Повесть. Стихи

– И кому вы так всё время покупаете? – Женщина выставила на прилавок необходимое количество микстур. А после начала подносить каждую упаковку штрихкодом к сканеру.

– Есть кому. Но сегодня нужно немного, так что больше не приду, – Паша ответил с юмором.

После всех этих расспросов ему захотелось побыстрей выйти из аптеки. Да и время поджимало, педсовет начинался в десять утра. Он больше не смотрел на аптекаря. Взял поданный ему маленький пакетик с содержимым и пошёл прочь.

Конец августа выдался достаточно тёплым, кроме утренников, Павел шёл в неплотной ветровке, джинсах и кроссовках. Он мог успеть пешком, но передумал. На остановке не застоялся, транспорта в том направлении ходило с лихвой. В автобусе Павел с интересом подсчитал количество людей, смотрящих в смартфоны, и насчитал шесть человек. Он затруднялся сказать, много это или мало. Паша не знал, сколько всего человек в автобусе. Но все сидячие места были заняты и два пассажира стояли в середине салона. Сам Павел недавно отказался от смартфона, перешёл на кнопочный телефон и почувствовал себя свободным человеком. В интернет при необходимости заходил дома с помощью ноутбука. Когда-то имел свой профиль в популярной соцсети, но незадолго до продажи смартфона удалил. «Если в школе меня спросят: „Есть ли вы в „Вконтакте“? “, скажу: „Нет и не буду!“, „Смартфона нет и не куплю“. Объясню, что у меня есть ноутбук и электронный почтовый ящик, этого мне достаточно». Его друг Николай пять лет назад перешёл на дворницкую службу, при этом не забывал менять организации из-за ставших более продолжительных алкогольных запоев. Так вот его-то Паша сначала и вспомнил, а потом уже стал думать, что ответит про электронные забавы нашего времени. Во-время их недавней беседы Коля удивил его требованием руководства одной из организаций по уборке придомовых территорий. Оказывается, в современное время дворнику был необходим смартфон, на который он обязан фотографировать проделанную работу, отправляя отчёты мастеру. Таким же обратным способом он будет получать замечания, а общие объявления дворник должен смотреть в ВК на странице мастера. Но и быть на связи в «ватсапе». «В общем, дворник это тебе не хухры-мухры!» – закончил друг. В итоге на работу Коля поступил в другую клининговую компанию, где дворника не связывали с цифровизацией. Но осадок, как говорится остался. И не только у него. Приведя свои мысли в порядок, Паша вышел из автобуса с чёткими для себя установками.

На вахте на него посмотрели с интересом, и женщина – вахтёр выдала ему связку ключей. На своём рабочем месте она была не одна. Рядом её «развлекал» пожилой мужчина. В первые учебные дни Павел узнал, что этот живенький, сухощавый, ниже среднего роста мужчина не кто иной, как дворник. К уборке школьного двора он подходил ответственно, никогда не прогуливал, болел не чаще одного раза в год и не более двух дней подряд. Павел направился в спортивный блок. Ключ к замку подобрал со второго раза. Открыть кабинет оказалось намного проще. Оглядев его, Павел пришёл к выводу, что Анна Владимировна ещё не в школе. Пользуясь одиночеством, пошурудил в ящиках своего письменного стола. Выбросил в урну ненужные исписанные листы, избавился от непишущих ручек. В самом нижнем ящике обнаружил пару рефератов учеников седьмого, девятого классов. Прочитал названия тем, пролистал рефераты полностью и решил оставить их себе. Далее вынул из спортивной сумки секундомер, свисток, пару авторучек, ежедневник, нормативы для учащихся с первого по одиннадцатый классы. Ежедневник с ручкой положил в пакет с документами, а всё остальное сложил в верхний ящик стола. В двухстворчатом шкафу обнаружил три свободные вешалки, на которые повесил свои вещи. Увидев на дне шкафа пару женских кроссовок, свои пристроил под столом. И снова внимательно осмотрел предложенное ему место. Попытки представить молодую женщину, работавшую здесь до него, успехом не увенчались. Но кое-что он о ней знал. Ольга Михайловна во второй раз ушла в декретный отпуск, а вместо неё временно брали его. Напротив окна стоял ещё один свободный стол. Павел был в курсе, что в их коллектив также должен был влиться третий учитель, но в последний момент отказался прийти в эту школу. А директор почему-то не оформил Павла Сергеевича на постоянную работу. Но нужно признать, его учебная нагрузка значительно возросла с одной ставки до двух и даже на два академических часа сверху. На Павла возложили проведение уроков и секционной работы. Ему достались классы выборочно с каждой параллели, кроме первых. Все первые классы взяла на себя Анна Владимировна. Она просто горела на работе (предыдущий учебный год они с прошлым учителем отработали вдвоём), помимо двух с половиной ставок на ней лежало проведение школьных спортивно-массовых мероприятий.

Анна Владимировна шустро зашла в кабинет, на ходу поздоровалась.

– Здравствуйте! А я уж думал, опоздаете.

– С ребёнком в поликлинику ездили. На этой неделе в садик, а он заболеть вздумал.

– Так что, вы на больничный сядете?

– Мне сейчас нельзя на больничный. С мамой договорилась. Она посидит. Ну что, идём?! – Анна Владимировна была готова окунуться в рабочий процесс.

– Идём! – Павел встал из-за стола.

В коридоре второго этажа с разных сторон раздавался стук спешащих женских каблуков. Дверь кабинета, отведённого для педсовета, была распахнута. Внутри стоял лёгкий шум, усиливающийся по мере приближения. Павел Сергеевич пропустил коллегу вперёд. Анна Владимировна направилась к задним рядам, где стояли свободные три стула, без стола. Паша проследовал за ней, некоторые педагоги проводили его взглядом. Ему на радость в этом женском коллективе он оказался не одним мужчиной. Его немедля взял в оборот Матвей Григорьевич – учитель труда и ОБЖ.

– Садись рядом со мной, – предложил тот.

Матвей Григорьевич, любивший расположиться на галёрке, когда Павел сел рядом, шепнул:

– Ну хоть теперь я не один. Дворника не считаю. Давай, рассказывай, какими судьбами к нам? – Я Матвей. Можно без отчества. Провожу труд и ОБЖ.

– Павел!

Паша успел немного о себе рассказать, когда в кабинет вошла Юлия Викторовна. Тишина наступила не сразу. Она со всеми поздоровалась и объявила о начале собрания. В первую очередь директор представил новых сотрудников школы. Вместе с Павлом их было пятеро. И все, кроме него, педагоги младшей школы. Одно лицо оказалось ему знакомым. Ирина Васильевна пришла из школы, в которой Паша работал лет одиннадцать – тринадцать назад. Она, само собой, его узнала, потому что всё это время они не раз сталкивались на улице. Разговаривать сейчас им было не с руки, но поздороваться друг с другом они смогли. Когда его представляли коллективу, Паша обвёл всех взглядом, и обратил внимание на пару симпатичных девушек. Все новые учителя стояли в одну линию перед сидящими на своих местах коллегами по общему делу. Каждый из новичков при объявлении имени, отчества, фамилии, названия его предмета делал полшага вперёд, срывая аплодисменты. Следующими «звёздами» стали именинники, родившиеся летом, тут овации прекращались лишь, когда «новорождённый» вновь занимал место за школьным столом. Каждый из них уходил с подарком от профкома школы. Но на этом торжественная часть не закончилась. Оказалось, одна из двух девушек, понравившихся Павлу, в июле вышла замуж. Помимо подарка ей вручили букет цветов. Елене Андреевне хлопали все и долго, а потом её долго отвлекали вопросами, где прошла свадьба и куда ездили в свадебное путешествие.

– Ну, коллеги, хватит, давайте вы в другое время поговорите с Еленой Андреевной! Сейчас нам нужна тишина, чтобы подвести итоги прошлого года и пройти по запланированным задачам на нынешний учебный год, а также узнать, какие изменения по плану спущены Министерством образования, – не дала им разговориться Юлия Викторовна.

Она пригласила встать перед коллективом Ларису Сергеевну – своего заместителя по учебной работе. Многое, сказанное ею, Паша пропускал мимо ушей, так как его не касалось больше половины из того, что она доносила. Также у заместителя руководителя возникали целые дискуссии с рядом педагогов. Тогда Павел понял, что совещание затянется надолго. Своими опасениями он потихоньку поделился с товарищем. Матвей не просто подтвердил их, а ещё больше усугубил положение:

– И так у нас каждый понедельник. И не прийти нельзя. Обычно педсовет начинается в пятнадцать часов. Часа полтора сидим мучаемся. Ни в одной школе такого нет. Я в двадцать шестой работал, так больше одного раза в месяц не собирались. А тут директор любит демагогией позаниматься. Кажись, на нас смотрит, – Матвей Григорьевич стушевался и замолчал.

– «Во попал. Ничего, я по понедельникам для младших классов с трёх часов подвижные игры поставлю. Только меня здесь и видели», – подумал Павел.

По столам пустили два листа формата А-4. Каждый должен был расписаться напротив своей фамилии и передать следующему. Павла в этом списке не значилось, и он благополучно передал «эстафетную палочку».

Однако количество выступающих росло. Особенно активно к ним присоединялись учителя гуманитарных предметов, которые подготовились заранее. Прошёл час, и это был только разогрев аудитории. Павлу казалось, что он сейчас съедет со стула и «уплывёт» к выходу. В это время его будто услышали, потому что одни, справа от него, попросили, а сидящие слева открыли пару окон. В кабинет влетел тёплый ветерок, а появившийся в помещении кислород придал Паше сил. Он иногда наблюдал за Анной Владимировной. Многое из того, что говорилось, она записывала. Паша отметил, что коллега не позволяет себе расслабиться или отвлечься. Когда бы он ни посмотрел, спина у неё всегда была прямой, о разговорчиках с соседками не могло быть и речи. Видимо, она была из стойких «оловянных солдатиков». Анна Владимировна напомнила ему типичных школьных зубрилок.

Педсовет продлился два с лишним часа. Матвей Григорьевич сказал, что это рекорд. Ирина Васильевна, давняя знакомая Павла, негативно высказалась и о слишком строгом, по её мнению, директоре, и о затянувшемся педсовете. На какое-то время она пожалела о своём переходе в эту школу.

Юлия Викторовна отсутствовала, а Валентина Савельевна (секретарь и документовед одновременно) Павла Сергеевича ждала. Она серьёзна не по годам. Двадцативосьмилетней девушке следовало быть более улыбчивой. А после недолгого с ней общения Павел решил, что Валентина Савельевна вообще недобрая девушка. Он написал заявление для приёма на работу. Она сделала копии документов, трудовую и медицинскую книжки, справки об отсутствии судимости и о психическом освидетельствовании оставила у себя в оригиналах. Кое-где Павел поставил свою подпись. Валентина Савельевна ознакомила с внутренними документами школы, касающимися вновь прибывшего работника. Один информационный документ Паше не понравился, ему пришлось согласиться с ним вынужденно, тем более его официальный педстаж был небольшим. Ни в одной из школ с такого рода новшеством Паша не сталкивался. А дело вот в чём. На основании устава школы директор принял следующее решение: «Предыдущий стаж работы принимаемого на работу педагога вне стен этой школы для начисления денежной надбавки к заработной плате в расчёт не берётся». Насколько законно подобное решение, Валентина Савельевна ответить не смогла, но и не промолчала:

– Ну вот так у нас! Задайте вопрос директору. Я должна была просто известить вас.

Паша сразу отмёл вариант, предложенный секретарём. Он был доволен тем, что вовремя нашлось место работы. Они попрощались, правда, как заверила его Валентина Савельевна, ненадолго.

– Я вас ещё через недельку вызову расписаться в других документах, как всё подготовлю.

– Хорошо! До свидания.

Павел не захотел дожидаться директора. Сейчас у него не было к нему вопросов.

II

Настоящая работа для Павла Сергеевича началась второго сентября. Он поднялся в шесть утра, тихонько вышел из своей половины, чтобы не потревожить спящую маму, свет не включал. Для начала прошёл в кухню. Из настенного шкафа взял начатую бутылку нерафинированного оливкового масла экстра вёрджин, из холодильника достал половину лимона, из посуды ему понадобились блюдце, неглубокая тарелка, нож и столовая ложка. К этой ежедневной процедуре Павел подходил ответственно. Он отре́зал дольку лимона, в левую руку взял ложку, налил в неё почти под самые края оливкового масла, пальцами правой руки из отрезанного кусочка лимона выжал в ложку лимонный сок. Следующий трюк был самым сложным. Острием ножа аккуратно перемешал масло с лимонным соком. Вся операция проходила над тарелкой. Он очень огорчался, если на неё падала хоть малюсенькая капелька. Редко, но такое случалось. В подобные случаи Паша, запрокинув ложку чудесного «лекарства» в рот, слизывал языком с тарелки то, что на неё по небрежности капнуло. В этот раз операция прошла успешно. Паша верил в оздоровительный эффект такой жидкой смеси. А ещё больше доверял чайной ложке мёда, разбавленной в двухстах пятидесяти миллилитрах воды с лимонным соком. Он обычно наливал воду в кружку на глаз. Сейчас Паша пропивал месячный курс первого целебного средства. Что то, что другое выпивать нужно было с утра натощак, а первую пищу принимать не раньше, чем через полчаса. Поэтому Павел приступил к утренней гигиене. Он вернул всё то, что доставал обратно на свои места. Неиспользованную часть лимона оставил на блюдце. Когда Паша умылся, почистил зубы, бритвенный станок сегодня не потребовался, он брился через день, зашёл в комнату, тогда мать уже не спала, а вовсю орудовала на кухне. Надежда Николаевна разбила в суповую тарелку два яйца, взбила их венчиком, нарезала батон, у неё получилось шесть тонких кусков, лежащих на деревянной доске для резки хлеба. А Павел заглянул под крышку заварочного чайника. Он не выливал из него оставшуюся заварку с вечера, а продолжал использовать её до полного истощения чайника. Паша убедился, что старой заварки хватит ещё не на одну кружку. Ему оставалось наполнить водой электрочайник. Он прошёл в кухню. В сковороде потрескивало и урчало подсолнечное масло.

– Батон в яйце жаришь? – Паша подошёл к раковине.

– Да. Ты что, не будешь? – Мать уложила в сковороду следующие три куска батона.

– Буду, как не буду! Чай заваривать не надо. Там ещё на пару больших кружек хватит.

Паша вышел с полным электрочайником, а мама уже перевернула последнюю аппетитную тройку. Позавтракать Павел мог по-разному: выпить кружку чая, съесть пару ломтиков батона со сливочным маслом и сыром; выпить ту же кружку чая, но сыр в утренний рацион не войдёт из-за отсутствия такового; не часто бутерброды включали в себя колбасу, её качеству Павел не доверял; в конце концов ломтики батона могли быть пожарены в яйце, как в это утро; в редчайших случаях Паша вместо чая пил кофе.

Мать занесла наполненную тарелку. Сын сидел за столом наготове.

– Мне трёх хватит. И три тебе, – сказал он.

– Ешь давай! Я себе ещё нажарю. – Этим утром внутренние бесы матери спали.

Так было не всегда, а много лет назад в один из вечеров Павлу даже стало страшно.

…Осень лила по стёклам окон свои «слёзы». А окна сквозь тюли и шторы, проникали своим домашним светом в тёмный прохладный вечер. Не все окна светились, помогая задержавшимся людям в непогоду со спокойным сердцем дойти до дома. Окна Павла и его матери который месяц были темны. Электричество отключили за неуплату, еда за день ограничилась банкой консервированной холодной гречневой каши с мясом. Около двух месяцев назад мать по ошибке открыла дверь, и газовую трубу им тоже «законопатили». Но и при доступности голубого топлива больше, чем банку каши с этикеткой «Каша гречневая с говядиной», им было не купить. К концу дня Павел добыл мелочь, на которую приобрёл половину батона. Мать наполнила сохранившийся советский термос кипятком в кафетерии при продовольственном магазине. Это был последний вечер, когда его работники оказали ей данную услугу и заранее предупредили об этом. Выйдя из магазина, Надежда Николаевна пальцем расписала их стену словами и знаками, невидимыми никому, кроме неё.

– Ну что, принесла? – Глаза Павла за несколько месяцев осоловели. Он мог быть принят за такого же сумасшедшего, как и его мать.

Но Надежда Николаевна была далеко не сумасшедшая. Доказательства тому периодически себя проявляли, но не так ясно, как хотелось бы Павлу.

– Принесла. Сказали, больше не дадут. Сволочи! Я их всех посажу!

Мать в первую очередь прошла в комнату раскрыла, до сих пор функционирующий зонт начала девяностых годов и поставила его в таком виде на пол.

– Ты его не трогай. Понятно? Я сама сложу, когда высохнет. – В каждом её слове слышалась злоба.

– Нужен он мне. Не трону. – Павел понёс пакет с термосом на кухонный стол.

– Что-то ты долго ходила? Целый час. Тут дойти десять минут! – крикнул из кухни сын.

Ответа не последовало. Надежда Николаевна розовым мелом расписывала зеркало в прихожей.

Чая в доме не было. Паша нарезал батон, в кружки налил себе и маме кипяток. На столе горела хозяйственная свеча. Глаза матери нездорово блестели. Она говорила и говорила, без конца и с ненавистью. Кого мать ненавидела, Паша понять не мог. Он съел два куска, запив их кипятком. Нашёл момент и сказал:

– Мам, тебе надо с богом быть! Тогда тебя оставят в покое тёмные силы, овладевшие твоей душой.

– Да иди ты! – рявкнула она.

Паша понял, что кого-то задел. Он захотел изгнать его из неё. Встал из-за стола, взял свечу с намерением довести своё дело до конца.

– Я тебя освящу!

Павел начал водить перед матерью свечой и накладывать на неё крестное знамение.

– Тебе, мама, надо с богом быть! С богом! – повторял он.

Лицо матери приобретало вид страшной маски, а глаза превращались в нечеловеческие. Но Паша не останавливался.

– Сходи в церковь! Помолись богу! Попроси помощи! – не умолкал сын.

Надежда Николаевна теряла над собой контроль, её рука придвинулась к лежащему на столе ножу.

– Да пошёл ты со своим богом! – вырвалось у неё изнутри.

Голос был глубоким, сильным, устрашающим не похожим на голос матери. Павла охватила лёгкая дрожь. Он запаниковал. Огонь свечи затрещал. Мать практически взялась за рукоятку ножа. Паше стало ясно: дело тут нечисто. Он, не доводя эксперимент до крайности, покинул кухню, оставив мать сидеть одну в темноте.

Наутро Надежда Николаевна помнила, как принесла кипяток, помнила и нарезанные полбатона. Остальное было стёрто из её памяти навсегда…

Павел зашёл в автобус. Всю дорогу ему пришлось стоять. Именно в это время для большинства людей начинался рабочий день. Пройдя двадцать метров от остановки в сторону школы, из-за жилых пятиэтажных домов можно было не видеть её здание, при этом не бояться свернуть не туда, потому что со всех сторон шли дети разных возрастов в одном и том же направлении. Первоклассники отличались от других детей младшего школьного возраста, их сопровождали родители либо бабушки, либо дедушки. На входе в школу всех приветливо встречал дежурный учитель. В раздевалках школьники снимали верхнюю одежду и надевали сменную обувь. Павел поздоровался с Лидией Семёновной (сегодня она встречала детей) и прошёл до вахты на которой его не признали. На смену заступил незнакомый ему вахтёр. Во время объяснения Павла появился дворник и добавил своих аргументов:

– Это наш, наш, новый физрук!

– Здравствуйте! – Павел протянул ему руку.

– Доброе утро! – Иван Иванович подал руку в ответ. Он приветствовал Павла бодро, потому что уже успел поработать метлой во дворе школы.

– Это наш второй вахтёр – Нина Ильинична! – представил дворник. А затем перевёл взгляд на Павла. – А это Павел… – Иван Иванович замялся, так как забыл его отчество.

– Павел Сергеевич! – напомнил Павел.

– Да, Павел Сергеевич! – твёрдо, для запоминания произнёс Иван Иванович.

– Ну что ж, очень рада познакомиться! Пусть мужчина погоняет наших ребят. – Нина Ильинична улыбнулась, подавая Павлу Сергеевичу ключи.

Скоро Паша понял, что Анна Владимировна живёт неподалёку от школы. Она пришла за десять минут до начала урока. К этому времени Павел успел подготовиться к физкультуре на улице. Слева от входа в спортивный блок на скамейках его ожидали ученики седьмого класса. Девочки и парни до прихода Анны Владимировны заглянули к Павлу Сергеевичу для уточнения места проведения урока физкультуры.

– Там вас уже 7 «А» дожидается! – сообщила Анна Владимировна.

– Я знаю. Они заходили. А вами классный руководитель первоклашек интересовался. Хотела узнать на улице будете проводить урок или в зале.

– Я в зале у них проведу. Сейчас к ним схожу. – Анна Владимировна заторопилась на выход.

Павел посмотрел на часы – до звонка оставалось семь минут. В большом пакете типа «маечка», стоящем на полу рядом со стулом, на котором он сидел лежали футбольный и волейбольный мячи, конусы, вставленные один в один в помощь для проведения занятий по лёгкой атлетике. Павлу не сиделось на месте. Он покинул кабинет для проверки раздевалок. Кроме одежды на крючках, пакетов с вещами и школьных рюкзаков, лежащих на полу и скамейках, там никого не было. Тогда он вышел из спортивного блока.

– У вас все переоделись? Раздевалки можно закрывать? – спросил Павел Сергеевич учеников.

– Все! Закрывайте! – дружно крикнули парни.

Павел Сергеевич собрался было уходить.

– Нет-нет-нет, подождите! Как вас там… – спохватилась весёлая симпатичная девчонка с чёрными пышными волнистыми волосами, вскакивая со скамейки.

– Павел Сергеевич. Меня зовут!

– Вот. Павел Сергеевич! – Она уже стояла рядом с ним.

За ней увязалась подружка, которая вцепилась в её правую руку. Им было весело. Павел Сергеевич смотрел на них без улыбки.

– Я куртку забыла снять.

Учитель осмотрел ученицу.

– А тебе и не надо ничего снимать. Твоя ветровка как раз подходит для занятий на улице. – Потом окинул взглядом вторую и удивился. – Так! А ты почему не переодета?

– А она освобождена! – вступилась за неё черноволосая девочка.

– Да! Я ещё неделю освобождена. – Подружка подняла вверх указательный палец.

– Так, никакую ветровку снимать не надо. Я вообще сейчас всех проверю.

Павел Сергеевич отошёл от них к остальной части класса. Черноволосая красавица надула губки и смирилась со своей участью. Он не пожалел о том, что раньше звонка вышел из своего кабинета. Несколько парней Павел отправил надеть ветровки или лёгкие куртки. Многие противились, ссылаясь на тёплую погоду, но переубедить учителя не смогли. Раздался первый звонок, через какое-то время второй, и Павел Сергеевич повёл шумный, безобидный 7 «А» на выход. Во всей этой суете заметил промелькнувшую Анну Владимировну. Поэтому закрывать дверь в спортивный блок ему не пришлось. Выйдя на школьный двор, кто-то из учеников побежал вперёд учителя за школу, туда, где находится стадион, а кто-то спокойно продолжал идти позади Павла Сергеевича, болтая с товарищами. Из девчонок к спортивному городку никто не спешил. Они все шли рядом либо вслед за ним. Самые болтливые «вертихвостки» отвлекали Павла Сергеевича от его мыслей.

– А что мы сегодня будем делать на уроке?

– По программе у нас лёгкая атлетика. О, совсем забыл. Я же вам технику безопасности не зачитал.

– Ой, да мы её наизусть знаем! Каждый год рассказывают.

– Ясно, что каждый год. Вот я и должен вам её напомнить. А потом ещё распишетесь, что прослушали.

– Так что сегодня будем делать? – переспросила уже другая школьница.

– Лёгкоатлетические упражнения, побегаете короткие дистанции. Вам потом их нужно сдавать: тридцать, шестьдесят и сто метров.

– Ну-у! Скучно же, – в один голос простонали три одноклассницы.

– А что делать? Потом в кругу в волейбол поиграете, а парни в футбол на поле. – Поле-то у вас там есть? А то я забегался и не проверил. – Павел Сергеевич посмотрел на них по-отечески.

– Есть поле, только оно немного заросшее по краям.

– Ничего, посмотрим.

Они пришли на площадку, где Павел задумал провести разминку. Пакет со спортивным инвентарём положил за её край в паре метров от места, где он стоял. Павел Сергеевич дал команду построиться в одну шеренгу. Класс организовался по первой его команде. Он проверил их по списку, отметил отсутствующих, нашлось и трое временно освобождённых от занятий физкультурой. Одной учащейся врач запретил заниматься весь учебный год, и эта худенькая, бледная лицом девочка сразу запросила от учителя темы для рефератов. Павел Сергеевич перенёс определение тем на конец урока. Она послушно села на скамейку вне площадки, а он разобрался с двумя другими семиклассниками. Узнав, что Максим Сорокин отдыхает от физических нагрузок после болезни неделю, а Алла Дуркина – две, он их немедля отослал на уже известную ему скамейку. Отвлёкшись на троих, Павел Сергеевич потерял контроль над остальными двадцатью пятью учениками. Они стояли по принципу шалтай-болтай. Павел Сергеевич свистнул в «волшебный» свисток – и все тут же выровнялись.