Когда зацветут яблони

– Умница, – хвалит меня бабушка, подходя со спины и заглядывая в альбом, – хороший рисунок. Подаришь маме вечером.

Киваю, соглашаясь, и с удвоенным усердием размазываю краску по листу. По незнанию набираю на кисточку слишком много воды, и бумага, подсыхая, идет волнами. Переворачиваю страницу и начинаю новый рисунок.

Мама очень красивая, она носит модные костюмы, золотые сережки и сапожки на каблуке, и от нее всегда вкусно пахнет сладкими духами. Когда я вырасту, тоже сделаю стрижку как у нее, а пока у меня длинная косичка, которую бабушка заплетает мне по утрам.

Акварельные пятна становятся больше, текут по странице альбома, выбираясь за границу листа, изображение снова меняется.

– У вас очень способная девочка, – говорит преподавательница, и мама смотрит на меня с гордостью.

Не совсем понимаю, что значит «способная», но, видимо, что-то хорошее, раз взрослые выглядят довольными. Мне несложно быть «способной» – в кружке мы поем песенки на английском, разучиваем простенькие танцы и короткие стишки. Учиться весело и интересно, и я с удовольствием хожу на все занятия в соседнем доме культуры: на ритмику, рисование, пение и вот сюда, на английский. На входе нас каждый раз встречает добрая пожилая гардеробщица, и я радостно рассказываю ей о новом мультике и своих любимых героях. Она слушает и с улыбкой кивает, хотя что-то мне подсказывает, что сама она такие мультфильмы не смотрит. Дома, приготовившись ко сну, я шепотом рассказываю Волчку, как меня хвалили, и засыпаю, чувствуя под щекой его мягкий шерстяной бок.

С самого утра мы с Волчком играем в железную дорогу, а после строим целый город из разноцветных кубиков. Увлеченно объясняю своему другу, кто будет жить в нашем сказочном городе, расставляю повсюду маленькие фигурки животных и придумываю им имена и истории. Волчок предлагает посадить у ворот города плюшевого щенка, чтобы охранял его жителей. Решаем, что это будет не просто собака, а самый настоящий волк! Я думаю, что Волчок тоже станет большим, сильным и смелым волком, когда вырастет.

Вероника не сразу осознала, что чужие руки исчезли и уже можно открывать глаза. Скопившаяся под веками влага намочила ресницы, и она стерла ее кончиками пальцев, прежде чем посмотреть на заступника, который вернулся на свой стул и молча глядел на подопечную.

– Что ты сделал? – чуть слышно проговорила она, шокированная недавними видениями.

– Хотел доказать тебе, что я – это я, – дернул плечом Волчок. – И напомнить, какой ты когда-то была, какой я узнал тебя. Ты расстроена?

– Нет, – Нике пришлось откашляться, чтобы голос вернулся, – нет, это было неожиданно и странно. Но я в порядке. Это были твои воспоминания?

– Не совсем. Заступники не только находятся рядом с подопечными, но и тонко их чувствуют. Мы своего рода эмпаты. Однако ты могла ощутить и собственные эмоции, которые проживала в те моменты. Я могу показать еще, если ты захочешь. Но не сегодня, нужно отдохнуть – слишком много впечатлений для первого раза.

– Постелю тебе на диване.

Глава 3

Нащупав трезвонивший телефон, Ника перевернулась на спину и, с трудом разлепив веки, разглядела на экране Юрин номер.

– Алло, – хрипло ответила она, приняв вызов, – сколько времени?

– Начало двенадцатого, – бодро отозвался друг, – спишь? Я недалеко от твоего дома, ты просила комп проверить.

– Заходи, – по привычке согласилась Вероника и тут же резко села на постели, вспомнив о вчерашнем госте и мгновенно запаниковав. – Ой, нет, погоди. Минуту… Эм, ладно, сейчас. Не слишком спеши, мне надо в душ.

– Хорошо, – усмехнулся Юра и отключился.

Ника торопливо выбралась из кровати и, набросив поверх пижамы видавший виды махровый халат с желтыми утятами, поспешила в другую комнату, где прошлой ночью оставила заступника. Тот был на месте – сидел на диване, флегматично разглядывая стену.

– Доброе утро, – поздоровался он, завидев хозяйку на пороге. – Как спалось?

– Ты можешь куда-то исчезнуть на время? – без обиняков выпалила Ника. – Сейчас Юраша придет. Как я ему все это объясню?

Она многозначительно развела руками и для убедительности вытаращила глаза.

– Он меня не увидит, – повел ухом Волчок. – Но я не стану мешать. Увидимся позже.

Ника не успела ничего ответить, как заступника уже и след простыл. В дверь позвонили.

– Видимо, я слишком быстро дошел, – с улыбкой заметил Юра, окинув веселым взглядом заспанную и лохматую подругу. – Поставлю пока чайник.

– Ага, – растерянно кивнула та, устремляясь в ванную. – Три минуты.

Запершись в тесной комнатушке, Вероника привалилась спиной к двери и глубоко вздохнула, унимая нервную дрожь. Слышимость в квартире была прекрасная, и до нее доносились звуки Юрашиной возни с кухни. К собственному удивлению, прошлой ночью она быстро заснула, несмотря на растревоженные видениями чувства. Ей до сих пор так и не удалось обдумать все произошедшее как следует, а теперь предстояло дождаться вечера, если, конечно, заступник не передумает и вернется. Присутствие Юры беспокоило не меньше – наблюдательный друг наверняка заметит ее смятение и станет задавать вопросы. Ника шумно выдохнула через нос, морально приготовившись импровизировать, и открыла воду. Умывшись и наспех завязав волосы в хвост, она плотнее запахнула халат и, сосчитав про себя до трех, покинула ванную.

Юраша сидел на том же месте, где Волчок десятком часов ранее, и неторопливо помешивал ложечкой свой кофе. Вторая полная кружка дымилась на столе.

– Прости, что закопалась, – как можно жизнерадостнее заговорила Ника, усаживаясь рядом. – Вчера так вымоталась, решила побаловать себя и не ставить будильник – суббота как-никак.

– Отдохнула? – друг перевел на нее внимательный взгляд.

– Да, отлично выспалась, – Вероника сделал осторожный глоток и блаженно прижмурилась. – Ты всегда делаешь именно такой кофе, как я люблю.

– Запомнил, за столько-то лет, – хмыкнул Юра. – Как ты после вчерашнего?

Ника чуть не поперхнулась, застигнутая врасплох вопросом, и только спустя долгую минуту сообразила, что друг спрашивает о похоронах, а вовсе не о внезапном появлении Волчка и его странном волшебстве.

– Уже лучше, – нашлась она, – чувствую, что поступила правильно, поехав. Спасибо еще раз, что поддержал.

– Показывай компьютер, – улыбнулся в ответ Юра и поднялся.

– Там постоянно какая-то фигня вылезает, я уже все обновления установила, а эти оповещения все сыплются и сыплются … – болтала на ходу Ника и чуть не врезалась в спину друга, затормозившего на пороге комнаты. – Юраш, ты чего там завис?

Выглянув из-за его плеча, Ника мигом догадалась о причине такой реакции – на диване, где ночевал Волчок, осталось смятое постельное белье.

– Так бы и сказала, что я не вовремя, – прозвучало с укором. – Ты что, из-за меня человека за дверь выставила?

– Это не совсем так… – промямлила Вероника, лихорадочно выдумывая хоть что-то толковое.

– Ник, у тебя кто-то появился? – ровным тоном поинтересовался Юра, развернувшись и испытующе глядя ей в глаза.

– Типа того, – неуверенно отозвалась Ника, такое объяснение было вполне логичным, а ничего лучше на ум не приходило.

– И к чему эти тайны, – вздернул бровь Юра и, пожав плечами, направился к компьютерному столу. – Что тут у тебя? А, антивирус. Сейчас настрою.

Ника присела на диван, неаккуратно скомкав простыню, и прихлебывала кофе, наблюдая, как Юраша клацает по клавишам, уставившись в монитор. Лет с восемнадцати он регулярно заводил разговоры о том, что пора бы начать носить линзы, но по-прежнему предпочитал привычные очки в черной пластиковой оправе. Вероника искренне считала, что они ему очень идут.

– Готово, – Юра в два глотка опустошил свою чашку и встал. – Я пойду. Хотел в зал заглянуть. Надумаешь насчет того концерта, про который я говорил, пиши, возьму билеты. Хотя теперь это не слишком актуально, если я правильно понимаю.

– Я подумаю, – Ника догнала его в прихожей, – спасибо за комп. Что бы я делала без тебя!

Ощущая внезапную неловкость, она потянулась к другу, чтобы чмокнуть его в щеку. Юра быстро оделся, махнул рукой на прощание и ушел. Зайдя на кухню, Вероника обнаружила в раковине вчерашнюю грязную чашку Волчка. Со вздохом она опустила туда же свою и Юрину и открыла кран.

Волчок вернулся к вечеру – просто без предупреждения возник посреди кухни, и Ника, залипшая в телевизор, чуть не подавилась своим ужином.

– Упс, – извиняющаяся улыбка промелькнула на лице заступника. – Прости, снова напугал. Ты привыкнешь.

– Надеюсь, что нет, – фыркнула Ника. – Это попахивает шизофренией. Мне и так было жутко неудобно перед Юрашей. Пришлось сказать, что у меня появился любовник.

Волчок громко расхохотался, даже уши прижались к голове, отчего его вид стал еще более нелепым.

– Зачем ты это выдумала? – отсмеявшись, спросил он.

– Ничего я не выдумывала. Он сам предположил, я просто подтвердила – не знала, как выкрутиться. Ты оставил белье и чашку.

– Разве вы не друзья? Почему у тебя не может быть отношений? – изумился Волчок.

– Может, конечно. Мы обычно делимся такими вещами. Но сейчас вышло странно. Мне показалось, Юре было не слишком приятно все это вот так узнать.

Заступник смотрел задумчиво, но комментировать ее реплику не стал.

– Показать тебе еще что-нибудь? – спросил он, когда пауза затянулась.

Ника помедлила, но в итоге сама повернулась к нему спиной.

– Раз, два, три, – сосчитал Волчок, накрывая ладонями ее глаза.

1993 год

Я скоро стану совсем взрослой и пойду в школу – так сказали родители. Я уже неплохо считаю, могу читать и писать буквы. Правда, бабушка говорит, что пишу я «как курица лапой». Ни разу не видела, чтобы курицы писали. Летом на даче, где живет другая бабушка, соседка тетя Лида показывала мне цыплят. Они такие миленькие, желтенькие и очень пушистые, почти как Волчок. А петуха я испугалась – он хотел за мной погнаться, но Волчок его прогнал. Папа мне не поверил и сказал, что петуха прогнала тетя Лида, но я-то видела, что она тоже боялась.

Днем мы с бабушкой учим стихи:

«Все я делаю для мамы:

Для нее играю гаммы,

Для нее хожу к врачу,

Математику учу.» 3

Я их расскажу маме, когда она придет с работы, и она обязательно будет улыбаться и похвалит меня. Наверное, так и должно быть, иначе почему на все праздники мне желают расти послушной девочкой и радовать родителей? Пока бабушка готовит ужин, я повторяю стихи вместе с Волчком – он мой лучший друг, мы часто гуляем и играем вместе. Жалко, что взрослые его так и не видят, он бы им тоже понравился, ведь он очень забавный и похож на ожившую мягкую игрушку. Других друзей у меня пока нет, но в школе обязательно появятся. Нас с ними ждет столько приключений! Я мечтаю, что у меня будет подруга, которая тоже любит лошадей, раскраски и песню про девушку в автомате 4 .

Чтобы стихи звучали красиво, залезаю на табуретку – с нее меня лучше слышно. Мама, папа и бабушка с дедушкой внимательно слушают, я делаю глубокий вдох и начинаю читать. Громко и выразительно рассказываю строчку за строчкой. Когда я заканчиваю, взрослые аплодируют. Спрыгиваю с табуретки и начинаю радостно кружиться по комнате, снова и снова повторяя одни и те же слова стихотворения.

– Вероника, доиграешься, – предостерегает папа.

– Все я делаю для мамы… – твержу я, захлебываясь смехом, пока, как и предупреждал отец, не спотыкаюсь на ровном месте, потеряв равновесие.

Угол стола оказывается в опасной близости от моего лба, но мягкая лапа вовремя отталкивает, и я просто падаю на пол, ушибаясь, но совсем не сильно.

– Ника, ну как же так! – причитает мама.

– А тебе говорили, – вторит ей папа.

– Ой, – посмеиваюсь, потирая бок. – Чуть не ударилась…

Взрослые только качают головами, но не ругаются. Украдкой улыбаюсь Волчку, который глядит на меня из-под стола круглыми глазенками.

– Спасибо, – благодарю его шепотом, и он кивает в ответ.

Ника распахнула глаза и некоторое время молча изучала заступника. Тот выглядел каким-то потерянным, избегал смотреть на девушку и дергал вверх-вниз молнию на своей толстовке.

– Когда ты перестал мне показываться? – спросила она. – Мне действительно нравилось с тобой дружить. И не хватало тебя, когда ты исчез.

– Ты повзрослела, нашла новых приятелей, и в моем присутствии больше не было смысла. Так уж повелось, что в определенном возрасте наличие у ребенка вымышленных друзей считается не совсем адекватным в вашем мире, – осклабился Волчок. – Мне оставалось только присматривать.

– Навроде ангела-хранителя?

– О, нет, у нашей «конторы» ресурсов куда меньше, – прыснул заступник. – Хочешь еще что-нибудь посмотреть?

1995 год

Первые школьные каникулы я провожу на даче. Мы подружились с девочками-соседками и часто играем вместе. Они каждый день просят вынести мои игрушки на улицу и называют меня лучшей подругой. На самом деле, моя лучшая подруга – Ира Цветкова из класса, но летом я не против дружить с девчонками на даче. Волчка я давно не вижу и почти совсем забыла, как он выглядел.

У меня самые красивые куклы и даже двухэтажный розовый домик с мебелью, а еще белая лошадка с золотой гривой. Я всем делюсь с соседками – мне ни капельки не жалко, я даже подарила им двух барби и пони.

– Мама, а почему у девочек нет таких же игрушек? – спрашиваю я, натягивая тряпочный хвост на ноги своей барби-русалки.

– Ника, не всем так повезло, как тебе, – объясняет мама. – Мы с папой много работаем, чтобы покупать хорошие вещи, игрушки для тебя и ездить в отпуск не только на дачу. Нужно прилежно учиться и трудиться, чтобы позволить себе лучшее, ты поймешь, когда вырастешь.

По-моему, все и так понятно: у меня действительно самая лучшая семья и самые любящие родители. Недавно мне купили блестящий красный велосипед, на нем пока четыре колеса, но папа сказал, что скоро оставит только два. Он учит меня кататься на большой дороге, и мне очень страшно упасть, но я все увереннее кручу педали. Мы с подружками гоняем наперегонки по нашей улице, поднимая пыль и пугая соседских кур – тех самых, которые писать не умеют.

Вероника мотнула головой, давая понять, что хочет прервать экскурс в прошлое. Волчок послушно убрал руки.

– Ты так и не объяснил, для чего тебе все это нужно, – нахмурилась Ника. – Зачем ты показываешь мне эти воспоминания?

– Ты была счастлива тогда, – развел руками заступник. – Хочу напомнить тебе, как это было. Какой смелой, открытой и веселой ты была, как не боялась пробовать новое, не стеснялась и не беспокоилась по пустякам. Я подумал, что это поможет тебе снова почувствовать вкус жизни. Считай, что это мой долг.

Волчок нервно пожевал губу и принялся с преувеличенным интересом изучать пол.

– Продолжим?

– Хорошо. Но я хочу видеть все, – упрямо заявила Ника. – Были и другие моменты – покажи мне. Ты наверняка видел их, раз был рядом, как ты утверждаешь, и даже мог чувствовать то же, что и я. Иначе я попрошу тебя уйти и никогда больше здесь не появляться.

Она строптиво вздернула подбородок и вперила в заступника требовательный взгляд. Помявшись, тот неуверенно кивнул, и она закрыла глаза, готовая снова окунуться в воспоминания.

1995 год

Мы с одноклассницами толпимся у медкабинета, куда нас по очереди приглашает школьный врач. «Двадцать два. Двадцать четыре. Двадцать семь», – доносится из-за двери. Когда наступает мой черед, я захожу в небольшую светлую комнату и, разувшись, по просьбе доктора встаю на холодные весы.

– Выпрямись, подбородок ровнее, – командует он, и я слушаюсь, поглядывая на Аню Чистякову, которая возится поблизости с пряжками своих туфелек. – Тридцать три. Многовато.

Я догадываюсь, что говорят обо мне, становится неловко. Анька вдруг хихикает и, прикрыв рот ладошкой, выскакивает из кабинета. Анька выше меня на полголовы, у нее длинные тонкие ноги, как у кузнечика, и острые коленки. На физкультуре ее все время хвалят, потому что она быстро бегает эстафету и лучше всех прыгает в длину. Зато я понимаю математику, а она часто ошибается в счете, но никто над ней за это не смеется. Я смотрю в окно медкабинета, за которым колышутся на ветру голые ветки деревьев.

Поворачиваю голову и вижу перед собой зеленую доску с сегодняшним числом и надписью «Классная работа».

– Чистякова, – вызывает учительница, – какой ответ?

Понимаю, что прослушала пример, и надеюсь, что меня не спросят. Учительница математики Елена Ивановна – моя любимая, и мне стыдно перед ней за свою невнимательность. Анька долго молчит – видимо, тоже отвлеклась или просто не знает, что сказать.

– Семнадцать, – наконец бубнит она.

– Неверно, – Елена Ивановна осматривает класс и задерживает на мне взгляд. – Некрасова, какой правильный ответ?

– Восемнадцать, – от балды лепечу я, лишь бы не признаваться, что пропустила задачу.

Аккуратные светлые брови учительницы ползут вверх, она недовольно поджимает губы и расстроенно качает головой.

– Вероника, это ответ на двойку. Ты же умная девочка и хорошо считаешь. Я разочарована.

За свою ошибку обидно до безобразия, по щекам катятся жгучие слезы, и я громко всхлипываю, весь класс оборачивается, кто-то даже посмеивается. Расстроенная и пристыженная, вскакиваю с места и бегу вон, лишь бы скрыться от такого позора. А что дома скажут, если узнают?

– Некрасова, вернись на место, что за детский сад? – кричит мне вслед учительница, но я прячусь в туалете и горько рыдаю от осознания, что она никогда больше не будет мною гордиться.

Мне иногда так не хватает Волчка, но он не появляется – мы оба выросли. Перед глазами все плывет, а, когда я наконец снова могу их открыть, то вижу перед собой дачную дорогу и руль велосипеда. По обочинам мелькают белые ромашки и желтая пижма.

– Я сейчас упаду! – визжу я, ощущая, как велосипед трясется и подпрыгивает на мелких камешках.

– Не упадешь, дочуля, держись за руль и крути педали, – смеется мне вслед папа. – Давай-давай, старайся! Я в твоем возрасте уже сам до магазина ездил!

Страшно до трясучки, но я же не какая-то там слабачка и неумеха. Не к месту вспоминаю, как Анька Чистякова хвасталась, что еще прошлым летом гоняла на двухколесном, и отчаянно перебираю ногами.

– Можешь, когда захочешь, – хвалит папа, когда мы возвращаемся домой, и треплет меня по взлохмаченным волосам.

Обычно папа серьезный и даже строгий, но в такие моменты его светлые глаза теплеют, а в уголках появляются забавные морщинки-лучики. В своих спортивных шортах и белой футболке он похож на футболиста. От папиных слов мне хочется улыбаться еще шире. Конечно, я все могу, я же хорошая девочка.

Глава 4

Вероника, как обычно, сидела за своим рабочим столом, гоняя во рту мятный леденец, и сосредоточенно рисовала на экране компьютера очередной графический эскиз для брендбука заказчика. Офис компании, в которой она трудилась последние три года, был по-своему уютным, в нем даже жил толстый кот Бакс, который приблудился к ним в позапрошлом году да так и остался, став всеобщим любимцем и баловнем.

– Ника, тебе долго еще? – Надя Кондратьева вихрем влетела в комнату и небрежно бросила свою брендовую сумочку на кресло. – Заказчик ждет готовые варианты до вечера.

Надя была главным дизайнером и по совместительству дочкой их начальницы, Юлии Викторовны. Помимо работы, она занималась дайвингом, горными лыжами и собиралась замуж за сына депутата. Его фамилия никому не была знакома, но говорили о нем почему-то всегда с придыханием и непонятным Нике почтением.

– Немного еще, Надь, – отозвалась Ника. – Сегодня закончу, там еще по проекту Антонова надо правки внести.

– Я думала, они давно готовы, – удивилась Кондратьева.

– Их только вчера утвердили, – напомнила Вероника.

– Я и говорю: времени был вагон, – Надя отвернулась к компьютеру и погрузилась в чтение электронных писем.

Скрипнув зубами и подавляя поднимающуюся внутри бурю возмущения, Ника вернулась к своим делам – спорить с коллегой не было ни сил, ни смысла.

В частное рекламное бюро Нику пристроили по знакомству – родители были дружны с Юлией Викторовной и воспользовались связями, когда дочь, выпустившись из института, никак не могла определиться с работой и перебивалась случайными заработками то тут, то там. Посчитав, что без их помощи незадачливая наследница так и будет метаться по никудышным шарашкам, Некрасовы-старшие взяли дело в свои руки и нашли для нее «достойное место».

– Надюха, вон, уже карьеру строит, а вы ведь с ней ровесницы, – рассказывал отец. – Поучишься, опыта наберешься, а там, глядишь, до своего бизнеса дорастешь. Профессия престижная, знакомства, опять же. Клиенты у них успешные, повезет – и жених для тебя найдется приличный. О семье тоже подумать пора.

– Пап, давай я со своими женихами как-нибудь сама разберусь, – скривилась Ника – попытки родни устроить ее личную жизнь давно набили оскомину.

– Ага, как же – «сама»! Видел я твоих красавцев. Ну, кто там был? Стасик этот? Не смеши мои тапочки. Или Юрка, может? Парень-то, в общем, неплохой, но что хорошего он может тебе дать? Ему бы самому в жизни устроиться.

– Мы с Юрашей друзья, ты прекрасно это знаешь, – вспыхнула Ника. – И у него девушка есть.

– Совет им да любовь, – отмахнулся отец. – Вот что, Вероника: мы тебе образование дали, жильем обеспечили, ты теперь девочка взрослая – нужно о будущем позаботиться. Завтра поедешь к Юлии Викторовне, пообщаетесь, портфолио свое покажешь.

– Я не уверена, что хочу этим заниматься, – попытка протеста вышла вялой.

– Есть такое слово – «надо», – отрезал отец. – Когда добьешься чего-то, будешь привередничать. А пока радуйся, что люди навстречу пошли – не всем так везет, как тебе.

Ника на мгновение устыдилась, что так разбрасывается шансами. Подводить родителей не хотелось, так что она поехала на собеседование и благополучно устроилась в фирму Кондратьевой помощником дизайнера. Подумать о том, кем она хочет стать, «когда вырастет», можно было и потом.

Поначалу приходилось трудно – ей не хватало навыков и знаний, но постепенно опыт копился, Вероника освоила графические программы и привыкла к новым обязанностям. Главным дизайнером предсказуемо назначили Надю, Ника же выполняла ее поручения и небольшие заказы, с которыми ей было по силам справиться самой. Она по-прежнему тайком фантазировала о том, как однажды осознает пресловутое предназначение и с легкой душой покинет их маленький офис, поэтому работала хоть и на совесть, но без лишнего энтузиазма, звезд с неба не хватала и слыла ответственным, но посредственным сотрудником. В глубине души она верила, что может больше и лучше, вот только не в этом месте и не в это время, а когда-нибудь позже – нужно дождаться, почувствовать, дорасти, и тогда все сложится. А если и не сложится – так тому и быть, не всем детским грезам и ветреным мечтам суждено воплотиться в жизнь. Стабильность и спокойствие семьи гораздо важнее.

– Ник, ты домой собираешься? – в кабинет заглянул их штатный менеджер Сашка, добродушный парень с модным «андеркатом» и аккуратной бородкой. – Могу подбросить до метро.

Сашка ездил на подержанном спортивном «купе», о котором готов был болтать без умолку, как и о своих многочисленных победах на любовном фронте. Его харизма привлекала не только девушек, но и клиентов, так что на работе Сашку ценили.

– Не, Сань, сама доберусь, спасибо, – с усталой улыбкой отозвалась Вероника, обернувшись к коллеге. – Антонов прислал замечания, хочу закончить с ними сегодня.

– Тогда запри сама. Чао, увидимся завтра! – парень скрылся за дверью, оставляя Веронику наедине с Баксом и правками.

Размяв затекшие плечи, Ника вернулась к работе. Невольно вспомнилось, как на второй год ее работы, когда Сашка только присоединился к их коллективу, она, грешным делом, положила на него глаз и даже строила планы по его завоеванию, правда, довольно эфемерные. Ей чудилось, что виды на симпатичного коллегу имеет и Надя, к тому же, эти двое частенько выбирались вместе на переговоры с клиентами, пока сама Вероника безвылазно торчала за монитором. Она безбожно ревновала и злилась на Кондратьеву, которая и так во всем была лучше нее, пока не выяснилось, что серьезных отношений Сашка не ищет в принципе, а обходительные манеры и незамысловатый флирт со всеми подряд – всего лишь привычное для него поведение. Симпатия быстро прошла, а добрые приятельские отношения остались, что Нику вполне устраивало. К тому же, холеного и стильного Сашку наверняка интересовали девушки из той же лиги, к коим Вероника себя самокритично не причисляла. Модные тенденции ее не прельщали, а щегольским нарядам она предпочитала уютные свитера, мешковатые худи и удобные джинсы.