На шаг позади

Да – человек. Реально, это бежал человек. С увесистой суковатой палкой в руке. Я аж привстал от удивления и, переведя взгляд на спидометр – он показывал пятнадцать километров в час, сбавил обороты. Бегун явно проигрывал в гонке, терял скорость, преодолевая препятствия, перемещаясь между деревьев, натыкаясь на ветки. Но почему он не убегает вглубь, прочь от меня? Почему продолжает бежать вдоль ручья? И кто это вообще такой? Представитель местных племен?

Наверное, мой вопрос так бы и остался риторическим, если бы не внезапное смещение траектории незнакомца: он перебежал через ручей, доходивший ему местами до колена, еще больше теряя темп, и попытался прошмыгнуть перед самым моим носом. Но я успел среагировать и нажал все на ту же кнопку. Бегун со всего маха рухнул в заросли, оставив за собой борозду. Я остановил вездеход и, не заглушая двигатель, вылез наружу.

В густой высокой траве на животе лежал абсолютно голый белый человек. Правда, назвать его белым можно было весьма условно. Тело, по которому то и дело сновали мелкие паразиты, было в многочисленных язвах и расчесах, волосы с бородой образовали единый колтун. Правая рука подвернулась под тело, голова отвернута в сторону. Я перевернул его на спину ногой и отшатнулся. Сквозь густую растительность ободранного от падения лица, измазанного кровью, на меня неотрывно смотрели глаза чудовища – столько ненависти я, наверное, никогда не видел. Казалось, дай ему волю, и его взгляд способен испепелить любого.

Рослый, метра под два и с весом за сотню килограммов, да еще и густо заросший рыжей растительностью, он был похож на огромную обезьяну. Но это однозначно был человек. Дикий. Мускулистый. Человек. Рядом с ним валялась грязная массивная дубина с отполированной временем рукоятью – грозное смертоносное оружие в умелых руках.

Я вернулся в кабину, нашел в хозблоке крепкую бечевку и сконструировал импровизированные путы, прочно связав пленнику за спиной руки и ноги. Что делать с этой находкой, я еще не решил, но подвергать свою жизнь лишней опасности однозначно не следовало.

Если этот зверочеловек бежал вдоль ручья, а не уходил в сторону, в глубь, да еще и переметнулся с одной стороны на другую чуть ли не под гусеницы, значит, он бежал куда-то целенаправленно. Например, к своему жилищу или укрытию. Где он живет с кем-то? Может, это целое племя, готовое напасть на меня из засады в любое мгновение с луками и копьями. Так, что я даже слова не успею сказать. Да и какие слова? Они же меня не поймут. Надо убираться отсюда подобру-поздорову. Но, если человек живет в племени, зачем он отправился один в джунгли? Логичнее и безопаснее же перемещаться и охотиться группой, а не в одиночку. Любопытство брало верх, и случайно подвернувшаяся загадка требовала ответа. Ладно, я даю себе ровно пять минут на поиски решения. При любых признаках угрозы я возвращаюсь в вездеход. Время пошло.

Я внимательно огляделся по сторонам. В густой траве в нескольких метрах от меня не сразу я нашел тропинку с четкими отпечатками босых человеческих ног размера этак сорок пятого, которые вполне могли принадлежать этому гиганту, издававшему сейчас утробные звуки позади меня. Следы направлялись в обе стороны, но на первый взгляд были абсолютно идентичны друг другу и, следовательно, оставлены одним человеком. Иными словами, больше тут никто не ходил. Согнувшись зачем-то в три погибели, я пошел по тропинке, озираясь по сторонам, пытаясь рассмотреть в непроглядной зелени затаившуюся опасность. Но тщетно. Метров через сто, когда напряженные ноги уже начали гореть огнем от такого способа передвижения, а азарт поиска в голове окончательно выветрился, я поднялся в полный рост, собираясь развернуться, как взгляд мой выцепил то, чего быть здесь ну никак не должно. Медленно, шаг за шагом, я приближался к примитивному шалашу, готовый в любой момент броситься наутек. Но из шалаша никто не выскочил.

Я заглянул внутрь, нос резануло запахом затхлости и гнили. Простенькое укрытие было размером не больше трех метров длиной, с пошатнувшимися стенами, укрытое большими сгнившими листьями пальм. У входа виднелась грязная травяная подстилка на земле, а внутри и снаружи валялись несколько костей и шкурки животных. Я обошел строение вокруг и обомлел: передо мной лежала огромная куча золотых самородков, укрытая ради проформы кусками дырявой ткани. Все еще не веря своим глазам, я присел перед ней на корточки и запустил руку внутрь, взяв сверху пригоршню металлических камушков разной формы и размеров. Да, это действительно было золото. Нижние слои уже исчезли в траве, погрузившись за годы в землю, но сверху лежали вполне свежие образцы. Сколько же тут килограмм? Сто? Больше? В любом случае это тянуло на маленькое состояние. Вот только оно было мне сейчас совсем некстати.

Постояв немного в размышлениях, я отряхнул руки и пошел обратно. Будем решать проблемы по мере поступления.

Вернувшись к вездеходу, я увидел катающегося по траве и рычащего дикаря, силящегося разорвать бечевку. Мускулы его ходили ходуном, лицо побагровело, вены на шее вздулись, нить местами врезалась в кожу, окрасившись кровью, но пока еще справлялась со своей функцией.

– Э, э! Поаккуратнее! Без рук же можешь остаться! – крикнул я, пытаясь его остановить, но мои слова спровоцировали еще больший приступ ярости.

Смотреть на это становилось страшно, и я, не задумываясь, нажал на кнопку УММ, висевшего теперь у меня на поясе. Незнакомец мгновенно затих. Я вздохнул с облегчением, прекрасно понимая, что расслабляться еще рано. Схватив его за ноги и с трудом подтащив его к вездеходу, я сел на гусеницу, пытаясь отдышаться:

– Ну ты и туша. Вот что прикажешь мне теперь с тобой делать?»

Ответом мне был только все тот же полный ненависти, леденящий душу, взгляд.

Для начала мне предстояло его обработать, тащить в кабину в таком виде было чревато.

Вооружившись ножом, я, как мог, аккуратно срезал с него всю растительность. Водой из ручья максимально смыл грязь, разогнав недовольных паразитов, и часа через полтора, наконец, смог затащить его в кабину, бросив на пол, при этом обильно полив дезинфектором и обработав антисептиками.

Сегодняшний день, к сожалению, выпадал из планов в любом случае. Поэтому остаток светлого времени я решил потратить на загрузку клада, случайным обладателем которого я стал.

Остановив вездеход максимально близко к шалашу, вооружившись лопатой и ведром, я принялся за работу.

Когда-то это место было тщательно расчищено от растительности, но время и сельва активно забрали свое: все вновь скрылось в зарослях кустарника и лиан. Только старые пеньки, стыдливо прятавшиеся в высокой траве, напоминали о минувших днях скоротечного присутствия человека.

Делая небольшие перерывы, заглядывая в кабину и проверяя своего гостя, периодически добавляя ему очередную дозу успокоительного воздействия УММ, выставленного теперь на максимальную силу, я сбился со счета количеству перенесенных ведер и искренне радовался, когда куча закончилась, а бесконечная работа подошла к концу. Я устал так, что выгребая последние куски, погрязшие в землю, уже едва мог стоять на ногах. В изнеможении я сел на перевернутое ведро, уставившись на свои грязные руки с мозолистыми волдырями на ладонях, мечтая о полноценном горячем душе с последующим вкусным ужином и скорейшем сне. И вдруг до моих ушей донесся направляющийся в мою сторону звук. Я резко обернулся, но в следующее мгновение мне в грудь прилетела огромная масса, подмявшая меня под себя. Боль пронзила спину, когда я ударился, видимо, о корень, а сверху на меня обрушился он. Все-таки дикарь каким-то образом смог разорвать веревку и освободиться. Я изо всех сил пытался удержать напор руками, но силы были неравны, и бой изначально был обречен на поражение. Смрад его дыхания смешивался невыносимой вона изо рта, образующей дикую смесь гнили и нечистот, словно я нырнул с головой в выгребную яму.

Я одновременно старался сдержать дыхание и подкатывающую рвоту, а он, вероятно, пытался прокусить мне горло. Железные, натренированные суровой природой мышцы сжали меня в тисках, готовясь раздавить мою грудную клетку. Он стремительно брал верх. Какой бесславный конец – мелькнула последняя мысль в моей голове. Воздуха не хватало. Мозг начал отключаться, чтобы освободить меня от излишних страданий. Уже теряя сознание, я рефлекторно отклонился в сторону, чудом избежав клацнувших совсем рядом зубов, и увидел моего спасителя: УММ, слетевший с пояса при падении, лежал на расстоянии вытянутой руки. Вот только руку было не протянуть.

Очередной удар, мощный, как кувалда, обрушился на мою голову, и сознание погасло. Мозг включился, как выключатель. Щелк – и я осознаю, что лежу, рядом со своим спасенным врагом. Мое лицо упирается ему прямо в затылок, а рука зажата под ним. Это я замечаю краем глаза. Во рту явное ощущение чьих-то волос со вкусом… Наверное, земля была самым приятным оттенком этих компонентов. Кажется, там даже что-то ползает, хотя я отчаянно пытаюсь убедить себя, что это лишь игра воображения.

Я был полностью обездвижен. Не мог вытащить руку из-под него. Не мог отстраниться даже на миллиметр, чтобы вдохнуть глоток чистого воздуха. Не мог даже выплюнуть отвратительное содержимое ротовой полости. Я вообще ничего не мог. Лежал и дышал этим амбре, ощущая неимоверное желание вырвать. Но и этого я тоже не сделать мог. Потому что мое тело мне не принадлежало. Лишь жгучая боль в спине и затылке, и странное, достаточно приятное на этом фоне тепло в ногах, начиная от промежности, давало понять, что я еще жив.

Значит, я успел непостижимым образом нажать на кнопку, но из-за того, что аппарат не был закреплен на поясе, то безопасная зона находится не вокруг меня, а вокруг него. Это порядка полуметра. Аппарат выдал поражающий импульс в радиусе пяти метров, поразив и меня, и этого верзилу. Прекрасно. Жизнь спасена. Только надолго ли? Обидно будет, если он очнется раньше и прикончит меня. Или кто-то прибежит из джунглей и сожрет. Тоже меня. Хотя его то больше.

Что-то быстро проползло по моему лицу через глаз и скрылось в волосах, вызвав у меня внутреннее содрогание. Правда, ни один мускул так и не дернулся.

Так. Не отвлекаемся! Не впадаем в панику! Думаем! Сила поражения обратно пропорциональна расстоянию и зависит от сред, через которые она проходит. Если все так и основной удар пришелся на противника, то тот хапнул в разы больше, потому что был ненамного, но ближе, а самое главное – поглотил большую часть импульса, прикрыв меня своим телом. Я должен встать первым! Должен!

Опять начало быстро темнеть. Я перестал уже обращать внимания на насекомых, без всякого стеснения снующих по телу. Мной полностью овладел страх быть съеденным каким-нибудь хищником, вытеснив любые рациональные мысли из головы.

Наконец в ногах начали появляться первые признаки чувствительности. Сначала это ощущалось как легкое покалывание в кончиках пальцев, словно дуновение ветерка. Постепенно ощущение усиливалось, распространяясь вверх по ногам, от икр до бедер. Попытка согнуть ногу увенчалась слабым, но все же успехом. Даже в таком состоянии я, вероятно, смог бы дотянуть себя до УММ и воспользоваться им при первой же возможности. Однако этому препятствовало одно обстоятельство: моя рука оставалась неподвижно прижатой к земле.

Прошло еще сколько-то времени. Думать больше ни о чем не получалось. В голове красная лампочка сигнализации кричала: «Alarm!». Я был близок к сумасшествию, когда нога дикаря сильно дернулась.

Чувствительность и двигательные функции постепенно возвращались по нарастающей, правда сила мышц заметно отставала. И вот я с облегчением смог выдернуть руку, на четвереньках доползти до аппарата, прицепить его на пояс и нажать кнопку активации. Затем с максимальной скоростью, на которую был способен в данной ситуации, сходил в хозблок, достал рулон скотча и от души перетянул этого незнакомца, превратив в мумию. Совершив последний рывок и затащив его обратно в кабину, я захлопнул дверь и рухнул рядом с ним на пол, отрешенно наблюдая, как куча насекомых, влеченных светом, атакует купол.

Мочки уха что-то коснулось, я дернулся, вскакивая на ноги и хаотично отряхиваясь, увидев, что время нашего баттла не осталось впустую потраченным окружающей природой – внутри уже активно кипела жизнь. Со всех ног я опять ринулся в хозблок, схватил инсектицид и начал его активно распылять вокруг, выплескивая всю скопившуюся ненависть в ползающих и летающих насекомых. Через двадцать минут щеточкой аккуратно собрал мелкие трупы в угол и отправился в душ.

Сегодня мне предстояла, по-видимому, бессонная ночь. Поэтому я постарался приготовиться к ней как можно тщательнее: хорошенько помылся, не жалея воды, сделав в конце контрастный душ, что окончательно привело меня в тонус и разбудило волчий аппетит. Поколдовал у микроволновой плиты, разогрев себе два куска сочной говядины в кисло-сладком бамбуковом соусе, нарезал овощей, обильно заправив их маслом, налил сок и сел ужинать в кабине, неустанно наблюдая за моим гостем. Тот лежал неподвижно и только горящий ненавистью взгляд с громким сопением выдавал в нем признаки жизни.

План был весьма авантюрный, но я в данной ситуации не терял уже абсолютно ничего. С помощью своего УММ я планировал восстановить память этому дикарю. Судя по внешности, он не был туземцем, изгнанным из племени. В его очертаниях явно угадывался европеоид, а значит, он каким-то образом попал сюда, застряв тут на годы. Что могло выйти из моей затеи? Да все что угодно. Вариантов множество: в лучшем случае память восстановится без всяких побочных явлений, в худшем может привести к отрицанию реальности с сумасшествием, инсульту, разрушению междолевых соединений мозга, с кучей отклонений в последующем. Все это была теория, основанная на глубоких знаниях и аналогах, но никак не подтвержденная практикой. К сожалению, времени с момента моего изобретения до печальных событий прошло слишком мало. Немного посидев в своих мыслях, я так и не смог принять окончательного решения, что делать с пленником в случае неудачного исхода.

Закончив трапезничать, я набрал двойную дозу снотворного в шприц и, не медля, воткнул ему в ягодицу. Работа началась.

Выбрав наиболее соответствующую ситуации программу, я на минимальной мощности принялся стимулировать гиппокамп, пытаясь расшевелить уснувшую память. После нескольких сеансов я сделал перерыв на кружку крепкого кофе и вновь вернулся к работе. Предстояло провести ряд процедур, воздействующих на кору головного мозга. Затем снова перерыв и повторение цикла.

Небо на востоке окрасилось оранжевыми и золотыми оттенками, предвещая рассвет где-то на невидимом горизонте. Я выключил освещение и рухнул в кресло. Мокрая и противно холодная футболка липла к спине, вызывая неприятные ощущения, но сил сдвинуться вперед, чтобы снять ее, у меня не осталось. Глаза слипались, каждое открытие век требовало адских усилий, а я все смотрел и смотрел на спящего мужчину, лежащего передо мной на полу. Кто он был в прошлой жизни? Чем занимался? Случайно ли оказался тут? Ответы на эти вопросы оставались за гранью реальности.

Можно было только фантазировать, какие процессы сейчас происходят в его голове: внешне он никак не изменился, продолжая все также громко сопеть и изредка пытаться дернуть одной из конечностей. Что меня ждет после его пробуждения? Разумный человек, ребенок в обличье взрослого, сумасшедший, овощ или все тот же хищный кровожадный убийца? Время покажет. А сейчас нужно спать. Организм полностью истощился. Минувшие сутки были слишком насыщены событиями. Я еле добрел до спального мешка, расположившись в проходе хозблока, по пути еще раз проверив надежность фиксаторов, и рухнул, даже не сняв одежду, поверх него, еще в момент падения провалившись в глубокий сон.

Проснулся я столь же внезапно, как и уснул. Просто мозг в один момент решил, что пора вставать и резко включился. Часы показывали начало второго. А в следующий момент мозг напомнил мне, что я нахожусь в закрытом помещении с диким существом, способным убить меня в считанные секунды. Я подскочил как ужаленный, готовый в любой момент нажать на кнопку УММ, но внутри царила такая же тишина, как и в тот момент, когда я провалился в сон, нарушаемая только периодическим сопением подопытного.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках подошел ближе и заглянул ему через плечо. Он спал.

Может все еще действует лошадиная доза снотворного. Или не спит, а находится в коме после всех проведенных манипуляций? Не угадать. Но то, что он жив, уже радует. По ним расплылась огромная лужа, источавшая неприятный запах, заполнивший всю кабину. Тоже позитивный признак функционирования организма. Я скривил нос и отправился за тряпкой с водой. Убирать мочу за здоровенным мужиком – то еще удовольствие, но выхода не оставалось, и я, сохраняя каменное выражение лица, принялся выжимать тряпку раз за разом.

Я дважды сменил воду в ведре и собирался открыть дверь для проветривания, как вдруг заметил, что незнакомец открыл глаза. Несколько секунд мы молча, изучающе, пристально смотрели друг на друга. Из его взгляда ушла ненависть, сейчас в нем присутствовала растерянность, даже страха не было.

– Как тебя зовут? – спросил я на английском.

– Стефен Смит, – на чистом английском ответил он. – Но, черт возьми, где я? Почему я голый и связан? Ты меня похитил? Кто ты и что тебе от меня нужно?

– Тихо, парень, тихо. На все вопросы ты получишь ответы, но обещай мне вести себя спокойно. Я сейчас разрежу скотч, ок?

– Стой! Не приближайся ко мне! – он задергался, пытаясь вырваться, но часть сил, видно, ушла с животной яростью.

– Стефен, я не сделаю тебе плохо, успокойся. Я нашел тебя на этом месте вчера, насильно, каюсь, затащил внутрь, ты меня чуть не убил, пришлось тебя немного усыпить, связать, привести в божеский вид, если можно так выразиться, и поработать с твоим мозгом. Иначе бы ты точно меня убил. Ты помнишь, что ты делал в сельве?

– Конечно! Я приехал сюда с друзьями…, – он замолчал, очевидно, погрузившись в поток нахлынувших воспоминаний. – Слушай, развяжи меня!

– Ты обещаешь вести себя спокойно и не применять ко мне силу? – я взял ножик и медленно двинулся в его сторону.

– Да, обещаю! Режь быстрее, я сдохну сейчас: у меня руки уже отнимаются.

Я аккуратно, слой за слоем, разрезал скотч на его руках и отошел в сторону на безопасное расстояние, активировав заранее УММ, позволив ему самостоятельно освободиться от пут.

Минуты медленно тянулись. Тишина нарушалась только звуками отдираемой ленты и его шипением, когда та отрывалась вместе с волосами.

– Стефен, – повторил я вопрос, – расскажи мне, как вы с друзьями оказались тут?

Он на секунду замер, остановив свое занятие, но тут же продолжил тянуть скотч:

– Ты не поверишь, поехали за золотом.

– За золотом?! – я вложил в вопрос максимум удивления, на которое был способен. – В сельву?!

– Да. Я говорил же, что не поверишь. Я сам поначалу отнесся к этому скептически. Томасу родной дед подогнал карту еще в детстве, на которой было отмечено место, где тот в молодости мыл золото. Каким образом дед узнал про это место, история умалчивает – дед к этому времени умер, но на тот момент он привез достаточную сумму, чтобы встать на ноги. Так вот, Томас случайно наткнулся на нее, когда разбирал какие-то вещи, поделился со мной как с лучшим другом, и мы составили план. Ближайшие каникулы должны были быть посвящены приключениям. Мы пролазили интернет вдоль и поперек, досконально изучая принципы мытья золота. Но была одна загвоздка: в связи с тем, что ни он, ни я не из богатых семей, нам требовалась экипировка и трансфер. Таким образом появилась Амелия, которая растрепала об этом своему парню и пришлось брать с собой Джорджа. Вот так мы вчетвером и оказались здесь.

– Как вы собирались переправить золото из другой страны?

– Об этом позаботился Джордж. Мы сначала долго ругались из-за того, что он узнал про все наше предприятие, а потом поняли, что это судьба нам его послала. Благодаря ему мы должны были вернуться миллиардерами.

– Я осмелюсь предположить: что-то пошло не по плану?

– Слушай, ты не мог бы одолжить мне одежду? Я понимаю, что в джунглях обходился без всего этого, но сейчас немного дискомфортно, – он оторвал последний кусок и бросил его на пол.

– Боюсь, с нашей разницей в комплекции я мало что смогу тебе предложить, – признался я, протиснувшись мимо него в проход. В данный момент он точно не собирался на меня нападать.

Набор вещей, взятых с собой в путешествие, был крайне скромный. Футболка, трусы, шорты и шлепанцы – пожалуй, это весь доступный выбор. Он влез в трусы, остальные вещи отложил в сторону. На мой немой вопрос ответил: «Мне бы помыться».

– Душ внутри имеется, не переживай. Может, закончим для начала разговор?

Он молча кивнул.

– Так что было дальше?

– Дальше мы прилетели в Бразилию, где нас ждал долгий и утомительный путь к цели, но романтизм преодолел все тяготы и невзгоды. Нас доставили на вертолете вглубь сельвы. Несмотря на наши попытки сохранить инкогнито, у организаторов перелета, похоже, возникли подозрения относительно истинной цели нашей экспедиции. Возможно, из-за этого, а может, просто по стечению обстоятельств, высадили нас совсем не в том месте. Мы, конечно, конечно не дураки и указали пилоту координаты, не доходя до реального места назначения миль десять. Спускались по веревочной лестнице. Как рация оказалась на плече Амелии никто не понял, только она не удержала ее и уронила. На первый взгляд та оказалась рабочей, поэтому мы не обратили на этот казус никакого внимания. Да и не до этого вовсе было. Мы на адреналине же… Вперед к приключениям… Вот-вот и все произойдет… Дальше по компасу и карте мы достигли цели, все несостыковки объясняя временем и изменениями рельефа, пока не поняли окончательно, что пришли не туда. Дай воды, пожалуйста, в горле пересохло.

Я сходил и принес ему кружку. Он жадно стал пить, проливая воду. Кадык его, как челночный станок, ходил туда-сюда.

– Слушай, – он поднял взгляд на меня, – у меня странное ощущение: я же ничего не помню, но стоит мне начать рассказывать, как память выдает мне все новые события…

– Это нормально, процессы, запущенные мною с помощью аппарата, продолжают идти, поэтому одно из побочных явлений – люди сходят с ума, вспоминая то, что их мозг так надежно похоронил.

– Если я не сошел с ума к настоящему времени, то уже не сойду?

– Нет, не значит. Ты же еще не все рассказал, точнее, не все вспомнил. Никто не знает, как ты отреагируешь на действительность ни сейчас, ни потом.

– Мде… Перспективка не очень вырисовывается. А я могу взять и остановиться?

– Тоже нет, процесс запущен и дальше не подвластен контролю: ни твоему, ни извне. Поэтому продолжай спокойно свой рассказ. Вы высадились с вертолета. Что произошло дальше?

– Дальше мы шли и шли, пока не поняли, что пришли не туда. Ориентироваться внутри зеленого массива оказалось гораздо сложнее, хотя мы были готовы к этому. Короче, мы заблудились, но возвращаться назад уже не было сил, да и пора было обустраивать ночлег. А наутро Том, умываясь в ручье, нашел огромный самородок. Наверное, самый большой из найденных нами за все время. И мы решили попробовать остаться на этом месте. Мы работали как буйволы, просеивая ежедневно горы песка. Потом решили разделиться, чтобы не мешаться: парни рыли в разных местах, не видя друг друга, а Амелия забирала и относила добычу на наш склад. Также на ней была кухня. Это нас и сгубило… С самого начала все шло не так, как будто что-то свыше говорило: «Бегите, глупцы!»

Он замолчал, глядя в одну точку.

– Стеф? – нарушил я молчание, устав ждать, пока он выйдет из транса.

– А? – он поднял глаза на меня, возвращаясь из глубин воспоминаний и поникшим голосом продолжил. – Я помню громкий пронзительный крик. Не сразу понял, откуда он раздается, но знал точно – это кричит Амелия. Сердце сжалось от ужаса в предчувствии беды. Бросил все инструменты и побежал в лагерь. Хотя я в тот день работал на самом дальнем ручье, но наткнулся на нее самый первый. Она лежала на спине чуть в стороне от тропинки, прямо в луже собственной крови, ее нога была неестественно вывернута. Мозг отказывался верить в увиденное, я просто стоял там, застывший, не зная, что делать. Время словно остановилось. Потом прибежали остальные. Какой-то сумбур в голове, словно я путешествую по туману и натыкаюсь на знакомые предметы, но не могу их сразу узнать. Кажется, мы разорвали футболки, сделав жгуты и повязки. У нее были жуткие раны – огромные царапины во всю спину и вырван кусок мяса на икре.

Джорж сначала отключился, а потом просто сидел рядом с ней и держал молча за руку. От него не было никакой реальной помощи. Она потеряла много крови. Пока мы несли ее в лагерь, она ненадолго пришла в себя и еще пыталась разговаривать с нами… Что-то несла про бабушкины пироги, которые она принесла нам… Голос был такой слабый и дрожащий… Ей, вероятно, было невыносимо больно, слезы текли по ее щекам, но она ни разу не вскрикнула по дороге. Аптечка, конечно, не была рассчитана на случившееся, а мы не были врачами. Рану обработали, поменяли наши тряпки на нормальный жгут и бинты. Мы понимали, что жгут долго держать нельзя, но как только мы его снимали, кровь снова начинала течь ручьем. Мы оказались перед страшной дилеммой: она либо истечет кровью без жгута, либо останется без ноги со жгутом. Вот тут и выяснилось, что рация не работает. Следующие три дня превратились в настоящий кошмар. Надежда таяла с каждым часом. Если в самом начале Амелия преимущественно спала, то к вечеру начала кричать от боли все сильнее и сильнее. Обезболивающие перестали помогать. Бессонная ночь под звуки стонов сменилась хмурым серым утром. Джордж выглядел ужасно – бледный, осунувшийся, с красными от слез глазами. Он, наверное, не сомкнул их, всю ночь напролет так и сидел рядом с ней, держа за руку. Лицо Амелии приобрело пепельно-серый оттенок – от былой красоты не осталось и следа – черты его заострились, частое дыхание прерывалось какими-то хрипами. Стопа стала фиолетово-серой, а выше жгута по ноге поползли красные нити воспаления. Я, помню, спросил Джорджа о ее самочувствии, но он ничего не ответил, продолжая сидеть в одной позе.