Пелена. Сборник фантастических повестей

Ричард вбежал в помещение взъерошенный и с красными от переутомления глазами. Коротко поприветствовав Клэр, он бросился к монитору и минут десять сидел молча, вглядываясь в цифры и графики на экране. Сделав выводы из увиденного, он закрыл лицо ладонями и с силой потёр виски́.

– Что скажешь? – спросила Клэр.

Ричард чуть вздрогнул и посмотрел на девушку так, будто не ожидал её здесь увидеть. Далёкие от приятности мысли унесли его далеко.

– Да что тут говорить… – почти простонал он. – Ошибка исключена. Надо звонить и подтверждать данные. Я разговаривал с одним знакомым из ВВС. Есть информация, что русские усиленно что-то строят на границе с Китаем.

– Что строят?

– Какие-то непонятные сооружения – бетонные коробки без окон. По видимому, они давно знают о неизбежности столкновения.

– А что китайцы? Они в курсе?

– Непонятно. С высоты спутников выглядит всё спокойно. Впрочем, вся эта суета на границе может быть совместным с русскими мероприятием.

– И для чего им эти коробки? Они смогут как-то защитить от толпы?

– Не знаю, Клэр. Ничего не знаю. Да и никто не знает. Сейчас расклад такой, что все друг друга подозревают. Китайцы наверняка думают, что это мы изменили траекторию Апофиса.

– Господи! Да зачем бы это нам? И как это возможно? Ты серьёзно?

– Помнишь, как всё обстояло при пандемии ковида? Политическая паранойя. Поиск крайнего. Всё как всегда.

– Звони. Чего время тянуть. Я уверена, что какие-то варианты решения существуют.

– Дай бог, дай бог, – пробормотал Ричард и взялся за телефон.

Глава 10

Санкт-Петербург. Главное управление МВД.

Майор Калмыков старался говорить тихо, хотя по глазам его было понятно, что внутри он кипит обидой и негодованием. Больное горло не давало возможности выплеснуть на собеседника всё как есть.

А собеседником был Кирилл, вернувшийся поздно ночью с проваленного не по своей воле задания. Похудевший, небритый и опустошённый, он пытался сохранять невозмутимость, выслушивая монологи майора.

– Мы в их иерархии, – говорил Калмыков, – где-то в районе плинтуса?! Так что ли?! Звоню Кондратьеву – тот ни сном ни духом; Самойлов тоже не в курсе; Прокопенко юлит, но это у него манера такая: дескать ничего не знаю, но на всякий случай и этого тебе не скажу. У нас теперь что, инопланетяне занимаются изъятием вещдоков?! В общем, Кир, дотянулся я до самого верха, – майор показал пальцем на потолок, – и меня вежливо попросили отойти в сторонку и забыть обо всём, что на этой чёртовой станции было. Неофициальненько так, просто по телефону. Потом приехал какой-то прыщ и забрал все документы по этому делу. Да их и было-то с гулькин хрен. Ещё раз напомнил, чтобы мы не совались куда не надо – и укатил. Как мальчишку меня построил. Ни слова не дал сказать… – Майор закашлялся. – Да горло это ещё. Это только сегодня полегче, а вчера совсем не мог говорить. Ну и ты тоже… Не мог мне позвонить перед командировкой? Я же ни сном, ни духом…

– Ну а что бы вы сделали? Да и не думал я, что на станции всё так плохо. Теперь-то что?

– Да ничего, – пожал плечами Калмыков. – Жизнь продолжается. Хотя есть у меня предчувствие, что совсем скоро что-то случится. Прямо вот большая такая жопа. – Майор очертил в воздухе размеры предполагаемого объекта.

– Предчувствие?

– Ну да… Не совсем конечно. Однако… Суета какая-то, знаешь… Нехорошая суета. Все словно сговорились и ждут чего-то. Не к добру это. И пчёлы эти ещё…

– Какие пчёлы? – непроизвольно вздрогнул Кирилл.

– Новости-то не смотришь? А… Ну да… Какие тебе новости. Пчёлы какие-то в городе объявились. Или осы, поди разбери их… Кусачие. Лезут во все дыры, людей пугают. Не к добру, ей богу. – Калмыков тяжело вздохнул. – Совсем я, Кир, что-то раскис. И это в июне-то. На рыбалку с Борисычем собирались. На неделю. Да какая теперь рыбалка… На пенсию что ли пора… Короче, ты, надеюсь, меня понял. О «Варяге» забудь. Непросто тебе будет, знаю, не такого калибра ты человек. Но что делать, Кирилл? Забудь. Отдохни денька два, а то вон тоже сам на себя не похож. Говорят, ты собаку какую-то приволок?

– Ну вот же люди, – возмутился Кирилл. – И о собаке уже в курсе. Дела бы так раскрывали, а не сплетни распространяли.

– Брешут что ли?

– Да не брешут. У ветеринара сейчас. С утра отвёз. Сейчас вот забирать уже надо. Из Ветлани пёс. Прибился.

Майор неодобрительно помотал головой.

– Ты давай с этим поосторожней. Теперь закрытая зона. Удивлён, что тебе вообще удалось его через пограничников провезти. Ну да ладно. Как знаешь. Через два дня жду тебя на работе. А там и решим, что тебе дальше делать. Работы сейчас столько, что до нового года не разгребём. Н-да… Всё на этом. Пока.

Кирилл кивнул, развернулся и вышел из кабинета.

«Вот, значит, оно как, – подумал он, – впрочем, кто бы сомневался. Майор прав – суета вокруг непонятная. Мало кто чего знает, мало кто имеет полномочия объяснять, да и мало кто станет в такой ситуации брать на себя инициативу».

Даже в Питере, обычно спокойном и размеренном, что-то бурлило. Встревоженные лица людей, пробки на дорогах, закрытые по техническим причинам магазины… И хотя Кирилл оказался несколько дней назад в эпицентре кошмара, казалось, он единственный не знал чего-то самого главного, о чём даже обыкновенный прохожий имел достаточно информации. Может, дело в пчёлах? Он машинально дотронулся до затылка – никакого следа от укуса уже не осталось. Да ерунда. Каким макаром те лабораторные пчёлы могли долететь до Питера? Или лаборатория не одна? Надо будет внимательнее ещё раз пересмотреть материалы дела. А они, разумеется, у Кирилла остались. На флешке, которая ждала его дома. Все материалы, связанные с «Варягом», он скопировал на всякий случай, словно предчувствуя подобный исход. И не ошибся. Опыт. В послужном списке Кирилла до сих пор не было ни одного нераскрытого дела. И не будет. Он доберётся до сути. Потому что такова его природа, природа Кирилла Дрегова, следователя до мозга костей. Да и была же договорённость с Эммой.

Мысли его начинали путаться, прыгая от образа казавшейся теперь нереальной Лизы до лиц погибших учёных. Хотелось спать. Глаза точно заволокла пелена, за которой он едва угадывал неясные зловещие силуэты. Уснуть, проснуться и понять, что все последние события его жизни – только сон и ничего больше.

Кирилл тряхнул головой. Нет. Очнись!

Он оглянулся по сторонам. Погода выдалась замечательная. После снежной пустыни и минус трёх он словно переместился в райское место. Решил пройтись пешком, разгуляться. Вдоль Суворовского проспекта до Тульской, через Большеохтинский мост на юг, вдоль набережной Невы, потом до улицы Помяловского. Там, на первом этаже одной из высоток и располагалась клиника, в которой он оставил до обеда своего нового друга Мишку.

С собакой, к счастью, всё оказалось в порядке. А что касалось её хромоты, то она была врождённой – одна лапа у Мишки получилась чуть короче других. Надо было бы и Кириллу на всякий случай обследоваться, хотя плечо особо и не беспокоило, не говоря уж о пчелином укусе, о котором он успел позабыть. Но времени на это не находилось – сначала отдых, а потом содержимое флешки. Никаких явных проблем со здоровьем Кирилл не ощущал, а усталость – дело привычное.

Новый дом Мишке понравился. Не станция, конечно, но и не труба, в которой он провёл свои последние дни, а возможно, и недели. Обнюхав и исследовав все его немногочисленные уголки, он выбрал себе место на кухне под столом. Ну конечно же, тут был холодильник, всегда пахло едой и имелся полный обзор квартиры. Кирилл выбору пса не возражал, тем более что и вариантов-то особенных у него не предполагалось. Студия на третьем этаже пятиэтажного дома досталась Кириллу после развода с женой. Экс-супруга переехала в двушку, а он согласился на эти двадцать квадратных метров. Теснота его не смущала, поскольку по роду работы ему приходилось бо́льшую часть времени проводить в командировках. Да и вообще в студии имелись свои плюсы: вместительная лоджия с видом на Таракановку и вполне посильные объёмы требуемой уборки.

Первый и пока единственный брак Кирилла был ранним и полным романтических иллюзий, вследствие чего стал трещать по швам сразу, как только закончился медовый месяц. Оказалось не так просто делить себя между семьёй и работой. Он искренне пытался уравновесить эти две области и, может быть, даже сумел бы рано или поздно отыскать золотую середину, но со временем супруга утратила интерес к компромиссам, и чаша весов сама собою склонилась в пользу работы. Кристина (даже от имени супруги веяло холодом), устав от роли домохозяйки, нашла себе работу в каком-то модном журнале и совсем скоро из отдела маркетинга перекочевала в модели. Она была красива и молода, и это по достоинству оценили в журнале, предоставив Кристине возможность показать себя любителям женской моды. Кирилл чувствовал, как Кристина с каждым днём всё больше отдаляется от него. Ей были не интересны рассказы о переживаниях мужа, Кириллу же, в свою очередь, не заходили истории о буднях пустоголовых, как ему виделось, модниц. На второй год совместной жизни он уже понимал, что жена ему изменяет. Наверное, он мог её удержать, мог простить все те соблазны, которым она поддалась, однако дело было не в них, а в том, что между ними не было ничего общего никогда. Осознание этого словно оглушило Кирилла, убило последние искорки былых чувства, и он первым предложил развестись. Никто не стал устраивать сцен или выяснять отношений. Все требуемые при разводе процедуры прошли без скандалов, без дележа имущества, без упрёков и без особенных сожалений. Обида, конечно, затаилась где-то глубоко в сердце, но, будучи человеком рассудительным, Кирилл не позволял ей всплывать на поверхность, всё больше и больше погружаясь в свою работу. Одиночество обрушилось на него внезапно, но уже через год он настолько к нему привык, что теперь оно казалось ему защитой – защитой от всего неважного, наносного, мало интересного и третьестепенного.

Знакомство с Лизой сделало в его душе неожиданную перестановку. Словно ожили в нём почти иссохшие родники настоящих, живых чувств. Это одновременно и пугало, и восхищало. Возможно, этот эффект был вызван контрастом между тем, что они обнаружили на станции, и тем, с какой стороны открылась ему Лиза. С одной стороны – смерть, холод и предчувствие скорой беды, а с другой – это хрупкое существо, как оказалось, в непростом прошлом причастное этому жуткому месту и благодарное Кириллу за помощь. Сердце Кирилла тянулось к свету, душа нуждалась в чьей-то любви и участии. Белый пёс, глядевший понимающими глазами из-под стола, стал напоминанием о том, что Лиза существовала и существует сейчас, вот в этот самый момент. Где-то далеко, в Туло́ме, но она есть и, может быть, ждёт от него звонка.

Подобные полумысли и получувства зыбились смутными тенями на туманном горизонте сознания, когда Кирилл забрался под одеяло. Но уснуть по-настоящему не получалось. За маревом этих переживаний теснились другие: как быть с Мишкой, если придётся уехать в командировку? что сказать Лизе, если всё же решится ей позвонить? и флешка… Да, надо вставать и браться за работу.

Выкорчёвывая волю из паутины переживаний, Кирилл заставил себя подняться, достал флешку и вставил её в разъём.

Глава 11

Углубляясь в материалы, пересматривая всё снова и снова, Кирилл возвращал свой ум в нужное русло. Ни о каком отдыхе теперь не могло быть и речи. Адреналин волнами прокатывался от кончиков пальцев и до макушки, голова делалась ясной и способной к анализу. Вот за такие моменты он и любил эту работу!

Кирилл не заметил, как время стремительно подошло к полудню. Первый раз оторвавшись от монитора, он обнаружил у себя за спиной Мишку, который укоризненно на него смотрел.

– Ох ты, блин! – вырвалось у Кирилла.

Он взглянул на пустую собачью миску, потом на часы.

– Пошли, – сказал он. – Тебе, наверно, давно пора погулять. Прости, дружище. Работа.

Мишкина морда выразила, как показалось, полное понимание.

Они прошлись до зоомагазина, где Кирилл, помимо еды, купил намордник и поводок. Это на будущее, чтобы можно было брать нового напарника и на работу, и даже, может быть, в командировки. Пёс был понятливым, тихим и не особо требовательным. Если говорили ему сидеть – он спокойно сидел, так что никаких хлопот с ним вроде как не предполагалось. Все нужные прививки ещё вчера были сделаны, документы оформлены.

Свежий воздух благотворно повлиял не только на Мишку. Без возникшей необходимости Кирилл скорее всего не вылез бы из-за компьютера до следующего утра. И не факт, что обратил бы тогда внимание на то, что привлекло его внимание в эту минуту. Это была пометка из электронного журнала Синицына, где было написано: «Образцы «Пелены» отправил в Питер профессору. Жду ответа». Потом ещё три дня записей, но об ожидаемом ответе больше ни слова. Затем журнал кончается, за неделю до того, как вообще перестали отображаться в том или ином виде действия российско-голландской команды.

Что за профессор? И что за «Пелена»? Эмма могла бы пролить свет на содержимое кейса, но в мессенджере от неё до сих пор не было никаких известий. Наверняка эта «Пелена» как-то связана с экспериментами в пчелиной лаборатории и с содержимым отправленного в Нидерланды контейнера.

Кириллу удалось пробить по базе личность Синицына: доктор биологических наук, научный сотрудник Петербургского Института Биотехнологий, открытого всего четыре года назад. Подробных сведений об этом институте на просторах интернета не нашлось. Никаких научных статей, никаких упоминаний в прессе. По крайней мере, значился хотя бы адрес. Надо обязательно туда съездить и всё разузнать на месте. Понятно, что полномочий на это у него нет и не будет. Калмыков совершенно ясно дал понять, что об этом деле нужно забыть. Но Кирилл уже в игре. С тех пор, как согласился передать таинственный кейс Эмме. Идти на попятную не в его духе. По собственному опыту Кирилл знал, что если бросить что-то из-за своего страха, то это что-то всё равно от тебя не отлипнет и рано или поздно настигнет в самый неподходящий момент. Закон жизни – ни больше, ни меньше. На сегодняшний день его лозунгом стало «меньше сомнений – больше действий».

Теперь передвигаться пешком не было времени, а общественный транспорт явно был не по душе Мишке. На некоторых людей он смотрел с опаской и едва сдерживал голос – для Кирилла это было заметно. Его же собственный «Ситроен» уже полмесяца находился в ремонте – неполадки в моторе. Но другого выхода, кроме как забирать из автосервиса свою машину, у Кирилла не оставалось. Механик отговаривал его это делать, хотя в принципе мотор и работал.

– Зажигание ещё барахлит, – говорил он. – Пару бы деньков, остались нюансы.

– Не могу ждать, – помотал головой Кирилл. – Давайте как есть.

– Ну смотрите… – с напускным сожалением пожал плечами механик. – В любой момент может заглохнуть. Старайтесь тогда как можно реже глушить двигатель. А потом обязательно доведите всё до ума.

– Хорошо.

До института добрались без проблем. Приоткрыв окно и оставив пса в машине, Кирилл вошёл в вестибюль двенадцатиэтажного здания, где его встретил грозного вида охранник.

– Вам к кому? – спросил он.

Кирилл на всякий случай показал удостоверение.

– Хотелось бы поговорить с доктором Синицыным, – произнёс он заранее заготовленную фразу.

– Минутку, – невозмутимо промолвил охранник и ушёл в свою кабинку, чтобы связаться с кем-то по коммутатору.

Из-за стекла не было слышно, о чём идёт разговор. Однако продолжался он минуты две.

– Вас сейчас встретят, – закончив консультацию, сказал мужчина.

И действительно совсем скоро в холле появилась средних лет женщина в белом, как у врачей, халате. Рассеянно улыбнувшись, она жестом пригласила Кирилла следовать за ней.

Заговорила она только в лифте, неестественно долго спускавшемся куда-то вниз.

– Вы знаете, – с волнение начала она, – мы думали, ваши уже никогда не придут. Сами понимаете, мы эту ситуацию не могли оставить в таком виде. Это же невыносимо! Люди встревожены. Да что там… Трясутся от страха. Уже не знаем, что с этими обезьянами делать.

Кирилл ничего не понял из её монолога. По всей видимости, его приняли за кого-то другого, и было бы глупо сразу в этом признаться. При таком раскладе хоть с кем-то выдалась возможность поговорить. А значит, решил Кирилл, надо этой растерянной женщине подыграть.

– Понимаю, – хмуро кивнул он. – Извините, но раньше не получилось.

– Но теперь, – снова заговорила женщина, – вы уж сами улаживайте дела с частниками. Мы-то ко всему этому отношения совершенно никакого не имеем. У нас другой отдел. Нормальный. А не это вот всё… Вас всё не было и не было. Сначала завтраками кормили, а потом и трубку брать перестали. Так тоже, знаете ли, не делается. Да, я, конечно, понимаю, что в городе и без нас творится чёрт знает что. Но всё же… Мы, разумеется, обратились в частную фирму. Через полтора часа… – она посмотрела на свой мобильник. – Нет. Через час. Через час они будут на месте. Эти, по крайней мере, пунктуальны. Смотрите сами. Свяжитесь, что ли, с начальством. Ну, я не знаю…

– Да вы не переживайте так, – вжился в свою роль Кирилл. – мы обязательно всё уладим. А пока я хотел бы увидеть вашу напасть.

– Разумеется. Сейчас я вам покажу.

Пока спускались на лифте и петляли по замысловатым лабиринтам холлов и коридоров, Кирилл пытался представить, что именно ему хотят показать. Но увиденное в конечном итоге поразило его настолько, что он с минуту не мог поверить своим глазам.

– Полюбуйтесь, – сказала женщина, показывая рукой и делаясь бледной как простыня. – Сколько дней приходится на это смотреть, а всё никак не могу привыкнуть.

В квадратном помещении, имеющем только со стороны коридора прозрачную стеклянную стену, находились самые настоящие обезьяны. Когда провожатая впервые упомянула о них, Кирилл подумал, что этим эпитетом она наградила каких-то не особо приятных людей. Но нет. Здесь были именно обезьяны, а точнее, шимпанзе. Кирилл насчитал их одиннадцать. Две из них были, судя по всему, мертвы. Остальные выглядели не лучше мёртвых: лохматые, тощие, безжизненными глазами смотрящие сквозь толстое бронированное стекло. Пятеро из девяти живых сидели в центре помещения, сомкнувшись в кольцо. Трое медленно передвигались по периметру, а четвёртый, судя по габаритам, вожак, неподвижно стоял, упёршись ладонями и мордой в стекло. Его взгляд выражал одновременно и отчаяние, и звериную злость.

– Что всё это значит? – тихо спросил Кирилл.

– Всё то же, о чём я вашим десять раз говорила.

– Если не трудно, могли бы повторить для меня?

– Разве вам не объяснили детали?

– Нет.

– Какой же кругом бардак! Вы с Синицыным хотели поговорить?

– Да.

– А нет его.

– А кто есть?

– Никого нет. Ни единой живой души из тех, кто имел отношение к этому зоопарку.

– В каком смысле ни единой живой? – насторожился Кирилл.

– Да слава богу, не в прямом. Хотя… Кто же их знает. Просто все исчезли в один день. Человек шесть или семь их было. По крайней мере, из тех, кого часто приходилось встречать. Молчаливые. Никогда не улыбались, не здоровались, обедали отдельно, в общем, в контакт ни с кем не вступали. Мы полагали, что засекреченные. Биотехнологии – та ещё штука. Кто чем только не занимается. В общем, мы особо и не стремились с ними сближаться. От греха подальше. А эти обезьяны и раньше пугали. А после того, как их хозяева испарились, и вовсе превратились в страшилищ. Однако, живые всё же создания. Они-то ни в чём, по сути, не виноваты. Голодные уже вторую неделю. И без воды. В чём только душа держится… Две вон не выдержали, сами видите. А как их покормить, если они и к стеклу-то не подпускают? Там только одна дверь, со стороны помещений, куда у нас нет допуска. Вот и пришлось частников вызывать, потому что смотреть и страшно, и больно.

В этот самый момент вожак ударил кулаком по стеклу. Кирилл вздрогнул.

– Ну вот, – выдохнула женщина, – сейчас начнётся.

– Что?

– Смотрите.

Вожак снова ударил и стал это повторять с определённой периодичностью. Остальные шимпанзе поддержали его начинание дружным возгласом «уах». Шум постепенно стал нарастать и совсем скоро превратился в ритуальное действо. Сидящие в кольце обезьяны тоже стали стучать ладонями по полу. Вожак, отойдя от стеклянной стены метров на пять, разбежался и со всей дури врезался туловищем в преграду. Только тогда Кирилл заметил, что эта стена имеет крестообразную трещину в том месте, куда бился своим телом вожак.

– Нам лучше уйти. – Женщина машинально ухватила Кирилла за руку и потащила прочь из коридора.

Он не стал сопротивляться, посчитав, что так действительно будет лучше.

Когда они скрылись из поля зрения обезьян, их буйная оргия постепенно начала утихать.

– Пойдёмте в мой кабинет, – предложила женщина. – Дождёмся группу и закончим с этим кошмаром. И простите, что не представилась. Меня Ольга зовут.

– Кирилл.

Она кивнула, ничего не ответив.

Глава 12

В кабинете они выпили по две чашки кофе, между которыми Ольга изложила всю недостающую информацию, касающуюся несчастных обезьян. Некий относительно недавно сформированный отдел арендовал в институте целых три лаборатории и переоборудовал холл, чтобы следить за поведением подопытных шимпанзе. На каждой из обезьян имелись датчики, их кормили и поили, и вообще относились к ним так, как и положено в подобных случаях. Со стороны казалось, что ничего особенного не происходит. Странным было то, что коридор, вдоль которого располагалась застеклённая сторона, был проходным, никому из соседних отделов не возбранялось здесь находиться, что поначалу многим нравилось, потому как обезьяны в первые дни их пребывания казались довольно милыми. Но такая идиллия продержалась недолго. Дня через четыре поведение шимпанзе резко изменилось, некоторые стали проявлять агрессию к приближающимся к стеклу, отдельная группа образовала в центре комнаты плотное кольцо. За день до этого там что-то установили, но что именно – никто не видел. В последующие дни внутрь помещения никто не заходил. А потом вообще все сотрудники новоиспечённого отдела внезапно исчезли. Соседние отделы, привыкшие наблюдать за шимпанзе, начали беспокоиться: никто бедных животных не кормил, а в их поилках уже закончилась вода. Ольга обращалась к директору института, обзванивала различные инстанции, но никто ничего не предпринимал и на её вопросы толком не отвечал. Три другие лаборатории и парочка кабинетов, относящихся к таинственному отделу, были просто опечатаны. Никто не хотел брать на себя ответственность и трогать хоть и арендованную, но всё же чужую собственность. Когда ситуация сделалась угрожающей и начали умирать обезьяны, директор всё-таки дал добро на проникновение в опечатанные комнаты. Спецы по кодовым электронным системам успешно справились со взломом, но ни в одном из помещений не было найдено никаких документов относительно проводившихся здесь исследований. Всё было либо вывезено, либо уничтожено. Заведовавший этим хозяйством Синицын пропал, а имена остальных сотрудников узнать так и не удалось.

– Конечно, – взволнованно говорила Ольга, – вся эта ситуация просто не укладывается в голове. Как это возможно – сдать в аренду такие площади не известно кому?! Синицына-то, само собой, хорошо знали, но он начальником значился номинально, так по крайней мере считали. Ну, типа ответственный за эту собственность института. Впрочем, скорее всего нас держали за идиотов, и Синицын играл в этой истории не самую последнюю роль. Да и директор наш, Кормилицин, тоже сам себе режиссёр. Все знают об этом. К науке он отношения вообще никакого не имеет, бизнесмен чистой воды. Так что не удивлюсь, если он в курсе происходящего. Если кого и следует потрясти на предмет ответов, то это его. Никто его в институте не любит. Скользкий тип. А обезьян жалко. Частники обещали их только усыпить и увезти на реабилитацию. Ну не знаю… Может, и врут. Ну а нам что остаётся делать?

В эту минуту зазвонил телефон. Ольга взяла трубку.

– Поняла, – сказала она, выслушав кого-то на другом конце. – Спасибо, Иван. – Вот, – обратилась она уже к Кириллу, – наконец-то. Группа на месте. Надеюсь, вы всё ещё с нами?

– Разумеется, – ответил Кирилл. – Пойдёмте.

Шесть человек в чёрных, военного образца одеждах и в балаклавах, закрывающих ли́ца, действовали быстро и слаженно.

Кирилл представился старшему группы, и тот позволил ему остаться, вручив какую-то мудрёную маску, больше похожую на противогаз.

– Если захотите войти внутрь, – сказал он, – обязательно это оденьте. Газы. Только под ногами не путайтесь, мои ребята это не любят.

В стекле за считанные секунды просверлили дыру, к которой приладили шланг, соединённый с небольшим баллоном.

Шимпанзе суетились. Вожак и ещё три обезьяны теперь совместно стали бросаться на стекло. В том месте, где Кирилл заметил трещину, оно стало особенно сильно проседать. Если бы у животных были лишние пять минут, то препятствие непременно разлетелось бы на кусочки и никому из присутствующих точно не поздоровилось бы. Другая группа шимпанзе, сомкнутая в кольцо, продолжала неподвижно сидеть в центре, лишь плотнее сомкнув свои ряды, точно за их телами было скрыто что-то чрезвычайно для них ценное.