Глубоко между строк

Тишина повисла между ними, нарушаемая только тиканьем стальных часов на стене, отсчитывающих последние секунды ее карьеры.

Престон медленно улыбнулся.

– Наконец-то. Я уже думал, утренняя фурия превратилась в испуганную мышку.

Он швырнул на стол ее правки к тексту Тейлора, которые приземлились с глухим стуком.

– Объясните вот это, – ткнул пальцем в самый язвительный комментарий, оставивший дыру в бумаге. – Вы вычеркнули целый абзац. И убрали ключевой диалог. Почему?

Что-то щелкнуло в Амели.

– Потому что здесь нарушены все принципы построения нарратива! – она вскочила, забыв про смирение, как забывают про зонтик в ураган. – Этот абзац – чистый инфодемпинг, он убивает динамику сцены, как топор убивает напряжение в плохом триллере. А диалог? – ее пальцы дрожали, когда она переворачивала страницу, которая затрещала по швам. – Посмотрите! Реплики абсолютно плоские, без подтекста, как блин без начинки. Где характер героя? Где его уникальный голос? В "Красных песках" каждое слово Тейлора било точно в цель, как снайперская пуля, а здесь…

Она размахивала руками, ее растрепанные волосы (никакого макияжа, боже, она же даже не посмотрела в зеркало выбегая утром из дома) летали вокруг лица, как медузы в шторм.

– Герои Тейлора в "Красных песках" дышали! Их мотивы были ясны, как крик в тишине, поступки – логичны, как математическая формула. А здесь? – она ткнула пальцем в страницу, оставив вмятину. – Персонажи двигаются по сюжету, как марионетки с перерезанными нитями. Нулевая психологическая глубина, предсказуемые реакции. Это не развитие персонажа – это его литературная казнь!

Престон наблюдал за ней, подперев подбородок пальцами, сложенными в пирамиду. Его взгляд скользил по ее взъерошенным волосам, размахивающим рукам, горящим щекам, как скальпель по живому. Уголки его губ дрогнули – первый признак жизни.

– Продолжайте, – сказал он тихо, как палач, предлагающий последнее слово.

– И я продолжу! – Амели вдохнула полной грудью, чувствуя, как легкие горят. "Будь что будет", – промелькнуло в голове, как предсмертная мысль. – Сюжетные дыры, которые можно проехать на грузовике! Кульминация, которая не кульминирует, а тихо сдувается, как проколотый воздушный шарик! И этот стиль… Боже, где его фирменная плотность, эта способность сказать многое немногим? Если это вообще он писал!

Она тяжело дышала, осознавая, что только что похоронила свои шансы глубже, чем герои в романах Тейлора.

А Престон…

Престон улыбался. По-настоящему.

Глава 5 «Вино и возмездие»

Амели дрожала, шагая по весенним улицам Нью-Йорка, где майский вечер разливал по асфальту золотистые блики заката. Ветер кружил у ее ног, шуршал оберткой от сэндвича из "Katz's Delicatessen" – той самой легендарной закусочной, где когда-то снимали сцену из "Когда Гарри встретил Салли". Она сжала бумажную упаковку так крепко, что соус проступил сквозь бумагу. Лишь сейчас, когда все было кончено, она купила пастрами на ржаном с двойной порцией острого соуса "Дьявольский огонь" – сегодня ей хотелось, чтобы жгучий вкус перекрыл горечь поражения.

"Ну конечно, именно так и должен был закончиться этот день", – мысленно хохотала она, разжевывая резиновый хлеб, который внезапно показался ей точной метафорой ее карьеры. "Только мне могло так не повезти – облить кофе именно владельца издательства! И не просто облить, а устроить ему кофейный душ, да еще и сунуть доллар! Один чертов доллар на салфетки! Как будто я чаевые оставляю! Конечно, он и так не взял бы тебя – там были редакторы куда опытнее, те, что не путают "ноль" и "нуль" в корректуре. Но после такого – личная неприязнь гарантирована. Теперь мое резюме в Black Quill Press лежит в папке с пометкой "Только через мой труп".

Она шла, спотыкаясь о трещины в асфальте, словно сама жизнь подставляла ей подножки. В витринах дорогих бутиков отражалось ее перекошенное от ярости лицо – растрепанные волосы, уставшее лицо без макияжа. Амели корчила себе рожи, шепча проклятия, представляя, как ее отражение плюется в лицо Престону Рейнольдсу.

"Идиотка! Неудачница! Кому вообще нужна такая редакторша, которая не может донести чашку, не устроив потоп? Которая надевает блузку наизнанку и считает, что "командный дух" – это когда все дружно пьют в баре после работы?"

Ее щеки снова вспыхнули от стыда. Она перешла дорогу, проклиная свои дерзкие манеры и врожденный талант превращать любую ситуацию в фарс. Теперь придется соглашаться на любую дурацкую работу – редактировать инструкции к тостерам: "ВНИМАНИЕ: не пытайтесь сушить в нем кошек, даже если они мокрые и жалобно мяукают", биографии сомнительных инфоцыган "Как я заработал первый миллион, продавая воздух" или, того хуже, бюджетные детективы, сюжеты которых можно предсказать по аннотации.

В метро ее взгляд снова наткнулся на рекламный плакат новой книги Марка Тейлора – того самого автора, которого она мечтала редактировать. "Книга, которую я могла бы спасти", – подумала она, сжимая кулаки. – Потому что даже одна глава, что она прочла, была ужасна – персонажи плоские, как блины, а сюжет двигался со скоростью улитки с похмелья."

Дома Амели налила себе полный бокал дешевого красного вина, этикетка обещала "нотки дуба и разочарования", включила настольную лампу с треснутым абажуром – подарок бывшего, который, как и их отношения, давно перестал работать правильно. Лампа мигнула, будто в последний раз пытаясь напомнить ей о былых временах, когда она еще верила в успех. Впервые за долгие месяцы она открыла ноутбук не для фриланса, а для собственного текста. Пальцы дрожали над клавиатурой, но стоило ей сделать первый глоток терпкого вина, как…

И случилось чудо.

Слова лились сами собой, герои оживали, сюжет закручивался в тугой узел интриг. Она писала о редакторе-неудачнице, которая случайно спасает мир от литературного апокалипсиса. И вдруг она с ужасом осознала – главный антагонист, которого она только что описала, был точной копией Престона Рейнольдса. Эти широкие плечи, пронзительный взгляд, манера говорить сквозь зубы, будто каждое слово ему физически противно… Даже его фирменный жест – постукивание пальцами по столу, словно он отбивает "Вам конец".

«Отлично, – подумала она, допивая вино до дна, включая горький осадок. – Хоть в романе я могу сделать его злодеем. И убить. Медленно. С подробностями. Пусть подавится собственной ручкой Montblanc.»

Часы показывали семь вечера. Она машинально обновила страницу фриланс-биржи – никаких новых заказов, только предложение "написать 50 000 слов за 10 долларов (опыт работы от 5 лет, знание 10 языков, готовность работать 24/7)". Еще один бокал. Еще одно обновление. Еще одно разочарование.

И тут…

Новое письмо во входящих.

«От: [e-mail]

Тема: Ваше трудоустройство»

Она не дышала, читая:

«Мисс Алдер,

Ваш сегодняшний перформанс был столь же впечатляющ, сколь и разрушителен. Однако, вопреки здравому смыслу (и моей испорченной рубашке), я склонен дать вам шанс – исключительно потому, что ваша работа с текстами вызывает меньше отвращения, чем ваши навыки обращения с напитками. С понедельника вы заступаете на должность редактора. После подписания NDA (о неразглашении) вы получите рукопись и приступите к работе. Явка в мой кабинет – 9:00. Не опаздывайте. И, ради всего святого, оставьте кофе за дверью.

P.S. Стоимость моей рубашки Brioni (полностью испорченной, как и мое представление о профессионализме) будет вычтена из вашей зарплаты."

Бокал выпал у нее из рук, оставив на полу кроваво-красное пятно, похожее на карту ее будущих мучений.

– ЧТО?!

Она перечитала письмо трижды, затем одним глотком осушила остатки вина (вместе с осадком и случайной мушкой, утонувшей на дне) и запрыгала на кровати, как сумасшедшая, рискуя провалиться к соседям снизу.

– Я всегда знала, что моя дурость доведет меня до вершины! – закричала она в пустую квартиру, размахивая ноутбуком, как знаменем. – Ну или до психушки. Но сегодня – точно до вершины!

Схватив телефон, она набрала номер Дэна – своего бывшего одногруппника, который работал ничем не примечательным журналистом в не слишком популярной газете Нью Йорка. Он не был звездой, но умел узнавать любую информацию, будто у него были связи во всех офисах Нью-Йорка. Амели не раз этим пользовалась. "Дэн, выясни, кто этот новый автор? Он правда бывший морпех или просто качает бицепсы для фото? И проверь, правда ли он развелся или это пиар? "

– Ты не поверишь! – выпалила она, едва он взял трубку. – Я угощаю тебя выпивкой! Лучшей выпивкой в твоей жалкой жизни! Ну, кроме той, что ты пил на той вечеринке, где познакомился с той официанткой…

И начала рассказывать про этот безумный день, пока за окном зажигались огни ночного Нью-Йорка, а в ее стакане – уже без вина – отражалась улыбка.

«Черт возьми, – подумала она, разглядывая пятно от вина, похожее на очертания Бруклинского моста. – А что, если это начало чего-то большего?.. Или хотя бы начала зарплаты, которой хватит на вино получше. И на химчистку для рубашек Brioni»

Глава 6 «Не по правилам»

9:03. Офис.

Амели ворвалась в холл, едва успев поймать дверь лифта плечом – её ладонь скользнула по холодному металлу, оставив влажный отпечаток от нервного пота. Ветер на улице растрепал её длинные светлые волосы, потому что она опять потеряла резинку, пока бежала в офис, споткнувшись о бордюр в самом эпичном стиле. Её простенькие голубые джинсы, немного потертые на коленях, и футболка с надписью "Edit or Die" в готическом шрифте делали её вид слегка… несоответствующим людям, работавшим в Black Quill Press.

«Боже, куплю себе что-то приличное с первой зарплаты, – подумала она, – хотя бы блейзер. Или рубашку. Или… нет, сначала кофе.»

Она резко остановилась, переводя дыхание лёгкие горели, как после марафона, и огляделась.

Офисные кабинеты были именно таким, каким его описывали в статьях о «самых стильных местах для работы»: стеклянные перегородки, отражающие свет так, будто всё пространство было вырезано из одного гигантского алмаза, черные кожаные кресла, в которых, казалось, никогда никто не сидел (или сидели, но так аккуратно, что не оставили ни морщинки), полки с идеально расставленными книгами – будто их выравнивали по линейке с помощью лазера.

И запах…

Кофе. Не тот дешёвый, который варят в её любимой забегаловке, а тот, что пахнет деньгами и экзотическими странами. Дорогая бумага – лёгкий оттенок ванили и дерева. И что-то ещё… что-то премиальное, возможно, аромат дорогой кожи или духов, которые здесь, наверное, разливали вместо воды в кулере.

«Вау, это то, о чем я мечтала все несколько лет, как выпустилась из университета. Наконец что-то приличное. А не эти вечные подработки, где редактура стоила дешевле латте. Настоящая работа. Так что, Амели, засунь свой характер подальше и веди себя мило!»

9:15. Кухня.

– Кофе? – Амели ухватила первую попавшуюся кружку (с логотипом компании – чёрное перо на алой подложке) и уже тянулась к кофемашине, которая выглядела как нечто среднее между космическим кораблём и алтарём священного напитка, когда услышала сзади смешок.

– Ты та самая, которая облила Престона кофе? – Девушка в идеально скроенном блейзере, без единой складочки, будто его только что сняли с манекена, засмеялась, поправляя идеально гладкий пучок. – Я в шоке, что после этого он тебя вообще нанял.

– Ну… – Амели фальшиво улыбнулась, наливая себе кофе так поспешно, что капли разлетелись по столешнице, оставляя тёмные пятна, как следы преступления. – Видимо, мой уникальный подход к редактуре впечатлил.

Рядом стояла другая коллега, брюнетка с идеальным маникюром (как будто её ногти покрыли жидким серебром).

– Я Лора, кстати, а это Эшли. Мы из отдела маркетинга.

– Амели, – кивнула она, чувствуя, как атмосфера становится чуть теплее.

– Раз уж ты теперь с нами, – Лора понизила голос до шёпота, будто делилась государственной тайной, – вот тебе совет: если он называет тебя по фамилии, значит, ты влипла по уши. Опаздывать – смертный грех.

– Поняла, – Амели сделала глоток кофе, который оказался на удивление хорош. Отлично, её новый босс – тиран. Но хотя бы кофе здесь божественный.

10:00. Её стол.

После всех формальностей, подписание NDA, которое было длиннее, чем её дипломная работа, и клятва верности компании, которую, кажется, забыли озвучить, но она подразумевалась, она увидела свой стол.

Ей выделили место у окна – неожиданно хороший знак. Солнечный свет падал на клавиатуру, делая её почти дружелюбной. Компьютер, новенький, блестящий, стопка бумаг – безупречно ровная – это и была рукопись Марка Тейлора, та самая книга, которая сейчас красовалась на всех рекламных щитах Нью-Йорка.

Она выдохнула и принялась за работу.

Сюжет был неплох, но текст… текст был написан как будто за час где-то за чашкой кофе. Это было так не похоже на его прежние работы – те, что заставляли её перечитывать страницы по три раза, просто чтобы насладиться каждым словом.

Она погрузилась в правки.

Сначала она достала цветные ручки, красную пришлось заменить на розовую, потому что в правилах было чётко записано: «Не делать пометки красной ручкой»– видимо, чтобы не травмировать чьи-то чувства. Синяя – для структуры, зелёная – для бессмысленных восторгов, которых, увы, не нашлось.

Потом начала вносить правки в компьютер, параллельно чертя на листах схемы персонажей, соединяя их стрелочками, как детектив, раскрывающий заговор. Она так увлеклась, что не заметила шум рядом.

Она даже не увидела, как за её спиной возникла тень.

– Мисс Алдер.

Голос Престона прозвучал так резко, что Амели вздрогнула, и зелёная ручка выскользнула у неё из пальцев, покатившись по столу, как сбежавший преступник. Рядом лежала схема персонажей, линии от которых тянулись одна к другой, образуя паутину взаимоотношений…

Престон засмотрелся, изучая её заметки.

Она медленно подняла голову.

Он стоял, скрестив руки, в рубашке-поло от Tom Ford (конечно же), которая подчёркивала его плечи так, что это было почти неприлично. Как хорошо, что рядом нет кофе, – промелькнуло у неё в голове. Его взгляд был таким же холодным, но всё равно каким-то… странно добрым – это было не описать словами.

– Я просил зайти в мой кабинет в 9:00, чтобы обсудить детали.

– Я… – Амели сглотнула, чувствуя, как её горло пересыхает.

– Я правильно понимаю, что вы проигнорировали просьбу работодателя?

Она хотела ответить, но вспомнила, что обещала себе быть паинькой… Кивнула.

– Вы самостоятельно вносите правки в франшизу, которая приносит компании основной доход? – Он произнёс это так, будто она лично пыталась поджечь офис. В его руках были её листы, исписанные правками.

Она могла бы извиниться. Пообещать больше так не делать. Она пообещала себе быть паинькой.

Но вместо этого…

…она посмотрела ему прямо в глаза.

Её взгляд – зелёные глаза с коричневым ободком, которые в лучах солнца становились лишь светлее, – встретился с его. На секунду ей показалось, что в глубине этих холодных глаз что-то дрогнуло.

Он протянул руку… за остальными правками.

– Вот правки, – она протянула ему листки, исписанные цветными пометками. – Я успела внести только первые пару глав. Всё есть в электронном виде, и я бы хотела передать мистеру Тейлору несколько предложений по изменению сюжета, если это возможно. Это просто идеи, и мне кажется, они могли бы оживить… – она начала судорожно искать среди бумаг нужные пометки, чувствуя, как её пальцы дрожат.

Престон наблюдал за ней, разглядывая её записи, и удивлённо отметил, сколько она успела сделать за пару часов.

– Вы… переписали половину диалогов.

– Да.

– Без согласования.

– Да.

Он посмотрел на неё. Она смотрела на него.

Где-то в офисе зазвонил телефон.

– Зайдите ко мне через час, – наконец произнёс он. – И… возьмите с собой всё, что успели сделать.

И развернулся, унося её правки с собой.

Амели выдохнула.

А потом заметила, что он забыл на столе свою ручку.

Чёрную. Дорогую. С гравировкой «P.R.»

«Он ненавидит, когда кто-то берёт его ручку», – вспомнила она слова Лоры на кухне утром.

«Ага», – улыбнулась она про себя и аккуратно положила ручку под стопку своих бумаг.

Очень глубоко.

Глава 7 «Неформальные правила»

Амели зашла в кабинет ровно в шесть, как просил Престон. В его кабинете, выдержанном в строгом стиле, на столе со стальной окантовкой сложной формы лежала гора рукописей – некоторые стопки выглядели настолько древними, что, казалось, вот-вот рассыплются в пыль. В помещении царил полумрак – единственным источником света была тусклая лампа в стиле хай-тек, причудливой формы, отбрасывающая резкие тени на резкие черты лица Престона.

Он сидел, склонившись над бумагами, его фигура четко вырисовывалась в слабом свете. Темно-синяя поло идеально облегала его торс, подчеркивая рельеф мышц на широких плечах и спине. Рукава были слегка закатаны, обнажая сильные предплечья с проступающими венами – руки человека, привыкшего к работе.

Он даже не поднял головы, когда она вошла.

– Садись, – холодно бросил он, указывая на кресло напротив.

Амели осторожно опустилась на кожаную поверхность, чувствуя, как сердце учащенно бьется. Престон отодвинул в сторону одну из стопок и выложил перед ней ее первые правки.

– Тут так, – начал он, тыкая пальцем в страницу, – здесь, я думаю, нужно сделать иначе. А это что вообще такое? Пишешь, как курица лапой.

Когда он успел перейти на «ты»? – мелькнуло у Амели в голове.

Она намеренно медленно достала его забытую ручку – ту самую, с гравировкой P.R. – и, водя ею по тексту, указала на спорный момент.

– Вот здесь я оставила авторский стиль, потому что Тейлор всегда использует короткие фразы для напряжения, – объяснила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все дрожало. – А здесь я просто исправила логическую ошибку, иначе сюжет рассыпается.

Она уже знала от коллег, как он ненавидит, когда кто-то трогает его ручки. Но сейчас ей хотелось его позлить – ведь язвительные фразы нельзя было произносить вслух, приходилось быть пай-девочкой.

Игра стоила свеч.

Она водила ручкой по правкам, про себя улыбаясь, чувствуя на себе его взгляд. Затем заправила прядь за ухо, делая вид, что полностью поглощена работой.

К ее удивлению, уголок его губ дрогнул.

– Эти страницы одобряем, – сказал он и протянул руку, чтобы забрать у нее ручку.

Их пальцы соприкоснулись на секунду дольше, чем нужно. Тепло его кожи обожгло ее, и Амели почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он не сразу отпустил ручку, будто давая ей понять – он знает, что она делает.

– Я согласен, это свежо и лучше, – произнес он тихо, и в его голосе вдруг появились нотки чего-то нового. Не привычной жесткости, а чего-то глубокого, почти интимного.

– Ждем финальный вариант от Тейлора по этим правкам. И… – он сделал паузу, – ты молодец, Амели.

Она замерла.

– Кстати, – добавил он небрежно, продолжая делать пометки, даже не поднимая на нее глаз, – у нас тут довольно неформальная атмосфера в издательстве. Можешь обращаться ко мне просто «Престон».

Амели кивнула, но ее взгляд скользнул по груде бумаг на его столе. Среди них она заметила толстую папку с пометкой «Рассмотрение».

– Я… тоже отправляла свою рукопись, – неожиданно сказала она. – Правда, так и не получила ответа.

Престон поднял бровь.

– О чем она?

– О физике, который изучил Вселенную и сравнил ее с человеческими чувствами – любовью, болью, страхом. Он полетел в космос, чтобы исследовать… Да не важно.

В кабинете повисла тишина.

– Надеюсь, однажды напишу что-то стоящее, – прошептала она.

Престон откинулся в кресле, изучая ее. Его взгляд был таким тяжелым, что Амели стало трудно дышать.

– Может, тебе стоит начать с реальных событий? – его голос звучал странно мягко. – Например… с того, как новоиспеченный редактор облила своего босса кофе в первый же день.

Амели закусила губу, чтобы не рассмеяться, но улыбка все равно вырвалась.

– Это было бы слишком банально.

– Или… слишком правдиво, – он ухмыльнулся и посмотрел на нее. По-настоящему. Впервые за весь вечер.

Их взгляды встретились, и в его темных глазах она увидела что-то неожиданное – не холод, не раздражение, а интерес.

За окном уже сгущались сумерки, но в кабинете, освещенном лишь тусклым светом лампы, время будто остановилось.

– Так что, Престон, – спросила она, – я могу продолжать в этом темпе и без предварительных согласований каждой страницы?

– Если ты продолжишь работать в таком же духе… – он потянулся к следующей стопке бумаг, но его пальцы на секунду задержались в воздухе, будто он хотел сказать что-то еще. – …то кто знает. Может, даже успеем обсудить твою рукопись.

Она улыбнулась ему самой искренней улыбкой, а глаза заблестели от внезапного воодушевления. Впервые за долгое время она почувствовала – что-то меняется.

Тем же вечером, вернувшись домой, Амели стерла все, что написала пару дней назад. Налила бокал мерло, пристроилась на подоконнике с ноутбуком и, вдохновленная сегодняшним днем, начала печатать заново:

"Она пролила кофе на его белоснежную рубашку, и в тот момент, когда горячая жидкость растеклась по ткани, их взгляды встретились. Всего на долю секунды, но ей хватило этого мгновения, чтобы рассмотреть его – высокий рост, широкие плечи, спортивную фигуру, которую не скрывала даже рубашка. Острые скулы, милые ямочки на щеках, когда он улыбался (редко, но метко), и очень темные, почти черные глаза, глубокие, как космос. В них было что-то первобытное, дикое, что заставило ее сердце бешено заколотиться. Его губы – чуть полноватые сжались в тонкую линию, но в уголках глаз заплясали смешинки. И в этот миг она поняла: этот человек – опасность. Та самая, от которой хочется бежать и к которой неудержимо тянет одновременно…"

Тем временем Престон уже час переворачивал кабинет вверх дном, пытаясь найти ту самую распечатанную рукопись.

Ее рукопись.

Он должен был ее прочитать. Не просто из профессионального интереса – ему нужно было понять ее. Ее мысли, ее душу, то, что скрывалось за этой внешней уверенностью.

В ящиках стола – только договоры. В шкафу – архивные папки. Он знал, что рукопись была у него, потому что даже спустя семь лет работы в издательстве он лично просматривал все входящие материалы.

– Черт возьми, – прошептал он, проводя рукой по волосам.

И тут его осенило.

Почта.

Он сел за компьютер, зашел в общий почтовый ящик издательства и начал листать историю переписок. Вбил имя Амели Алдер.

И вдруг – нашел.

Вложение с названием: "Уравнение вечности".

Он замер, затем медленно нажал кнопку "Печать".

Принтер зажужжал, выдавая первую страницу. Престон взял ее в руки и начал читать, не замечая, как по его лицу расползается улыбка…

Отрывок из романа Амели:

«Он проводит пальцами по ее щеке, смахивает слезу.

– Ты знаешь самое красивое уравнение в физике, Джейн? – Его голос дрожал. – Это уравнение Дирака. Оно описывает квантовую запутанность – когда две частицы, однажды встретившись, остаются связанными навсегда, независимо от расстояния. Я провел десять лет, изучая это. Десять лет, чтобы понять…

– Понимать что? – прошептала она.

– Что любовь – это не эмоция. Это фундаментальное свойство Вселенной. Такое же, как гравитация или свет. Когда я смотрю на тебя, я вижу не просто женщину – я вижу свою вторую частицу. Мы запутаны, Джейн. На квантовом уровне.

– Но ты же говорил…

– Я ошибался. – Его пальцы впились в ее плечи. – Мы не можем просто расстаться. Даже если разнесемся по разным концам галактики. Даже если… – голос сорвался, – даже если один из нас умрет. Потому что в какой-то параллельной реальности мы все равно будем вместе.

– Это же просто уравнение! – закричала она, и слезы брызнули из глаз.

– Нет. – Он прижал ее ладонь к своей груди. – Это единственная правда, которую я знаю. Ты чувствуешь? Это не мое сердце бьется. Это наше. Одно на двоих. Навсегда.»