Глубоко между строк

Ан Ми

Глубоко между строк

Глава 1 «Осколки успеха»

Престон Рейнольдс стоял у панорамного окна своей квартиры в высотке на берегу Ист-Ривер, сжимая в руке чашку кофе, от которого уже давно перестал чувствовать вкус – только горькую терпкость. За стеклом, в утреннем тумане, мерцали мосты и силуэты доков – не Манхэттен, но почти. Вид был красивым, даже слишком. Он купил эту квартиру четыре года назад, когда его маленькое издательство «Black Quill Press» внезапно взлетело на волне скандального успеха.

Он помнил тот день, когда в груде рукописей – тоннах безликих, напыщенных, претенциозных текстов – наткнулся на потрёпанную папку с надписью «Красные пески». Помнил, как первые же страницы заставили его забыть о трёх остывших чашках кофе и сломанном принтере, который он так и не починил. Это была не просто книга. Это был нож, завернутый в пергамент. Мрачный, душный вестерн о предательстве, написанный никому не известным Марком Тейлором – парнем из Небраски, который десять лет рассылал свои рассказы по журналам и издательствам, получая в ответ либо молчание, либо шаблонные отписки.

Но Престон увидел в этом тексте то, что не разглядели другие. Может, потому что сам когда-то неплохо писал, – он знал, как выглядит настоящий бриллиант в груде булыжников. Он вложил в «Красные пески» почти все деньги, поставил на эту книгу всё – переступал через гордость, умолял дистрибьюторов выставить роман на лучших полках, спорил с маркетологами о раскрутке книги, скупал рекламные стенды на всех ключевых литературных площадках. А потом… Потом книга разорвала чарты. The New York Times назвала Тейлора «новым Хемингуэем noir», голливудские агенты осаждали их тогда еще крошечный офис, а тираж перевалил за миллион.

Вторая книга трилогии, «Красные пески: Пыльные ангелы», только закрепила успех. Критики рыдали, фанаты требовали автографов, а Престон впервые за долгие годы позволил себе выдохнуть. Его издательство, которое он начинал с нуля, стало одним из самых успешных в Нью-Йорке.

Теперь, спустя четыре года, он сжимал в руке черновик третьей части – «Красные пески: Сквозь время»– и в тридцать седьмой раз безрезультатно пытался дозвониться Тейлору. Автор, который когда-то выдавал по двадцать страниц в день, теперь неделями пропадал в запоях, называя это «творческим процессом». Слава, деньги, бесконечные вечеринки – Тейлор решил, что успех будет длиться вечно. И теперь его безответственность грозила разрушить репутацию издательства, которую Престон создавал годами.

А рукопись… Рукопись была катастрофой. Герои говорили шаблонными фразами, словно заимствованными из второсортного телешоу. Сюжет блуждал по страницам, как заблудившийся в пустыне путник – то бесцельно кружа на месте, то внезапно сворачивая в неожиданном направлении, оставляя за собой лишь следы недосказанности. Кульминация напоминала плохой фанфик – наспех слепленный, без души, без того самого огня, что превращал «Красные пески» в шедевр.

Престон сжал кулаки. Пять месяцев – срок, за который обычные издательства даже не начинали подготовку к релизу, а у него уже всё было запущено. Блестящие плакаты с тревожным слоганом "Финал, который перевернёт всё" красовались на билбордах Манхэттена, в витринах книжных от Сохо до Бруклина. В соцсетях хэштег #КрасныеПескиФинал набирал миллионы просмотров – фанатские паблики ежедневно публиковали анализы персонажей, инфографики с хронологией событий, даже фанфики о возможных концовках. Крупные литературные блогеры выпускали часовые подкасты предвкушая финал, а тиктокеры ставили сценки по мотивам – весь интернет жил в предвкушении.

И вся эта идеально отлаженная машина промоушена работала вхолостую. Потому что за глянцевой обложкой, за громкими обещаниями и восторженными ожиданиями скрывалась жалкая правда – финальной книги не существовало. Была лишь груда сырых, противоречивых набросков, которые даже отдалённо не напоминали тот шедевр, что обещали анонсы.

Телефон завибрировал. Моника из HR.

Он поставил на стол чашку с кофе – чёрным, как его настроение, – и ответил:

– Я нашла пятнадцать стресс-редакторов. В том числе пару новичков, как вы просили. Все будут к девяти в офисе.

– Подготовь тринадцатую главу для тестового задания, – сказал Престон, глядя на город, который вдруг показался ему чужим.

Его взгляд скользнул по приглашению на творческую встречу с Тейлором – золотые буквы на плотном картоне, стилизованное изображение раскрытой книги, обещание "эксклюзивного рассказа о творческом процессе". Горечь подступила к горлу. Пока маркетологи Black Quill Press бронировали престижные литературные площадки и готовили презентационные материалы, сам автор проводил дни в полутемных барах, принимая творческий кризис за законную передышку. Вся эта тщательно спланированная кампания – интервью, подкасты, автограф-сессии – висела на волоске из-за его беспробудных запоев. И самое страшное, что Тейлор, кажется, даже не понимал: гений – это не только божественная искра, но и ежедневный, кровавый труд у письменного стола.

Ключи от BMW звякнули в его кармане, когда он выходил из квартиры. На улице стояла ранняя весна – воздух был свеж, почти прозрачен, но Престон не чувствовал его. Последние недели он спал урывками, просыпаясь с одной мыслью: «Как это исправить?»

Он сел в машину, глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза. Сегодня предстояло найти того, кто сможет спасти не просто книгу – а всё, что он строил семь лет.

Глава 2 «Работа или коробка»

8:15

Амели вскочила с кровати так резко, что подушка с грохотом слетела на пол, а простыня коварно обвилась вокруг её ног, устроив настоящее препятствие. "О нет, только не сейчас!" – мысленно завопила она, балансируя на одной ноге, пока другая безнадёжно запуталась в ткани. Её сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Цифры на будильнике – 8:18— смотрели на неё с явным издевательством. "Как? Как можно было проспать в самый важный день?!" – мысль пронзила её, как удар тока. "Амели, ну почему ты такая дура!" – ругала она себя, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Ладонь впилась в лоб с такой силой, будто она пыталась физически выдавить из головы эту досадную оплошность. Надо было лечь пораньше чтобы не проспать, боже, именно в такой важный день! В голове мелькнула мысль о вчерашнем "ещё пять минуточек", которые растянулись на час. "Быстро, надо всё сделать быстро", – паниковала она, уже представляя, как опаздывает.

Ванная комната встретила её традиционным хаосом. Зубная щётка оказалась во рту раньше, чем она успела выдавить на неё пасту – капля мятной пасты упала на её любимую футболку, оставив бледно-голубое пятно. Она умылась одним движением и, против воли, взглянула в зеркало. "Отличный вид для важного собеседования", – с сарказмом сказала она своему отражению. Длинные волосы торчали в разные стороны, как будто её только что ударило током, глаза были красными и бешеными от недосыпа. Она быстро прогоняла себя из ванной, не в силах больше смотреть на это зрелище.

Джинсы, наконец, нашлись на диване, заваленные под грудой других вещей. Она спешно начала натягивать их, балансируя на одной ноге, и в конце концов потеряла равновесие, грохнувшись на пол. "Чёрт возьми!" – выругалась она, потирая ушибленное колено. Блузка. Она спешно начала выкидывать вещи из шкафа, создавая ещё больший хаос. Шёлковая чёрная блузка – единственная приличная вещь в её гардеробе – наконец-то была найдена. Она натянула её так быстро, что даже не заметила, что надела её наизнанку. Швы торчали наружу, но в панике она этого просто не увидела.

– "Если тебя не возьмут, концы с концами не свести", – прошипела она себе под нос, спотыкаясь о стопку книг, сложенных у двери.

Её крошечная квартирка в Бушвике представляла собой идеальный хаос творческого человека. Книги валялись повсюду – стопками на полу, разбросанные по кухонному столу, заваленные под кроватью. Пустые пакеты от еды на вынос создавали дополнительный декор – следы вчерашнего ужина (или позавчерашнего?). Кофейные стаканы с засохшими коричневыми кольцами стояли на каждом свободном сантиметре, как памятники её ночным бдениям. А на подоконнике пылилась её собственная рукопись – та самая, которую она когда-то гордо назвала "Шедевр". Сейчас её главное достоинство заключалось в идеальном весе для подпирания двери. «Я знаю, что когда-нибудь напишу что-то стоящее! – мысленно пообещала она себе, глядя на пожелтевшие страницы. – А сейчас главное – фильтровать каждое слово. Улыбаться ровно настолько, чтобы сойти за адекватную, но не настолько, чтобы заподозрили в неестественности. Кивать, даже когда внутри всё протестует. Играть роль идеального кандидата – собранного, лояльного, абсолютно надежного. В конце концов, ты же здесь не правду рассказывать пришла, а работу получать.

Не для этого я заканчивала факультет английской литературы с отличием, чтобы править описания мужских трусов для каталога!» – мысленно кричала она, хватая сумку. Мысль о последнем унизительном фрилансе – правке текстов для интернет-магазина мужского нижнего белья – заставила её сжаться. "Эти трусы – как личный секретарь для ваших причиндалов: всё на месте, ничего не потеряется!» – фраза, которая теперь преследовала её в кошмарах. Но заказчик требовал «креатива». Последние месяцы она перебивалась случайными заказами, а всё из-за Беллы. Её бывшая начальница из Silver Page Press. Та самая, которая уволила её после её "правок" нового романа жены мэра, где она зачеркнула весь текст и лишь добавила красной ручкой: "Это вызывает желание выколоть себе глаза, только чтобы не дочитывать". Амели, и почему ты не можешь держать язык за зубами? – ругала себя она. – 'Молчание – золото' – ты же много раз слышала эту фразу, которую тебе надо чаще использовать!

Белла не стала церемониться – вызвала её в кабинет и вручила то самое рекомендательное письмо: "Слишком резкая. Слишком дерзкая. Слишком… много". С такими рекомендациями она могла не рассчитывать на что-то приличное.

Ирония судьбы заключалось в том, что – именно это рекомендательное письмо привлекло внимание Black Quill Press. Они искали стресс-редактора, и каким-то чудом она получила приглашение на собеседование. С такими рекомендациями ей светило разве что место дегустатора кофе или, в лучшем случае, мойщицы окон. Она знала это издательство, как и все приличные издательства Нью-Йорка, в которые она отправляла свою рукопись, но так и не получила ответа. "Ну, может, хотя бы повезёт устроиться редактором со стабильной зарплатой, а не перебиваться грошами на фрилансе", – подумала она, переступая порог.

"Это шанс. Ты справишься", – прошептала она, завязывая шнурки на белых кедах, которые уже давно потеряли свой первоначальный цвет.

Светлые волосы кое-как собрались в пучок – одна упрямая прядь выбилась сразу, создавая эффект "я не старалась". На самом деле она старалась хоть как-то выглядеть прилично, но времени не хватило даже на кофе, не то что на макияж.

Лифт, как назло, снова не работал. Семь этажей вниз пешком. Просто праздник какой-то, – пробормотала она, спускаясь по лестнице, которая пахла чужими несбывшимися мечтами.

Улица встретила её привычным нью-йоркским хаосом: сладковатый аромат жареных каштанов из уличной тележки смешивался с кисловатым душком переполненных мусорных баков, таксисты, перекрывая друг друга, матерились на странной смеси испанского и какого-то восточноевропейского языка, а в двух кварталах дальше пьяный в доску бродяга, прислонившись к фонарному столбу, с пафосом античного мудреца доказывал ему теорию относительности, периодически пошатываясь и сплевывая под ноги. Где-то за спиной раздавался настойчивый гудок такси, сливающийся с общим гулом города.

"Мне надо получить эту работу, а то скоро мне придётся ночевать в коробке из-под холодильника под мостом", – подумала она, ускоряя шаг.

Её кеды отбивали дробь по асфальту, пока она спешила в метро пробираясь через толпу, как будто все эти люди тоже торопились вместе с ней. В голове стучало только одно: "Только бы не опоздать. Только бы не опоздать…"

Глава 3 «Кофейный апокалипсис»

Амели выбежала из метро, бежала, как только могла. Волосы растрепались, резинка слетела – где-то между метро и этим проклятым перекрестком у небоскреба "Blackwell Tower", где располагался офис издательства Black Quill Press. Целых четыре этажа сверкающего здания занимало издательство. Еще десять минут. Целых десять минут! Светофор был невыносимо долгим, и она уже подумывала перебежать дорогу на красный, когда увидела кофейню "Starbucks".

"Слава богу! Мне нужен спасительный кофе!" – мелькнуло в голове.

И конечно же, перед ней выстроилась очередь из десятка сонных офисных планктонов, которые копошились у стойки с той скоростью, с какой улитки участвуют в марафонах. А времени ждать у нее не было, и тогда она решила идти напролом, как танк через минное поле.

– Пропустите, пожалуйста! – Амели протиснулась вперед, не обращая внимания на недовольные взгляды и ворчание. – У меня собеседование через десять минут! Самое важное в моей жизни! Я молю вас! – она сложила руки в мольбе, изображая самое жалобное выражение лица из своего репертуара. – Мне безумно нужен этот кофе, иначе мой мозг отключится, а вместе с ним – все мои шансы на трудоустройство!

Молодой парень в очках, стоявший у стойки, устало улыбнулся и жестом уступил ей место, явно пожалев это странное создание с дикими глазами.

– Вы настоящий джентльмен! – выдохнула она. – Если бы все мужчины были такими, может быть, в мире осталась бы хоть капля здравого смысла… и свободных мест в кофейнях по утрам.

– Спасибо! – Амели чуть не прыгнула к бариста, чуть не опрокинув стойку с салфетками. – Двойной эспрессо. Нет, тройной! И чтобы он был крепче моей воли к жизни!

Бариста – лысый мужчина с татуировкой змеи на шее, которая, казалось, с интересом наблюдала за этим цирком – кивнул и, не задавая лишних вопросов, налил ей чашку черного, обжигающего кофе, от которого даже ложка могла бы согнуться. Она схватила стакан, даже не подождав сдачу (в конце концов, время дороже денег), и рванула к выходу, на ходу отпивая обжигающий напиток, который буквально выжигал ей пищевод.

БАМ.

Она подняла голову. Он был выше ее на две головы, с плечами, которые явно не помещались в стандартные двери, а его безупречная белая рубашка с логотипом "Brioni" кричала "я стою дороже, чем твоя жизнь".

Горячий кофе выплеснулся прямо на эту рубашку… "О да, Амели, это в твоем репертуаре", – мелькнуло в голове. Коричневое пятно начало расползаться по белоснежной ткани, как ее шансы успеть на собеседование – стремительно и необратимо.

– Вы серьезно?! – его голос прозвучал так, будто исходил прямо из морозильной камеры. Он поднял руки, разглядывая пятно. Горячая жидкость явно обожгла кожу, и он нервно оттягивал ткань от тела, будто пытаясь спасти то немногое, что еще можно было спасти.

– О, простите, я не заметила вас за вашими габаритами, – выпалила Амели, еще не осознавая, что ее рот уже включил режим "самоубийство карьеры". – Может, вам стоит повесить предупреждающий знак: "Осторожно, движущаяся гора"? Или хотя бы мигать фарами?

Он окинул ее взглядом, заметил блузку, надетую наизнанку (ярлык торчал сзади, как флажок "я проиграла в жизни"), и его губы дрогнули:

– Понятно. Вы из тех, кто сначала надевает одежду, а потом удивляется, почему все вокруг странно на нее смотрят.

– А вы из тех, кто сначала наращивает мышцы, а потом не может почесать свою широченную спину без помощи строительного крана, – парировала Амели. – Кстати, поздравляю, вы теперь официально участвуете в моем перфомансе "Абстрактное искусство на дорогих рубашках". Вход свободный, выход – в химчистку.

Он посмотрел на пятно, затем на нее:

– И что мне теперь с этим делать?

– Дааа… – протянула Амели, театрально закатив глаза. – Какая трагедия. Мир рухнул. Надо срочно звонить в ООН.

Доставая из кармана два доллара, она размахнулась и хлопнула купюрой по его груди:

– Вот, купите себе новую. Хотя… – она резко забрала один доллар обратно, – знаете что? Лучше возьмите влажные салфетки. – И сунула оставшийся доллар ему в карман рубашки, прямо под пятном. – Для особо ценных клиентов. Скидка на следующий перфоманс.

Не дав ему опомниться (а его лицо в тот момент напоминало компьютер, который пытается обработать слишком сложную команду), Амели выскользнула из кофейни, оставив его стоять с пятном кофе и выражением человека, который только что проиграл словесную дуэль с гиперактивной белочкой в кофеине.

Он медленно достал телефон. "Ближайшая химчистка", – набрал он.

Амели же мчалась к офису, чувствуя странное удовлетворение. В конце концов, если ее не возьмут на работу, она всегда может устроиться уличным художником – создавать абстрактные рисунки кофе на дорогих рубашках мужчин.

Идеальное начало дня.

Глава 4 «Испытание чернилами»

Амели ворвалась в офис как ураган, опоздав ровно на шестьдесят секунд – ровно столько, чтобы все заметили, но недостаточно для формального отказа. Ее грудь вздымалась от быстрого бега, а светлые волосы раскинулись по плечам, запутавшись в цепочке от ключей, которая теперь безнадежно застряла где-то у ворота блузки.

– Добрый день, – встретила ее у входа строгая секретарь с идеально уложенными пепельными волосами, перебирая список тонкими пальцами с безупречным маникюром. – Мисс…?

– Алдер, – выдохнула Амели, одной рукой поправляя сбившуюся блузку, другой пытаясь расправить спутавшиеся волосы – Амели Алдер. На собеседование к…

Пока секретарь с холодным выражением лица искала ее фамилию в списке, девушка успела окинуть взглядом интерьер, и ее глаза округлились.

Пространство дышало дорогим минимализмом – холодные серые стены, отполированные до зеркального блеска, черная мебель с четкими геометрическими линиями, казалось, выточенная из цельного куска ночи, и лишь несколько кроваво-красных акцентов, расставленных с хирургической точностью: угловой диван в зоне ожидания, напоминающий лужу крови, абстрактная картина, где красные мазки рвались из серого фона, как внутренности из раны, и пара изящных ламп с алыми абажурами. Каждая деталь кричала о безупречном вкусе и серьезных деньгах, но при этом напоминала операционную.

– Вот ваше задание, мисс Алдер, – секретарь протянула несколько листов бумаги такой белизны, что они казались стерильными. – Помимо собеседования, это небольшой тест. Вам нужно отредактировать этот текст. Проходите в конференц-зал.

В просторном помещении за длинным черным столом, напоминавшим катафалк, сидело не меньше пятнадцати претендентов. Амели узнала среди них Джейсона Барроуза, чья работа над "Тенями над заливом" получила восторженные отзывы в Times Literary Supplement, и Эмили Кларк, известную своей дотошностью – ходили слухи, что она могла три часа спорить о правильной расстановке точки с запятой в сложноподчиненном предложении. Увидев конкурентов, она на мгновение замерла, почувствовав ком в горле, но тут же встряхнулась – ее волосы совершили еще один побег из остатков прически – и взяла текст.

Господи.

Она узнала этих персонажей сразу. Это же Марк Тейлор! Они искали редактора для его новой книги! Сердце Амели бешено заколотилось. Это была работа ее мечты. Она обожала "Красные пески", могла цитировать целые страницы наизусть, но то, что лежало перед ней… Это было написано ужасно.

Амели прикусила губу до боли и схватила свою верную красную ручку – ту самую, с которой не расставалась со времен университета, когда подрабатывала редактором в студенческой газете. Чернила моментально ожили на странице, как кровь на свежей ране:

"Нет, так начинать нельзя, это же не техническое руководство по сборке шкафа!" – она вычеркнула целый абзац, оставив лишь несколько ключевых фраз, которые теперь висели в воздухе, как обрубки пальцев.

"Диалог мертвый, – шептала она, исправляя реплики так яростно, что бумага начала рваться. – Герои должны звучать как живые люди, а не как учебник по этикету для андроидов!"

Ее ручка летала по странице, оставляя за собой кровавый след из замечаний и исправлений. Иногда она даже хихикала себе под нос, вызывая недоуменные взгляды соседей.

"О, вот так уже лучше! Теперь сцена заиграла! Нет, подождите… – она вдруг замерла, как охотник, учуявший добычу, затем снова принялась писать с удвоенной энергией. – Добавим немного напряжения здесь… и щепотку саспенса там…"

Постепенно зал пустел. Когда секретарь позвала ледяным голосом: "Мисс Алдер?", Амели вздрогнула, словно вынырнув из глубины текста, где провела последние три часа. Она торопливо дописала последнюю правку – "Это не кульминация в действиях главы, а литературная катастрофа. Давайте перепишем!" – и встала, случайно задев локтем остатки своего кофе, который оставил коричневое пятно на идеально белом столе.

Перед ней был кабинет Престона Рейнольдса, владельца "Black Quill Press". Амели глубоко вдохнула, поправила блузку (о боже, она все еще была наизнанку!) и…

Кабинет дышал сдержанной роскошью, как гангстер в дорогом костюме.

Пространство с панорамными окнами, открывающими вид на город, лежащий у их ног как покоренная добыча, было обставлено черной кожаной мебелью с хромированными деталями, холодной на ощупь, как экран смартфона. На стене – единственная картина: "Красный квадрат" Малевича, но не оригинал, а его ироничная интерпретация – кроваво-алый прямоугольник на сером фоне с выгравированной внизу цитатой Ницше: "Когда ты долго смотришь в бездну, бездна начинает смотреть в тебя".

Стеклянный стол с подсветкой, напоминавший ледяную глыбу, идеально вписывался в хай-тек эстетику помещения. На его кристально чистой поверхности, отражающей потолок с встроенными светодиодами, располагались лишь ультратонкий Mac Pro с золотистым логотипом, стальная ручка Montblanc с гравированными инициалами "P.R." и стопка рукописей, подрезанных лазером до идеально ровных краев. Каждый предмет лежал на строго рассчитанном расстоянии друг от друга, будто экспонаты в музее современного искусства. Даже пыль не осмеливалась нарушить эту безупречную геометрию.

Амели застыла на пороге, пальцы впились в папку с правками так, что костяшки побелели, а бумага смялась, как труп в детективе.

«Тот самый мужчина

В безупречной рубашке… которую я…»

"Господи, Амели, ну почему ты такая дура?!" – пронеслось у нее в голове, пока она стояла, чувствуя, как пот стекает по спине. Лицо горело, будто ее поджаривали на медленном огне, она опустила глаза и закусила губу, чувствуя себя провинившейся школьницей, особенно вспоминая, как сунула ему тот злополучный доллар…

Он неспешно обошел кабинет, его тень скользила по стеклянной стене, как тень гильотины. В закрытом пространстве он казался еще более массивным, чем утром. Высокий, с резкими чертами лица – будто высеченный из гранита скульптором, ненавидящим человечество. Глаза – черные, бездонные, изучающие, как прицел снайперской винтовки.

– Интересно, – его голос звучал как лезвие по шелку. – Мисс Алдер, если я не ошибаюсь?

Амели кивнула, внезапно ощутив себя школьницей, пойманной на списывании на экзамене.

– Какая… занятная случайность, – он взял ее резюме двумя пальцами, как берут улику с места преступления. – Сегодня утром вы облили меня кофе, а сейчас претендуете на работу в моем издательстве.

– Я… – Амели сглотнула, чувствуя, как ее голос предательски дрожит.

– "Я"? – бровь Престона поползла вверх, как курок пистолета. – Пару часов назад вы были куда красноречивее. Куда делась ваша фирменная дерзость?

Жар разлился по ее щекам, как расплавленный свинец.

Престон сел в кожаное кресло, которое вздохнуло под его весом, развернул ее резюме:

– Так… Факультет английской литературы. "Silver Page Press". – Его пальцы постукивали по полированной поверхности стола, как пальцы следователя по допросу. – И рекомендация… О, да: "Слишком резкая. Слишком дерзкая". Как точно подмечено.

Он откинулся в кресле, и солнечный свет из окна выхватил его профиль – резкий, как лезвие.

– Позвольте угадать: назвали чью-то рукопись "литературным мусором".

Амели сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, оставляя полумесяцы.

– Нет. Это была рукопись жены мэра. Я сказала, что это читается как инструкция к микроволновке. Потому что это так и было.