Цикл: Игра судьбы

– Я просто не хочу… чтобы ты однажды согласился усыновить ребёнка только ради меня.

– Я знаю, как ты хочешь… чтобы это был твой.

– По-настоящему твой. Из твоей плоти и крови.

Она попыталась улыбнуться, но это было уже не про радость.

Слёзы выступили на ресницах, и она резко отвернулась, будто не хотела, чтобы я это видел.

Я подошёл ближе, обнял её.

Поцеловал в макушку – осторожно, бережно.

– Всё будет хорошо, – шепнул я. – Обещаю.

Мы стояли так в тишине, пока её дыхание не выровнялось.

Я чувствовал, как хрупок этот момент.

Как мир дрожит, будто натянутая нить.

– Давай сменим тему, – сказал я. – Пойдём в ресторан. Ты ведь знаешь, как я люблю, когда ты выбираешь вино и притворяешься сомелье.

Она хмыкнула.

– Да-да. Только я, между прочим, всегда угадываю, что тебе понравится.

– Потому что ты читаешь меня как открытую книгу.

– Может быть… – сказала она, смотря вперёд, в сторону улицы.

Но в её голосе прозвучала нотка…

Едва уловимая, но другая.

Как будто она уже знала, что я не останусь.

Я не подал виду.

Я держался за это мгновение, как утопающий – за воздух.

И мы пошли дальше.

К ресторану.

К вечеру.

К чему-то, что я всё больше боялся потерять.

Мы вошли в ресторан под вечер.

Внутри было мягко и уютно, как в старом фильме.

Неяркий свет отражался от бокалов, сквозь окно тянулся отсвет заходящего солнца.

Скатерти – белоснежные, посуда – будто из прошлой эпохи.

Всё было настолько гармоничным, что казалось: этот вечер создан только для нас.

Мы заказали итальянское вино – лёгкое, терпкое, с запахом лета.

Французское блюдо с названием, которое я не запомнил, оказалось удивительно вкусным.

Но на самом деле я не чувствовал вкуса.

Я чувствовал её.

Анна смеялась, что-то рассказывала, касалась моей руки, и в этих движениях была жизнь.

Настоящая, невыдуманная.

Вино потихоньку разливалось по телу теплом.

Я откинулся на спинку стула, смотрел на неё и вдруг сказал:

– Я очень пьян.

Она приподняла брови, рассмеялась.

– Уже? Так быстро?

Я покачал головой.

– Я пьян тобой.

Она замолчала на секунду.

Я продолжил, чувствуя, как на сердце становится легче:

– Ты такая красивая. Такая настоящая.

Ты добрая. Мягкая.

Я счастлив, что ты в моей жизни.

Она посмотрела на меня чуть иначе – будто увидела что-то новое, что-то из глубины.

– А я счастлива, что ты – в моей, – сказала она. – Мой. Любовь моя.

И вдруг в ресторане заиграла та самая мелодия.

Танец.

Медленный, знакомый.

Я встал, протянул руку.

– Потанцуем?

Она кивнула.

Мы вышли на центр зала.

Люди отодвинулись, уступив нам место, будто знали – этот танец нам нужен.

Я обнял её.

И в этот момент исчезло всё.

Не было ресторана.

Не было города.

Было только тёплое тело в моих руках, её дыхание у ключицы, и музыка, похожая на воспоминание.

Мы кружились медленно, словно время решило остановиться.

Я не чувствовал никого вокруг.

Как будто в этом огромном, бесконечном мире были только мы двое.

Я влюбился в неё.

Снова.

И страшно было лишь одно.

Что всё это – временно.

Может и нет..

После танца мы присели обратно за стол.

Оба чуть запыхавшиеся, но счастливые – в глазах блестело вино и что-то большее.

Анна почти сразу взяла в руки телефон.

Я заметил, как её лицо слегка изменилось.

В глазах – неуверенность, ожидание.

– Ждёшь звонок? – спросил я, глядя прямо на неё.

Она на секунду закусила губу, потом кивнула.

– Если честно… сегодня должны были прийти итоговые результаты анализов.

Я замер.

– Я хотела сделать тебе сюрприз, – продолжила она. – Врачи уверены, что вероятность положительного ответа – девяносто процентов.

– Девяносто… – прошептал я.

– Но пока ничего не пришло, – закончила она, опуская глаза на экран. – Я… просто жду.

Я накрыл её руку своей, сжал нежно.

– Ничего.

– Послушай, ты рядом со мной – и это уже лучший подарок.

Она улыбнулась, выдохнула.

Мы больше не говорили об этом.

Вечер завершился в тихом уюте, без слов, без громких признаний.

Просто взгляды. Просто тепло.

Мы вышли из ресторана, когда за окнами уже темнело.

Город мерцал, как большая живая карта.

На подходе к дому, у самых дверей, я замер.

– Чёрт, у меня закончились сигареты.

– Иди, – сказала она. – Только быстро.

– Тебе что-нибудь нужно?

Она наклонилась ближе, прошептала на ухо:

– Мне нужен только ты!

И, улыбнувшись, подтолкнула меня за плечо.

– Я жду тебя. Иди скорее, любимый.

– Мигом, – ответил я.

Она вошла в подъезд. Я проводил её взглядом, и когда дверь закрылась, развернулся и пошёл в сторону магазина.

Он был рядом, всего пять минут пешком.

Внутри пахло пылью, старым кофе и пластиком.

Я взял сигареты, но взгляд зацепился за винный отдел.

Как будто голос изнутри прошептал:

«Продли этот вечер. Пусть он длится дольше.»

Я подошёл к полке, внимательно изучил бутылки.

Остановился на одной – насыщенный красный, с ароматом вишни и дуба.

– Сегодня мы не будем спать, – сказал я сам себе. – Сегодня – просто… продолжим.

На душе было светло.

Я вышел на улицу с бутылкой в руке, почувствовал прохладный ветер, вдохнул глубже.

Город дышал.

Я – тоже.

И с каждой секундой я чувствовал, как внутри растёт благодарность.

Благодарность Вселенной. За неё. За этот день. За то, что у меня есть, хоть на миг, всё.

Я шёл домой, тихо подпевая себе какую-то мелодию.

Я открыл дверь.

Свет в прихожей был включён.

Всё выглядело… спокойно.

Но слишком тихо.

– Дорогая? Я пришёл…

Я сделал пару шагов внутрь и усмехнулся:

– И не дай бог ты уже уснула…

Ответа не было.

И в следующую секунду – я увидел её чашку.

Любимую. Та, из которой она пила чай с лимоном, когда болела. Та, которую берегла, как воспоминание.

Она лежала на полу.

Разбита.

Осколки, как раны.

Что-то кольнуло внутри.

– Анна?.. – голос сорвался.

– Всё хорошо?..

Тишина.

Я подошёл ближе.

Возле осколков лежал факс.

Рядом – лист бумаги.

Я поднял его. Бумага была тёплая. Недавно распечатанная.

Письмо из больницы.

От врача.

Много медицинских терминов, которых я не понимал. Слова – плотные, сухие, будто защищались от смысла.

Но глаза зацепились за строки:

«Я дал вам слово, что буду честен и прям…

…Мне очень жаль.

…Увы, вы никогда не сможете иметь детей.»

Мир покачнулся.

В груди – тяжесть.

В теле – вибрация, как будто кровь вдруг стала холодной.

Рядом, чуть дальше – другое письмо.

Написано от руки. Торопливо. Почерк её.

Я взял лист, развернул.

***"Мой Леон…

Любимый.

Я так тебя люблю.

Я знаю, как ты ждал этого ответа.

Я знаю, как ты надеялся.

Я мечтала быть прекрасной матерью твоих прекрасных детей.

Но не судьба.

Не для меня.

Я знаю, ты меня любишь.

И ты никогда не отпустишь меня.

Но я не хочу видеть тебя полусчастливым.

Не хочу, чтобы ты жил, сдерживая боль.

Со мной не получилось…

Но с другой получится.

Я прошу: найди её.

Найди ту, что подарит тебе то, чего я не смогла.

Я отпускаю тебя.

Прости меня.

Я сделала это не против тебя.

А ради тебя.

Я прошу – не вини себя.

Это был мой выбор.

Люблю тебя.

Навсегда.

Твоя Анна.«***

Я стоял в центре комнаты, и листы в руках дрожали.

В груди – пустота.

Словно вырвали кусок сердца и оставили только воспоминание о том, что когда-то билось.

– Анна!..

Я закричал.

Громко, хрипло, в отчаянии, которое разрывает лёгкие.

Я метался по комнатам, открывал двери, срывал занавески, проверял шкафы – будто она могла прятаться, играя со мной.

– Анна!! Ответь!..

Воздуха становилось всё меньше.

Я не дышал.

Дом был тихим, как смерть.

И вдруг я почувствовал что-то под ногой.

Холод.

Мокро.

Я опустил взгляд.

Пол был залит водой.

Лужа, прозрачная, но с тонкой алой каймой.

– Нет…

Я рванулся в сторону ванной.

И увидел её.

Анна.

Ванна наполнена до краёв.

Вода – красная.

Не алое пятно, а целое море боли.

Её лицо – бледное, как снег.

Глаза закрыты.

Никакого дыхания.

Ни малейшего движения.

Рядом на полу – лезвие.

На запястьях – глубокие порезы.

Не царапины. Не попытка.

Выбор.

Кровь уже не текла.

Последние капли стекали по кромке ванны, исчезая в мраморе.

– Нет…

Я опустился на колени, опустил руки в воду.

Тёплая.

Я обнял её. Вынул из воды.

Её тело обмякло в моих руках.

Я трясся. Плакал. Шептал её имя, словно это могло вернуть её.

– Зачем… зачем ты это сделала?..

Я прижал её к себе.

– Я был счастлив.

Голос сорвался.

– Я был самым счастливым человеком рядом с тобой…

– Ты убила нас…

Я повторял это снова и снова.

Как молитву.

Как приговор.

Ты убила нас…

Я не открывал глаз.

Только держал её.

Только плакал.

Я обнимал Анну так крепко, как будто мог вдохнуть в неё жизнь одним лишь прикосновением. Как будто мог передать ей всё тепло, которое не успел отдать раньше.

Сжимал веки до боли, так, что казалось – ещё чуть-чуть, и они исчезнут внутрь черепа, провалятся в ту же бездну, куда упало всё вокруг.

Боль… она не была похожа на рану. Это была не боль даже – это была пустота. Пустая воронка там, где раньше билось сердце.

И я знал – я виноват.

Чёртова сигарета.

Если бы не она, я бы не вышел. Не оставил её одну.

Если бы не второе вино… если бы не этот вкус, за которым я погнался, как дурак.

Я думал, у нас есть время. Думал, что она крепче.

Но я знал, как она на самом деле хрупка. Я ведь помнил…

Помнил, как в первый раз, когда она узнала о диагнозе – о бесплодии – её сломало.

Я тогда держал её в объятиях, как сейчас. Слушал, как она рыдала, не в силах выговорить ни слова.

Она тогда уже хотела уйти. Навсегда.

Психологи работали с ней неделями, я сам не отпускал её ни на секунду – и мы думали, что преодолели это.

Я верил, что она исцелилась.

А теперь – вот она. Безмолвная.

Я шептал: «Прости. Прости. Прости.»

Как будто это что-то меняло.

Как будто слова могли зашить дыру, в которую проваливалась вся моя реальность.

Только сегодня я почувствовал, что жив.

Только сегодня я поверил, что могу быть счастлив.

Что всё, что было до этого – лишь дорога к этой любви, к этому свету.

Сегодня… я был сверхчеловеком.

Сверхсчастливым.

А теперь – ничего.

Прах.

– Это наказание?.. – прошептал я. – За что?..

Ответа не было.

Только гул в ушах, будто вселенная замолчала.

– Лучше бы… лучше бы тебя не было вообще, – выдохнул я. – Чем так…

– Лучше бы я не знал, как это – любить тебя так.

…

И в ту же секунду – всё изменилось.

Мир… задрожал.

Всё вокруг словно растянулось, как ткань, натянутая до предела.

Пол подо мной – стал мягче, как будто из под ног исчезла опора.

Воздух вибрировал. Его стало… меньше.

Я вдыхал – но лёгкие не наполнялись.

Я чувствовал, как будто кто-то вытягивает из меня душу медленно, пальцами, сжимая горло изнутри.

Запах крови – исчез.

Шум воды – пропал.

Даже вес её тела… стал другим. Лёгким. Почти воздушным.

Словно она уже уходила – растворялась.

И вместе с ней – я.

Моё собственное тело начало дрожать, сначала незаметно – потом всё сильнее.

Судороги поднимались от ног к груди.

Сознание терялось в вихре воспоминаний и боли.

Я слышал внутри себя, как сердце сжимается… медленно… умирает.

Не физически. Душевно. Я умирал с ней.

Я пытался удержаться. Кричал внутри. Но не было сил даже поднять голову.

Мир исчезал вокруг меня, как старая плёнка, свёрнутая в обратную сторону.

И потом – только тьма.

Не глухая. Не спокойная.

А такая… в которой забываешь, кто ты.

Я открыл глаза.

Комната исчезала.

Стены растворялись, как дым.

Свет мерцал, как старая лампа.

Я открыл глаза.

Медленно.

Сквозь слёзы.

Тёплые капли текли по щекам, по шее, пропитывали подушку.

Перед глазами – потолок.

Серый. Пустой. Без трещин. Без теней.

Я знал его.

Моя комната.

Моя реальность.

Я вернулся.

И был снова один.

Тишина в комнате была не просто тишиной – она была равнодушием.

Всё здесь было таким, каким я оставил.

Телефон на зарядке.

Кружка на столе.

Жалюзи чуть приоткрыты.

Никаких следов.

Ни её голоса.

Ни письма.

Ни крови.

Как будто ничего не было.

И только моя душа знала:

Было.

Я лежал, не двигаясь.

Каждый вдох – будто пытка.

Каждая мысль – как гвоздь в сердце.

Сегодня я держал её за руку.

Сегодня я танцевал с ней.

Сегодня я слышал, как она говорит: «Я жду тебя».

А теперь…

Только подушка.

Только я.

Только пустота.

Я не встал. Не мог. Просто лежал, глядя в потолок, словно он мог дать ответы. Этот потолок был мне знаком – до каждой трещины, до каждой тени. Мои стены. Моя кровать. Моя тишина.

Всё моё.

И всё – как прежде.

Но в этом «прежде» что-то изменилось.

Запах.

Он пришёл первым. Лёгкий, едва уловимый, почти нереальный – но слишком настоящий, чтобы быть случайностью.

Сладковато-свежий. Такой же, каким он был там.

Я знал его. Знал до боли. До мурашек.

Он исходил от подушки, пропитывал воздух, жил между складок одеяла, будто она только что встала. Я вдохнул глубже. Хотел убедить себя, что всё это иллюзия. Что это остатки сна, фантом памяти.

Но нет.

Он не исчезал.

Он оставался – упрямый, тёплый, как её прикосновение.

Я сел. Осторожно, медленно, будто каждое движение было против тела. Оно казалось тяжёлым, не своим. Как будто я прожил не ночь – а десятилетие.

Голова – туман.

Грудь – тугая.

Как будто внутри застряло имя, и не может выйти.

Я не знал… спал ли я.

Или умер.

Или…

Или я действительно попал туда.

В ту жизнь, где всё было иначе. Где она была рядом.

Вспомнилась улица.

Её платье.

То, как она смотрела на меня – глубоко, с верой.

– Мне нужен только ты, – сказала она тогда.

Я услышал её сейчас. Не воображением. Ушами.

Как будто она стояла за спиной.

Я резко повернулся.

Никого.

Конечно, никого.

Но голос остался. Он будто поселился под кожей, между рёбрами. Там, где сердце. Там, где уже нечего спрятать.

Я провёл рукой по лицу. Влажно.

Я плакал.

Во сне? Сейчас? Всегда?

Одна мысль крутилась, будто молитва:

Если это был сон… почему так больно?

Почему этот запах всё ещё здесь?

Почему сердце всё ещё зовёт её имя?

Почему я до сих пор хочу вернуть то, чего… возможно, никогда не было?

Пусть это был всего лишь сон. Иллюзия. Химера, вызванная усталостью, тоской, одиночеством.

Так мог бы сказать кто-то другой.

Но не я.

Я не мог так просто забыть.

Не мог выкинуть из головы её голос, запах, прикосновение.

Не мог вычеркнуть тот вечер, ту вину, ту любовь.

Она умерла у меня на руках.

И пусть это была не моя реальность…

Я почувствовал её смерть, как свою.

Поэтому я встал.

Подошёл к полке.

Взял дневник.

Он был старый. Толстый. Почти забытый.

Когда-то я вёл его, чтобы понять себя. Потом бросил – испугался того, что начну помнить слишком глубоко.

Теперь – вернулся.

Открыл.

Взял ручку.

Начал писать.

Строчка за строчкой.

Всё, что видел. Всё, что чувствовал.

Я описал улицу. Её. Наш танец. Ресторан. Кровь. Письмо. Последний взгляд. Переход.

Слёзы. Бессилие. Возвращение.

Всё.

Я не знаю, что это было.

Но я знаю – это было нужно.

Может быть, вселенная хотела сказать мне что-то.

Может быть, она устала от моих вопросов и решила дать мне ответы.

Может быть, она показывает мне, что нельзя вмешиваться в судьбу.

Что она – видит больше. Знает лучше.

Что у всего есть свой смысл… даже у боли.

Но внутри я чувствую другое.

Я – не случайный человек.

Я избранный.

Она отвечает мне. Она ведёт меня.

Она показывает мне мои варианты – те, что терзали меня годами.

Показывает их не как иллюзии, а как реальности.

Она даёт мне то, чего я сам себе не мог дать:

Ответы на вопросы, с которыми я не мог себя простить.

И за это…

Я благодарен.

Не зная кому.

Не зная зачем.

Но благодарен.

Любопытство.

Не то, которое жжёт и терзает. А тихое, почти тёплое.

Мне вдруг захотелось узнать – где она сейчас.

Здесь. В этой реальности.

Анна.

Я открыл ноутбук. Открыл социальные сети.

И начал искать.

Имя. Город. Предположения. Лица.

Прошло минут двадцать. Может, чуть больше.

И я нашёл её.

Анна.

Она… прекрасна.

Такая же, как и тогда. Иная – но всё равно она.

Улыбка. Глаза. Свет.

Я листал фотографии, будто боялся, что в какой-то момент она исчезнет с экрана.

Но она не исчезала.

На одном из снимков – маленькая девочка.

Смотрит в камеру серьёзно.

Те же глаза, что у Анны. Та же линия губ. Та же энергия.

– Дочь, – прошептал я.

А рядом – мужчина. Её муж.

Уверенный. Тёплый. Настоящий.

И всё, что я видел между ними, было не маской.

Это была жизнь. Их жизнь.

Они вместе. Давно.

Счастливы.

Я откинулся на спинку кресла.

Закрыл глаза.

В груди – тишина. Не пустота. Не боль.

Тишина, как согласие.

Вселенная…

Она знала лучше.

Знала, что бы ни случилось – не со мной должна была быть её судьба.

И я увидел это.

Я прожил это.

Я принял это.

И в этом принятии – я стал свободен.

Пусть и чуть-чуть. Но стал.

Я закрыл дневник, медленно провёл рукой по обложке, будто хотел погладить всё то, что осталось на страницах. Там была боль. Там была правда. И, кажется, я впервые написал её не для кого-то – а для себя.

В комнате стало тесно. Воздух казался выдохнутым, как будто стены сами устали держать меня внутри. Я вышел. Без цели, без мыслей, без наушников. Просто – вышел.

Парк встретил меня тишиной, в которой слышалось многое. Сухой щелчок ветки под ногами. Голоса детей на качелях. Мягкий шорох листвы, падающей на асфальт. Осень ещё держалась, но не умирала – она наблюдала, как будто ждала, когда я сделаю вдох.

Я шёл медленно. Не потому что некуда было спешить, а потому что спешить уже не хотелось. Я чувствовал, как мысли растворяются, как отпускают. Прошлое отступает – не уходит, нет, – но словно делает шаг назад, давая мне пространство.

И если быть честным… здесь, в этой реальности, тоже есть место свету. Не всё так плохо. Да, не всё сбылось. Да, что-то потеряно. Но что-то и сохранено. Я – не пуст. Я не сломан. Я стою. Я дышу.

Я опытен. Я умен. Я выжил.

И теперь у меня есть главное – право.

Право жить дальше.

И, если получится, дольше.

Не по привычке. Не по инерции.

А по-настоящему.

Я улыбнулся. Не ярко, но – честно.

В первый раз за долгое время – эта улыбка не казалась маской.

Она была моей. Искренней.

Как знак тому, что я – ещё здесь. Что я есть.

Я пошёл дальше.

Обычный вечер. Моя комната.

Тусклый свет от лампы и экран телефона – всё, что освещает пространство.

На часах – 03:17.

В глазах – усталость.

В пальцах – привычка листать бесконечную ленту новостей.

Лица. События. Мемы. Глупости.

Но мысли…

мысли не дают покоя.

Они гудят внутри, как рой – без порядка, без пауз.

Словно кто-то открыл старый чемодан, и все голоса прошлого высыпались наружу.

Я чувствую, как усталость подкрадывается – но это не покой, а тяжесть.

Нечто между забытьём и тревогой.

И всё-таки я ложусь.

Поворачиваюсь на бок.

Телефон падает рядом на кровать.

Экран гаснет.

Мысли ещё кружатся, но уже тише.

И вот – как будто кто-то медленно выключает звук,

и я засыпаю.

Словно снова перехожу границу.

Невидимую. Опасную.

Сон.

Тьма.

Глава 2. Лотерея

«Судьба играет честно. Просто правила она объявляет после игры.»

Я проснулся.

Но не в кровати.

Я лежал на диване, лицо уткнуто в подушку, шея затекла.

Телевизор гремел на всю комнату.

Какой-то эфир – звуки, свет, чужие лица, которые казались… слишком знакомыми.

– Чёрт… – выдохнул я и потянулся за пультом.

Я хотел выключить это безумие и снова провалиться в сон, но как только нажал на кнопку —

что-то внутри щёлкнуло.

Рука зависла.

Этот голос.

Этот тон.

Этот ведущий.

Я знал его.

Слишком хорошо.

Слишком давно.

Я сел, медленно, будто боялся нарушить хрупкое равновесие.

На экране – то самое шоу.

«Сегодня твой счастливый день!» – говорил он.

«В 17:00 ты можешь стать богаче на 5 миллионов долларов!»

«Всё, что нужно – выбрать 6 счастливых цифр. Не просто цифры. Твои. Особенные.»

Мир замер.

Я помнил.

Каждое слово.

Каждое чувство, с которым я когда-то услышал эту фразу.

Я не поверил.

Вскочил, схватил телефон.

Дата. Время.

08.08.2018

14:35

Я перестал дышать.

Это был тот самый день.

Я знал его, как своё имя.

Я жил в нём. Я умирал в нём. Я проклинал себя из-за него.

Вчера я был в 2024 году.

Я жил другой жизнью.

А теперь…

Я вернулся.

Назад.

В тот поворотный день.

Я сел на край дивана, не веря глазам, не веря себе.

Пальцы дрожали.

Мой билет…

Мои цифры были: 12, 18, 21, 33, 8, 9

Выигрышный билет: 12, 18, 21, 33, 9, 10

Если бы я тогда…

Просто…

выбрал 9 и 10.

Я стал бы миллионером.

Пять миллионов долларов. Пять.

Они были уже почти у меня в руках.

Но я выбрал не те числа.

И всё рухнуло.

Я не мог простить себя месяцами.

Я ненавидел этот день.

Я думал – это была шутка вселенной.

Злая. Холодная. Жестокая.

А теперь она вернула меня сюда.

Зачем?

Чтобы я исправил?

Или чтобы снова сломался?

Я не просто так здесь.

Я знал это с каждой клеткой.

Вселенная не делает ничего просто так – и она не даёт второй шанс, чтобы ты снова отвернулся.

На этот раз я не упущу.

Не позволю.

Я помнил всё: дату, голос ведущего, слова, свет экрана, жар в груди.

И, главное, я помнил эти шесть проклятых цифр.

Почти правильных.

Почти.

12.18.21.33.8.9

Но в этот раз…

9 и 10.

Я выскочил из дома почти босиком.

Бежал так, будто от этого зависело всё.

И, может быть, так и было.

Воздух казался плотным.

Мир – замедленным.

Я слышал каждый шаг, каждый удар сердца, каждый гудок на перекрёстке.

У киоска – очередь.

Маленькая, но вечная.

Я сжал ладонь в кулак, чтобы не дрожать.

Наконец – моя очередь.

– Лотерея. Один билет. Быстрый набор… нет. Не быстрый. Я сам напишу.

Я взял бланк.

Вдохнул.

12. 18. 21. 33. 9. 10.

Рука вывела цифры почти сама.

Я смотрел на них, будто на заклинание.

Сдал билет. Получил копию.

Поблагодарил.

Повернулся.

И… побежал обратно.

На обратном пути у меня дрожали ноги.

Не от страха. И не от радости.

Это было что-то другое.

Как будто мир… чувствовал, что я вмешался.

Дома я закрыл дверь. Запер. Прислонился спиной.

Молча.

Телевизор уже был включён.

Тот самый канал.

Оставалось чуть больше получаса до начала.

Я сел на диван.

Сжал бумажный билет в руке.

Он был тёплый. Почти живой.

Как будто и он что-то знал.

И я ждал.

С каждой минутой – всё больше.

С каждой секундой – всё громче внутри.

Не просто ожидание.

Это было предчувствие.

Судьбы.

Изменения.

…Или чего-то другого.

Передача началась.

Ведущий, как всегда, тянул время, улыбаясь в камеру, бросаясь бессмысленными шутками, словно и не знал, что сейчас, по ту сторону экрана, кто-то потеет от напряжения.