Гроза пустошей

Заметив это, я направил их в сторону от главной улицы, если ее можно так назвать, в места потише, где располагался магазинчик Коры. Не хватало еще, чтобы Ястреба Джека кто-то узнал.

Кора торговала здесь давно и – что немаловажно – она давала мне небольшой кредит, так как у нас была долгая история отношений. После того, как ее муж погиб в пустошах, эта женщина сумела защитить магазин от разной швали и то ли дипломатией, то ли грубой силой даже расширила его. Она говорила, что ее заставляют держаться дети, но все дело в том, что Кору любили. Она, может, не была красоткой, но умела отличить изворотливого мерзавца от человека в беде, так что ей многие были должны за то, что женщина вытащила их задницы из огня.

Магазин оружия Коры находился на углу, напротив лавки с тканями и развалин старой арены. Вообще магазины и лавки постоянно дрейфовали по Балху, т.к. торговцы приезжали и уезжали, поэтому он состоял из костяка, скелета постоянно присутствующих в городе дельцов и перемещающихся временных шатров. Шатры расписывались кричащими красками, броскими надписями и – часто – эмблемами караванщиков или мастеров, если речь шла о стали, оружии, тканях, механике и прочих вещах, требующих индивидуального подхода. Это делало Балх еще более пестрым и живописным.

Мне нравился хаос Балха, как и хаос в целом. Люди обычно пугаются, поняв, что оказались в окружении, меняющемся так же часто, как рисунок облаков, но в каждой такой разноцветной куче всегда находится свое правило организации. Просто надо как следует прислушиваться и присматриваться, поймать правильный ритм. Я ловил его сразу.

Названия улиц в Балхе не практиковались, если не считать самой главной «магистрали» и нескольких десятков других – вроде, Кузнечной или улицы Тысячи Бутылок, где все собирались побухать. Те, кто носил миникомп, просто обменивались координатами, потому что магазин-шатер запросто мог переехать за несколько дней остановки, но чаще приходилось спрашивать у всех подряд.

– Давно тебя не видела, Вербовщик! – поприветствовала из-за прилавка Кора.

Черные волосы женщины были полностью убраны под слои оранжево-зеленого платка, больше похожего на тюрбан. Люди в Балхе любили краски, и попадая сюда, я каждый раз удивлялся, как много альтернатив черно-коричневому существует в мире. Она отогнала любопытного мальчонку и поднялась.

В глубине магазина виднелось несколько вооруженных до зубов мужчин, которых я не знал, – как и караванщики, Кора часто нанимала мутантов и других головорезов, чтобы не давать покупателям лишних соблазнов обчистить прилавок. Коре было лет 45, но выглядела она еще неплохо – улыбчивая, крепкая и деловая, никаких наигранных загадок. Эдакая тетушка, которой у тебя не было.

– Рад тебя встретить, Кора. Мы с приятелями немного затаримся в кредит – отдам деньгами или топливом через неделю-другую.

Хайки кивнула, обратив наше внимание на ассортимент. Ястреб Джек таращился на Кору и ее пушки с дурацкой полуулыбкой на небритой физиономии, та прищурилась в ответ, пытаясь понять его намерения. Не успел я выдать примиряющую с ситуацией реплику, как заметил на углу знакомую фигуру. Липкий возник как будто из-под земли и поманил в переулок.

– Хайки, последи за чертовым медиумом. Выбирайте пушки получше – нам понадобится огневая мощь, так что изучайте ассортимент с умом. Никакой дури, детка! – я рявкнул на пиро, увидев, что она тянется к гранатомету. – Что-нибудь компактное, убийственное и желательно не слишком дорогое.

– А можно, мы купим ездовую ящерицу? – засмеялась пиро. – Они здоровенные – и носятся, как сумасшедшие! Джек, ты видел таких? У них огромные зубы, которыми можно перекусывать бревна, и очень добрые глазенки. Да серьезно, чего ты ухмыляешься?..

Кора засмеялась, приглашая ни в чем себе не отказывать, и Хайки, несмотря на мое предупреждение, тут же начала хватать все подряд. Я понадеялся на то, что Джек не сбежит без припасов, и завернул за угол. Маленький, корявый и отчаянно беззубый, Липкий никогда не отставал, пока не получал, что хотел. Не думаю, что он здесь, чтобы повидаться и спросить о погоде.

– Приятно, что ты наконец добрался сюда, Вербовщик! Очевидно, дела идут неплохо, а?

Он продемонстрировал мне дырявый зубной ряд, опершись на стену и попыхивая сладковатой самокруткой.

– Понемногу, понемногу. У меня есть пиро и еще один мутант, завтра отправляемся на разведку.

– А где твоя машина, браток? – сочувственно поинтересовался Липкий. – Не пешком же вы пойдете, а?

– Один сукин сын скормил ее стилту. Но вообще это не твое дело, Липкий. У меня назначен срок – и он еще и близко не прошел. Дергаться пока рано. Так что чего ты хотел?

– Ну, ну, что за кипеж. Да просто проверяю, как идут дела у друга. Может, помочь чем, а? Подбодрить?

Подбадривать меня уже не было никакой нужды. Залипнув на развинченные жесты мелкого говнюка, я видел неважную бандитскую сошку, но это обычными глазами. А вот мой центр интуиции во всех деталях рисовал вместо Липкого противоречивую и неприятную фигуру его босса, который и заплатил мне за ограбление Рё. Спонсор множества экспедиций в зону искажений, любитель экзотических животных, весьма просвещенный мужчина с внушительной библиотекой – и самый нетерпеливый и нетерпимый кредитор из всех, кто был известен в районе от Новой Сативы до Хаира.

Шкуродёр.

Хотелось бы мне сказать вам, что это метафора, но Шкуродёр действительно снимал шкуры с тех, кто не вернул ему деньги или как-то его подвел, обрабатывал их у личного таксидермиста и вешал в шкаф, словно запасные сюртуки. Он их не использовал, но иногда любил показать эту оригинальную коллекцию тем, кто просил его покровительства или денежных вливаний. Мне он ее тоже показал во всей красе, так что я был достаточно мотивирован и без напоминаний Липкого. На что не пойдешь, чтобы собрать на спокойную старость.

«Понимаешь, люди часто пытаются отговориться тем, что у них нет денег. Они надеются, что я буду ждать и позволю им заработать, только припугну. Но как же тогда принципы? Ведь мы с ними так не договаривались, правда? Они часто говорят, что единственное, что у них осталось, – это собственная шкура. Ну, вот я ее и забираю, ведь они все-таки мне должны. Все, что есть у мужчины в настоящее время, – это принципы, Вербовщик. Не будь принципов, цивилизация рухнет». Ну, что тут скажешь. На мой взгляд, цивилизация рухнула, когда Шредер проводил свои эксперименты с искажениями, но Шкуродёру я этого не сообщил.

Словно описанного выше было недостаточно, он везде ходил вместе с двумя гигантскими белыми псами, натренированными на погоню и убийство, а молва убеждала, что в канализации особняка Шкуродёра жил плотоядный богомол, которому скармливали остатки тех, кто не успевал расплатиться. К счастью, он редко давал деньги, а еще реже у него их просили, так что богомол должен был сидеть на диете. Мне не хотелось с ним знакомиться, так что я убедил Липкого, что все идет по плану.

После рассказа об успехах Хайки на стезе превращения всего живого в черный пепел, которые я несколько приукрасил, он успокоился, кивнул и растворился в темноте переулка, оставив за собой приторный запах наркотического курева.

– Эта девчонка – настоящий огонь.

Кора усмехнулась и кивнула на вопящую что-то Хайки и Ястреба, который под ее шум собрался прикорнуть.

– Ты даже не представляешь, насколько права, – вздохнул я.

Вопреки моей просьбе купить ошейник, пока мы ходим по городу, Хайки героически отказалась. То ли ей не хотелось ударить в грязь лицом перед Ястребом Джеком, показывая успехи в дисциплине и самоконтроле, то ли она и впрямь уверилась, что теперь сможет вести себя прилично и не устраивать поджоги из-за того, что ей продали вчерашнюю похлебку или черствый хлеб. Молодые люди очень оптимистичны.

В Балхе вспыльчивость пиро могла стоить городу кучи кварталов, но надо сказать, в отличие от Стилпорта здесь пожары воспринимались философски. У ног гигантских будд все воспринималось преходящим и ни о чем не жалели дольше часа. Во время войн банд Балх сжигали не раз и не два, оставляя только каменные постройки, которых тут имелось немного, но караванщики приезжали с новыми шатрами, город опять оживал. В изменчивости Балха и впрямь был какой-то дзен.

Кора кивнула и мягко улыбнулась.

– Ты в порядке, Вербовщик? Выглядишь вымотавшимся. Может, вам отдохнуть у меня, чтобы не привлекать лишнего внимания на постоялых дворах?

Щедрое предложение, которым отчаянно хотелось воспользоваться. Ступни горели, словно их отбили и поджарили, а уж про следы от пружин Хайки на своем заду и говорить не стоит. Помыться я бы тоже не отказался, но снова вспомнил Шкуродёра и его плотоядного богомола – и помотал головой. Пора было действовать.

– Кора, сейчас лучше тебе держаться подальше от моих дел, поверь. Но я обязательно воспользуюсь этим предложением в следующий раз.

– Надеюсь, он будет, сладкий, – посмеялась она. – Слишком уж у тебя серьезное лицо. Да и заплатить за твоих друзей придется, так что буду ждать.

– Эти городские сумасшедшие мне не друзья, – буркнул я под нос.

Кора рассмеялась еще сильнее. Мне нравился ее смех. Он как будто шел из самого нутра. Ни малейшего жеманства, она будто отпускала себя на волю – и смеялась, ничего не стесняясь и не боясь. Это был смех свободного, живущего своим трудом и не обязанного опасливо оглядываться по сторонам человека. Не помню, чтобы я так смеялся в последнее время.

Я повернулся к паре мутантов, чтобы узнать, на какую сумму они меня ограбили. Хайки надела броню, от которой устанет уже через пару часов, купила катану (зачем пиро катана, боже ты мой?) и несколько гранат. Ястреб Джек заменил старую винтовку на снайперку с высокоточной оптикой, купил пару глушителей электроники, а также сменил темную одежду на светлые, легкие штаны и широкую рубашку-джуббу, которые предпочитают пустынники. Вылазка в пустыню прибавила беглецу ума. Также он обкрутил лицо ярко-синим лисамом4, как делают караванщики, и это было умно, учитывая назначенную за него награду.

Я заставил пиро отдать броню Коре и решил купить оставшиеся припасы завтра – у меня не осталось сил расхаживать по Балху. Через полчаса, когда мы сидели в углу затрапезной чайханы для торговцев и набрасывались на жареные ребра и печеные клубни с луком, я вздохнул с облегчением.

– Завтра закупим еду и горючее и отправимся на разведку. Так как ты, слепой болван, угробил мою машину, придется решить вопрос с транспортом… После я подумаю, как соединить ваши способности, но для этого я должен знать, чего от тебя ожидать, Джек. Еще меня беспокоит возможная встреча с охотниками – твой приятель Зверолов вряд ли обнимет старину Чиллиза при встрече.

– Нам не нужна разведка, – вяло прогундел Джек. – Этот этап вполне можно пропустить.

Прежде, чем я успел резонно возразить, он закатил глаза и уронил ложку. Та покатилась по грязи, оставляя мокрый след.

– Что с ним такое…

Хайки ткнула его пальцем, но мужик явно отъехал. Лицо Ястреба Джека расслабилось, тело обмякло, будто он находился в полусне. Глаза странно подергивались.

– Может, совещается с духами предков? У нас был один шаман. Пообещал бензоманьякам, что сможет определить, где находится старая военная база, поговорив с умершим президентом Новой Сативы. Ну и…

За секунду до того, как я собрался ему врезать, чтобы привести в чувство, Ястреб Джек тряхнул головой и внимательно посмотрел на готовый к удару кулак. Разные глаза недовольно моргнули.

– Зверолова нет на подходе к Балху, так что можешь спать спокойно. Только запоздалый караван подходит с юга.

– Что ты сделал?

Хайки с локтями залезла на стол, вытаращившись на странного мужика.

– Да, мне тоже хотелось бы знать.

– Я вижу глазами птиц, – пожал плечами он. – Умею сосредоточиться, потерять собственное «я» окончательно – и временно будто переселиться в тела птиц. Поэтому меня и называют Ястреб Джек. Я могу вселиться в ястреба и лететь с ним через пустоши.

– Вот это да… – разинула рот пиро. – Видеть все сверху на несколько километров! Но очень смахивает на брехню. Никогда не слышала о таких мутантах. Ты ведь не врешь нам с Вербовщиком, а?

– Нет, это правда, – впервые, кажется, Джека удалось задеть. – Поэтому в пустошах никто не может поймать меня, если я не хочу. Я заранее знаю, кто приближается и откуда.

Я задумался и покачал головой.

– Мне б твою самоуверенность, браток. В пустошах мало знать, откуда кто едет. Важно уметь выживать и заметать следы, а этого ты совершенно точно делать не научился. Может, ты еще и чревовещанием занимаешься? Сбежал из бродячего цирка? Лучше расскажи, как ты заворожил меня у «Харчей на славу». Со сколькими людьми ты можешь это делать? Каков радиус у твоей разведки? Насколько хорошо ты владеешь винтовкой?

Джек промолчал. Будь я на его месте, тоже не стал бы выкладывать стратегическую информацию. Верить ему нельзя ни на йоту – кто знает, что мужик еще способен отколоть, а ведь чтобы сунуться к Рё, нужно абсолютное доверие в команде. Или хотя бы порядок. Все шло совершенно не так, как я себе представлял! Призрак шкафа Шкуродёра замаячил сильнее.

Белобрысая бестия разочарованно вздохнула и продолжила наседать на Джека.

– Ну что тебе стоит рассказать немного? Всем интересно! Между прочим, мы спасли твою жизнь. Если бы Вербовщик не вмешался, Зверолов уже отдал бы тебя тому, кто, – тут она понизила голос, – десять штук за тебя назначил.

– Всем интересно?

Джек горько усмехнулся.

– Это интересно мне.

Хайки смотрела на него с видом полной преданности и восторга, который уместно выглядел бы на детской мордашке. Ребячливость и полное непонимание чужих границ делали ее несносной. Большинство взрослых знает эту дистанцию между людьми, потому что познало последствия такой безалаберности на личном опыте, а для нее личных границ вообще не существовало. Перед лицом подобной незамутненности Ястреб Джек немного оттаял, и я возблагодарил богов за то, что взял Хайки.

– Что ты хочешь знать, chica?

– Я все хочу знать, Ястреб Джек! Ты один из мастеров дзен? – она смотрела с такой надеждой, что отказать ей смог бы только абсолютно бессердечный негодяй. – Ты успокаиваешь даже воздух, мужик!

Ястреб Джек бессердечным не был, поэтому он просто издал нечленораздельный звук, который можно было трактовать, как угодно. Хайки просияла и скрестила под собой ноги, готовясь к допросу.

– Откуда ты пришел? Ты умеешь прояснять умы людей? Можешь научить быть спокойной, как холодный рассвет? Что ты любишь? Ты умеешь драться катаной?..

Вопросы сыпались из нее, как сушеный навоз из дырявого мешка. Ястреб Джек опешил от такого напора. Хайки это умела – она сосредоточивалась на одном человеке, будто в мире существовал только он, а делая это, начинала устанавливать связь. Она ввинчивалась в человека, словно штопор в мягкую, крошащуюся пробку. Противостоять полудетскому обаянию, если ты показал хоть малейшую слабину, было трудно.

Джек же поддавался – но скользил, увиливал, дурачил ее с неимоверной легкостью, создавал впечатление, что она добилась своего, но на самом деле ответил на пару незначительных вопросов. Они разговаривали, но ничего, что Хайки и без того не знала бы, он ей не выдал, а потом мутант сослался на усталость и завершил разговор. Шум Балха поутих, город готовился ко сну.

– Когда мы закончим с Рё, я отправляюсь с тобой, Ястреб Джек, – заявила пиро.

Она встала из-за стола, потянулась, разминая затекшие плечи, и довольно зажмурилась. Разрешений она ни у кого не спрашивала.

– Я научусь от тебя быть спокойной и незаметной, так что больше никто не посмеет просить меня надеть ошейник. И не забывай, что я умею зажигать костер, а в путешествиях это важно.

– Что? – мы с Джеком переглянулись.

Пиро не стала отвечать, погрузившись в непостижимый внутренний мир девушки-подростка, сняла куртку и начала над ней колдовать с ножом. Пока Ястреб Джек спал, как бревно, а я всхрапывал и ворочался, Хайки усердно отковыривала куски кожи. Проснувшись утром, первое, что я увидел, – это нескромную надпись «Гроза пустошей».

Глава 3, в которой желание помыться приводит к вступлению в культ, а белый мотылек исполняет эпический танец

Утро встретило меня гомоном и запахом свежих лепешек. Мы заснули прямо в чайхане – впрочем, для Балха это в порядке вещей. Каждый маленький стол обкладывался грязноватыми, но удобными подушками, так что разморенные едой, выпивкой и усталостью люди вполне могли и подремать. Попробовали бы вы такое провернуть в Новой Сативе! Вот за это я и любил Балх.

Я вышел наружу, подошел к канистре с водой и ополоснул лицо. Солнце уже начало подниматься над плато, и, задрав голову, можно было следить, как оно окрашивает лица безмолвных божеств. Несмотря на вчерашнюю тряску в тарантасе Хайки я ощущал себя довольно бодрым.

– Ох, черт… – сама пиро находилась в противоположном настроении.

Она пробрела мимо курящих караванщиков, еле разлепив глаза-щелочки, и со вздохом опустила голову в канистру. Пиро не была жаворонком.

– Как спать хочется-а… – промычала она и потрясла мокрой гривой. – Не знаю, как ты, но я никуда не двинусь, пока не помоюсь в чане с горячей водой. Мне кажется, у меня все липкое. И ладони, и спина, и даже ноги. А еще меня изгрыз какой-то клоп. Плюс вы оба изрядно пованиваете.

– Это влетит в копеечку, – решил немного поиздеваться я. – Дорогое это удовольствие – ванны в пустыне.

Пиро начала негодовать и в процессе приободрилась. Ястреб Джек потянулся, разглядывая проезжающих мимо верблюдов. Некоторые торговцы предпочитали ненадежным механизмам проверенных веками животных, так что зверей в Балхе хватало. Разноцветные фонари начали тускнеть перед лучами жадного пустынного солнца. Город стремительно оживал. Перекрикивались, загружая товары, торговцы, сонно тащились после ночной попойки охранники, носились дети, отщипывая по куску свежей булки то тут, то там.

– Ты что, мыться не собираешься? – удивилась Хайки, глядя на проспавшего всю ночь в шарфе Ястреба Джека.

В ответ на изумление в голосе пиро он не слишком обильно прыснул в глаза воды и повернулся ко мне:

– Я бы хотел выпить фрайха. Пока вещи видятся очень мутными.

Было часов семь утра, но в Балхе встают рано, такие традиции. Чайхана уже снова забурлила приезжими и уезжающими. Мы заказали три кружки фрайха – темного, горячего и горького заменителя кофе, который в оригинале можно найти разве что в Сативе, в смеси с бодрящим привкусом бадьяна и перца. Даже если ты находился в коме, фрайх как следует вставлял и приводил жизнь в порядок.

Хайки все равно казалась мрачноватой, а вот Ястреб Джек после половины кружки повеселел и опять начал распространять вокруг себя непонятную атмосферу обыденности, удовлетворенности и добродушного разгильдяйства.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался он.

Хайки зевнула:

– Как тебе удается так быстро просыпаться, мастер дзен?

– Подумай о чем-нибудь, что тебе нравится, – предложил Ястреб Джек. – О чем-то, что ждет тебя этим днем, и к чему стоит стремиться.

Я едва не застонал – вот ведь чушь. Скажу больше: если бы такое посоветовали мне, я бы посмеялся над плохой игрой в мудрого негра, однако Хайки прикинула что-то и посветлела. Что бы ни сказал мужик с разными глазами, пиро обнаруживала там для себя полезные инструкции. Не припомню, чтобы она так тщательно внимала моим инструкциям, но я и не сулил ей возможность перестать жечь все подряд. Пока они перебрасывались репликами, я тоже решил потратить время с пользой и прикинул план дальнейших действий.

Судя по тому, что мне слили разные и не связанные между собой информаторы, таблички Шкуродёра находились на главном складе Рё, расположенном в большом старом ангаре. Изначально мне виделось несколько способов попасть туда: представиться покупателем (но тогда от тебя ни на шаг не отойдут да еще и придется тратить деньги), взять механиндзя неожиданной атакой (невозможно), стать одним из них и попытаться пробраться на склад (нет времени), прокрасться незаметно (труднодостижимо, если ты не невидимка). Все эти и еще с десяток других бесполезных вариантов я отмел.

Зачем усложнять задачу, изображая вора, если для вербовщика открыты все двери? Все хотят подзаработать, так что впустят меня в открытые ворота. Остается только занять механиндзя во время нашего визита чем-то достаточно важным, чтобы они позабыли о таких незначительных посетителях, и вот об этом я уже позаботился. Что касается деталей, то один знакомый журналист из Новой Сативы, попортивший немало крови местным властям своими дерзкими писульками, говорил, что главный способ бороться с творческим блоком, – это двигаться дальше. Не знаешь, как написать стоящий текст, – займись сбором материалов, разговором с коллегами, которые из глупого тщеславия могут что-то сболтнуть, поищи подходящих людей вокруг. То, что действовало для Хантера, со скидкой на область дел действует и для вербовщиков.

Многие из нас жестко планируют, чтобы не попасть впросак, но главное в этой работе – понимать, что все обязательно пойдет не по плану, как бы ты ни расстарался, и уметь оседлать волну. Ограбления гладкими не бывают. У меня собралась небольшая команда из весьма мощных, но совершенно асоциальных мутантов, так что я хотел для начала, ну, знаете… размяться, сыграть пару аккордов. Сделать что-нибудь вместе.

– Присоединяйтесь к нам, братья! – вкрадчиво произнес кто-то прямо на ухо. – Вижу, что вы прошли большой жизненный путь – и теперь настала пора послужить на благо общего дела. Пустоши готовы измениться.

Я поднял глаза и увидел старушку в широких белых рубахе и юбке. Бабка с улыбкой протягивала листовку с изображением большого мотылька. Определив в ней очередного вестника спасения за чужие деньги, я резко поскучнел. В Балхе разных религиозных течений видимо-невидимо, так что конкуренция заставляла проповедников попотеть. Каждый зарабатывает, как может.

– Не интересует, – отмахнулся я.

– Сначала люди часто отталкивают знание. Но если вы передумаете, то обряд омовения присоединившихся к семье Белого мотылька пройдет в девять утра в храме с белым куполом. Вы его не пропустите – свет на нем так и горит! – не обиделась старушка.

– Эй, погоди-ка, нира5! – встрепенулась Хайки. – Ты сказала – омовение? Я правильно тебя услышала?

– Все верно, – старушка обрадовалась внезапному энтузиазму. – Так я и сказала. Древний уважаемый обряд! Все принявшие нашу веру погружаются в бассейн, где оставляют былые заблуждения и боль.

– Да валите уже отсюда! Дайте выпить спокойно!

Караванщик по соседству тоже не был в восторге от сектантов.

– Звучит очень интересно, – Ястреб Джек добил свой фрайх. – Мне кажется, за годы странствий у меня накопилась куча боли и заблуждений. А чего требует ваш культ?

– Мы – посланцы мира. Мы считаем, что пустошам нужно больше сотрудничества и милосердия. Пыль с крыльев Великого Мотылька приносит добро и радость.

– Что ж, нира, – хмыкнула Хайки. – Мы подумаем над твоим предложением. Нам пригодится и то, и другое.

Когда старушка вышла, пиро начала многозначительно лыбиться. Ястреб Джек закурил:

– Если у этих святош – ты что-нибудь о них знаешь, кстати? – есть куча халявной воды, я бы туда наведался. Я нормально не мылся уже с месяц.

– Понятия не имею, что за Белый Мотылек, – я пожал плечами. – Ты хотя бы представляешь, сколько в Балхе религий или чего-то похожего? Здесь миллион стационарных и передвижных точек культистов всех мастей. Все культы малочисленные, но дико настырные. Я думал, они повымрут, но оказывается, есть куча народа, которым нравится совершать обряды. Это приносит в их жизнь иллюзию порядка.

– Еще интересно, почему они так любят белый, – встряла Хайки. – Я знаю культ Белого глаза, культистов белого песка, которые ждут, когда мир опутает белый осьминог, школу Белой Сакуры, Белую руку…

– Белый крест? – припомнил Ястреб Джек.

– Точно! А еще Союз Белых рыцарей, Белое кольцо благочестия, культ Белой Богини…

– Да, я пытался развести красотку оттуда, но ничего не вышло, – сказал я.

– Это потому что ты старый, – захихикала Хайки.

– Побольше уважения! И вообще, просто для протокола – вы оба сбрендили, – с наносным недовольством сказал я, но в глубине души уже поддался.

Никогда не могу устоять перед идеей, о которой потом можно разглагольствовать в компании за пивом. Нет ничего лучше для проверки отряда, чем маленькая авантюра. Уж поверьте профессионалу.

– Ты, конечно, прав. Можно ограничиться и бочкой…

– Ну да, а можно присоединиться к неведомому нам культу, где хорошо, если не отрубают пальцы рук в знак преданности, – хмыкнул я.

– У нас же есть мастер дзен. С нами просто не может ничего случиться!

– Ты несколько преувеличиваешь мои способности, – Ястреб Джек снова обмотался лисамом по самые глаза, но было заметно, что он польщен. – Не стоит делать ставку на человека, которого ты не знаешь. Но я удивлен, что ты собралась стать членом неизвестного культа для того, чтобы на халяву помыться.