Последняя и единственная. Анна Болейн

– Король всё ещё сомневается, но если ему подбросить правильные доказательства… – шептал он ей.

Джейн наклонилась ближе.

– Как скоро?

– Очень скоро.

Анита не знала, что у неё осталось совсем немного времени, чтобы изменить судьбу.

День выдался прохладным, но солнечным. Вся королевская свита уже выстроилась в ожидании, когда король оседлает своего жеребца. Анита надела тёмно-зелёный охотничий наряд с золотыми пуговицами – не такой роскошный, как бальное платье, но всё же подчеркивающий её королевское положение.

Генрих подошёл ближе, оценивающе оглядывая её.

– Ты действительно хочешь поехать с нами?

– А почему бы и нет? Разве вы не скучали по моему обществу, милорд? – с лёгкой улыбкой произнесла она, ловя его пристальный взгляд.

Генрих усмехнулся, но что-то в его лице оставалось холодным.

– Ты знаешь, как заставить меня подчиняться твоим желаниям, Анна.

«Но теперь всё сложнее», – поняла она.

Лес полон не только дичи

Охота началась. Свора собак рванулась вперёд, всадники устремились за ними. Анита держалась рядом с королём, но её взгляд выхватывал незримые потоки интриг.

Она заметила, как Кромвель что-то шепчет Джейн Сеймур. Те, кто ещё недавно льстили ей, теперь смотрели иначе.

«Что-то происходит. Они готовят удар.»

И тут Генрих вдруг резко остановил коня.

– Почему ты так напряжена? – он посмотрел на неё пристально.

Анита улыбнулась:

– Потому что знаю: в этой игре проигравших не жалеют.

Ночь, которая всё меняет

Поздно вечером в её покои тихо скользнула Мэри Шелтон.

– Вы просили доложить, моя королева. Я слышала, как Кромвель говорил с Джейн. Он сказал, что король не должен колебаться дольше.

Анита сжала ладони.

– Они торопят его. Значит, времени осталось мало.

Мэри испуганно прошептала:

– Они хотят подложить доказательства вашей измены.

Анита выдохнула.

Анита чувствовала, как гнетущая атмосфера дворца с каждым днём становится всё тяжелее. Интриги сжимались вокруг неё, словно невидимые сети. Генрих отдалялся, Кромвель что-то замышлял, а Джейн Сеймур всё чаще появлялась в его окружении.

Но сегодня Анита решила отбросить тревоги.

Она тихо вышла из своих покоев, убедилась, что за ней никто не следит, и направилась в детскую комнату Елизаветы.

Девочка мирно спала в своей кроватке, её медовые локоны мягко разметались по подушке. Улыбка появилась на лице Аниты – здесь она могла быть просто матерью, а не королевой.

Она осторожно опустилась на край кровати, провела рукой по детской щеке и накрыла её одеялом.

– Ты мой единственный свет в этом дворце, малышка…

Анита тихо запела старинную французскую колыбельную, вспоминая детство в замке Эвра. Из памяти самой Анны Болейн.Голос её был мягким, убаюкивающим. Под мерное дыхание дочери её собственные веки стали тяжелыми.

Она не заметила, как сон окончательно сморил её.

Дверь детской комнаты чуть слышно скрипнула, и в полумраке появился Генрих VIII.

Он вошёл медленно, словно сам не осознавал, зачем пришёл сюда. Сегодня он ждал Анну в её покоях, но она так и не пришла. Слуги сказали, что она, вероятно, отдыхает, и он, раздражённый, ушёл. Но почему-то ноги сами привели его сюда.

Зрелище перед ним его поразило.

Анна, свернувшись калачиком, мирно спала рядом с Елизаветой. Её лицо было спокойным, таким, каким он его давно не видел.

Генрих шагнул ближе.

Елизавета вдруг негромко вздохнула во сне, и рука Анны сразу же мягко легла на её спину, защищая и согревая.

Генрих почувствовал необъяснимый укол в груди.

Он уже почти не видел в Анне ту женщину, в которую когда-то был безумно влюблён. Теперь между ними были лишь разочарование, ожидания и обиды.

Но сейчас…

Сейчас перед ним была не королева, не политическая фигура, не женщина, которая вызывала гнев и подозрения.

Перед ним была мать его дочери.

И в этом было что-то неподдельное, живое, настоящее.

Генрих задержался ещё на мгновение, вглядываясь в лицо Анны, затем молча развернулся и ушёл, оставляя её спящей, даже не подозревающей, что он приходил.

Но в его душе что-то дрогнуло.

Анита проснулась раньше обычного, когда первые лучи солнца пробивались сквозь тяжёлые гобелены в детской. Елизавета мирно спала, её крошечная ручка всё ещё покоилась на материнском запястье.

Анита осторожно высвободилась из объятий дочери, чувствуя необычное спокойствие, которого ей так не хватало при дворе. Но это ощущение развеялось мгновенно, когда она заметила настороженные взгляды служанок, с которыми столкнулась по дороге в свои покои.

Что-то было не так.

Она ещё не знала что.

Но почувствовала угрожающее дыхание интриг, скрытое за натянутыми улыбками и поспешно отводимыми глазами.

Приём у короля

Королевский зал уже заполнился придворными – мужчины в роскошных камзолах, дамы в парчовых платьях, ювелирные украшения искрились при свете свечей. Генрих сидел на троне, величественный, как всегда, но в его глазах читалась усталость.

Анита с достоинством подошла, чтобы занять своё место рядом с ним.

И в этот момент в зале воцарилась напряжённая тишина.

Вперед выступил Томас Кромвель – первый министр короля, человек, чьё влияние становилось опасным.

– Ваша светлость, – его голос был мягок, но в нём сквозило змеящееся лукавство. – Слухи – это опасная вещь. Они могут превратиться в нож, что ранит тех, кто даже не подозревает об угрозе.

Генрих медленно поднял глаза:

– Ты не из тех, кто говорит загадками, Кромвель. Высказывайся.

Министр поклонился и сделал осторожный шаг вперёд.

– Есть тревожные известия. Минувшей ночью, как говорят слуги, у покоев королевы был замечен мужчина.

В зале раздались шёпоты. Несколько дам прикрыли веерами губы, перекидываясь взглядами.

Анита почувствовала, как ледяная игла пронзила её позвоночник.

Она не успела ничего сказать, как Кромвель продолжил:

– Конечно, мы все знаем, что ваша милость славится своей преданностью и чистотой, но… такие слухи могут очернить доброе имя королевы. Я посчитал своим долгом предупредить вас, дабы ложь не стала истиной в глазах недругов.

Анита напряглась.

Генрих молчал.

Что он думает?

Она видела, как его пальцы сжались на подлокотнике трона. В глазах не было гнева, но было что-то тревожное – сомнение, раздумье.

И она поняла: Кромвель бросил зерно недоверия.

Теперь всё зависит от его следующего шага.

Но Генрих не вспылил, не вскочил с места, не схватился за меч.

Он медленно выпрямился, обведя зал холодным взглядом.

– Я сам видел, где провела ночь моя жена.

Кромвель на мгновение растерялся.

– Милорд?

Генрих открыл рот, будто собираясь сказать что-то ещё, но затем просто откинулся на спинку трона и проговорил с ледяным спокойствием:

– Она была в детских покоях. Рядом с нашей дочерью. И если кто-то осмелится усомниться в этом – я лично разберусь с ним.

Напряжение спало, но не исчезло.

Придворные поспешно отвели взгляды, делая вид, что их это не касается.

Анита почувствовала облегчение, но не позволила себе улыбнуться.

Генрих её защитил.

Но защита – это ещё не доверие.

Она видела, как он смотрел на неё. В этом взгляде было что-то другое.

Анна шла по коридору дворца, едва слыша, как за ней тихо ступает фрейлина. Слова Кромвеля отдавались в её голове гулким эхом, но ещё больше тревожил взгляд Генриха.

Он её защитил. Но почему?

Когда они вошли в покои, король молча закрыл за ними дверь. В комнате не было никого, кроме них двоих. Ни стражи, ни слуг, ни придворных, что ловят каждое слово.

– Значит, ты теперь спишь в детской? – Генрих заговорил ровно, без гнева, но в его голосе чувствовалась скрытая угроза.

Анна повернулась к нему, встретив взгляд, в котором читалось что-то большее, чем простая ревность.

– Я заснула рядом с дочерью, не собираясь проводить там всю ночь, – ответила она спокойно. – Разве это преступление?

Генрих усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья.

– Кто-то видит у твоих дверей мужчину, а ты случайно оказываешься в другом крыле дворца. Удивительное совпадение, не находишь?

Анна выдержала паузу.

Это проверка.

Его пальцы барабанили по золочённому подлокотнику кресла, но он ждал её ответа.

– Совпадение, которое должно заставить нас задуматься – кому выгодно, чтобы ты начал мне не доверять?

Генрих не отвёл взгляда.

Анна видела, как в нём борются эмоции.

– Раньше ты не говорила подобные вещи, Анна.

Она слегка наклонила голову.

– Раньше ты не сомневался во мне.

Между ними нависло напряжение.

Генрих сделал шаг вперёд.

– Я защищал тебя сегодня. Но это не значит, что я слеп.

Анна откинулась на спинку кресла, взяв бокал вина.

– Ты слишком умен, чтобы быть слепым. И слишком горд, чтобы позволить кому-то управлять тобой.

Генрих сжал челюсти, не ответив сразу.

Он понял намёк.

Кромвель пытался сеять сомнения, но если король прямо сейчас признает, что им манипулируют – это будет означать поражение.

Анна прекрасно это понимала.

И потому, отпив глоток, добавила:

– Ты сам сделаешь выводы, милорд. Я лишь хочу, чтобы ты посмотрел на этот случай не глазами других, а своими собственными.

Генрих смотрел на неё долго, прежде чем ответить:

– Я всегда вижу больше, чем кажется. Не забывай об этом.

Он развернулся и ушёл.

Анна осталась стоять в одиночестве, понимая, что только что выиграла этот раунд.

Глава 6

Анна сидела у окна, грея ладони о чашу с горячим вином. Вечер опускался на дворец, окрашивая стены мягким янтарным светом. После утреннего разговора с Генрихом ей не давало покоя одно – она чувствовала, что что-то изменилось.

Он снова смотрел на неё иначе.

Не так, как в последние месяцы, когда его глаза были пустыми и холодными, словно застывший лёд. Теперь в его взгляде проскальзывало что-то знакомое – искра, тёплый интерес.

Но значит ли это, что она в безопасности?

Совсем нет.

– Ваша милость, вас приглашают на вечернюю трапезу к королю.

Анна медленно подняла голову.

Она знала, что Генрих не стал бы этого делать, если бы его сердце не дрогнуло.

Но также знала и другое – если он снова ею увлечён, это не спасение, а лишь новый виток игры.

Во время ужина

Анна вошла в зал, чувствуя, как взгляды придворных скользят по ней, оценивая каждую деталь. Она шла медленно, осознавая, что это тоже часть спектакля.

Генрих ждал её.

Он сидел в центре зала, облокотившись на подлокотник трона, и, когда их глаза встретились, на его губах мелькнула лёгкая усмешка.

Он снова играл.

– Присоединяйтесь ко мне, Анна. Сегодня я хочу ужинать в компании своей королевы.

Шёпот пронёсся по залу, словно лёгкий ветерок.

Ещё вчера казалось, что он окончательно отвернулся от неё, а теперь – сам делает первый шаг.

Анна не подала виду, что удивлена, лишь изящно опустилась на предложенное место.

– Вы благосклонны, Ваше Величество, – мягко произнесла она, беря кубок вина.

Генрих наклонился ближе.

– Благосклонность нужно заслужить.

Она улыбнулась, но ничего не ответила.

Это был вызов.

И теперь ей предстояло его принять.

Анна знала, что за ужином каждое слово, каждый взгляд может стать оружием. Генрих проявил к ней внимание, но это не означало, что он снова принадлежит ей.

За столом было слишком много ушей, слишком много глаз, следящих за каждым движением.

Кромвель сидел неподалёку, его тонкие губы искривились в едва заметной усмешке. Он видел, что король потеплел к ней, но не терял бдительности.

– Ваше Величество, в последние дни в Лондоне появилось немало слухов, – спокойно начал Кромвель, будто невзначай. – Однажды они могут коснуться и королевы.

Анна непринуждённо взяла бокал, делая вид, что не придаёт значения его словам.

– Люди любят сплетничать, лорд Кромвель. Особенно те, кто не в силах сотворить нечто великое и предпочитают разрушать судьбы других.

Некоторые придворные замерли, уловив скрытый смысл. Кромвель только слегка прищурился.

Но Генрих… Генрих усмехнулся.

– Моя королева становится всё более острой на язык.

– Только когда защищаю то, что мне принадлежит, Ваше Величество.

Она почувствовала, как его взгляд на мгновение задержался на ней. Ему это понравилось.

Но понравилось ли настолько, чтобы он забыл о своих подозрениях.

После ужина

Когда все разошлись, Анна осталась наедине с королём.

Он стоял у окна, держа в руках кубок. В свете свечей его профиль казался вырезанным из мрамора.

– Ты ведь знаешь, почему Кромвель сказал это за столом? – Генрих говорил медленно, не поворачиваясь к ней.

Анна сделала несколько шагов вперёд.

– Он хочет посеять сомнение.

– И что мне делать с этим?

Она замерла.

Этот вопрос был проверкой.

Если она скажет, что король должен отвергнуть все слухи, то покажется слишком настойчивой.

Если поддержит обвинения – предаст саму себя.

Но у неё был другой ответ.

– Поступайте так, как поступили бы с любым другим ложным слухом. Пусть правда заглушит их.

Генрих повернулся.

В его глазах было что-то новое.

– И ты уверена, что правда на твоей стороне?

Анна выдержала его взгляд.

– Если бы было иначе, я бы не стояла сейчас перед вами.

Он задумался.

Но через мгновение наклонился ближе, почти касаясь её щеки.

– Будь внимательной Анна.

Он развернулся и ушёл, оставляя её одну.

Она одержала маленькую победу.

Но знала, что это только начало.

Анна смотрела, как Генрих скрывается в глубине коридора, оставляя за собой ощущение тревожной неопределённости. Он снова интересовался ею, но она не знала, насколько глубоко это чувство проникло в его сердце.

Шаги на мраморном полу отразились эхом в пустом зале.

Анна выдохнула. Одна победа – это ещё не война.

Она знала, что Кромвель не оставит её в покое. Ему не нужна королева, которая видит его насквозь.

Но как долго она сможет сохранять этот хрупкий баланс?

В своих покоях Анна долго не могла уснуть.

Слуги молча расчесывали её тёмные волосы, свечи тихо потрескивали в прохладном воздухе комнаты.

– Вы устали, миледи? – негромко спросила одна из фрейлин.

Анна подняла взгляд.

– Нет. Я просто жду утро.

Когда она осталась одна, в глубине комнаты послышался осторожный стук.

Её сердце сжалось.

– Войдите.

Дверь чуть приоткрылась, и внутрь скользнула тень.

Мэри Шелтон.

Анна сразу заметила её беспокойство.

– Вы просили прийти незаметно, Ваша Милость.

Анна кивнула.

– Что ты слышала?

Фрейлина оглянулась, словно опасаясь, что за гобеленами прячутся чужие уши.

– Генрих беседовал с Кромвелем после ужина. Он сказал, что его раздражают слухи, но… он не может их игнорировать.

Анна сжала подлокотник кресла.

– Он не должен сомневаться.

– Но они этого и добиваются.

Мэри подошла ближе.

– Кромвель заговорил о Марии Штюарт.

Анна замерла.

– Зачем ему упоминать шотландскую королеву?

Мэри поникла.

– Он сказал, что если Ваше Величество утратит королевскую милость, потребуется новая свадьба…

В комнате стало невыносимо тихо.

Анна закрыла глаза.

Кромвель не просто строил интриги. Он уже искал ей замену.

– Что мне делать? – тихо спросила Анна, скорее у себя, чем у фрейлины.

Мэри опустила голову.

– Держать короля рядом. Не дать ему сомневаться.

Анна кивнула, чувствуя, как в ней загорается новая решимость.

– Спасибо, Мэри. Ты можешь идти.

Когда дверь за фрейлиной закрылась, Анна взяла в руки небольшой серебряный крест, который носила с юности.

Если судьба хочет испытать её, она примет вызов.

Но она не собиралась сдаваться без боя.

Анна была уверена: если Генрих не пришёл к ней после утреннего приёма, значит, ещё не решил, что с ней делать. Он сомневается, и это даёт ей шанс.

Она провела утро в тишине, но не в своих покоях, а в библиотеке – одном из немногих мест, где можно остаться наедине с мыслями.

Анна осторожно проводит пальцами по массивным переплётам. Здесь хранятся труды античных философов, свитки на латыни, богословские трактаты… И среди них – история о женщинах, что теряли свою власть.

«Жены, что забывали, что их сила в покорности, теряли головы. Те, кто умели играть, держали власть.»

Она горько усмехнулась.

– Вижу, ты нашла себе необычное чтение, моя королева.

Голос за спиной.

Анна не вздрогнула, но сердце дрогнуло.

Игра начинается

Она медленно обернулась. Генрих стоял у двери, руки за спиной. Свет из высоких окон рисовал резкие линии на его лице.

– Я не знала, что Его Величество интересуется женской историей, – мягко заметила Анна, закрывая книгу.

Генрих сделал несколько шагов вперёд.

– Меня больше интересует, что ты ищешь среди этих страниц.

Он ловил её на слове, испытывал, но взгляд выдавал не только подозрение, но и интерес.

– Ответы, Ваше Величество.

– На что?

– На вопрос, можно ли изменить свою судьбу.

Она произнесла это спокойно, но оба знали – этот разговор не просто об исторических книгах.

Генрих молчал. В его глазах промелькнуло что-то тёплое, но быстро исчезло.

Он шагнул ближе.

– И какой же ответ ты нашла?

Анна задержала дыхание. Если она скажет что-то не то, если он решит, что она лжёт или играет, всё рухнет.

Она опустила глаза на книгу, потом снова посмотрела на него.

– Что судьба в руках того, кто осмелится её переписать.

Генрих внимательно всматривался в её лицо.

– Ты никогда не изменишься, Анна, – сказал он, но в голосе не было ни гнева, ни холода. Скорее – усталая привязанность.

Анна знала: он снова думает о ней не как о политическом союзнике, не как о королеве, а как о женщине, что когда-то вскружила ему голову.

Тени прошлого и игра на грани

Анна почувствовала, как Генрих медленно проводит взглядом по её лицу, задерживается на губах, словно что-то вспоминая. В библиотеке было тихо, только редкие шаги стражников где-то за дверьми напоминали, что за их беседой могли наблюдать.

– Я иногда жалею, что дал тебе такую власть, Анна. – Голос короля был ровным, но в нём слышалась усталость.

Она выдержала паузу, прежде чем ответить:

– А я иногда жалею, что взяла её, Ваше Величество.

Её слова зависли в воздухе, наполненные двойным смыслом. Генрих усмехнулся – не насмешливо, но с каким-то мрачным удовлетворением.

– Жалеешь? Разве не этого ты хотела? Быть королевой?

Анна отвела взгляд, словно раздумывая, а потом тихо сказала:

– Я хотела быть вашей единственной.

Король не ответил сразу. Он смотрел на неё, словно пытался понять, искренна ли она или это очередная игра.

– Ты знаешь, что говорят обо мне при дворе? – спросил он вдруг.

– Я знаю, что говорят обо мне, – парировала она.

Генрих чуть склонил голову, признавая её ответ.

– Говорят, что ты теряешь мою благосклонность. Что я ищу… замену.

Анна затаила дыхание.

– А вы ищете? – её голос звучал мягко, но в глазах было напряжение.

Генрих не сразу ответил.

– Я устал от лжи, Анна. От интриг. От того, что все вокруг что-то скрывают.

Она поняла, что это был скрытый намёк на недавние слухи об измене.

– Я не лгу вам, Генрих, – тихо сказала она, впервые позволив себе назвать его так, как раньше, без титулов.

Король посмотрел на неё долго, пристально. Затем кивнул, словно принимая её слова.

– Тогда докажи мне это.

– Я докажу.

Она не знала ещё, как. Но знала одно – она не позволит ему забыть, почему он когда-то выбрал именно её.

Анна задержалась в библиотеке, дожидаясь, пока Генрих уйдёт первым. Это был тонкий баланс власти – уступить ему дорогу, но не выглядеть покорной. Когда шаги короля стихли за массивной дверью, она глубоко вдохнула, позволяя себе короткий миг слабости.

«Докажи мне это.»

Его слова звучали в голове как вызов. Но как можно доказать преданность тому, кто уже начал сомневаться?

Когда она вышла, коридор был пуст. Лишь два стражника стояли у входа, глядя прямо перед собой, будто не замечая её присутствия. Анна прошла мимо с гордо поднятой головой, но внутри её разрывало беспокойство.

Она должна действовать. Иначе слухи, уже нашёптываемые за её спиной, станут приговором.

В покоях её уже ждала Мэри Шелтон. Девушка выглядела встревоженной, пальцы теребили складки платья.

– Вы так долго, миледи.

Анна устало села в кресло.

– Генрих снова испытывает меня. Он хочет доказательств.

Мэри наклонилась ближе, понижая голос:

– Я слышала разговор леди Рочфорд и Томаса Кромвеля. Они обсуждали новый слух…

Анна напряглась.

– Какой ещё слух?

Мэри сглотнула:

– Говорят, что некий мужчина был замечен у ваших покоев.

Анна резко встала, чувствуя, как внутри разгорается холодный страх.

– Но ведь… – она осеклась, вспомнив, что прошлой ночью уснула в комнате дочери.

Её спасение могло бы стать её гибелью, если бы кто-то захотел использовать это против неё.

– Кто пустил этот слух?

Мэри замялась.

– Кромвель сказал, что есть свидетели.

Свидетели. Те, кто мог сказать любую ложь, если за неё хорошо заплатят.

Анна глубоко вдохнула.

– Это война. Но раз Генрих хочет доказательств…

Она взглянула на своё отражение в зеркале.

– Он их получит.

Следующим утром Анна решила нанести неожиданный визит.

Она появилась в кабинете Кромвеля без предупреждения, заставив его замереть от удивления.

– Миледи… – медленно сказал он, вставая.

– Кажется, вы очень обеспокоены моей честностью, Томас.

Она улыбнулась – легко, невозмутимо.

– Неужели у вас нет более важных дел, чем обсуждать пустые слухи?

Кромвель выдержал паузу, оценивая её.

– Я всего лишь служу короне.

Анна склонила голову, будто соглашаясь.

– Конечно. Тогда не будем тратить время на вымыслы.

Она развернулась и ушла, оставив Кромвеля в раздумьях.

Но она знала: битва только начиналась.

Выйдя из кабинета Кромвеля, Анна ощутила, как напряжение слегка ослабло, но не исчезло совсем. Этот слух был не просто угрозой – это был ещё один камень в фундамент её возможного падения. Но пока она ещё могла бороться.

Она направилась к детским покоям. Там, среди гобеленов с охотничьими сценами и игрушек, разбросанных по столу, находилась её единственная дочь – Елизавета.

При её появлении няня поспешно отступила в сторону, оставляя пространство только для них двоих.

– Матушка! – звонкий голосок разрезал тишину, и маленькие ручки потянулись к Анне.

Она опустилась на колени, обняв дочь.

– Как ты провела день, моя любовь?

– Мы с леди Брайтон учили латынь, а потом я рисовала…

Елизавета гордо подняла свой рисунок – корону, украшенную драгоценными камнями.

– Очень красиво, моя девочка.

Анна нежно провела пальцами по тонким рыжим прядям дочери.

– А знаешь, что делает королева?

– Что? – Елизавета широко распахнула глаза.

– Она заботится о тех, кого любит, и защищает их.

Девочка кивнула с самым серьёзным видом.

– Тогда я тоже буду королевой, чтобы защищать вас!

Анна улыбнулась, но где-то внутри у неё сжалось сердце.

– Ты уже королева моего сердца, дорогая.

Она провела с дочерью почти час, слушая её детские рассказы, любуясь её живостью и умом. Этот момент был ценнее всех придворных интриг.

Но когда она вышла из детской, на пороге её ждал сам Генрих.

Он стоял, сложив руки на груди, пристально глядя на неё.

– Я слышал, что ты решила меня избегать.

Анна склонила голову, но не поклонилась.

– Я всего лишь хотела провести время с нашей дочерью. Разве это грех?

Генрих смотрел на неё долгую секунду, потом вдруг резко схватил её за руку и, не говоря ни слова, повёл в сторону её покоев.

– Нам нужно поговорить.

Анна не сопротивлялась, когда Генрих увлек её прочь от коридоров, наполненных любопытными взглядами придворных. Дверь её покоев закрылась с тихим щелчком, и между ними воцарилась напряжённая тишина.

Король не сразу заговорил. Он оглядел комнату, словно что-то искал, а затем шагнул ближе.

– Ты избегаешь меня, Анна.

Она вскинула голову, встретившись с ним взглядом.

– Я провела вечер с нашей дочерью, Ваше Величество. Это ли преступление?

Генрих хмыкнул, но в этом звуке было что-то тёмное.

– Если бы только этим всё ограничивалось.

Он подошёл ближе, и Анна ощутила, как в воздухе повисло что-то большее, чем обычное раздражение. Его тёмные глаза внимательно изучали её лицо.