еще три дня назад. – Это у него написано: «Сколько раз ты будешь взят, город Солнца, в тебе будут меняться варварские и пустые законы» – и понимай, как хочешь. А у нас будет все конкретно. Сказал, что все исполнилось, что видел, как зеленая машина врезалась в дерево, значит, открываем конверт и читаем. А если там написано, что машина красная и врезалась в столб, значит, не сбылось. Все будет точно!

Три пачки конвертов легли в сундук. Эмиль запер замки, и залепил крышку еще одной наклейкой. Сундук останется на нейтральной территории, там, куда никто не суется. Подсобку на задворках университета можно было назвать кладовкой, но она больше напоминала мусорный бак, в который сваливали весь хлам. Древние документы теснились на полках, старые стулья мешали под ногами, одинокая химическая колба пылилась в углу. Хлипкая дверь без сигнализации едва держалась на замке, который мало чем отличался от игрушечных замков на сундуке с предсказаниями. Даже уборщики почти не заглядывали внутрь это й камерки.

Ящик занял свое место. Эмиль вручил один ключ Чаку, второй – Гектору, и запер дверь. Ключ от дверного замка отправился в его карман.

– Откроем вместе, когда придет время проверять, и изучать видения! Через месяц вернемся и посмотрим, что сбылось.

Он посмотрел на часы: 14—10. Эксперимент закончен! Почти успешно.

– Не на что будет смотреть! – буркнул Чак. – Бред же! Серьезно. Да погоди ты!

Он отмахнулся от Эмиля.

– Не мельтеши! Прикинь лучше – мне дождь привиделся! Такой засухи лет сто не было, а тут вдруг дождь? А еще я иду, и на мне рубаха в цветных разводах. Как мыльный пузырь, все цвета вперемешку. Это, наверно, видение для Финика, это же его стиль. Я когда такое носил, а?

Он указал на себя. Черный пиджак, ради которого пришлось не только терпеть невероятную жару, но и почти два месяца питаться одними макаронами. Белоснежная водолазка, безупречные черные брюки. Даже с водолазкой вместо рубашки Чак смотрелся почти банкиром на фоне Гектора, и Эмиля, одетого в футболку и потертые джинсы. Чак выдержал театральную паузу для самолюбования, прежде чем продолжил.

– Понятно же, что хрень полная эти предсказания, я такое не ношу! И джипа у меня нет.

Он повернулся к Эмилю.

– И что, я теперь куплю синий джип? За месяц? И расшибу ему фару? Я это видел! И себя за рулем. И видел…

– А я женюсь! – вклинился Гектор. – Извини, перебил.

– Женюсь! – Чак хихикнул. – Ты что это, в астрале бабу себе присмотрел? Мадам Финик? Невеста богатая? Красотка? Порно модель? Погоди, а ты брачную ночь видел?

– Будь добр, заткнись хоть на минуту, а? – устало попросил Эмиль, и Клякса заткнулся, на пару секунд.

– Ладно, ладно! Все, умолкаю! – он умолк. – Вот все, помолчал. Я прямо так и вижу, как Гектор со своей кралей идет под венец.

– Ты тоже видел? – вскинулся Гектор. – А чайку? А кольцо?

– Что за чайка? – перебил Эмиль.

– Чайка. Белая такая, с крыльями. Она под машину попала. И там был дождь, и обручальное кольцо, с камнем, с белым. И не гладкое, а как вроде из ниток золотых, вместе скрученных. Я прямо крупно видел: палец с маникюром, таким, блестящим, и кольцо на него надевается. И свадьба. Только невеста не в белом…

– А в красном, – закончил за него Чак, уже без всякого шутовства. – И кто-то орет им что-то в спину, а голос не узнать. И швыряет в них не рис, а листья с дерева.

– И чайка! – добавил Эмиль. – И красная машина. Удар и смерть.

Огромная белая чайка. Бампер красной машины. Удар, искалеченный труп птицы, красная кровь на красной краске.

Видения звали к себе. Наполняли разум. Они шептали: «Все сбудется, и ничего нельзя изменить!»

– Так, стоп! – Эмиль первым вынырнул из картин в голове. В этих картинах шел дождь, а он сам нес что-то тяжелое на спине. И видел машину – свою, смятую в кашу.

– Стоп! Мы все это обсуждать начали, так нельзя! Если копаться в пророчествах раньше, чем они исполнились, можно специально подогнать свои же дела под видения. Пока чем меньше каждый знает – тем лучше.

– А вообще-то неплохо было бы, если бы сбылось! – мечтательно протянул Гектор.

Где-то в глубинах его головы мелькали свои яркие картины.

Красотка на кровати. Его рука заботливо поправляет одеяло. Спина, обтянутая зеленой тканью, голос: «Помоги расстегнуть!». Замок на платье скользит вниз, ткань сползает, открывая спину, и под платьем точно нет белья.

На правду это видение походило даже меньше, чем синий джип с разбитой фарой и цветастая рубашка Чака.

– Да! – странно коротко ответил Чак, без шуточек и издевок. – Было бы неплохо.

– А идите-ка вы на хрен, оба! – строго добавил Эмиль. – Сбылось – не сбылось… Нечего тут сбывать, ясно? Мы все заперли! И не обсуждаем. Через месяц откроем и проверим!

Кровь чайки на красном бампере. Кровь на полу. Так много красного! Тело с разбитой головой. Выстрел. Еще один. Машина, смятая ударом. Пуля бьется в стену. Вывеска «Оазис», сорванная с двери сгоревшего магазина. Струи дождя бьют по чему-то тяжелому за спиной. Рука с ножом тянется из пустоты. Кровь. Смерть.

Видения пронеслись, сплелись в комок насилия и крови. Слишком много крови!

– Идите вы на хрен со своими предсказаниями! – повторил Эмиль.

– Так это твои предсказания! – ответил Гектор.

– Все равно, идите на хрен, и по домам. Через месяц откроем, и что бы никто ни совался к ящику! Ключи все равно у меня!

Он показал ключ, подергал хилую дверь, развернулся и пошел подальше от сундука и руки с ножом, которая все еще тянулась к нему из видения. И от голоса, который говорил в нем:

– Ты же знал, что тебя зарежут, вот и не жалуйся!

Эмиль. Следующий понедельник. 18:40

Предвестника будущих событий, первую беду из череды тех, что только начинаются, обычно называют первой ласточкой. Для Эмиля предвестником стала первая чайка.

Клуб Единица все еще держал его в своих объятиях. Предполагалось, что он сам будет держать в объятиях относительно симпатичную студентку, только что ставшую третьекурсницей. Жаркий понедельник обещал быть жарким вовсе не в смысле погоды! Во всяком случае, так казалось после нескольких дней переписки и назначенного свидания.

Место для него Эмиль предусмотрительно выбрал поближе к своей крохотной съемной квартире на втором этаже бетонной башни. Если встречаться рядом с домом, то не придется лишний раз молиться, что бы рыдван удалось завести. К тому же, это будет удобно, если знакомство вдруг наберет обороты. Такое случалось, пару раз, но не сегодня.

Время встречи прошло. Прошли еще полчаса, иссяк чайник чая, который Эмиль выпил в одиночестве, глядя на часы каждые три минуты. Телефон студентки давал ответ: «Абонент выключен», а терпение Эмиля закончилось вместе с фруктовым чаем, странного вкуса и цвета. Он оплатил счет и вышел из кафе в африканском стиле на улицу, в жару тоже вполне африканского стиля.

Жара держала город уже четыре недели. Трава желтела, клумбы засыхали. Все, кто мог уехать из города, давно это сделали, остальные прятались в тени и под зонтами. Эмиль взмок, пока дошел до ближайшего перекрестка, потный, слегка обманутый и совершенно одинокий.

Ветер мог бы принести облегчение, но и он раскалился, и нес больше пыли, чем влаги и свежести, слишком уж далеко город отступил от берега моря. А вот огромной морской чайке это не мешало, ни расстояние, ни жара не смущали ее. Чайка прохаживалась по улице, косилась на голубей, и не трогала кусочки хлеба.

Хлеб сыпался из руки девчонки лет трех. Она держалась за ограду парка, получала от матери хлеб и выкидывала его наружу, прямо к подножью знака «Птиц не кормить». Знаки наполняли город, и воспринимались как садовое украшение – кормежка птиц процветала и давно не вызывала ажиотажа среди ворон и голубей.

Эмиль затормозил, разглядывая чайку. Угодить в центр города она могла только если заблудилась. Толстая, сильная, почти как в том видении, что осталось в сундуке с предсказаниями. Хотя все чайки на одно лицо – если слово «лицо» вообще к ним подходит.

– На! Тебе! – крикнула кормилица птиц, и кусок хлеба почти ударил чайку по голове. Та презрительно отступила в сторону. Воробей, молодой и слишком мелкий даже для воробья, ринулся к подарку судьбы, и чайки пошла в атаку.

Мало кто задумывается о повадках чаек. Они копаются в мусоре и едят рыб – это понятно. Но мелкие птицы ничуть не хуже рыбы. Чайку привлекало живое мясо, а не хлеб! И когда чайка кинулась к воробью, Эмиль сделал то, что подсказал ему внезапный порыв.

– А ну пошла! – рявкнул он и махнул руками.

Воробей принял крик на свой счет. Вместе с куском хлеба он метнулся в сторону. Чайка метнулась в другую. К дороге. Туда, где красный бампер скользил над асфальтом. Спортивная машина вывернула из-за угла, и красный бампер приобрел новые оттенки цвета, когда тело чайки ударилось в него. Оттенки крови и останков изуродованного птичьего тела.

– Ой! – сказал Эмиль.

Развернулся и поспешно двинулся прочь. Пернатая тушка весом чуть больше двух кило – серьезный снаряд, если сталкивается с бампером на приличной скорости. Скрипнули тормоза, хлопнула дверца. Лихачу придется раскошелиться на ремонт! Эмиль почти не расслышал его мнение о чайке, которое тот высказывал длинно и подробно. И не хотел услышать, что тот подумает о человеке, который спугнул чайку ему под колеса.

Именно эта мысль была первой – лаборант на каникулах не может позволить себе оплатить ремонт чужого бампера. Но никто не докажет, что он виноват! Это вторая мысль. И только за ними пришла третья, та, которой стоило появиться с самого начала.

Красная кровь на красном бампере. Измятое тело чайки.

Все, что пришло в видении, пришло и в жизни. Не волей судьбы, а лишь потому, что сам Эмиль решил спасти воробья.

Так из сундука с предсказаниями вылетела первая ласточка.

Чак. Вторник. 12:20

Вторая ласточка появилась из сундука на следующий день. Она была куда больше первой, не умела летать, и звали ее Чак. Он делал три дела сразу – шел по улице, пил пока еще холодное пиво из картонного стакана для кофе, и бормотал себе под нос слова невнятного рэпа, бубнившего в наушниках. Жара заставила снять пиджак, белая водолазка покрылась пятнами пота, но унижаться до плебейских футболок или шортов он не собирался.

А подросток на скейте с мотором не собирался тратить время, что бы притормаживать и выбирать дорогу. Он вихлял между прохожими, проскочил под боком возмущенного старика, едва разошелся со столбом, и встретил новое препятствие – вспотевшую спину в белой водолазке.

Скейтер рванулся в сторону и почти избежал удара. Чак поднял руку с картонным стаканчиком, парнишка пригнулся, но слишком медленно. Его макушка врезалась в локоть Чака и швырнула его руку вверх.

– Ай! – парень схватился за голову, но удержал равновесие, и прибавил скорость.

– Эй, козел, сюда иди! – заорал Чак вслед тому, кто уже исчез за поворотом.

– Что бы убился, ушлепок недоделанный! – продолжил Чак уже вполголоса, и швырнул пустой стакан на дорогу. Все его содержимое выплеснулось на грудь Чака, белая водолазка пропиталась темным пивом.

– Вот же гнида колесная! – добавил Чак, и дал пинка стаканчику.

А день так удачно начинался! Чак нашел подработку на лето, и уже начал праздновать успех. А теперь он стоит посреди улицы и выглядит так, словно в пивной его приняли за унитаз. Он стянул водолазку и швырнул ее вслед за картонным стаканчиком.

– Что вы делаете? – изумилась дама в брючном костюме, еще меньше подходившем к погоде, чем водолазка Чак.

– Стриптиз исполняю! – ответил Чак. – Нравится? Может, денег мне в трусы засунешь, бабуля?

Он взялся за ширинку, и дама поспешно перешла на другую сторону улицы.

Чак двинулся следом, и дама ускорилась. Он демонстративно прибавил ходу, и дама почти кинулась бежать, а Чак с ухмылкой открыл двери магазина мужской одежды, который очень удачно попался на этом пути.

– Добрый день! – он улыбнулся молоденькой продавщице. – Моя одежда слегка пострадала сегодня. Несчастный случай. Или счастливый, как посмотреть! – он провел рукой по накаченной груди и улыбнулся еще раз, любуясь смущением продавщицы. Обычно покупатели снимают одежду в кабинке для переодеваний, а не заранее.

– И мне нужно что-то подобрать. Очень хорошее! Но по вменяемой цене. И прямо сейчас.

– Да, подобрать! – продавщица нащупала знакомую тему, и тоже улыбнулась. – У нас отличные коллекции этого и прошлого года, с хорошими скидками.

Она двинулась к ряду манекенов. Чак пошел следом. Затормозил. Вопросы про стиль и размер он пропустил мимо ушей.

Он увидел ее!

Свою судьбу, ту, кого должен был искать, и кого встретил только что.

Яркая, разноцветна, она ждала его и манила, натянутая на холодный пластик манекена – идиотского вида рубашка, покрытая радужными разводами, похожая на мыльный пузырь или пленку бензина, разлитого по луже.

Стиль Финика! Сам Чак никогда не напялил бы что-то подобное. Но судьба – это судьба! В видениях из сундука он видел себя в такой рубашке, а значит, ему суждено носить ее.

Будущее пришло очень быстро! А за рубашкой придет все остальное – синий джип с разбитой фарой, дождь и рюкзак. О рюкзаке он не рассказал никому и ничего не стал записывать. Рюкзак только его! А рубашка – начало пути, раз уж именно в ней Чак видел себя.

– Я беру эту! – он ткнул в рубашку.

– А ваш размер? – начала продавщица.

– Я сказал, что беру эту! – оборвал Чак. – Именно эту. Размер подойдет, я и так вижу, что это судьба!

В блестящих черных туфлях и переливающейся рубашке он вышел обратно, в уличную жару, и даже не попытался еще раз очаровать продавщицу голым торсом. Пророчество о рубашке исполнилось! Теперь исполнится и все прочее – джип, рюкзак и все, что в нем должно быть. Все, что случится в будущем, уже случилось, и это никак нельзя изменить.

Если бы тот парнишка на скейте снова проезжал мимо, Чак бы сбил его с колес на асфальт, специально что бы поднять и сказать: «Спасибо!». Удар по руке только что сделал его богачом. Во всяком случае – богачом в будущем, которое скоро наступит. Будущем из его видений:

Рубашка. Джип. Рука опускает лотерейный билет в кошелек. Рюкзак, большой, как у альпиниста, и доверху набитый деньгами.

Рубашку Чак уже нашел. Теперь нужно найти джип, а еще купить рюкзак и кошелек. Случится все, что должно случиться!

Клуб Единица. Вторник. 17:12

Два телефона брякнули, когда получили одно СМС: Чак сообщал друзьям, что добыл на лето работу с оплатой, почти доходящей до минимальной, и намерен проставиться, что бы не спугнуть удачу. А что бы показать судьбе, что верен ей и не намерен сворачивать с пути, выпить нужно в путеводной радужной рубашке из видений.

Хохот начал это пирушку. Чак спокойно ждал, когда Гектор замолчит.

– Проржался? – спросил он строго, и стойко выдержал новый удар хохота.

– Да ладно, Клякса! Да серьезно? Ты что рубаху из моего шкафа выкрал? Извини! – Гектор вытер слезы. – Или твоя работа теперь в типографии, на тебя пролили сразу все краски?

– Дебил! – ответил Чак устало, как человек обреченный общаться со слабоумными.

– Нет, серьезно, что за вид?

– Нормальный вид. Я же говорил про странную рубаху, которую в жизни не надену? Ну вот – надел! Она из видения. Судьба! Говорю вам – от нее не уйдешь!

– Так ты сам купил! – вмешался Эмиль. – Это не из видения, это ж ты нашел ее где-то и купил.

– Естественно! Ты мне бы ее подарил, что ли?

– Так ты бы не купил без видения! Мы же проверить собирались, а ты сам все подгоняешь под видения.

– Ой, не гунди, Голова. Я судьбу увидел – я судьбу купил! Потому что – судьба. А ты чего приуныл, Финик?

Веселье Гектора уже растаяло.

– Извини, я так о своем. Я тут просто подумал: странно все это. Сбываться-то все сбывается, конечно, слава богу, но странно как-то. Я думал рука покойника – это бред. Даже не стал записывать, конечно.

– В смысле – не стал записывать? – возмутился Эмиль.

– В смысле – рука покойника? – перебил Чак.

– Да ладно, говорю же – не серьезно это все! – Гектор потянулся за кружкой, и Эмиль отодвинул ее подальше.

– Что ты увидел?

– Ты велел не рассказывать! – он потянулся дальше, но кружка отодвинулась снова.

– Я сказал все записывать! А ты не записал. Колись!

– Кошмар я увидел, понятно? – Гектор рванулся вперед и завладел кружкой.

– Жуткий такой, почти реальный. Я покойников боюсь! В медицинский из-за этого не стал поступать, как мама хотела. А во сне сегодня видел, что меня впотьмах гладит по лицу рука мертвеца. Холодная! Мертвая. И вот сплю я себе, просыпаюсь, а меня реально кто-то по щеке гладит. И рука холодная!

– Уууу! – завыл Чак, и Эмиль бросил в него фисташку.

– Короче, я проснулся, хватаю руку и давай с ней драться, как заору: «Кто здесь? Что за труп?», давать искать, чья рука – и нашел. Моя! Я руку во сне прижал, она затекла совсем и стала холодная. Я ее даже не ощущал вообще. Она мне к лицу прижалась, а я со сна решил, что это покойник.

Теперь уже Чак выдал залп хохота.

– Я тебе кол подарю, осиновый! – пообещал он. – На зомби охотиться! Зря ты этот глюк не записал – продал бы киношникам, они бы фильм сняли: «Финик против ночных мертвецов». Студент-химик, изнасилованный армией зомби под покровом ночи, принял весь удар на себя, и спас мир!

– А ты почему не записал? – спросил Эмиль без всякого веселья.

– Так хрень же: рука покойника! Что за видение – я среди ночи, в своей же постели, хватаю мертвеца за руку и ору: «Что за труп?»? Я думал, глюк! Не бывает такого. А оно – бывает!

– Ладно! Тут такое дело! – Эмиль сделал паузу и осушил кружку. – Я тоже слышал в видении крик: «Что за труп?». Просто орущий голос.

– Я тоже, вообще-то, – Чак престал смеяться.

– Мы все видели одно и то же. Кто-то это записал?

Эмиль помолчал. Ни звука.

– Я записал, – ответил он сам себе. – А вы не стали? А что вы еще не стали записывать? Хотя нет! Не важно! Никто не должен знать о чужих видениях! Мы не должны обсуждать…

– Но мы обсуждаем!

– Да. И я видел чайку. Чайка попала под машину, и это уже исполнилось, это уже можно сказать. Вот только чайку я пуганул сам. А посмотрел на нее потому, что знал, что должен встретить чайку. А так бы прошел мимо, и ее не размолотило бы о бампер.

– Тоже мне трагедия, дохлая чайка! – скривился Чак.

– Да не в чайке же дело. Без предсказания про чайку я бы ее и не заметил. А ты бы не купил эту дебильнейшую рубаху. Если бы ни предсказания, все бы пошло вообще не так. Вот же зараза! В сундуке получились не пророчества, а инструкции. Мы не предсказали будущее – мы его создали!

Клуб Единица. Вторник, 19:00

Сундук, оставленный в кладовке на месяц, продержался неделю, запертый на два почти игрушечных замка, за хлипкой дверью, почти картонной. Ключ от двери Эмиль оставил себе, а замки на сундуке открыть будет совсем не сложно. Он сам поставил условие: не читать чужие пророчества, пока они ни сбудутся. И кому нарушать правила, как не тому, кто их устанавливает?

Тем более, что приступ аллергии Юлия почти испортил весь план. Видения Юлия не попали в сундук, и фильм из будущего потерял четверть сюжета. Именно это теперь и беспокоило Эмиля больше всего. Видения Юлия пропали совсем, а остальные явно перемешались в одну кучу, и не понятно теперь, какое видение кому было предназначено. Что если все самое важное, без чего не понять все остальное, пропало в голове Юлия?

В любом случае, план рушился, и уже не имел значения. Жизнь рушилась! Стрельба, кровь – вот что важно. Рука с ножом – вот что важно!

И вот почему Эмиль шагал по пустому коридору к кладовке. Он нес ключ от двери, и кусок проволоки, который легко совладает с механизмом игрушечных замков на сундуке. Нужно узнать, что записали другие! Это не вопрос правил, это вопрос выживания, раз уж его видения – это кровь и смерть. Все можно сделать тихо, аккуратно, и в Клубе ничего не узнают.

Удар прокатился по коридору и покончил с идеей сделать все тихо. Следом за ударом прокатилась сдавленная ругань. Затрещало дерево. Кто-то явно не заботился о тишине и аккуратности.

Эмиль перешел на бег. Рывок по пустому коридору, поворот – и перед ним сломанная дверь кладовки. Щепки посыпали пол, а в темной кладовке кто-то спотыкался о сваленные на полу стулья и бренчал железом. Осторожно шагая по кускам дерева, Эмиль подобрался поближе, включил свет и завопил:

– Ага!

Чак вздрогнул, выронил кусачки и попытался принять стойку боксера, но зацепился за сваленные под ногами стулья и рухнул на пол.

– Вот ты же сволочь пузатая! – сообщил он с пола.

– Я не пузатая, я очень даже стройна сволочь, подтянутая, – Эмиль поднял кусачки с пола.

– А вот ты чего тут делаешь? Еще и двери чужие сломал!

– И что? Ты же ключи прикарманил! И ты сам-то тут зачем, а?

– Слежу! – ответил Эмиль невинно. – Что бы никто ни спер сундук.

– Не трынди! – Чак поднялся. – Сам пришел его спереть? Гнал нам тут, что нельзя видеть предсказания, а сам шаришься, конверты читаешь?

– Это ты принес кусачки! Замки же срезать хотел, явно.

– А ты что принес? Отмычку?

– Вообще-то да, отмычку. Открываем? Только давай хоть Финика позовем. А то по-свински будет, если мы ограбим сундук без него.

Чак снисходительно махнул рукой.

– Зови! Хотя тормозни – я сам ему позвоню.

Он придал себе напыщенный вид, и набрал номер.

– Алоу! Господин Финик у аппарата? Чак Великолепный и имеет честь пригласить вас на проведение вскрытия. Нет, никто не помер. Вскрытие сундука с предсказаниями. Досрочное. Мадам Финик захвати! Ой, а ты что, еще не женился?

Он сунул телефон в карман, игнорируя возмущенное бормотание.

– Сказал, будет через две минуты. А ему из дома сюда чесать минут двадцать. Стало быть, его туша где-то рядом.

– А рядом он, – продолжил Эмиль, – потому что уже и так сюда шел, воровать предсказания.

Финик появился чуть быстрее, чем обещал. Он запыхался, тяжело дышал, потел и сжимал в руке молоток.

– И что это мы тут делаем? – осведомился Чак. – Такие потные и с молотком! Кого молотить собрался? Часом, не замок на сундуке?

– Ну, извини! – пропыхтел Гектор. – Ты сам-то тут зачем? Вы оба. Ты вот с кулачками. Кого кусать собрался? А ты чего принес?

Эмиль показал кусок проволоки.

– Я против насилия понятно? Можно все открыть культурно. И не ломать двери! – добавил он в сторону Чака.

– Тут все так и было. А если охрана придет, ты придумаешь отговорку.

– Мы сундук открывать собираемся? – Гектор вынул свой ключ и показал остальным. – Или трындеть будем, как вороны на снегу?

Чак вынул свой ключ и вытянул как шпагу.

– Один за всех! И все за один сундук.

– Да открывай уже!

И Чак открыл первый замок.

Клуб Единица. Вторник. 19:30

Предсказания лежали на своем месте. Будущее, которое нельзя знать заранее! Пророчества, которые нужно прочесть только когда все предсказанное случится.