Ирис и чертополох

– Что им нужно?

Илария обернулась на дозорную башню, надеясь увидеть начальника стражи, но все было погружено во мрак ночи. Лишь караульные дежурили на посту у входа в Верхний замок.

– Кузену Борислава нужен мир, а послу Ордена – война. Ты совсем не интересуешься политикой?

– Почему? Я знаю, что Радвил не следит за безопасностью торговых путей и наши купцы подвергаются нападениям. Но не станет же отец из-за этого идти войной на своего кузена, даже если он язычник.

– Мне известно больше твоего: кузен Радвил попросит тебя в жены за своего сына Урлика, дабы упрочить мир. А как ты знаешь, Борислав уже обещал тебя герцогу Густаву из Узурии, потому что он племянник великого магистра. Твой отец льстит себе надеждой, что таким образом обретет дружбу с Тевтонским орденом. Как бы не так… – Князь горько усмехнулся и, взглянув на племянницу, продолжил: – Поэтому, моя дорогая, будь уверена, что Борислав завтра сделает так, как ему скажет посланник великого магистра.

– А им зачем война? Какое дело Ордену до конфликта моего отца с кузеном?

– Им нужно убрать конкурентов: знаешь ли, портовые города приносят большую прибыль. А Баршица и Глиница лишают их этой прибыли. Они хотят захватить Восточное Поморье с помощью твоего отца. А прикроют все это благовидной причиной – борьбой с язычниками.

– Если так, то эти города будут и наши тоже… Хотя дядя Радвил может принять крещение, тогда у Ордена не будет повода для войны.

– Я в этом сильно сомневаюсь. Впрочем, поживем – увидим.

Князь обернулся по сторонам. Темный двор был пуст.

– Пожалуй, провожу тебя до покоев, – решил он. – Как бы ты не наткнулась на отца и этого мерзкого шута Мацько.

Илария, все еще держа дядю за руку, вошла в сводчатую галерею замка. Из тронного зала по-прежнему доносились громкие голоса, но княжна уже не чувствовала той боли одиночества, что прежде. Теперь рядом с ней был дядя, и он не только поддержал ее, но и согласился помочь и сберечь ее тайну, которую она не решалась ему доверить.

– Завтра после приема задержись ненадолго, – попросил Давид. – Нам будет о чем поговорить.

– Хорошо. – На губах Иларии скользнула улыбка.

Значит, они снова с дядей друзья и у них больше нет друг от друга никаких секретов, теперь они объединятся и непременно найдут выход. Рядом с дядей Илария чувствовала себя куда более сильной и уверенной и не боялась никого, даже своего грозного родителя, зная, что князь Давид непременно защитит ее.

Илария крепко пожала руку дяди и поблагодарила его. Они поднялись на третий этаж по боковой лестнице и теперь стояли в конце длинного слабо освещенного коридора у комнаты княжны.

– Дальше я сама, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дорогая. – Князь поцеловал ее руку и, когда дверь за Иларией затворилась, ушел к себе.

Утром в тронном зале великий князь Борислав велел созвать своих приближенных, высшую знать и воевод, дабы с должными почестями встретить посла своего кузена Радвила и посланника великого магистра. Последний уже прибыл и то и дело поглядывал на дверь, с нетерпением ожидая гостей из Баршицы и Глиницы.

Несмотря на начало лета, в зале было прохладно. Свет, падавший сквозь узкие стрельчатые окна, холодными лучами ложился на каменные плиты пола.

Илария сидела слева от трона отца, а чуть поодаль выжидательно застыли князь Давид и его супруга Сильвия. Княжна невольно сравнила эту пару с отцом и его новой невестой Чеславой. Несмотря на чопорность тети, Илария относилась к ней благожелательно, тогда как на высокую румяную Чеславу с пышной грудью она и смотреть не могла.

Молодой шут Мацько, сидящий на ступенях у трона, заметил неприязнь во взгляде княжны и не упустил случая подшутить над ней. Но все же колкость свою он озвучил тихо, чтобы его услышала только Илария:

Неугодная княжна вновь яду полна,

Невесту отца невзлюбила она

И рыщет взором дикой львицы,

Как погубить невинную девицу.

– Замолчи, дурак! – бросила ему Илария.

Не снискать тебе короны,

Той, что на главе отца,

Она сыну, его сыну

Будет скоро отдана.

Шут Мацько пропел это с веселой озорной улыбкой, пытаясь подзадорить княжну, но столкнулся с ее пренебрежительным взором.

Слов Мацько, кроме нее, никто не слышал, а потому оскорбление было не так велико, но Илария мысленно уже велела высечь наглого шута. Тот не единожды задевал ее: они не поладили с первого дня. Паренек счел княжну заносчивой и себе на уме, а Иларии претила его дерзость, и она всякий раз не могла сдержаться, чтобы не ответить ему. Шут это знал и ради забавы сочинял про нее песенки перед каждым приемом или балом, но Илария не разделяла его веселья.

Возможно, Мацько еще много чего сказал бы княжне, если б не возвестили о прибытии посла. Завидев вошедшего, великий князь изменился в лице: кузен отправил к нему для переговоров жреца Военега с его сыном Втораком, нанеся тем самым умышленное оскорбление Бориславу. Своим выбором посланников Радвил явно дал понять: веру предков он менять не намерен. В зале поднялся ропот. Великий князь сдвинул брови, лицо его посуровело.

Илария с тревогой наблюдала за отцом. «Теперь не миновать войны», – с прискорбием подумала она. Седовласый Военег между тем спокойно приветствовал великого князя Борислава и его дочь. Опершись на свой посох, он замер в почтительном поклоне, ожидая, когда ему позволят заговорить. Сын жреца последовал примеру отца, однако на совсем еще юном лице его читались волнение и даже страх.

– И с чем же отправил вас мой брат? – нарушил наконец молчание Борислав.

– С миром, великий князь.

– Говори. – Борислав украдкой переглянулся с человеком великого магистра.

– Повторюсь: князь Радвил прислал меня как посланника мира. Он предлагает упрочить ваш союз.

– Каким же образом? Вы нападаете на наших купцов, мешаете нам торговать. Я отныне не желаю иметь дружбы с язычниками.

– Радвил примет крещение и сделает безопасным путь твоих купцов, но при одном условии. – Жрец чуть прищурился.

– И что же это за условие?

– Твоя дочь Илария должна быть отдана в жены Урлику, старшему сыну нашего князя.

Илария побледнела и переглянулась с дядей. Он ухмыльнулся, услышав подтверждение своих слов. Глядя на него, княжна подумала, что, раз дядя спокоен, возможно, отец действительно откажется от этого дерзкого предложения. Не станет же он идти против давнего соглашения с великим магистром.

Борислав нахмурился и недоброжелательно взглянул на посла:

– Моя дочь уже обещана герцогу Густаву. А Урлик уже имеет двух жен и наложниц в разных городах. На что вам моя дочь? Трон она все равно не унаследует. Я в скором времени женюсь.

– Твой брак обречен, как и брак твоей дочери, – спокойным тоном изрек седовласый старец. Он оперся на посох, с невозмутимым видом глядя на побагровевшее лицо Борислава, и неспешно пояснил: – Я это видел в омуте жизни. Пусть твоя дочь выйдет за Урлика, только так ты сможешь сохранить мир.

– Вздор! – воскликнул Борислав, сжав подлокотники трона. – Не верю я твоим словам, богомерзкий язычник! Нет мира – значит, будет война!

– Ты совершаешь большую ошибку, великий князь, – предупредил Военег.

– Это ты ошибся, придя сюда! – Борислав стиснул подлокотники трона.

– Я посланник мира, – развел руками жрец. – Неужто при дворе великого князя не уважают послов?

Борислав поборол гнев и разжал кулаки.

– Языческий жрец пришел сказать о том, что его господин готов креститься, коли я отдам за его сына свою дочь? – усмехнулся он.

– Именно с этим я и пришел.

– Зачем тебе это? – вмешался князь Давид, все это время молча следивший за ходом переговоров. – Если твой господин примет крещение, ты лишишься своей власти.

– А ведь князь прав, – согласился Борислав.

– Я всегда буду нужен Радвилу, – задумчиво ответил жрец. – А в этом случае другого выхода нет. Либо мир той ценой, что я назвал, либо кровь и погибель.

– Сдается мне, вы решили забрать мою племянницу с целью заполучить Вестлицкое княжество, – заметил князь Давид. – А после того снова вернетесь к язычеству. Сынок Радвила возьмет себе еще несколько жен, а мою племянницу, коли воспротивится, запрёте в башне или умертвите. Ведь так? – Князь склонил голову набок, ожидая ответа.

– Нет! – неожиданно подал голос Вторак.

Все взоры устремились на светловолосого юношу. Оказавшись в центре внимания, сын жреца смутился и негромко добавил:

– Никто не тронет ее.

– Мой сын говорит правду, – спокойно кивнул Военег. – Никто не причинит зла княжне.

– Передай Радвилу, чтобы готовился к войне, – сурово изрек великий князь, утомленный бессмысленным разговором. – Моя дочь никогда не станет женой Урлика.

– Что ж, быть по сему, – ответил Военег.

Несмотря на подобный исход, Илария почувствовала облегчение: ведь ей теперь не грозило оказаться в гареме родственника-язычника.

Когда послы кузена Радвила покинули тронный зал, посол великого магистра вышел вперед.

Илария ощутила сквозившее в воздухе напряжение. Смутная тревога не покидала ее. Вот сейчас, в этом зале, возможно, решится судьба Баршицы и Глиницы, двух городов ее двоюродного дяди Радвила. Путь мира или войны выберет для своего народа князь Борислав?

Эберхард фон Чевек, посланник великого магистра, высоким ростом и могучей фигурой внушал трепет и уважение. Он был немногословен и крайне сдержан. Получив дозволение говорить, посол сразу перешел к делу:

– Вы правильно сделали, что отказались от предложения вашего кузена, князь. Ваша дочь обещана двоюродному племяннику великого магистра, герцогу Густаву. И наш Орден готов оказать вам помощь в усмирении язычников. Мы призовем к ответу князя Радвила и обратим непокорных в католическую веру. После этого вы отдадите Иларию в жены герцогу Густаву и с ней обещанные земли, которые в случае венчания княжны на царство войдут в состав объединенного королевства – Вестлицких и Узурских земель. Великий магистр дарует свое покровительство и поможет впредь оберегать земли от набегов монголов. Однако в случае вашего отказа принять участие в военном походе на Восточное Поморье великий магистр более не станет поддерживать дружбу с Вестлицким княжеством и будет действовать по своему усмотрению.

Великий князь слушал речь Эберхарда фон Чевека очень внимательно. По сдвинутым густым бровям и сосредоточенному взгляду Илария сделала вывод, что отец не одобрял речь посла, и в сердце ее затеплилась надежда. Она не хотела войны, не хотела выходить замуж за племянника великого магистра и до последнего надеялась, что этого не произойдет.

Но отца заботили в эту минуту другие вопросы. Погладив длинные усы, Борислав произнес:

– Илария не унаследует трон. Я женюсь, и Чеслава родит мне сына. Но слово я сдержу: дочь выйдет замуж за герцога Густава. Свадьбу сыграем осенью в моем замке. А от Тевтонского ордена мне действительно понадобится помощь в усмирении непокорного Радвила. Я хочу присоединить земли кузена и обратить его народ в католичество.

– Благая цель, – с поклоном ответил рыцарь. – Стало быть, я могу передать великому магистру положительный ответ? Вы вступаете в союз с Орденом в борьбе с язычниками Восточного Поморья?

– Да, я сделаю это.

Илария бросила встревоженный взгляд на дядю. Прямо сейчас ее родной отец дал разрешение немецким рыцарям залить кровью два города и сам готов принять в этом участие.

– Государь, стоит ли начинать междоусобицу? – позволил себе заметить князь Давид. – Не лучше ли примириться с Радвилом и пообещать отдать ему будущую дочь? Ведь Чеслава, без сомнения, родит тебе не одного ребенка. – В тоне его голоса почувствовалось едва уловимая издевка.

Борислав окинул шурина надменным взором:

– Молчи, князь. Это не твоего ума дело. Не лезь в военные вопросы. Здесь мне советчики – полководцы и воеводы, а не царедворцы. Что ты знаешь о войне, князь? Пусть твоя Сильвия родит тебе дочь, а мы ее отдадим сыну Радвила. Вот это будет хорошее решение. Ну а мы пока наведем порядок в Баршице и Глинице. Как только в грешную голову Радвила пришла мысль отправить мне, христианскому государю, посла-жреца?! Бог его покарает, а мы Ему в этом поможем.

– Не слишком ли много ты на себя берешь? – обратился к нему Давид. – Я не стану вкладывать свои деньги в эту войну и не окажу тебе поддержки.

Глядя на Давида, еще два представителя шляхетной элиты высказались против. Первый, влиятельный магнат Бартош, открыто заявил, что не стоит привлекать к конфликту иноземных рыцарей. Второй, крупный землевладелец по имени Каспер, выразил опасения, не приведет ли новая война к ослаблению государства, голоду и недовольству горожан и крестьян. Лучше проложить новый торговый путь через дружественные земли, в обход Баршицы и Глиницы.

Подал голос и старый феодал Хайнрич. Он заявил, что следует советоваться с магнатами, прежде чем принимать такие решения. Также Хайнрич заметил, что лично его вероисповедание жителей Баршицы и Глиницы не интересует. И он лучше бы пошел войной на пруссов, чтобы получить выход к морю, чем связываться с Радвилом. А еще лучше посадить после Борислава на трон Иларию и Густава, ибо тогда Вестлицкое княжество объединится с приморскими землями Узурии, что поспособствует торговле, в частности вступлению в Ганзейский союз1, и укреплению государства в целом.

– Мне не нужна ваша поддержка, – сурово изрек Борислав. – У меня достаточно людей, готовых пойти со мной против Радвила. Я не стану по каждому поводу спрашивать дозволения магнатов и шляхты. Не хотите идти со мной – не надо. Только после не просите открыть вам дорогу к морю.

– Позволь мне, великий князь, вернуться в Залесье. Я воевода в Лебяжьем Кургане и могу набрать тебе славных бойцов, – предложил полководец Матеуш.

– Вот славный друг! – Борислав сошел с трона, подошел к Матеушу и положил ему руку на плечо. – Тебя я люблю и уважаю! Но ты нужен мне здесь. Тебя я оставляю наместником в Вестлице, в помощь тебе будет мой каштелян. Смотри, береги мою будущую супругу и дочь, пока я воевать буду. Знаю, ты верен мне и никому не позволишь чинить здесь беспорядки. А шляхту в кулаке держи!

– Но, великий князь, позволь заметить, – вставил слово князь Давид. – Пока у тебя не родится сын, ты должен признать Иларию наследницей. – Князь приблизился к Бориславу и, чуть прищурившись, добавил: – Что, если тебя на войне убьют, а супруга твоя разрешится девочкой? Ты ведь не хочешь допустить смуты?

Лицо Борислава помрачнело. Из-под косматых сдвинутых бровей горели недобрым огнем его карие глаза.

– Стало быть, уже и похоронил меня… – протянул он, смерив князя Давида пристальным взглядом. – Однако, как ни прискорбно сие, ты прав. Я должен подписать указ о престолонаследии. Я не оставлю трон дочери, даже не проси. Если у меня не будет сына, а Илария в браке с Густавом родит мальчика, он и будет наследником, а его родители – регентами.

Князь Давид не стал спорить и отошел в сторону, хоть это решение и не вполне удовлетворяло его.

Борислав между тем обратился к стоявшему поблизости воеводе Велимиру из Копле:

– А ты езжай к своей супруге, напомни ей заветы католической церкви, а то поговаривают, что она у тебя все продолжает участвовать в языческих обрядах. Да и сына Ариса не забудь крестить. А не сделаешь этого – не показывайся мне на глаза. В поход отправимся без тебя.

– Как тебе угодно, великий князь, – сдержанно ответил Велимир и поклонился.

Нашлись среди придворных и те, кто яро поддерживал кампанию: для кого-то это был способ проявить себя, для кого-то – заполучить новые вотчины и земли, а в придачу еще титулы и богатые трофеи.

Илария же, а вместе с ней князь Давид и воевода Велимир покинули тронный зал в самых расстроенных чувствах.

– Нам надо поговорить, – напомнил племяннице князь, остановив ее у лестницы. – Поедем через неделю в мой замок? Здесь тебе все равно нечего делать. Испроси дозволения отца.

– Надолго? – Илария опасливо обернулась по сторонам.

– На все лето, сразу после свадьбы твоего отца покинем столицу, – быстро заговорил князь, потянув Иларию за собой. Они встали у стены, так что при выходе из зала их нельзя было заметить. – Если начнется война, у меня тебе будет безопаснее. Мои земли далеко от Восточного Поморья.

– А Ника поедет с нами?

– Как в такой ситуации ты можешь думать об этом мальчишке? Нет, разумеется, я не стану брать его с собой.

– Но он в безопасности?

– Да. Так что? Ты поедешь со мной?

Иларии вспомнился высокий замок Твердза, бескрайние поля и леса, голубые озера, маленькие уютные деревушки, прогулки верхом, и ее всей душой потянуло в вотчину дяди.

– Хорошо, я поеду.

Своим согласием Илария немало порадовала князя, у которого были свои планы на приезд племянницы.

Глава 3. Замок Твердза

Родовое гнездо князя Давида располагалось на юго-востоке Вестлицкого княжества. Там, среди обширных земель Вельсторша, было относительно безопасно. Замок и прилежащие к нему леса и поля надежно охранялись. Старая княгиня Анна вела хозяйство, строго следила за работой крестьян, была дружна с каштеляном и имела репутацию добропорядочной и честной пани. В домашних делах вот уже пятнадцать лет ей помогала невестка – княгиня Сильвия. Они любили вместе читать, вышивать, ходили по воскресеньям к мессе, слушали проповеди ксендза2 Анатолия и вели долгие беседы о спасении души. Сам же хозяин замка хоть и нечасто посещал свои владения, но оставался в курсе всех дел, и все решения о купле, продаже, аренде земель или соляных копей принимались только с его согласия. Мелкие неурядицы, судебные разбирательства между своими крестьянами или горожанами князь решал обычно через каштеляна, но отчет о своих делах тот должен был предоставлять каждый месяц. Князь со своим помощником достигли больших успехов, и преступления и разбои на вельсторшских землях стали до того редки, что каштеляну и докладывать по большому счету стало нечего.

Большую часть года князь Давид вынужден был проводить в столице при дворе великого князя. Общество наследницы престола и его союзников, осведомленность во всех делах государства были неотъемлемой частью его жизни. Однако он, пусть и на короткое время, все же навещал свои владения и хотя бы одну неделю в месяце проводил дома, чтобы решить накопившиеся вопросы.

В день отъезда князь зашел за племянницей, когда лучи солнца едва показались в высоких стрельчатых окнах замка и своим появлением прогнали последние ночные тени, прятавшиеся в уголках комнат. Илария уже встала и при помощи няни собрала вещи. Убедившись, что племянница готова к отъезду, князь отправил слуг погрузить сундуки, а сам вывел Иларию из замка через боковое крыльцо.

Ежась от рассветного холода, княжна вышла во двор. У экипажа стояли гвардейцы князя в синих плащах, их возглавлял капитан Робер, доверенное лицо его светлости. Все уже было готово к отправлению. Лошади в нетерпении били копытами, пуская пар из ноздрей.

Экипаж князя представлял собой крытую повозку, запряженную четверкой белых жеребцов. Переднюю часть экипажа закрывали бархатные шторы с крупно вышитым гербом. Золотистый балдахин, сбруя с драгоценными камнями, верховые в сверкающих в рассветных лучах кирасах, шестьдесят конных гвардейцев – все говорило о немалом достатке князя.

Давид подсадил племянницу в экипаж, а сам пошел дать распоряжение капитану Роберу. Илария напряженно следила за дядей, не спеша задергивать шторы повозки. Волнение не оставляло девушку: отец знал об ее отъезде, но мог передумать и вынудить дочь остаться с Чеславой и своими людьми в замке. Этого Илария боялась больше всего.

Она осмотрелась кругом и неспешно села у окна в просторном деревянном фургоне. Двор еще спал, на брусчатке блестела роса, на высокой молодой ольхе капли переливались в утренних лучах солнца. Глядя на все сонными глазами, Илария вдруг заметила на крыльце юношу в лиловом плаще и поспешила скрыться за шторами. Что, если он пришел по ее душу?

– Князь, вы уезжаете?

Голос незнакомца был встревоженный. Илария осторожно выглянула из окна. Лицо юноши, которому она не дала бы больше двадцати трех лет, она видела впервые.

– Нельзя мне с вами?

Илария напряженно вслушивалась в повисшую на мгновение тишину. Как бы ни был хорош собой этот молодой человек с пышной темной шевелюрой, брать его с собой значило всю дорогу чувствовать себя скованно. Да кто он вообще такой?! Илария, забыв про осторожность, высунулась из окна.

– Не в этот раз, – словно музыка прозвучали в утренней тишине слова князя.

Илария облегченно вздохнула, но не удержалась, чтобы не бросить еще один взгляд на красивого юношу. Он выглядел взволнованно и, как видно, переживал не меньше Иларии. Внешне молодой человек напоминал венгра: темные яркие глаза, густые черные волосы по плечи.

– А княжна с вами? – спросил он, обернувшись на повозку.

Илария поспешно отодвинулась от окна, но все же юноша успел заметить ее.

– Да, но я не стану тебя представлять. Сейчас не время, Велет. Как-нибудь в другой раз. Ступай.

Княжна услышала приближающиеся шаги, и вскоре дядя уже был в экипаже. Он задвинул тяжелые шторы и обернулся к Иларии.

– Кто это был? – спросила она, стараясь ничем не выдать свой интерес.

– Это художник Велет, я как-нибудь познакомлю вас.

– Почему он хотел поехать с нами?

– Илария, тебя это не касается.

В глазах племянницы сверкнула обида. Илария отвернулась и выглянула в окно, смотря вслед удаляющемуся юноше в лиловом плаще.

– Не высовывайся, – велел ей князь. Он дал знак отправляться. И, заслышав окрик всадников, задернул шторку.

Илария с досадой отодвинулась, поджав губы.

– Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе, а сам ничего не рассказываешь, – буркнула она.

– Пока тебе все знать необязательно, – уклончиво ответил дядя, откинувшись на стенку повозки, обитую тканями. – Я буду посвящать тебя в свои планы по мере необходимости.

– А сейчас тебе нечего мне сказать?

– Что вы хотите знать, княжна? Спрашивайте, – с ироничной улыбкой предложил он.

– Этот человек, он… твой друг? – спросила она и, почувствовав резкий толчок повозки, ухватилась за край скамьи. Лошади тронулись.

– Да, так и есть. – Князь вновь улыбнулся, но улыбка эта адресовалась не племяннице, а своим, неведомым Иларии воспоминаниям. – Он один из немногих, кому можно доверять.

– А тебе? Тебе можно доверять?

Князь, несколько удивленный вопросом, вскинул брови.

– Из твоего окружения мне явно можно доверять поболее остальных. – И, немного погодя, добавил тихо: – Ты же знаешь, мы с тобой преследуем одну цель.

Княжна согласно кивнула и склонила голову ему на плечо. Было еще очень рано, и вскоре глаза ее начали смыкаться.

Илария уснула, а князь еще долго смотрел перед собой, глубоко задумавшись. От Велета мысли его перенеслись в замок, где еще совсем недавно великий князь давал аудиенцию посланнику великого магистра. При воспоминаниях об оскорблении, которое ему нанес Борислав, в глазах Давида вспыхивали недобрые огоньки. Глядя на племянницу, он представлял ее на троне с золотой короной, и сердце его наполнялось мрачным торжеством.

Ближе к полудню Илария проснулась от резкого толчка повозки. Лошади остановились. Княжна подняла голову. Князь с кем-то говорил вполголоса, высунув голову в окно. Илария прислушалась к разговору.

– Передайте аббату в Тынце, что я жду его посредничества. Пусть обсудят с архиепископом этот вопрос и пришлют нам достойную замену канонику3, – говорил князь Давид. – Сейчас – да, можете ехать с нами до Вельсторша.

Князь сделал знак верховым, и они продолжили путь. Заметив, что Илария проснулась и встревоженно смотрит на него, Давид мягко улыбнулся.

– Это пилигримы, они едут в бенедиктинское аббатство в Тынце, – пояснил он.

– В Польшу?

– Да. – Князь взял руки Иларии в свои. – Ты выспалась? Все хорошо?

Княжна кивнула и улыбнулась князю:

– Мне нравится, когда ты такой.

– Какой?

– Настоящий, не изображаешь высокомерного князя.

– Я тронут. Ты сама редко бываешь милой и искренней, все больше споришь и дерзишь, – заметил он, заправляя ей за ухо выбившийся локон.

Иларии стало интересно, что бы сказал о ней художник Велет, познакомься он с ней поближе. Понравилась бы она этому красивому юноше или же ему по душе больше тихие скромные девицы с пшеничного цвета волосами и голубыми, как небо, глазами?

– Скажи, – задумчиво произнесла Илария, – а ты тоже считаешь меня некрасивой?

– Тоже? – с удивлением переспросил князь.

– Просто отцу не нравятся мои карие глаза и черные волосы.

– У тебя глаза не карие, а медовые. Да и волосы темно-каштановые, а отнюдь не черные. Тебе что, никогда не делали комплиментов?

– Разве что гвардейцы, когда я прохожу мимо. Но я не доверяю их словам.

Князь улыбнулся: