Петрикор

Мы продолжили нашу прогулку. И только сейчас я обратила внимание на небо. Святой Посейдон! Оно усыпано миллиардами звёзд! Какая красота. В Хоуп-Отм такое редко увидишь. В основном тучи с дождями и грозами, вызванные мною.

– Как Вы предпочитаете проводить время? – вдруг спросил эльф.

– Мне нравится гулять. Чаще всего пешком, но иногда на троллейбусе или трамвае. И не важно, какая на улице погода: хоть дождь, хоть снег, хоть град. Но дождь я люблю больше.

– Почему же?

– Знаете, какого это, когда стоишь под дождём и тёплые струи проникают в душу, минуя кожу и одежду. И плевать, что ты промок до ниточки. В такие моменты чувствуется…

Некоторые секунды я не могла подобрать нужное слово, и эльф закончил мою мысль:

– Жизнь.

– Да, именно! Особенно, это чувство усиливается, если стоять в лесу, где никого нет. Есть только ты, шум деревьев и мокрых листьев под ногами. А в душе царит покой и умиротворение. Ради таких моментов я и пытаюсь жить, – призналась я, а эльф задумался и немного погодя ответил:

– В таком случае, я обязательно свожу Вас в дождевой каньон. Уверен, Вам там понравится, и надеюсь, это способствует облегчению Вашей болезни. Ещё какие-нибудь увлечения?

– Рисование по номерам считается?

– Конечно, – улыбнулся он. – Есть незаконченная картина?

– Да. «Ночь на Чёрном море». Копия произведения Ивана Константиновича Айвазовского.

– Я поговорю с Вашим братом, чтобы доставить картину и все необходимые принадлежности сюда. Завтра же всё организуем.

Неловкость от его слов перемешалась с попыткой разгадать мотив его жестов. Никто прежде так не заботился обо мне. Вопреки наставлениям брата, я почувствовала зарождение симпатии к Джексону. Рядом с ним я слишком слаба. Не только физически, но и психически, слишком уязвима. Мне не стоит показывать свои чувства и эмоции сразу, как это было с Максом. Нужно быть более сдержанной.

– Расскажите о своей семье.

– Папу зовут Георг, маму Маркиза, про брата Вы знаете. Я родилась в Хоуп-Отм. Папе 51, маме 50. Как мне рассказал Джон во время перелёта сюда, когда мама была совсем юной, началась война с Демоном ночи. Поэтому она решила сбежать. И сделала это, сбежав с моим отцом, которого встретила в порту города Осло. Вскоре они поженились и переехали в Великобританию. Сначала родился Джон, потом я. Мама лишь хотела защитить себя.

– Она поступила правильно, – сказал Джексон. – Кстати, Джон обмолвился, что у Вас есть какие-то способности. Это правда?

– Вот жук! Он обещал держать это в тайне.

Оглянувшись по сторонам и изо всех сил прислушавшись к посторонним звукам, я убедилась, что поблизости никого нет, и продемонстрировала фокусы из влаги, что вытащила из почвы маленькими каплями.

– Как Вы узнали?

– В первый раз это проявилось, когда я была совсем ребёнком. Мы всей семьёй поехали на озеро. Пока все мои родственники занимались готовкой пикника, я побежала к воде и, споткнувшись об камень, упала лицом в мокрый песок, – я нервно рассмеялась. – Из-за камня, кожа на ноге порвалась и пошла кровь. Вода была в метре от меня. Идти я не могла – нога сильно болела, поэтому я перевернулась на спину и стала ждать. Не помню, чего именно я ждала, как вдруг приятная тёплая волна плеснула мне на плечи, щекоча их и стараясь утащить меня в озеро. Когда я развернула и окунула свои ноги в воду, ранка начала затягиваться. Через несколько секунд не осталось и следа. Мне было очень щекотно, и я громко смеялась. А затем с разбегу нырнула в озеро. Вынырнув, я очутилась за несколько миль от берега. Мне было где-то четыре года, и я не понимала, что произошло. Секунду назад я была на суше, которая теперь кажется тоненькой полосочкой. От страха я нырнула в обратную сторону и вмиг оказалась на песке. Оглянувшись, увидела, как за мной тянулся белый шлейф из пены, который постепенно исчез. Об этом знает только брат, и я бесконечно благодарна ему за то, что он хранит это в секрете от родителей.

В следующий раз подобное повторилось в тринадцатилетнем возрасте. Тогда мне в первый раз разбили сердце. Я была очень глупой и принимала всё близко к сердцу. Чтобы хоть как-то утихомирить боль, бушующую в душе, я сбежала из дома к озеру. На тот момент родители были на работе. Помню, как в тот день почти чёрные тучи покрывали небо. Было очень ветрено. Я выбежала на берег, забралась на небольшой каменистый холм, чтобы оттуда спуститься как можно ближе к воде, не удержалась и упала в озеро. Моё сердце должно было остановиться из-за резкой смены температуры, ведь вода была страшно ледяной. Но этого не произошло. Более того, огромная волна тут же вынесла меня обратно на берег, словно выплюнула. Мои волосы, одежда, телефон – всё это было сухим. Это вновь меня напугало. И опять же я сказала об этом только брату. А сейчас… дождь лечит мой насморк, я читаю заклинания на незнакомом мне языке, который, скорее всего, придумала сама и вызываю грозы и не знаю, как должна относиться ко всему этому. Но точно знаю, что от этого мне становится легче и ни за какие блага мира не променяла бы то, что имею.

– Знаете, моя мать тоже занималась магией. Я могу принести её тетради, чтобы Вы научились контролировать свои силы и могли развить их до предела.

– Спасибо, конечно, но не стоит, – улыбнулась я.

– Прошу, не спорьте со мной.

Немного помолчав, он заявил:

– Надо будет сводить Вас к светящимся озёрам.

– Зачем?

– В этих озёрах лечебная вода. Она уберет синюшность, которая у Вас на крыльях носа, мочках ушей и кончиках пальцев. Вы будете выглядеть гораздо свежее.

Я рассмеялась.

– Джексон, я прекрасно знаю, что выгляжу, как заплесневелый фрукт. Мне абсолютно на это плевать. Я болею, у меня нет сил на красоту, поэтому мне можно выглядеть так, как я могу и хочу.

– Элизабет, если Вы в больном состоянии выглядите изумительно, то я не имею ни малейшего представления, как Вы прекрасны в полном здравии.

Завернув за угол пышных кустов, мы пришли обратно к дворцу, минуя старую беседку. Когда мы вернулись к нашему столику, все смеялись, пели песни. Разговорами о политике уже не пахло. Джон освободил своё кресло для Джексона, а сам ушёл, подмигнув мне. Брюнет взял меня за руку и крепко сжал её. Мои щёки вновь покраснели.

Шампанское разлито по бокалам. На столе самые разные вкусности: заварные пирожные, эклеры, торты Наполеон и Тирамису. А посередине стоит огромный яблочный пирог, украшенный узорами из джема. Булочки с корицей в сахарной пудре; шоколадные вафли и множество различных печенюшек причудливой формы. И как тут можно думать о диете?

Осушив бокал шампанского, я стала вслушиваться в разговоры эльфов. Джексон сидел рядом и, не отрывая от меня глаз, нехотя отвечал на политические вопросы соратников. Но в какой-то момент вопросы прекратились. Я и не заметила, как очаровательный эльф исчез.

– Элизабет? – позвала Болимия, сидя со своей свитой на шелковистых подушках, ушитых драгоценностями, в основном золотыми. – Подойди ко мне, дитя.

Я подошла к ней и, дабы быть на уровне ее лица, присела на колени.

– Моя дорогая Элизабет, я посовещалась с лордами и сделала вывод, что тебе нужна охрана, поскольку мы на грани войны с Демоном ночи. Властью данной мне, я приставляю к тебе одного из лучших воинов – Максимильяна Клим Арерра.

Она указала рукой в мою сторону, и из-за спины вышел тот, кого я меньше всего хотела видеть в своих охранниках. Проще умереть от угрозы, нежели доверить свою безопасность сердечнику. Блондин лишь сладко улыбнулся.

– Ступайте прочь, – отмахнулась королева эльфов.

Я тут же пошла в сторону выхода, желая, как можно скорее выйти на воздух, не отравленный дыханием покойника, но Макс меня догнал.

– Стой, стой. Куда ты так поспешила?

– На свежий воздух. Что-то дурно стало при виде мертвеца.

– Ну, теперь ты будешь каждый день видеть этого мертвеца. А ведь ты любила меня. Неужели чувства прошли? – усмехнулся Макс.

Я психанула и с помощью магии вылила на него ведро шампанского. Где же Джексон? Будучи разозлённой и слегка пьяной, не знаю почему, но я жаждала именно его общества, поэтому отправилась на его поиски, бродя по болимийскому дворцу. А он умеет прятаться – я нашла его сидящим в беседке возле озера в саду, наслаждавшимся одиночеством. И когда же он успел сбежать с торжества?

– Позволите присоединиться? – виновато спросила я.

Он улыбнулся, давая согласие.

– Там очень много народа и шума, – пояснила я свой побег с праздника. – Я знаю, что у Вас есть выпивка покрепче, чем шампанское и вино. Разве эльфы не должны делиться? – добавила я, протянув руку за флягой, которую он спрятал за поясом.

– Сегодня был день, полный сюрпризов, – заметил Джексон.

– Не могу не согласиться.

Хоть я и следовала всем правилам алкоголизма, не мешая крепость и повышая её постепенно, алкоголь всё же врезался в мозг. Я высказала ему все свои мысли и по поводу Макса, и про то, как тяжело в последнее время. Он смиренно слушал меня с пониманием и сочувствием. Но как бы там ни было, это очень помогло, мне становилось легче с каждым словом и с каждым глотком ядреной жидкости. Как будто с плеча свалился тяжкий груз. Я чувствовала, что явно перебрала с алкоголем и в трезвом состоянии не позволила бы себе такого. Но кого это волнует, если эльф не остановил меня ни словом, ни жестом, ни взглядом?

Эльфийский эль заставляет находиться в сознании, но жутко туманит разум, обостряя все чувства. Я опьянела предостаточно.

– Почему всё так несправедливо? Сколько раз я хотела покончить жизнь самоубийством, но у меня не получалось. А тут достаточно приставить ко мне бывшего парня «с сердечным приступом» в качестве охранника, когда я наоборот хочу жить. Что я делаю не так, Джексон?