
Полная версия
Запах цитрусовых духов
Жил он на отшибе: серые многоэтажки, пару чахлых деревьев и ямы – десятки ям. Визитная карточка этого места.
– Да когда же это прекратится, блять?! – выкрикнул я, когда очередная кочка швырнула машину вверх. – Пизда подвеске. В следующий раз приеду сюда на внедорожнике.
Сразу бросались в глаза контрасты: дома, растительность, машины, что туда-сюда шныряли мимо. Чем дальше от центра – тем беднее, скуднее. Только люди нигде не менялись.
Дом Святослава стоял вторым после поворота. Объехать ямы было физически невозможно – они словно окружали его крепость.
Подъезжая, я отправил ему СМС: “Выходи”. Сунул телефон в карман и прибавил обогрев – в салоне стало зябко. Совсем холодно сегодня.
Время тянулось и тянулось. Медленно-медленно. На часах уже был полдень. А затем я заглушил двигатель и прислушался, так как до меня дошли женские крики из дома, где должен проживать Святослав.
– Ну и катись на хер! Ещё даже не вечер, а он за бутылку! – кричал кто-то, но тот, кому предназначался крик, еще не появился.
– Что говоришь?! Хуюшенька, а не Валюшенька!
– Всё. Вали. Домой можешь не приходить сегодня, – донеслось из-за двери, и она захлопнулась.
Святослав выскочил на улицу в лёгкой зимней куртке, явно схваченной наугад. Увидев меня, махнул рукой, будто отгоняя мух, и дверь позади грохнулась, как выстрел.
– Привет, Серафим. Как ваше ничего? – выпалил он, пряча взгляд.
– Опять с женой поругался, милейший? – Я проигнорировал его вопрос, доставая кошелёк. Лучше сейчас их дать, а то потом может быть банально не до этого.
– Да, бля… – Он дёрнул плечом, поправляя воротник. – В последнее время она вообще озверела. Денег мало, храм, мол, нах, достал. А что я могу сделать? Всю жизнь по выходным туда… А ей все не нравится.
– Всё в итоге свелось к деньгам? – Я помахал кошельком перед его лицом. – Думаешь, они тебя спасут? Думаешь эти бумажки решение всех проблем?
Но Святослав уже не слушал. Его глаза прилипли к кожаному портмоне в моей руке. Он сглотнул так громко, будто это был звук разрываемой купюры.
– Ну нет, это… как бы… неудобно. Надо самому добиваться всего, – пробормотал Святослав, но его пальцы уже ползли к кошельку, будто живые. Интересно, если швырнуть купюры в грязь – нырнёт ли он следом? Скорее всего. С такой-то работой он и не на такое пойдёт.
– Не переживай. Считай, что ты у меня на полставки… телохранителем, – я помахал деньгами, наблюдая, как его кадык дёрнулся.
– Нет. – Он хлопнул себя по руке, будто наказывая, и отвернулся. – Бог велит самим зарабатывать, а не… клянчить.
– Туда, куда мы идём, твоих бумажек не хватит даже на вход. За бухло сам платить будешь? – Я впился в него взглядом, зная, где у него больное место.
– Это… другое, – он шлёпнул ладонями по коленям, пытаясь спрятать усмешку за кулаком. Деньги – грех, а водка – не грех? Ловко.
Мы поехали в тишине, прерываемой только рокотом мотора. Планы на вечер: сначала офис, потом встреча с производителем на нейтральной территории (склад у речного порта – там даже крысы знают правила), и только потом – праздник. Идеальная цепочка: бизнес, риск, дно.
– Кому звонишь? – Святослав кивнул на мой телефон, прищурившись.
– И вновь привет, милейшая. – Я натянул добродушную улыбку, смягчив голос до бархатистого шепота, и прижал палец к губам, заставляя его замолчать.
– Да-да, спасибо… Мне кажется, весь город уже слышал, – продолжал я, ловя его взгляд в зеркале заднего вида. – Не хочешь сегодня в ресторан? Или в бар?.. Ага… Чудесно. Тогда в шесть заеду. – Сбросив вызов, сбросил и маску.
Святослав не стал спрашивать. Он знал: такой тон я использую только с ней. Алекса – двадцать два года, волосы до талии, карие глаза, как у сытой пантеры. Принцесса, которую я не мог покорить годами. Близко – но недосягаема, как в первую встречу. В отличие от Лены, которая дарила ночи за бутылку виски, с Алексой максимум – взаимные объятия. И это сводило с ума. Запретный плод… Даже её смех звучал вызовом. А то, что Святослав сидел рядом на “свиданиях”, её не волновало. Совсем.
Едем в офис – недалеко, чуть дальше, чем дом Святослава. Там ждут отчёты и документы.
Святослав, как всегда, трещал без умолку. Мне хватало односложных “угу”, кивков и редких вопросов. Его голос сливался с рокотом мотора, оставляя мне пространство для мыслей. Например, как объяснить Алексе, что сегодня после рестарана отвезу ее к себе домой, а не к ней.
– А ты уже это… ну, с Алексой… – Святослав кивнул в сторону телефона, будто аппарат мог подтвердить его догадки.
– Ага, да. Конечно. – Я не отрывал взгляда от дороги, отвечая на автомате. Через миг мозг резко включился: – Что ты сказал?
– Ну, ты давно хочешь Алексу… того, нах.
– Что я хочу Алексу? – переспросил я, продолжая играть роль идиота.
– Ну… в постели, того…
– Трахнуть её? – Я хохотнул, чувствуя, как в салоне повисает липкая тишина. – Нет, пока не дошло. Но думаю, сегодня карты сложатся.
Святослав не ответил. Его взгляд застыл на дороге, будто он разгадывал в ней какой-то шифр. Каменная статуя на переднем сиденье – только мысли его гудели громче мотора.
Офис встретил нас стеклом и бетоном. В эпоху интернета мне не нужны были тысячи сотрудников в огромном здании. Моя команда: одни искали товар, другие продавали, третьи следили за первыми и вторыми. Просто. Как патроны в обойме – каждый на своём месте.
– Тебе хорошо, нах. У тебя нет жены – и ты волен быть где и с кем угодно. – Святослав нарушил молчание, будто слова кипели в нём всю дорогу. – Я бы не смог изменить своей Валюшеньке…
– Так а зачем тогда женился-то, милейший? – Я припарковался у здания, похожего на автопарк: два этажа машин, третий – офисные коробки с грязными окнами.
– Как же так, нах? Мужчина не может быть без жены. Без жены – не мужчина.
– Получается, я не мужчина? – Я выключил двигатель и повернулся к нему, усмехаясь. – Только из-за того, что нет жены?
– Это… как бы… – Он дёрнул плечом, словно я задел невидимую рану.
– Да не переживай. Шучу. – Я хлопнул дверью, зная, что он последует за мной.
“Оратор из тебя, как из меня монах”, – подумал я, глядя, как он топает следом. Но Святослав мне не для красноречия. Ему платят за то, чтобы он рвал кулаками чужие лица, а не спорил о браке.
Офис встретил запахом машинного масла и бумажной пыли. Десять минут – и мы уйдём. Документы, печать, подпись. Рутина, которая позволит мне вечером заняться главным: Алексой.
Мы шли мимо десятков автомобилей – гоночных болидов, джипов, мерсов. Даже новенький “Мустанг” сверкал под фонарями. Машины ждали хозяев или автовозы, чтобы уехать в мастерские.
Святослав внезапно замер у красного “Форда”, словно его пригвоздило взглядом.
– Что-то не так? Вас интересует модель? – Менеджер в строгом костюме выскочил из-за внедорожника, приняв Святослава за клиента. Меня он не заметил – я стоял в тени “Хаммера”, наблюдая за спектаклем.
– Красивая, – выдохнул Святослав, не отрываясь от капота.
– О да-а… – Менеджер, молодой парень с улыбкой продавца, подхватил тон. – Очень. Ваш бюджет? У нас есть варианты до миллиона и эксклюзивы подороже.
Святослав в своей потёртой куртке и вязаной шапке (нынешний “модный” тренд) выглядел здесь как волк в стае пуделей. Даже если бы он дрался на арене круглосуточно, на самую дешёвую машину ему не хватило бы и за год.
– Да не, нах… Я просто… смотрю, типа, – пробурчал он.
Менеджер дёрнулся, как от пощёчины. До него дошло: перед ним не клиент, а зритель из другой вселенной. Но отступать было поздно.
– Тогда позвольте представить… – менеджер вяло махнул рукой в сторону других машин, но я перебил его, пока спектакль не затянулся:
– На права сдашь – лично куплю. – Я шагнул вперёд, и парень вздохнул с облегчением. Он знал: люди вроде Святослава запросто могут оказаться “замом зама министра”. А оскорблённый клиент – это увольнение.
– Серафим Станиславович, мы вас ждали! Поздравляю… – залепетал он, но я оборвал:
– Эля на месте? Документы готовы? – Мне хватило его кивка. – Пойдём, милейший. Или будешь пялиться на “Форд” до ночи?
– Иду! – Святослав сорвался с места, будто его подпихнули. Но взгляд всё равно скользнул по машине – жадный, болезненный.
Мы шли молча. Святослав сегодня был тише обычного. Неужели этот ржавый “Форд” задел его за живое?
– Как думаешь, я когда-нибудь заработаю на такую машину? – Святослав смотрел на меня, как мальчишка, выпрашивающий игрушку.
– Своими силами – нет. – Я не стал лгать. Но он не обиделся, мгновенно вернувшись к болтовне о погоде, будто разговор о “Форде” был всего лишь предлогом.
Я отвечал односложно, мечтая побыстрее сбежать из офиса. Никогда не понимал людей, живущих на работе. Как мой отец: засыпает за столом, секретарша укрывает его пледом, а он даже не просыпается. Хорошо, что я не такой.
На повороте к нам выскочила женщина с охапкой бумаг. Мы столкнулись внезапно – она не видела нас, мы её.
– А-а-а, мой кофе! – взвизгнула она, не поднимая глаз. – Ты что, по сторонам не смотришь… – Она осеклась, встретив мой взгляд, и замерла, заметив Святослава позади.
– Мои очи повернуты лишь к таким прекрасным дамам, – я поклонился, протягивая руку.
Она шлёпнула по ней, поднимаясь сама, и начала собирать листы. Вот за это я её и ценю.
– Серафим Станиславович, документы будут готовы завтра. Отчёты можете посмотреть… сейчас… – Эля бросила взгляд на кофейные разводы, покривилась и откусила слово: – Или тоже завтра.
– Эля, я приехал за этими документами. И писал вам час назад.
Она была из тех, кто шевелится только под дулом пистолета. Но если прижать – выполнит идеально. Живёт одна, детей нет, мужа – тоже. Сорок пятый год, а терять ей, считай, нечего.
– По отчётам… – Она прищурилась, впиваясь взглядом в мокрые листы. – Сделка с коллекционерами – успех. Они хотят встречи. Доходы за три месяца… – тут она ткнула пальцем в кляксу, – …выросли на пятнадцать процентов. А документы… – Эля резко вскинула глаза, будто бросала перчатку: – Получите. Завтра.
Я кивнул едва заметно. Ссориться с Элей – пустая трата времени. И так ясно: она не капитулирует. Повернулся и зашагал к машине. Интересно, если купить еще один ретро-автомобиль – оценит ли отец? Надо обдумать…
Святослав прервал мысли:
– Че за дела? Почему она с тобой так базарит? – выплюнул он. – На твоём месте я б её к ногтю прижал, нах.
– К счастью, ты не на моём месте, милейший. – Я отрезал резко, но добавил: – Она единственная, кто скажет мне, где я накосячил. И экономист-аналитик отличный. Хочешь, пусть тебя подучит?
Он дёрнул плечом, но промолчал. Лицо странное – задумчивое. Не стал развивать тему, ускорил шаг. Что-то с ним сегодня не так.
Улица встретила ветром, колючим от холода. Надо отправить сообщение – убрать машины в помещение. Мало ли что может случиться с ними от мороза.
Мы плюхнулись в машину. Святослав врубил печку на полную и сунул ладони к решётке, будто пытался их спалить. Через пару минут тронулись.
Встреча – на другом конце города, час езды. Порт. Там я обычно забираю товар, а иногда и машины – “игрушечные” или под видом яблок. Не всегда законно, разумеется.
Час пролетел незаметно. Святослав отключился, похрапывая в такт музыке.
Остановил машину в ста метрах от точки. Порт кипел: грузчики, баржи, крики, будто все орали друг на друга с рождения.
Чёрный седан уже ждал. Увидев нас, трое двинулись навстречу.
– Свят, вставай. Щас твоя помощь понадобится, – ткнул я его в бок. Он вскочил мгновенно, будто и не спал.
Заглушил мотор, медленно открыл дверь. К нам шли трое: поставщик и два амбала. Оба – на голову выше Святослава. Не понравилось. Рука непроизвольно потянулась к бардачку, где лежало что-то чёрное и огнестрельное. Надеюсь, не понадобится…
– Приветствую, милейший, – я растянул губы в улыбке, будто мы были старыми друзьями.
– И тебе не хворать, падший ангел, – поставщик отсалютовал флягой, вынутой из недр белого пальто, и приложился к ней.
– Так по какой причине позвали меня? Нетелефонный разговор? – Я встал в нескольких шагах от него. Святослав маячил за спиной – живая стена, готовая среагировать на мой жест.
– Знаешь, не смогу доставить партию. Всё до единой забрало государство. Хорошо хоть смог откупиться. А всё из-за одного урода… – Он ухмыльнулся, блеснув золотым клыком.
– Какие ко мне претензии? – холодно оборвал я. – Я здесь при чём?
– Самые прямые. Хочешь машины – договаривайся с государством. Они их изъяли как контрабанду. – Его улыбка стала шире, обнажив золотые зубы.
– Мне плевать. Если не поставишь товар в срок – разорву связи. И помни: те, кому ты откупился, – мои люди. Без меня ты даже из города не выйдешь, не то что спрячешься.
Ответом был смех. Хриплый, нервный. Смех человека, который знает что-то, чего не знаю я.
Пока я складывал пазл в голове, Святослав рванул меня на себя. Вовремя. Лезвие вспороло воздух там, где секунду назад был мой глаз.
Дальше – мгновения:
Святослав рванул руку амбала с ножом, выворачивая её так, что кости захрустели, как старые шестерни. Тот взвыл – звук, похожий на ржавый гудок на скрепке, – и клинок звякнул о бетон. Рывок к левому – удар ногой в грудь, отточенный ещё в детдомовских драках. Амбал отлетел на два метра, будто его швырнула невидимая рука, и пистолет выпал из разжавшихся пальцев, блеснув никелем в свете фонаря.
– Адское отродье! – завопил поставщик, шаря под пальто. Его белый рукав на миг задрался, обнажив золотой браслет с гравировкой “Спаси и сохрани”. Не ожидал, видимо, что его “псы” сдохнут так быстро – без единого выстрела.
Святослав, заломил ему руку за спину, впечатав лицом в асфальт. Грязь прилипла к щеке поставщика, смешиваясь с потом.
– Мордой в пол, сука! – прорычал Святослав, давя коленом на позвоночник. Его голос дрожал от ярости, но пальцы, сжимающие руку жертвы, двигались методично, как механизмы. Внутри него боролись два человека: один – ребёнок, который молился перед иконами, другой – зверь, выращенный в подпольных боях.
– Послушай его, милейший, – я поднялся, стряхивая пыль с пиджака, будто это был не портовый мусор, а конфетти. – И помни: мои люди везде. Даже в тех кабинетах, где ты откупался. – Последнее слово я выделил, глядя на его браслет. Символ веры, превращённый в аксессуар коррупции.
– Лови! – Святослав кинул мне пистолет, выпавший из руки поставщика. Ловким движением я поймал его на лету. Рукоять была тёплой – будто оружие уже знало, что ему предстоит.
– Выбирай, милейший: либо я всаживаю пулю в висок, и твой труп кормит рыб в порту, – ствол упёрся ему между глаз, – либо извиняешься и выполняешь условия. – В голове мелькнула мысль: “Сколько их уже было – этих „условий““? Но лицо осталось неподвижным.
Он молчал, сжав зубы. Святослав дёрнул его руку сильнее, вырывая хриплый вопль:
– А-а-а! Хорошо-хорошо! Всё будет! Дайте две недели!
Я сместил дуло, прозвучал выстрел. Пуля впилась в землю в сантиметре от его уха. Воронка дымилась, пахнуло гарью и железом.
– Пять дней. Отсчет пошел со вчерашнего вечера. – Я развернулся, бросив пистолет Святославу. Тот поймал его одной рукой, не глядя. – Уходим.
Святослав поднялся, бросив последний взгляд на поставщика. Его пальцы непроизвольно коснулись креста под рубашкой – жест, оставшийся от веры, которую он пытался убить, но так и не смог.
***
– И вот, милейшая, как-то так мы и разобрались с делами, – улыбнулся я, протягивая горсть винограда Алексе. Она сидела напротив, перебирая золотистый браслет на запястье – подарок, который я вручил ей час назад. Каждое звено цепочки было выгравировано инициалами “С.С.”, будто я клеймил её своей собственностью. Странно: день рождения у меня, а подарки делаю я. Но ладно – свою “награду” я возьму позже. Я уже представил, как буду медленно раздевать ее, как ее губы будут осыпать мое тело, а затем…
Алекса взяла виноградину двумя пальцами, будто держала ключ от чужой тайны, и медленно провела языком по кожуре, не сводя с меня глаз. На ней было платье цвета вечерней сирени. Оно облегало её талию, как вторая кожа, а туфли на шпильке впивались в пол, оставляя едва заметные царапины. “Как и всё, к чему она прикасается”, – подумал я.
Святослав сидел за соседним столиком, растворяясь в тени. Нет, он был тенью. Его пальцы нервно постукивали по стакану с водой – единственный признак жизни. Она не обращала на него внимания – будто его и не существовало. Мы неторопливо ели салаты, запивая вином из хрустальных бокалов, которые я специально заказал для этого вечера: их края были украшены практически невидимым узором, но Алекса определенно точно заметила его.
Классическая музыка лилась из-под сводов зала, но я слышал только её смех – тихий, как звон маленьких колокольчиков..
И тут оркестр заиграл вальс. Моцарт. “Реквием”. Неожиданный выбор для ресторана. Впрочем, оно идеально описывает мое настроение.
– Прошу, милейшая. – Я поднялся, плавно приблизился, протянул руку. – Не составите компанию? Хочу лицезреть ваше умение… и, возможно, научиться.
– Какая неприкрытая лесть, – она улыбнулась, но руку дала. Её пальцы были холодны, как металл пистолета, который я сегодня утром выкинул в воду на том порту.
Мы закружились. Её ладонь дрожала в моей, словно пойманная птица, но взгляд оставался твёрдым. Зал расплывался в тумане – остались только её глаза, карие, как осенние листья, подёрнутые инеем, и губы, касающиеся моего уха.
Святослав за соседним столиком скрипнул зубами. Он ненавидел, когда я выставлял его наблюдателем в таких играх. Но сегодня он молчал. Все, что ему остается – просто быть рядом и не отсвечивать. Сегодня он знал: эта ночь – не его битва.
Глава 3
Наверное, это мой первый праздник, который я решил посвятить не ему, а именно себе. И это было чудесно.
Вокруг нас красовалась дорогая мебель, музыка плела свою атмосферу, а блюда на столе усиливали восприятие роскоши. Алекса была красива – и прекрасно это знала. Но ещё она была умна, и пользовалась этим без зазрения совести.
После танцев мы вернулись за столик. Я лично налил ей вина, игнорируя официантов, которые слонялись по залу, как пустые манекены.
– За прекрасную звезду, что упала к нам с неба, – произнёс я тост, не отрывая взгляда от её губ.
Она смущённо улыбнулась, поднимая бокал. На кончиках её пальцев дрожала капля вина – будто она боялась, что стекло треснет от её прикосновения.
Щёчки её покраснели. Вино, конечно, быстро ударяет в голову, если переборщить. Но мы оба, кажется, начали это понимать слишком поздно.
– Мне с тобой… очень хорошо, Серафим, – сказала Алекса, придерживая подол платья и опустив взгляд. Её голос звучал, как шёпот шин по гравию – мягко, но с трещиной внутри.
– Ты устала? Я могу отвести тебя к себе, а утром – домой. Не волнуйся, всё будет хорошо, – произнёс я, оказавшись за её спиной, и поцеловал в шею. В нос ударил аромат духов, которые я подарил ей два месяца назад, – лавандовые нотки, смешанные с чем-то горьким. Удивительно, что они до сих пор сохранились.
– Хочешь, чтобы я осталась у тебя на ночь? – игриво спросила она, дотронувшись кончиком пальца до моего носа.
– Разумеется, если этого хочешь ты, – сказал я, выделяя последнее слово. Девушки обожают иллюзию выбора, даже когда его нет.
– Раз всё ложится на мои хрупкие плечи… – протянула Алекса, но её голос оборвался, когда я резко крикнул через зал:
– Свят! Собирайся, подвезу.
Он доедал стейк, запивая вино прямо из бутылки. “М-да. Рановато тебе ещё в высшее общество, Святослав”, – подумал я, глядя, как он вытирает губы рукавом.
– Отвези меня домой, – твёрдо сказала Алекса, обнимая меня за руку. Её ноги дрожали – явный признак усталости от каблуков.
– К тебе или ко мне, милейшая?
– Каждый к себе. Я ужасно устала… – Она зевнула, нарочито широко, как кот, который манипулирует хозяином.
– Конечно, милейшая… – улыбнулся я, и лишь через миг до меня дошёл смысл её слов. – Прости… что?
– Ну ты даёшь: закружил, накормил, напоил – и ещё спрашиваешь… – её голос, секунду назад казавшийся сладким, как мёд, теперь ударил по мне, будто молотом по черепу. Улыбка стёрлась с моего лица, но руки не разжались. Если уж играть кавалера – то играть до конца.
– Может, всё-таки проведёшь ночь у меня? Обещаю: не пристану. – Разумеется, я врал. Приблизился, чтобы поцеловать, но она вставила указательный палец между нами – жест, острый, как нож.
– Потише, Серафим. Неужели надеялся на большее? – Алекса прищурилась, её лицо стало холодным. Нужно срочно исправлять ситуацию.
– Если ты подразумеваешь, что “большее” – это видеть тебя при свете луны, пока я играю на рояле, и мы распиваем коньяк… – сказал я первое, что пришло в голову. Рояля у меня не было. Навыков игры – тоже. Был только алкоголь и ложь, которая пахла дороже духов.
– Прости, Серафим, но после этого я теперь не хочу оставаться с тобой на ночь. – Её голос звучал спокойно, но каждое слово впивалось в меня, как гвоздь. Я прикусил губу, пряча отвращение. “Подожди. Ты ещё станешь моей”.
Сейчас мир сузился до одной точки: Алекса. И мне отчаянно хотелось, чтобы эта точка перешла ко мне в спальню.
До машины добрались быстро. Я спросил о её самочувствии дважды, но каждый раз слышал только “нормально”. Её ответы обрубали мои попытки сближения, как нож – нити марионетки. Даже вино отступило, оставив трезвость, которая раздражала вдвое сильнее.
Это было не просто обидно. Это полный крах. Никто ещё не смел отвергать меня так нагло. Да кто она вообще?! Сучка… как посмела…
Я осторожно опустил её на переднее кресло, а сам занял водительское. Святослав, словно ветер, бесшумно втиснулся в последний ряд. Он шевельнулся, будто хотел что-то спросить, но наши взгляды столкнулись в зеркале заднего вида. Боец мгновенно отвёл глаза, будто получил невидимый удар в челюсть. Умный человечек, – подумал я, – знает, когда помалкивать.
Сегодняшний день рождения бьёт все рекорды по отвратительности. Поставщик подвёл, отец, а тут ещё и Алекса… При воспоминании о нём кулаки сами сжались на руле. Хотелось разбить что-нибудь железное. Лена? Пусть подождёт. А проститутки? Нет, до дна ещё не докатился. Пока хватает Лениного лицемерия.
– Серафим, включи печку, пожалуйста, – прошелестела пассия, кутаясь в шубку. Её голос вибрировал от холода или страха – не разобрать.
– Милейшая, ваши желания – закон для меня, – процедил я сквозь зубы, тыча пальцем в кнопку обогрева. Сама не могла, принцесса? – мысленно добавил, глядя, как она сворачивается калачиком на сиденье. Сняв шубку, она бросила её на колени, словно щит, и прильнула лбом к стеклу. Через минуту её ровное дыхание заполнило салон.
Святослав за спиной вдруг шевельнулся. В зеркале мелькнул его профиль – скулы, острые как лезвия, и короткая молитва, слетевшая с губ. Старухины привычки, – хмыкнул я про себя. Даже здесь, в моей машине, он продолжал считать чётки на руке.
Её лицо, ещё несколько часов назад казавшееся совершенством, теперь напоминало маску, скрывающую трещины. Как так выходит, что одна женщина может быть одновременно магнитом и отталкивающим полюсом? Хотя… почему нет? Вот она – дышит рядом, пахнет дорогими духами и ложью.
– Как тебе сегодняшний вечер? – бросил я, не отрывая взгляда от дороги. Вдруг я опять вляпался в какую-то сентиментальную ловушку? Женщины – существа… Проще разгадать криптографический код, чем понять, чего они хотят сами.
– Спасибо за чудесный танец, ужин, браслет… – Алекса говорила так, будто читала шпаргалку “Как ублажить самовлюблённого идиота”. – Ты просто волшебник!
Волшебник? Ну конечно. Волшебник, который не может понять, почему ты не рвёшься в его постель после всех этих клоунад с розами и шампанским.
– Тогда… почему ты не захотела ехать ко мне? – спросил напрямик.
– А я должна хотеть? – Голосок такой невинный, будто она спрашивала, не нужно ли подать чай.
Должна? Должна, милая. Ты же сама три часа строила глазки, будто я – последний шоколадный эклер на земле.
– Алекса, милейшая, не нервничайте. – Я растянул губы в улыбке, от которой заныли скулы. – Сегодняшний вечер подарил мне умопомрачительный… душевный оргазм. – Ваше общество – лучшее лекарство для моего сердца.
Она засмеялась – звонко, как колокольчик, за которым скрывается гвоздь. Интересно, ты хоть сама веришь в этот цирк?
– Вот так-то лучше. – Алекса хихикнула, будто мы только что разделили секрет, а не обменялись дежурными фразами. Её пальчик, украшенный моим браслетом, теперь чертил круги на запотевшем стекле. Какая ирония – она рисует сердца, а я считаю минуты до её исчезновения из моей машины.
Внутри всё закипало. Эта её манера – говорить с придыханием, будто каждое слово – подарок, а за спиной уже строит планы, как выставить мне счёт за “случайно” разбитую вазу… Спокойно, Серафим. Сейчас она – ключ от твоей постели. Позже будешь рвать на ней простыни или её горло – решай сам.