Петрикор

– А если эта боль слишком тяжела, и человек от неё не может или не хочет жить? – спросила я, и Джон щёлкнул меня по носу.

– Тогда эльфы тоже совершают этот грех. Даже не вздумай ничего с собой делать! Поняла меня?

– Поняла, – улыбнулась я. – То есть, хочешь сказать, что Макс вернётся ко мне?

– Если он не тупой козёл, то уже завтра он упадёт на колени перед тобой и будет вымаливать прощение.

– В смысле завтра?

– Я говорил с твоим врачом. Ты готова к переезду.

II

Турбулентность заставила проснуться. Из иллюминатора открывался превосходный вид. Столько оттенков пламени и золота в жизни не видела! Пока пилот выворачивал на стоянку, большинство пассажиров уже достали свои сумки из бардачков.

В стороне от автобуса для пассажиров стоял мужчина в форме пилота, но у него были заостренные уши. Полагаю, царство эльфов уже наступило?

– Нам к нему, – подтолкнул меня брат.

Тот поприветствовал нас на норвежском языке и повел к ярко-оранжевому вертолету. Когда мы с братом уселись в мягкие сиденья, в нос ударил сладкий запах яблок. Он был настолько ядреным, что я невольно чихнула.

Спустя несколько минут полета над морем, вдалеке над горизонтом показался остров.

– Добро пожаловать в Варфию, – заявил брат. – Твой новый дом на ближайшие месяцы. Посмотри в воду, – добавил он, когда пилот понизил вертолет, чуть ли не касаясь морской глади.

Взяв себя в руки, я вгляделась в воду. Не верю своим глазам! Из воды показалось водяная фигура русалки. Существо лишь подмигнуло и, окатив меня прохладной водой, растворилось в воде.

Перед нами возвышался огромный остров, уходящий высоко за облака. Признаюсь, когда он показался на горизонте, я не думала, что он будет таким большим. Его берег был усыпан песком вперемешку с маленькими кристалликами, а где-то простилались каменистые скалы.

Вертолет высадил нас на пирсе и улетел.

– Ну что, нравится?

Я радостно закивала и сняла обувь.

– А как родители одобрили моё похищение? Ты ведь фактически похитил меня прямо из больничной койки.

– Поверь, они хотят, чтобы их дочь была живой. Здесь слишком тепло для зимней одежды, так что лучше сними ее.

Песок на ощупь, словно мягкий бархат, приятно ласкал кожу, легонько щекоча ее. Но при входе в лес постепенно сменился на влажную, едва прохладную землю, где не было ни стекол, ни слюней от харчка. Одним словом – безопасно для босых ног.

Братец двумя пальцами коснулся сначала груди, затем своего лба, и его смокинг превратился в королевский бело-сиреневый костюм с мантией, расшитой золотыми узорами.

– Неплохой фокус с трансформацией. Ещё немного и получился бы энчантикс.

Джонатан звонко рассмеялся.

– Вообще-то, это местная дворцовая форма. Позолоченная мантия даёт мне право приходить к королеве без доклада и в любое время.

– Я знала, что ты тот ещё сердцеед, но чтоб настолько! Очевидно, королева любит тебя сильнее прочих эльфов, – я легонько толкнула его в бок.

Он вновь рассмеялся.

– Не говори глупостей. Такая мантия есть еще у некоторых придворных.

Стоило нам шагнуть вглубь леса, как вдруг нам в спину ударил сильный порыв ветра. Мы обернулись и увидели двоих мужчин и женщину. Они были человеческого роста, стройные, красивые. У одного юноши были крылья, в то время как у женщины только рога. Тонкий шёлк золотого струящегося платья нежно облегал ее фигуру. Похоже, я ошиблась, когда думала, что увидела все оттенки золота. Что-то мне подсказывает, это и есть королева Болимия.

– Добро пожаловать домой! – она раскинула руки в жесте гостеприимства. – Ты – та самая Элизабет Фермолл?

– Да, – ответила я и жутко покраснела.

Мне стало не по себе. Зачем делать такой акцент на доме?

– Меня зовут Болимия. Это мои помощники Джексон и Дуглас, – указала она на эльфов и кинулась в объятия брата, – Джонатан, дорогой, как давно мы не виделись!

Я стояла, как вкопанная, в легком недоумении и шоке от происходящего. Какая-то женщина, которой почти 500 лет (а она выглядит на все 30), вешается на шею моему женатому брату. Если честно, я ожидала увидеть сморщенную статную старушку с бородавками, а увидела прекрасную женщину с рогами. Как можно быть такой красивой? Ну как?

Тут ко мне подошёл брюнет, кажется, Джексон. Он был в сером костюме с позолоченной окантовкой на рукавах, что подчёркивало шоколадный цвет его глаз. Мужчина больше походил на типичного британца из эпохи Шерлока Холмса. Прямая осанка, костюм, туфли…. Возникло ощущение, будто я его где-то видела, причем не один раз.

У него был немного ошарашенный вид, видимо, как и у меня.

– Рад познакомиться, Элизабет. Я – Джексон, – эльф протянул руку.

Но вместо рукопожатия, он нежно поцеловал ладонь. Все посмотрели с большим удивлением сначала на Джексона, потом на меня. Мой брат не стал этому возражать, а вот у Болимии расширились зрачки, оставив узенький радужный ободок. Боже, что происходит?

– Взаимно, – улыбнувшись, ответила я, судорожно отдернув руку. Эльф встал рядом со мной, едва касаясь плеча.

К нам повернулась Болимия:

– Элайза, Джексон проводит тебя в покои, а Дуглас отнесёт ваши чемоданы. Мы с твоим братом прогуляемся недолго, надо обсудить политику. И ещё. Сегодня праздничный ужин. Буду всех вас ждать, – улыбнулась колдунья и, взяв под руку Джона, повела его куда-то в джунгли, а Дуглас, взяв наши вещи, тут же испарился.

Джексон жестом указал нужное направление и добавил:

– Я могу понести Вас на руках, если Вы… – он едва покраснел, пытаясь подобрать слова, – если Вы сильно устали.

– Думаю, после долгой поездки не помешает пройтись пешком.

– Как скажете.

Прежде я никогда не была в джунглях, поэтому не имела ни малейшего представления, что это такое. Всё-таки лес – это немножко другое. Тут столько диких, не виданных ранее деревьев и папоротника! Где-то вдалеке послышались крики птиц и журчание воды, в соседних кустах беззаботно гуляли фламинго цвета морской волны. А перед самым носом летали большие разноцветные бабочки, заметно отличающиеся от людских. Вот оно царство эльфийских тропиков.

– Как Вам на острове? – спросил Джексон через некоторое время.

– Нравится. Здешний воздух заметно отличается от городского. От его чистоты и свежести даже голова слегка кружится.

– Вы привыкните. Уверен, свежий воздух пойдёт на пользу Вашему здоровью.

– Полагаю, не только свежий воздух. Здесь очень спокойно и это мне нравится больше всего.

– Насколько мне известно, именно творческие люди любят спокойствие. Вы писатель?

– Нет, всего лишь пекарь, – улыбнулась я, чувствуя, как очередной румянец пополз по моим щекам.

Джексон задумался, всматриваясь в пушистые облака.

– У меня есть друг, который рассказывал о девушке. Он полюбил ее. Но несколько месяцев назад он вернулся на остров. Так вот, он говорил, что эта девушка работает в пекарне и готовит вкусные вишнёвые пироги. Кажется, она тоже из Великобритании. Только не помню, какой именно город.

– Как зовут этого друга? – спросила я, когда мы подошли к каменному мосту.

– Максимильян.

После этих слов мне стало плохо. Макс полюбил эту девушку. Что за бред? Я остановилась, чтобы отдышаться. Понимаю, что волноваться нельзя. Но не могу. Свежая рана всё ещё не зажила. И ещё долго будет открытой. Это невыносимо.

Джексон, заметив, что я зажмурилась, стал обеспокоенно расспрашивать о моём самочувствии, на что всегда получал только один ответ – «Все хорошо». Немного отдохнув, я смогла открыть глаза. Мужчина находился слишком близко, придерживая меня за талию.

– Он знает о моём приезде?

– Нет.

– И не надо. Пожалуйста.

Брюнет удивлённо вскинул брови.

– Почему? Вы с ним знакомы?

– Да. Я и есть та самая девушка, которая готовит вишнёвые пироги. Ну, готовила.

– Почему в прошедшем времени?

– Видите ли, с ним я впервые за долгое время была счастлива. Несмотря на мою сердечную недостаточность. Я прекрасно понимала, если мы расстанемся, врачи не спасут меня. И тогда моя смерть, ожидаемая через пять лет, придёт за считанные секунды.

– Максимильян Вас бросил? – Джексон нахмурился.

Я кивнула.

– Он прислал мне сообщение о том, что лежит в больнице с сердечным приступом. В тот момент я только пришла на работу. Моё волнение не знало границ. Во второй половине дня меня уже увезла карета скорой помощи. Его отец обвинил во всем меня. Мол, я довела Макса до полусмерти, достала своим поведением и нытьём по брату, которого не видела два года. Само собой, это всё было неправдой. А вскоре после этого я попала в аварию, когда ехала на трамвае в пекарню. И вот сейчас моя жизнь находится в критическом состоянии. Понимаю, отчасти в этом есть и моя вина. Мне не стоило так сильно переживать из-за всего этого.

Немного помолчав, эльф прищурился и сказал:

– Надо же. Не думал, что Макс на такое способен. У него нет отца. Он сирота, как и большинство эльфов. Моё мнение о нём кардинально изменилось.

– Послушайте, Джексон. Вы не должны отворачиваться от друга только потому, что он бросил девушку. И потом ….

Не дав мне договорить, кареглазый эльф хоть и резко, но очень осторожно, обхватил моё лицо обеими, слегка трясущимися руками. У меня перехватило дух.

– Элизабет, – выдохнул он, – я достаточно знаком с Вашим братом и поверьте, он ни разу не сказал о Вас дурного. Вы самоотверженная, любящая и милая девушка, на долю которой выпали ужаснейшие мучения. Я буду защищать Вас. Даже от Макса и любого его влияния. И если хоть кто-нибудь тронет тебя пальцем, он будет иметь дело со мной. А что касается пятилетнего остатка жизни, не переживайте. У меня есть связи. Я найду лучших мудрецов и знахарей. Они вылечат Ваше сердце. А теперь извините, но Вам надо отдыхать.

Не успела я возразить или сказать что-либо, как он подхватил меня на руки. Всё моё тело оказалось прижато к безупречному костюму мужчины. От такой близости побежали мурашки, и вновь стало трудно дышать.

– Не больно? Удобно?

– Вполне. Но вовсе не обязательно, я сама могу идти, – возмутилась я.

– Не сомневаюсь в Вашем умении ходить, – усмехнулся он. – Но сегодня Вам лучше побольше отдыхать.

Джексон прижал меня чуть сильней и ускорился. Ветер резко усилился, едва не снося меня, поэтому пришлось самой прижаться к телу эльфа.

– Вы в порядке? – он остановился также резко, как начал бежать.

Я качнула головой и приоткрыла глаза, поражаясь тому, как сильно изменился пейзаж вокруг нас. Здесь деревья стояли плотнее, а потому стало гораздо темнее. Листва имела окрас от зелёного до тёмно-синего оттенка. Недалеко слышались голоса эльфов. В ту сторону и отправился Джексон.

Перед нами появилось огромное дерево с необъятным стволом, местами переходящим в ступеньки. Его крона была бирюзовой, местами переходя в тёмно-фиолетовые оттенки. Какая красота! Толстые ветви тянулись высоко к небу, образуя большой деревянный дом с маленькими окошками. Рамки окон были искусно вырезаны в виде клёна и звёздочек.

– Здесь Вы пробудете временно. Позже Вас переселят в болимийский дворец.

– Спасибо, Джексон, – поблагодарила я и поднялась на первую ступеньку лестницы, обвивающей ствол спиралью.

Лицо эльфа стало серьезным, даже слегка хмурым.

– У Вас пятый этаж, пятьсот шестая комната. Дверь открыта, ключи на тумбочке около кровати.

– Хорошо – улыбнулась я.

– А да, – вдруг сказал Джексон, когда я уже поднялась на четвертый этаж. – Не забудьте про вечер у Болимии. Всем сердцем буду ждать Вашего появления. – Он продолжал смотреть на меня ласковым взглядом.

Лестница перешла в длинный коридор, из стен которого пробивались веточки вперемешку с гроздьями винограда. Дверь моей комнаты была украшена завиточками зелени. Видимо, эльфы – сентиментальные существа.

Когда я зашла в свой номер, была приятно удивлена – вся комната была уставлена белыми розами в вазочках, горшочках и даже в маленьких пиалах. На столе стоял сервиз из апельсинов, вишни и черного винограда. Только Джон знает, что я обожаю черный виноград, особенно без косточек.

Почувствовав вселенскую усталость, нахлынувшую с той же внезапностью, что и Джексон перенёсся в деревню, я упала на кровать. Простыни пахли ванилью и корицей. Рядом с подушкой лежали плюшевые игрушки: Флаундер и Стич – мои любимые персонажи Дисней. А на потолке висела люстра в виде большого синего кита, от которого на бусинах спускались маленькие дельфины из хрусталя и разносили голубоватый оттенок света по всей комнате. На тумбочке, возле кровати, лежали ключи, пара ракушек и приглашение на торжественный вечер.

Надо же, как забавно. Я потомок эльфов, и во мне течет эльфийская кровь, а я всё ещё не знаю, чего хочу. У меня тот возраст, когда есть эта неопределённая потребность сравнивать себя со всеми вокруг: «Ох, по крайней мере, моя жизнь лучше, чем у неё» или «чёрт, он вот-вот станет врачом, а я не имею ни малейшего понятия, кем хочу быть». Людям бесконечно придётся переворачивать страницу, чтобы понять, чего они хотят.

Я хотела увидеть мир, пока молода, пока ещё жива. Уверена, настанет тот момент, когда я проснусь и пойму, что жива только потому, что я хочу жить. Жить для себя, а не для остальных. Нет ничего плохого в том, чтобы сесть в самолёт и отправиться в долгую поездку на поиски приключений, чтобы наконец-таки понять саму себя. И даже внезапное приключение в страну эльфов в надежде излечить себя не может оказаться глупостью, если всё то, что окружает меня – самая настоящая реальность.

Я искала того единственного человека, и когда мне показалось, что нашла его, я напрочь позабыла и не заметила – это я. Я тот единственный человек, который должен быть. Но когда я найду кого-то, кто сможет быть моим «плюс один» ко всему, что я уже себе дала, я буду готова. Я была рождена жизнью, которая дала мне силы, чтобы жить, творить и колдовать дождь. Она явно хотела загубить меня, посылая в самые разные “приключения”, а теперь я учусь создавать собственную империю. И я верю, каждый сможет найти своё счастье, чтобы стать источником жизни в первую очередь для себя.

***

Брат зашёл ровно в 18:45. Он выглядел слишком элегантно в чёрном смокинге.

– Ну что, сестренка? Готова? – спросил он, протягивая мне руку.

– Да.

На улице, оказывается, уже стемнело. Камешки, лежащие на земле, светились нежно-голубым светом, отливая блеском и освещая дорогу. Джон молчал. Кажется, он делает это специально, давая возможность насладиться природой острова и, потому можно было отчётливо слышать песни сверчков. Чувствую себя ребёнком, который попал в сказку. Всюду сказочные существа, которых едва ли можно назвать мухами или тараканами, эльфы, облаченные в изысканные наряды, не спеша спускались из своих домов, кто-то на крыльях, кто-то по лестницам, а кто-то на ручном подъемнике, ведущем непосредственно в его квартиру.

Мерцающая тропинка привела нас к большому зданию с ответвлениями по сторонам. Этому дворцу, наверно, уже лет триста. Каменные стены потрескались в некоторых местах, а где-то и вовсе краска отвалилась. Из деревянных окон с разбитыми стеклами доносились голоса и смех. Фасад здания украшен колоннами, по которым полз плющ, а по бокам пристроены высокие часовни, которые показывали точное время.

Увидев мой задумчивый взгляд, Джон пояснил:

– Этим часам очень много лет. Их чертежи были утеряны, поэтому никто не знает, как их настраивать. Сорок три года назад они сломались, но, к всеобщему удивлению, через полгода стрелки вновь двинулись. Причём обе часовни работают абсолютно синхронно и показывают правильное время.

Мы вошли во двор, который был усеян цветущими кустами алых, розовых и белых роз. И в этот же миг дворец засиял новыми красками. Стены идеально выравнены цветом яркого подсолнуха, разбитые окна оказались белоснежными рамами, выпускающими колышущиеся тюли.

– Что за…? Как? Я думала, цветение роз в конце сентября станет шоком, а тут это чудо… Как так?

Брат лишь посмеялся.

– Мы на заколдованной земле. Только для людей это здание до конца будет казаться кучей развалин, а для эльфов оно предстаёт в своем истинном облике, стоит им ступить на его территорию.

– Немыслимо!

Перед входом во дворец стояла пара вооруженных эльфов – охранники. У каждого за спиной были крылья. Они поприветствовали нас улыбкой и вновь сделали серьёзное лицо, внимательно всматриваясь в темное небо.

– Эльфы всегда такие хмурые? – спросила я у брата, чтобы прервать наше молчание.

– Видишь ли, сегодня Демон ночи напал на небольшую деревню в северной части Норвегии. Мы ввели усиленную оборону и охрану всех поселений скандинавских стран. Погибло много невинных людей. А так, эльфы очень дружелюбные. Они достаточно уравновешенны. Если какая-то эмоция и есть, то только когда появляется угроза их близким. Именно тогда вся ненависть, злость и жажда смерти врага поселяются в сердце эльфа до полного устранения угрозы. Находясь в кругу семьи, эльфы умело прячут тревогу и переживания за маской адского спокойствия. Они лишены меркантильности и тщеславия. Им приятнее заботиться о ком-либо, нежели о себе. Остальное расскажу потом.

– Спасибо, – поблагодарила я и тут же задала следующий вопрос – Это ты уставил мою комнату белыми розами?

– Да. Я подумал, это поднимет тебе настроение. Джексон помог мне с расстановкой. Пока ты спала, мы успели с ним переговорить. Ты ему понравилась. Причем, очень сильно. Но даже не думай влюбляться в него.

Я рассмеялась.

– Это ещё почему?

– Ему тысяча два года. Но, должен сказать, он единственный, кому я могу доверить жизнь своей любимой сестры, – с этими словами Джон поцеловал меня в макушку.

– Слушай, а можно я не буду участвовать во всём этом? Можно мне просто уехать обратно домой и спокойно там умереть, а?

– Нет, нельзя. Не начинай и не беси меня, – улыбнулся брат и ввёл меня в огромный зал, полный эльфов.

Похоже, я тут самая маленькая по возрасту. Боже, почему так неловко? Зал уставлен множеством круглых столов, каждый из которых устелен белоснежной скатертью с позолоченными узорами. Под высоченным потолком висели три хрустальные люстры, освещая каждый уголок золотистой залы. Да, я точно увижу здесь всевозможные оттенки золотого.

– Джон! – окликнул чей-то, до боли знакомый голос сзади.

– Здравствуй, Максимильян, – сдержанно ответил брат, и они обменялись рукопожатиями.

– Привет, Лиз. Выглядишь превосходно.

– Не думала, что призраки тоже приглашены.

Улыбка мгновенно исчезло с эльфийского личика. Джон поспешно отвел меня в сторону, и к нам подошла Болимия. Эта женщина явно божество. Её прямые тёмно-шоколадные волосы спускаются по спине, на голове золотистая корона, глаза светятся нефритом, а губы настолько алые, будто она накрасила их густой кровью. Бледную, почти белую кожу обволакивало черное платье с кожаным золотым поясом. На тыльной стороне ладоней едва виднелись чешуйки.

– Прекрасно выглядишь, Элайза. Красный цвет тебе идёт, – отметила королева и громко добавила, – Прошу всех к столу!

Заиграла тихая спокойная музыка. Гости расселись по местам. Брат, я Макс и еще несколько эльфов сели за столик, стоявший посередине зала. Нам принесли вино и разлили его по бокалам, а вскоре подали уху. Макс стал частенько смотреть на меня. Это жутко раздражало.

Я почувствовала на себе ещё один взгляд. С противоположной стороны за мной наблюдал королевский помощник, который провожал меня сегодня. Нежность, гордость, доброта и забота застыли в этом взгляде.

– Напомни, Джон, как зовут того эльфа?

Брат усмехнулся.

– Джексон. Джексон Фолт Фареррский. Все-таки заинтересовалась?

Я поморщилась в знак согласия.

– Мы с сослуживцами зовем его «Мистер ходячий костюм».

– Почему?

– Он всегда в костюме. Бал, политическое собрание, драка, рыбалка. Всегда и везде он в костюме. Я ни разу не видел его в футболке, джинсах и кожаной куртке. Клянусь голубым крабом из Камбоджи.

Я едва не захлебнулась вином от смеха.

– А ты его пробовал?

– Да.

Мы внимательно посмотрели друг на друга. Выдержав паузу, я спросила:

– И как?

– Он был жареный. Поначалу отдает слабой остротой, а потом сжигает весь рот. Это было нечто, но послевкусие прикольное, да, мне понравилось.

– Не удивительно, – улыбнулась я, и мы снова рассмеялись.

Как только все доели первое блюдо, у нас тут же забрали тарелки. Гости стали обсуждать политику, кто-то пошел на танцпол, а кто-то я – просто сидит и пьет вино, размышляя о непонятном направлении собственной жизни и скорейшем приходе смерти.

Через какое-то время вновь появились официанты и принесли второе блюдо – сурсильд и жареную картошку с луком и варёными яйцами. Я немного знакома с норвежской кухней. Сурсильд – это маринованная сельдь с луком, заметно отличающаяся от русской селёдки. В Норвегии почти все блюда не обходятся без обитателей моря. Рыбу сушат, варят, жарят, коптят, вялят, маринуют, пекут. А сурсильд – одно из популярных, прикончив которое эльфы продолжили вести начатые темы рассуждения.

Увлёкшись наблюдением за новой для меня расой, я не заметила, как подошёл Джексон, протягивая руку.

– Элизабет Ива Фермолл, окажите мне честь, сделав меня самым счастливым, подарите танец.

Лицо внезапно обожгло приятным теплом. Должно быть, мои щёки вспыхнули румянцем смущения.

– Хорошо, я окажу вам эту честь в надежде, что вы действительно станете счастливым.

Мне показалось или я только что воспользовалась навыками флирта? Видимо, заиграл эффект эльфийского алкоголя.

Мужчина вывел меня на середину. Музыка сменилась. Левая рука эльфа охватила за талию, крепко прижимая к груди, а правая – держала ладонь. Джексон оказался на редкость прекрасным танцором. Этот танец – то, чего мне так не хватало.

Я расслабилась, перестав замечать кого-либо. Всё, что попадало в поле зрения, смазывалось, превращаясь в бесконечную карусель из образов и вспышек. И в этот момент появилось чувство лёгкости подобное тому, что я испытывала, купаясь в озере за городским парком Хоуп-Отм, предаваясь безмятежному парению на прохладной поверхности волн. От такого сравнения ощущений мне стало казаться, что я влюбляюсь в «Мистера ходячий костюм». Слишком быстро. Так нельзя. Это опасно. Даже не взирая на слова брата о доверии.

Не успела я опомниться, как музыка остановилась, а танец закончился, и Джексон уже вёл меня по тёмным коридорам дворца, пока перед нами не открылся впечатляющий королевский сад.

– Итак, Элизабет. Я мало что знаю Вас и всё из историй Джонатана. Вы приехали из Великобритании. Признаюсь, я сам частенько там бываю. Из какого Вы города?

– Хоуп-Отм.

– Почему переехали в Норвегию?

– Как будто это Вам неизвестно.

Джексон улыбнулся.

– И всё же мне бы хотелось услышать Вашу версию.

– По словам брата, эльфы – мои коренные родственники, которые справятся с моей сердечной недостаточностью. Предсмертная стадия. Операция руками человеческих врачей не такая уж и надёжная. Джон уверен, что магия эльфов вылечит меня. Хотя, если честно, я в это не верю. Бабушка думала, что меня спасёт любовь, но в результате именно из-за любви я оказалась одной ногой в могиле.

– Каков диагноз? – уточнил брюнет.

– Дилатационная кардиомиопатия.

Джексон остановился. Его лицо побледнело и, помолчав, эльф медленно дотронулся до моей щеки едва трясущимися кончиками пальцев. Было видно, что он напуган и пытается справиться с эмоциями. Но чего он испугался?

– Ты будешь жить, – резко сказал Джексон, почти прорычав каждое слово. – Обещаю, никто не посмеет причинить тебе боль. Я лично прослежу, чтобы твоё лечение прошло удачно. Я сделаю всё, чтобы ты жила.

Вау! У меня нет слов. Мы с ним знакомы сколько? Семь часов? А он уже разбрасывается обещаниями. Это немного смешно.

– Не советую кидать слова на ветер. Знайте, Джексон, я и Вас доведу до сердечного приступа также, как и Макса, – усмехнулась я.

– Он глупец, – фыркнул эльф. – Я дал слово. И это слово я сдержу.

– Ладно. Раз уж на то пошло, если я все-таки умру, пообещайте, что не закопаете меня в землю, а отправите в крематорий.

– Что?

– Да, знаю, звучит странно, но всё же пообещайте. Прошу Вас.

– Хорошо, Элизабет, обещаю.

В нём столько благородности. Мне очень хотелось поверить ему, но страх очередной боли, словно преграда, не давала покоя. Зачем я доверилась Максимильяну? Ну, зачем? Зачем я вообще выжила после этой трамвайной аварии?

Может, русский писатель Лев Толстой и прав, что равнодушие – это душевная подлость, но, на мой взгляд, имитация сердечного приступа, чтобы расстаться – более подлый поступок со стороны мужчины. Учитывая, что Макс знал о моём недуге. Но теперь равнодушие – самая надёжная защита, непробиваемый щит для моего сердца от всех переживаний и потрясений.