Возвращение домой

На секунду проносится мысль – я ведь могу доказать отцу, что умею хорошо проводить время без приключений, полиции и журналистов. А вдруг в мою жизнь вернутся веселье в шумных компаниях, беззаботность и яркие мерцающие лампы – как раз такие сейчас уходят в потолок.

Я всматриваюсь в современный интерьер пафосного места, куда мы приехали с подругой полчаса назад. Вылезти из берлоги (или салона самолета) было хорошей идеей. День с Ритой пролетел как одно мгновение. Из уставшей стюардессы я перевоплощаюсь в любительницу хорошо провести время, какой была когда-то. Только вот это не вяжется со скучным собеседником напротив меня. Пузырьки шампанского будто засиделись и сейчас с сумасшедшей энергией пытаются покинуть мой бокал.

– Я проматывал социальные сети и случайно заметил, что знаю тебя, Кристина Багрова. – Имя мое он повторяет уже дважды, держа в руке сигарету.

Брови вопросительно ожидают одобрения. Рыжеволосый парень по имени Боря, тот самый блогер, с царским видом уселся за наш с Ритой столик. Моя подруга встретила своих давних друзей и оставила меня с новым знакомым. Обвожу взглядом темное окно и вижу лишь себя, а не вечерний город. Делаю глоток спиртного, предвкушая пресный разговор.

За соседний столик заведения приносят торт с бенгальскими свечами, и пространство пафосного ресторана обволакивают теплые цвета пылающих огней. Моих губ снова касается стекло, оставляя заметный отпечаток гранатового оттенка помады, купленной когда-то в дорогом магазине.

– Все ли новости ты перечитал за сегодня? – стреляю сигаретку из его пачки на столе.

Туман окутывает ресторан или на меня так действует шампанское?

Тридцать шестой тост позади – самое время для пьяных танцев. Гости приглашают соседние столики. Боря продолжает изучать свою собеседницу. Несколько минут назад он спросил, пойду ли я танцевать. Моя голова устало откидывается назад, выпуская ядовитый дым. Одни лишь пайетки на платье светятся безумием.

– Кристи, ты заметила, музыку сделали еще громче? – пытается прокричать Рита, подошедшая сзади.

Понимаю, что с подругой мне поговорить не удастся. Встаю и направляюсь к барной стойке. Внезапно рядом оказывается Боря, от которого я только что сбежала:

– Я помню одну статью, ты же угнала самолет отца в этом году? Это было… Черт… Да вот весной, кажется. Он же посадил тебя на цепь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Просто не понимаю, почему ты тогда здесь? Ты не должна высовываться.

– Отвали, Боря… Или как там тебя.

– Борис. Я сегодня перебрал с алкоголем.

На танцпол выбегает девчонка, одетая в розовый пиджак и мини юбку. Раскачиваясь под ритм замиксованной песни Thunder, она выкрикивает задорные слова из песни и невольно заставляет веселиться весь зал. Несколько человек поднимаются с мягких диванов.

– Серж, что случилось? – спрашиваю у подошедшего друга. Он выглядит озадаченно, но с ним мне хотя бы не бывает скучно.

– Сегодня на встрече мы заметили одного странного журналиста, – кричит парень.

– Здесь куча обдолбанных людей. Если я буду обращать внимание на каждого… – смеюсь, отворачиваясь.

– Тебя все фотографируют в открытую, а сегодняшний исподтишка, заметила?

Я не появлялась на мероприятиях три месяца. СМИ, кажется, такими темпами останутся без средств к существованию. Да и сегодня на встрече полно блогеров, среди которых есть скандальные личности – таких журналисты любят фотографировать.

– Ну и что? Плевать.

– У тебя завелся тайный поклонник.

– Тайный поклонник – это я, – произносит Боря заплетающимся языком.

– Ты – уже не тайна, Борис, а раскрытая книга, – подытоживаю я, потушив сигарету.

Душное помещение заполняется людьми, на часах полночь. Шампанское растекается шипящими нотками по венам, согревая и успокаивая. Под действием веселящего зелья жизнь налаживается. И мне по барабану, что алкоголь – это последняя инстанция безумства.

Внезапно ощущаю под ребрами опоясывающую боль и неприятные прикосновения. Прозрачная ткань с пайетками съеживается в тисках твердых рук, уводящих меня к выходу из здания. Сознание мгновенно приходит в себя от нападения, и я легко могу выскользнуть и убежать. Однако меня держат настолько крепко, что невозможно что-либо предпринять.

– Да отпусти ты! – кричу в фойе.

– Вызываю такси, – звучит хриплый голос.

– Да кто ты такой, чтобы так со мной обращаться? Тебе не хватило в рейсе меня оскорблять?

Подлый Рома, врач авиакомпании, он сейчас стоит напротив. Непонятно, откуда вообще здесь появился. Парень что-то набирает в телефоне, не обращая внимания на мои протесты. По характерному звуку приложения это и правда такси. От осознания того, что моя вечеринка вот-вот закончится, в глазах пропадают пьяные волны. Я понимаю, что меня собираются вернуть в вонючую квартиру рядом с аэропортом.

– Не собираюсь никуда ехать, слышишь! – цежу я сквозь зубы и пячусь.

Осенняя прохлада вызывает ледяной восторг после душного заведения, из которого я только что выбежала. В одном лишь платье и туфлях плетусь в какие-то переулки. На ходу рука ныряет в сумочку в поисках телефона. Сердце стучит в ускоренном темпе, оно вот-вот вырвется наружу.

– Стоять! – раздается сзади, но я быстро прячусь в бетонный выступ.

Сердце бьется с новой силой. Фигура, нарисовавшаяся прямо передо мной, закрывает яркий свет от фонаря. Я лишь вздыхаю в смирении.

– Ты что, с ума сошла? – спрашивает Роман, выравнивая дыхание. Пар изо рта возвращает в реальность – сейчас холодная осень и, кажется, мне холодно.

– Зачем ты выволок меня оттуда?

– Это приказ твоего отца.

Сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Он теперь будет меня преследовать, ну и дела.

– Послушай, девочка. Мне вообще на тебя все равно. Ты сейчас садишься в машину и едешь домой, поняла?

– Поняла.

Сама от себя не ожидая, соглашаюсь с приговором.

– Так просто? По тебе и не скажешь, но я рад, что ты не усложняешь задачу. Бегать за тобой мне не очень хочется.

– Я выпила слишком много, чтобы здраво оценивать ситуацию. Мне действительно нужно домой.

Делаю легкие покачивающие движения в сторону идущего рядом Романа и осматриваю его. На парне черная, обтягивающая мышцы кофта, а волосы выбриты на затылке. На прошлом рейсе Рома выглядел иначе, видно, посетил парикмахерскую.

– Ты и взаправду нахрюкалась.

Мой собеседник, похоже, окончательно убежден в этом. Однако я торжествую от своего притворства. Если не считать холод, все идет по плану.

– Мне нужно взять пальто, – показываю вниз. – У меня ноги покраснели от холода.

У входа в ресторан, из которого я бежала, раздаются громкие звуки басов, переплетающихся с голосами танцующих.

– Сейчас принесу. – Парень скрывается за дверью.

Эх, Рома. А я в тебя верила. Зачем ты повторяешь свои ошибки.

Как только бритоголовый скрывается, начинаю искать телефон в бездонной сумочке. Мне необходимо вызвонить кого-нибудь из друзей и сообщить о похищении. С трудом достаю смартфон, пытаясь убежать. Спотыкаюсь о мелкий лед на асфальте, но не падаю. Нельзя сбрасывать скорость, нельзя останавливаться. Звоню Рите – не отвечает.

Не успеваю завернуть в переулок, как слышу Романа сзади. Он выкрикивает мое имя и разные ругательства. Дыхание подводит, алкогольные пузырьки уже не согревают. Я сделаю все возможное, чтобы не дать отцу меня контролировать.

В переулке все двери в подъезд оборудованы кодовыми замками, проникнуть внутрь не удастся. А ночью вряд ли кто-то выйдет из дома. Мелкие крупинки снега ложатся на кожу и мгновенно тают. Я оказываюсь в месте, окруженном домами со всех сторон. Позади подвал, какие бывают при старых постройках. «Отлично», – думаю я, спускаясь в черноту. Меня даже не отталкивают резкие запахи урины. Постепенно успокаиваю дыхание и наблюдаю силуэт в снежном свете фонаря. Второй раз за вечер мне не везет.

– Вылезай и забирай свое дешевое пальто.

В тканях этот парень точно не разбирается.

– Послушай, отпусти меня на вечеринку, и я продолжу свое никудышное существование. Тебе какая разница, Ромео? – разнесся эхом мой голос в подвальной яме.

– Сама выйдешь или мне спуститься за тобой в твою помойку?

– Так иди сюда, тут тебе место!

Слышу шаги – подлец не шутит.

В момент меня перекидывают через плечо и оставляют в таком положении, туфли-лодочки разлетаются в стороны. Мою ругань уносит ледяной осенний ветер столицы. Кажется, в уши Ромы слова не залетают. А задравшееся платье не убеждает этого грубого мужлана быть аккуратнее со мной. Дойдя до стоянки, он буквально засовывает мое тело в легковую машину, и я ударяюсь головой.

– Вообще-то мне больно, урод! – кричу ему, и тачка дает деру.

Глава 4

Мороз на стекле «мерседеса», вмещающего весь наш экипаж, рисует незамысловатые узоры. Пытаюсь не заснуть, но киваю в плечо Лайины. Какое было мое утро, когда я не работала? Я собиралась на фотосессии с подругой. Но никак не в пыльный самолет.

Поднимаемся с экипажем по трапу. Чувствую, что наконец просыпаюсь на морозном воздухе. Мы с Лайиной совсем не торопимся работать в это утро. Рассвет еще только грозится вступить в свои права, отчего и двери самолета закрыты.

– Скажи мне, моя коллега, – начинаю я, зевая. – Могу ли я не явиться на рейс, к примеру, завтра?

– В каком это смысле?

– Я просто не хочу работать.

– Не прийти на работу, потому что ты не хочешь… Тогда увольняйся. Только как ты уволишься?

– Отец мне покоя не даст, если я буду ходить по клубам. А что он скажет, если я буду сидеть дома?

– С деньгами можно и посидеть, – говорит Ина.

Пилоты, открыв дверь «боинга», машут головами, приглашая на работу бортпроводников.

– А мне вы расскажете, что обсуждаете? – слышится сзади низкий тембр. Даня плетется так же медленно, как и мы. Из его рта идет пар, задерживаясь в воздухе на несколько секунд.

Поднявшись на борт, коллеги занимают каждый свою станцию.

– Вот что, девочки. В этот раз работайте в паре. Морозиться на улице буду я, – командует Даня.

В самолете довольно прохладно, и я после ночных побегов от Ромы не решаюсь снять свое длинное пальто.

Лиза Гладкина и ее выразительная морковная помада удивляются решению Даниила. Стюард уверяет, что ему не помешает свежий воздух, а мне полезнее сегодня поработать в тепле.

Переобувшись в туфли, вытаскиваю из сумки листок, по которому легче проводить контрольную проверку своей зоны.

– Ну-ка, дай посмотреть. – Ина пробегается взглядом по расписанной печатной карточке. – Я это все наизусть знаю.

– А сколько лет ты уже здесь работаешь?

– Около пяти, кажется.

– Какие у тебя, оказывается, крепкие нервы, – прячу карточку в карман серого пиджака. – Этого бортпроводника я раньше не видела.

– Неподалеку от аэропорта есть отель, там базируется наш резерв. Это не посторонний человек, он – наш запасной коллега.

– Я никогда не была в резерве.

– В прошлый раз я весь день провалялась перед телевизором, а меня так и не вызвали в рейс.

– Вот это отпад! Я хочу несколько резервов в месяц, чтобы валяться в кровати, – радостно пищу новой идее.

Мы с Лайиной успели переставить телеги, убрать лишнее в контейнеры и распределить касалетки по печкам.

– Врач прибыл на борт с опозданием. Как и положено врачу.

Высокий силуэт направляется в хвостовую часть самолета. Широкие плечи выдают уверенность и внутренний стержень парня.

Я демонстративно задергиваю штору, чтобы не встречаться взглядами. Этому негодяю здесь не место. После его оскорблений и вчерашней выходки у меня нет настроения выстраивать диалог.

– Я и не ожидал другого. Салют, девчонки.

– Расскажи, как сильно тебя беспокоит закрытая перед твоим носом дверь? Я буду с удовольствием делать это чаще.

Печатная карточка помогает мне ничего не забыть. Все пледы и подушки посчитаны и уложены на полки. С осторожностью проверяю аварийно-спасательное оборудование и заглядываю под каждое кресло тех рядов, за которые отвечаю. Правда, считать комплекты наушников быстро надоедает.

Берусь заполнять накладные, не обращая внимания на врача в нашей кухне.

– Как твои ноги?

– Что?

– Вчера бегала по улице голая, вот и интересуюсь. – Рома отпивает воду из стакана.

– Я сейчас расскажу, как мои дела. Ты меня оскорблял на прямом рейсе, а потом выволок из клуба. Как мои ноги? Неужели ты действительно хочешь знать? – спрашиваю взволнованно. – На моей руке огромный синяк. А еще я ударилась головой, когда ты засовывал меня в такси.

Лайина, находящаяся в кухне, делает удивленное лицо. И все ее внимание теперь приковано к нам.

– А еще меня удивляет, что ты подрабатываешь на моего отца. Жалкая пешка, да и только.

Смотрю на слушателей. Один из них со сложенными на груди руками не отрывает глубокий взгляд карих глаз, в которых безвозвратно пропали зрачки.

– Ну и ну, – выбрасывает парень пустой стаканчик в мусорное ведро. – Начнем с того, что ты брыкаешься, тебя сложно удержать. Насчет всего остального… Я привык извиняться, если неправ – это логично. А что касается работы на твоего отца – мы здесь все на него трудимся, если тебе это все еще непонятно, элегантная стерва.

Рома покидает кухню, остается неприятный осадок. Устремляю взгляд в одну точку. Ина тоже ничего не говорит, приглаживая свои темные волосы, убранные в пучок.

– Что ты ему сделала? Человек не будет так выражаться, если его не обидеть.

– Просто забудь! Если я буду еще и это выяснять, с ума сойду. Просто общение не заладилось с самого начала.

К нам забегает стажерка и оставляет на столешнице несколько пачек апельсинового сока из передней кухни.

– Мне Эллина рассказывала про него еще до того, как парень заступил в рейсы. Пару раз он оказывал первую помощь случайным людям. Один раз в торговом центре, второй – это было, кажется, в кино. Почему я вспомнила, не знаю, – делает паузу Ина в своей речи. – Думаю, он хороший человек.

– Предлагаю выдать ему самолетный леденец!

«Врач, телохранитель и вышибала в одном лице», – думаю я.

– Не слишком ли ты сама груба с ним? Ведь он может отзеркаливать тебя.

Будто мне мама это говорит.

– Да мне плевать. Не все меня здесь жалуют.

Двигатели воют, бешено теряя энергию. Пассажиры проходят в салон и раскладывают на полки вещи. После морозной улицы от людей идет холодок, а я стараюсь натянуть самую дурацкую улыбку в своей жизни. Никогда я еще не чувствовала себя клоуном, пока не устроилась на работу.

Самолет в момент рассадки слегка качает пассажиров, столпившихся в проходах. Даже при огромном желании пройти вперед, я все равно не смогу этого сделать. Лайина возится в кухне, постоянно созваниваясь с Лизой, о чем говорят зеленые огонечки на потолке.

И я сегодня деятельная – помогаю людям найти свои места, выдаю ремни безопасности для детей и отвечаю на глупые вопросы.

Один мужчина спрашивает, когда их будут кормить, на что я недовольно цежу: «Никогда». Правда, вовремя вспоминаю о правилах и приношу извинения пассажиру.

Рассадка происходит и в передней части самолета – Эллина и стажерка Ники работают сегодня вместе. Новенькая пытается быть полезной, чтобы Лиза заметила ее трудолюбие. Какие же мы с ней разные, ведь я изо всех сил стараюсь угодить самой себе.

Мои мысли прерывает кто-то, хватая за брюки:

– Тетя, можно в туалет? – Маленький мальчик лет пяти смотрит на меня огромными голубыми глазами. Он напоминает мою старую куклу, которая лежит на чердаке семейного особняка.

– Сейчас рассадка, видишь. – Я не смыслю, как общаться с детьми. Подозреваю, что и он меня не понимает. – Где твоя мама?

– Вон там, – указывает ребенок на девушку, стоящую чуть дальше. Она убирает сумки на верхние полки.

– Девушка, ваш ребенок хочет в сортир, – недолго думая, подхожу к барышне.

– Ох, спасибо, я отвлеклась и не заметила, что он отошел от меня.

Слава богу, мне не придется снимать ему штаны!

Наш самолет плавно отрывается от земли, а потом пилоты убирают шасси. В иллюминаторе отдаляются огоньки еще не выключенных городских фонарей, а заснеженные дороги превращаются в игрушечные. По мере отдаления микроскопическими становятся и машины, мчащие на работу. Я разминаю шею, но когда снова поворачиваюсь к иллюминатору, ничего уже не видно. Дымка окутывает фюзеляж самолета и скрывает от нас землю.

Достаю свой телефон из кармана пиджака и вижу сообщения от Риты.

«Жаль, что из-за этого упыря ты не пошла с нами в клуб Егора».

«Он спрашивал, куда ты пропала. Сказал, что хотел бы увидеть нас снова всех вместе».

Вспоминать сегодняшнюю ночь противно. Друзья после блогерской встречи отправились в заведение нашего общего друга Егора. Мне не суждено было туда попасть из-за Ромы, который усадил меня в такси. Водитель не согласился поворачивать назад, закрыв все замки. Я разозлилась и прилепила две жвачки на дверь его машины.

Связь в облаках окончательно теряется. В дверях появляется Даниил.

– Бу-у-у! Я пришел к вам на огонек.

– Еще нельзя вставать, иди на место, – ворчит Ина строгим голосом.

– Это им нельзя, – показывает он на пассажиров. – А мне можно.

– Сегодня останешься без мятных леденцов.

– Ну и заявка. И как теперь пережить этот рейс?

Если все решают леденцы, то заверните двадцать!

– Ты нарушаешь правила, Дань, – не унимается коллега, сложив руки на груди. – Отправляйся на место до выключения табло.

– А ей нарушать, значит, можно? – кивает он в мою сторону. – Кристи, расскажи, каково это, постоянно получать взбучку?

Парень присаживается возле меня на корточки. Его светлая уложенная шевелюра не сочетается с басистыми оттенками в голосе, но я постепенно привыкаю к этому.

– Хреново! – только и отвечаю, не имея желания продолжать тему. Ребята это замечают и не подтрунивают, переведя разговор на какие-то сплетни. Теперь обсуждается Эллина и ее глупый характер.

– Так они правда встречаются, Эллина и врач?

– Возле них романтические флюиды.

– Меня сейчас стошнит! – откровенничаю я.

– Кристи, тебе обсуждать неприятно?

– Нет, перемывать косточки мне как раз нравится, – восклицаю, разворачивая обертку мятной конфеты.

С Иной и Даней я чувствую себя собой. Мне не хочется что-то доказывать и за что-то бороться.

Я не думала, что коллеги вообще будут ко мне хорошо относиться после моего прошлого, однако эти двое рушат стереотип.

Довольная завершению обслуживания, закрываю мусорные телеги, морщась от запахов открытых ланчей и касалеток. Недоеденную пищу, остатки хлеба и салатов убираю очень аккуратно, как меня учили. На своих первых рейсах ланчи я буквально швыряла в мусорный контейнер, придавливая дверцей. Сейчас складываю пластик ровно, так проще закрыть телегу.

Рука так и тянется за аппетитным тирамису, скучающим в одиноком ланч-боксе. Видимо, какой-то пассажир сдал билет, и теперь я вынуждена завороженно глазеть на его десерт. Лайина лакомится касалеткой, выбрав сегодня на обед курицу с картофельным пюре.

– Эллик, ты чем-то недовольна? – интересуется она, завидя коллегу на пороге.

– У меня не хватает пледов, – признается Эллина. Лицо стюардессы выглядит взволнованно, пухлые губы смыкаются в безнадежности.

– А как же ты их принимала, не считала?

– Ну… Вот так принимала… – мямлит Эллина, хлопая глазами и отводя взгляд в сторону.

– Она их просто не посчитала, вот и все, – встреваю я.

Виновница удостаивает меня вниманием:

– Да, я их не посчитала. А свои ты сегодня как принимала? – Собеседница намеренно повышает голос. По всей видимости, она дает понять, что я здесь не авторитет. – Лайина, я именно к тебе пришла за помощью. Если я подойду к Лизе, она точно сделает выговор. И тогда прощай моя карьера в «КиЛайн».

Я несколько удивлена, что девушка серьезно задумывается о карьере. При ее внешности и глупом поведении мне и в голову не приходила эта мысль.

– Чтобы тебя уволить, нужно получить несколько выговоров, ты же знаешь, – проговаривает Ина, ловко забрасывая опустошенную касалетку в мусорный контейнер. – В твоем случае мы вообще не знаем, сколько пледов было изначально.

– Наземная служба могла неправильно посчитать, – восклицаю я, пробуя нежный кофейный десерт, который тает во рту.

Эллина нервно крутит кольцо на пальце. Уголки губ девушки опущены, в глазах читается недоумение и даже вина.

– Я такая же требовательная, как и Лиза. Почему ты советуешься со мной?

– Даже когда ты получишь звание старшего бортпроводника, я все равно предпочту прийти за советом к тебе, – признается Эллина.

Ина как-то вскользь сообщила, что ее должны повысить за преданность компании и черты характера, подходящие руководителю.

– Ты попадаешь под материальную ответственность компании, если плед потерялся по твоей вине.

– А Кристи вообще не над чем не парится, – отрезает Эллина так, будто меня нет в кухне. Кажется, всем нравится упоминать мою персону при любом удобном случае.

– Да что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить? – не задерживается мой комментарий.

– Тебе твой папашка спишет все долги. А у меня нет такого отца.

Мой язык перестает ощущать приятный вкус пирожного.

– Да, ты происходишь из бедного класса, признаю. Но не думай, что у тебя у одной есть проблемы, – громче обычного произношу я, после чего в кухне воцаряется тишина.

Показавшиеся в иллюминаторе облака окутывают фюзеляж самолета, а Лиза Гладкина сообщает о скором снижении.

– Я просто их разложила на полке. Да, я не считала эти пледы, – признается Эллина после короткого молчания.

Ее приторные духи обволакивают каждую поверхность в кухне. Показавшаяся Лиза заставляет вздрогнуть виновницу ситуации.

– Девушки, почему вас тут много? Эллина, ты должна работать впереди, в чем дело?

Недолго думая, я выдаю то, что приходит в голову – объявляю Лизе о пропаже пледов. Сделала ли я это намеренно? Кажется, да. Будут ли у Эллины проблемы? Безусловно. И мой внутренний злюк сейчас потирает ручки, а Эллина одаряет пронзающим взглядом, от которого ни холодно ни жарко. Красная помада на губах Лизы будто истерически кричит в недовольстве от нарушения правил.

– Какие еще на сегодня будут сюрпризы? – вздыхает старшая с притворной улыбкой.

– Лиза, это недоразумение мы попытаемся исправить до конца рейса или прилета домой. Думаю, текстиль нужно заново пересчитать. – Ина решает взять на себя ответственность.

Открываю бутылку негазированной воды. Приятная прохладная жидкость растекается внутри, освежая каждую клеточку. Лайина бренчит посудой.

– Три чайника, два кофейника, щипцы кладу сюда… – сообщает она сама с себе. – Зачем ты рассказала ей?

Я ждала этот вопрос, когда все лишние вышли из кухни. Несложно догадаться, что хождение по острию ножа может привести к ссоре с коллективом, с которым еще предстоит работать.

– Ина, ты до сих пор не поняла, с кем имеешь дело. Мне всегда было плевать на «КиЛайн».

– Ты уверена в этом? Ты точно знаешь, о чем говоришь? – Коллега останавливает подсчеты в ожидании моего ответа. Между ее бровей появляется недобрая складка.

– На сто процентов.

– Не получится жить своей отличной жизнью. Ты находишься в социуме, где друг с другом считаются, доверяют и не подставляют.

Правда в том, что Эллина ранее жаловалась на меня. Я просто отплатила ей той же монетой. Мы никогда с ней не поладим.

– Я жила так долгое время, и мне знакомы нахальные мины на лицах и оскорбительные перешептывания. Все не впервой.

– А ты не думала, что эти самые лица, обращенные к тебе, – это то, что ты сама отражаешь? Ситуация с Ромой тому пример, он оскорбил тебя сегодня.

Не успеваю сообразить с ответом. Однократный слабый звук и моргающий огонек на потолке отвлекают от беседы с Иной. Снимаю трубку интерфона.

– Кристи, нужно подняться на второй этаж и посчитать пледы. Думаю, вы справитесь с Эллиной и найдете недостающий, – дает указания Лиза.

Самое последнее, что мне нужно, – это оставаться в компании с ненормальной надутой куклой. Мне казалось, что я от нее избавилась, но в итоге сама же все испортила. Вздохнув, волоку тело наверх, не обращая внимания на нотации Ины, которая твердит что-то про бумеранг.

Пробираясь по салону со спящими пассажирами с одной стороны и орущими детьми – с другой, я выстукиваю глухие шаги на ступенях двухэтажного «боинга». На моем лице явно не читается радость. Открыв шторку, вижу веселую физиономию Эллины, хохочущей с врачом в кухне.

– Ты бы лучше пледами занялась.

– А ты бы держала свой язычок. Сливать своих нехорошо, ты об этом думала?

Рост Эллины чуть выше моего, но до обаяния она явно не дотягивает.

– А кто здесь «свои»? Неужто я? Так вот сообщаю, я здесь не своя, не ваша и уж явно не твоя, дорогуша.