Гроза пустошей

– Заткнись, Хайки, – отмахнулся я. – Взрослые разберутся без тебя.

– Мне 17 лет, придурок! Я уже взрослая, – угрожающе зашипела пиро. – По крайней мере, была взрослой, когда ты пытался подписать меня ограбить механиндзя.

Гург поднял бровь, и я проклял болтливый женский язык. Из «Харчей на славу» очень невовремя высунулся караванщик:

– У нас пиво закончилось, хозяин!

Судя по его помятой и довольной роже, инцидент с охотниками не произвел на пьянчугу никакого впечатления. Пока Гург колебался между долгом хозяина заведения и желанием перейти в другую социальную страту, пиро торжествующе выложила козырь:

– Отпусти Ястреба Джека, иначе я сожгу твой бар.

– После всего, что я для тебя сделал, ты хочешь спалить свой дом ради какого-то преступника? – бородач покраснел от ярости. – Ты неблагодарная дрянь, Хайки!

Пиро промолчала, не высовываясь из-за трубы.

– Ну, теоретически на 10 000 ты можешь открыть много баров, – подлил масла в огонь Ястреб Джек. – Если сможешь их получить. Это будет непросто для такого респектабельного человека, особенно учитывая, что два твоих подельника и вербовщик имеют свои планы на деньги.

– Я сожгу твой чертов кабак! – завизжала Хайки, потеряв терпение.

У нее было очень мало терпения.

– Я прострелю твою глупую башку, девчонка! – потрясал кулаками Гург.

В этот момент я понял, что бармен выходит из игры. Перед опасностью потерять любимое дело и какое-никакое, а уважение, иллюзорные десять штук испарились из его сознания. Двое оставшихся бродяг недоуменно переводили взгляд с беснующегося бородача на трубу, за которой скрылась пиро. Когда Гург вошел в бар, сердито хлопнув дверью и проклиная мутантов, которых всех нужно сдать на опыты, мы остались перед Джеком втроем.

– Было бы неплохо, если бы вы поторопились с решением, – заметил он. – Тут печет, как в аду. Да и пить хочется. Как это приятно – просто отдохнуть, посидеть со стаканчиком в прохладе…

Джек говорил очень тихо, на грани внятности, но с какой-то странной интонацией, которая лишала желания что-либо делать. Кураж моментально пропадал, оставляя стремление посидеть с холодной кружечкой где-нибудь на вершине холма. Подставлять лицо ветру, отдыхая в тени зеленых деревьев, которые так редко можно встретить в пустошах. Я, кажется, почти чувствовал, как лучи солнца тормозят о резные листья, оставаясь за пределами зеленого купола, как густо пахнет нагретое дерево…

– Ты чего завис, Чиллиз? – Хайки отвесила мне затрещину. – Во даете!

Я осмотрелся, не понимая, что происходит. Пиро уперла руки в пояс и разглядывала меня с раздражающе довольной ухмылкой. Ошейник она так и не надела. Два моих сообщника стояли, глупо уставившись в одну точку и, похоже, находясь где-то далеко отсюда, а Джека и след простыл. Это было невероятно.

– Какого…

Вместо моей тачки остались только две колеи, устремившиеся в пустоши.

– Вот мерзавец! Вот ведь гад!

– Пошли, – толкнула меня пиро. – Я же говорила, что он мастер дзен. Мы должны его догнать. Мне кажется, лучше участника для ограбления механиндзя не найдешь.

Спустя минуту мы уже ехали на раздолбанном вездеходе Хайки по колеям, которые «мастер дзен» оставил на моей машине. И уж поверьте, я был настроен дьявольски серьезно.

Глава 2, в которой Ястреб Джек присоединяется к отряду, а в повествовании появляется призрак Шкуродёра

Вездеход Хайки представлял собой одно из самых уродливых средств передвижения, которое я когда-либо видел, а за время странствий по пустошам и окрестным поселениям я повидал немало. Злость на Джека за то, что он выбрал именно мою машину, чтобы слинять от правосудия, не могла скрыть очевидного – вездеход пиро собирали из всего, что попалось под руку, и не всегда находился материал надлежащего качества.

Особенно Господь отдохнул на сиденьях – пружины впивались в тело на каждой ямке или колдобине, а в полу (если его можно так назвать) зияла дыра. Песок постоянно летел в лицо, а ноги приходилось расставлять по обе стороны от ржавой пробоины. Сначала я прикрыл ее ковриком, но уже спустя полчаса напрочь забыл о нем – и чуть не сломал ногу, пытаясь устроиться поудобнее. Теперь не осталось ни коврика, ни пола.

Из-за неудобной позы вскоре начала болеть спина, а шляпу приходилось удерживать на голове руками, чтобы не получить еще и солнечный удар, потому что крыши не было и в помине. Вместо нее на паре железных подпорок мотался жестяной лист, который мог укрывать от солнца только тогда, когда вездеход стоял. Вдобавок он постоянно гремел!

Бензоманьяки во время гонок выдавали приз самому устрашающему транспорту, но то, на чем мы с пиро неслись по следам Джека, явно заслуживало отдельной номинации. Судя по всему, механик просто взял двигатель и облепил его парой деталей из мусорной корзины, причем даже там выбирал не слишком старательно. Меня поражал сам факт того, что вездеход движется. Огромные колеса с толстыми шинами и прикрепленными к ободу железными скобами были единственным стоящим элементом конструкции.

Пока я старался удержаться на месте, Хайки совсем не страдала. Она неистово вертела хлипкий руль, таращась в горизонт через плотно прилегающие к глазам очки. Стекла глушили яркий свет пустыни и заодно не давали вездесущему песку убить зрение. Рот и нос пиро плотно облегала маска с плохо нарисованными белой краской щупальцами. Короткие волосы бритой стороны головы Хайки взмокли от пота, а другая половина топорщилась блондинистой гривой, словно у песчаного вепря во время атаки.

Она была тощей и юркой, как ящерица, и беспрестанно что-то рассказывала. Половину сказанного уносил ветер.

– Где ты взяла это корыто? – не выдержал я, в очередной раз пытаясь поставить ноги и одновременно не угодить в дыру.

– Собрала сама! – в голосе Хайки послышалась искренняя гордость за свой труд. – Что скажешь? Нравится?

– Ну… В каком-то смысле это впечатляет.

– Я научилась от дедушки! – крикнула сквозь шум нещадно урчащего мотора и бьющийся об остатки пола песок и камни. – Он мог собрать что угодно из чего угодно! Правда, кузов сзади отвалился в прошлую поездку, так что у меня мало дополнительного бензина. Надеюсь, мы скоро настигнем Джека.

– И где сейчас этот дедушка? Почему ты шляешься по пустошам в одиночку?

– Он сгорел!

Мы подскочили на камне, и я простонал сквозь зубы.

– Мне это… очень жаль…

Хайки начала смеяться, и стиль вождения стал еще более неудовлетворительным. Она аж согнулась от приступа неуместного веселья. Мы зигзагами неслись через пустоши, оставляя за собой клубы пыли. Кто знает, возможно у мутантов так проявляется скорбь.

– Что тут смешного, черт подери? – не понял я.

– Это не я его сожгла, придурок, – продолжила хихикать пиро. – Ты ведь это подумал, да?

Я решил, что лучше промолчать.

– Он просто сгорел в старом доме во время очередных экспериментов с движками. Там что-то взорвалось. Смельчакам и первопроходцам всегда приходится платить за свою смелость.

Она отсалютовала двумя пальцами и начала объезжать широкий каньон, внизу которого когда-то струилась река. Сейчас там ползали скорпионы, а на месте воды громоздились дюны. Искажения в этом месте поработали очень сильно, поэтому куски территорий хаотично перемешались. Разговор о дедушке изрядно развеселил девчонку. Хайки почти не следила за дорогой, размахивая руками и пытаясь рассказывать истории о посетителях его мастерской. Судя по тем отрывкам, которые я успел уловить в общем шуме, дед был рисковым парнем, но кто здесь не был?

След Джека уводил все дальше и дальше от обычного маршрута. Сначала я думал, что он поедет в ближайший торговый городок Балх на краю пустыни, – там достаточно много народу, легко затеряться, если не ведешь себя, как лунатик, плюс можно как следует затариться продовольствием для дальнейших пряток. Но ублюдок даже не думал направляться по осмысленному пути, вместо этого он пер все глубже и глубже в пустоши, и я начал сомневаться, что нам хватит припасов для погони.

– И тут дед достал монтировку и показал, куда…

– Стой!

Надо отдать ей должное – Хайки затормозила так резко, что я едва не вылетел через место, где должно было быть переднее стекло (вместо этого передо мной болталась железная рамка, отороченная резиной).

– Ты что творишь?!

– Песчаный стилт.

Я выпрыгнул из кабины, придержав шляпу и снова проверив, не вывалились ли от тряски револьверы. Хайки натянула очки на лоб, вглядываясь в след от шин, которые уходили прямо в широкую, но неглубокую воронку спереди. В самом низу воронки блестела лужица воды.

– Либо машина дальше полетела по воздуху, либо она там.

Пиро посмотрела на меня, ожидая объяснений. Вокруг глаз Хайки чернели грязные круги от очков, и она походила на удивленного зверька. Вроде пучеглазых длинных сусликов, которые вылезают из своих нор и пялятся вокруг.

– Дьявол!

Чертов Джек не только украл мою машину, не только выставил меня полным дураком и сбил все планы, но еще и скормил и тачку, и мои вещи песчаному стилту! Его долг все увеличивался. Припасы сгинули в гигантской плотоядной глотке, рядом с которой мы сейчас незадачливо прохлаждались. Хайки начала подбираться ближе, но я схватил ее за руку.

– Стой здесь, а то провалишься. Может, ты его и поджаришь, но я б пробовать не стал.

– Его?

– Стилт. Огромный плотоядный червь. Пока мал, выбирает место, затем прикрепляется, разевает пасть, выпускает лужицу слюны – и подманивает добычу, – я был слишком раздражен для лекций, но уроки выживания Хайки не помешают. – Неужели с караванами не встречала? Если приглядишься, наверняка тут полно костей в песке. Звери думают, что тут есть вода, и лезут стилту в пасть. Для человека стилты неопасны, если держаться от воронки подальше.

– Лужица слюны? – Хайки поморщилась. – Гадость! Хочешь сказать, Джек искупался в слюне?

– Надеюсь, чертов ублюдок искупался в желудочном соке стилта, а не только в его слюне.

– Ну… Я вижу человеческие следы с другой стороны. Так что вряд ли. Мастер дзен не может стать жертвой какого-то червя.

Она снова надела очки и пошла к вездеходу. Я некоторое время стоял и смотрел туда, где навсегда исчезли превосходные игральные карты, ящик патронов, два ножа, набор инструментов для починки машины, аптечка, целая пачка дури, пять пачек чая, отличный многофункциональный котелок, три карты местности вокруг Стилпорта, одна подробная карта Новой Сативы, шесть канистр бензина, набор гранат…

– Эй, ты едешь? Или остаешься изучать червя?

…пистолет-пулемет, комплект сигнальных ракет, фляга с апельсиновым самогоном, старенький радиоприемник, настроенный на канал Буковски, видавшая виды палатка, моя счастливая бритва…

– Ну поехали уже! Чего ты застрял?

Я вздохнул и отвернулся от обиталища стилта. Теперь все, что у меня оставалось, это голова на плечах, старая шляпа, два револьвера и Хайки, донельзя завороженная человеком, которому я хотел отстрелить ноги. Впрочем, я попадал и не в такие переделки. Самое главное в мужчине – это его ум.

– Ты не грусти, Чиллиз! – весело крикнула пиро. – Я могу поджечь стилта – и мы поищем твои вещи. Но мне его немного жалко… Очень странный зверь.

Еще бы – один из немногих подарков искажений, прижившийся в нашей зоне. Мысль о том, чтобы копаться в горелых кишках гигантского червя не показалась мне привлекательной, так что я отклонил предложение и забрался обратно в громыхающую кабину. Пока мы объезжали огромную воронку в песке, внизу что-то подозрительно булькало – наверное, это были мои пожитки, тонущие в бездонном желудке невидимого существа.

Следы Джека вели на юг, еще глубже в незаселенные зоны, которые даже на картах отмечались кое-как. Он собирался раствориться в пустошах, будто его никогда не существовало, но после потери машины этот план был обречен. Вездеход Хайки хоть и не выглядел надежным, продолжал, громыхая, урча и подпрыгивая, настигать беглеца. Вскоре мы увидели темную фигуру на горизонте.

– Это он!

Хайки до упора нажала на газ.

– Что, если он просто зачарует нас и уедет? Мы тогда просто подгоним ему новую тачку!

Она непонимающе уставилась в ответ.

– Если я начну вести себя странно или захочу его отпустить, ты должна обжечь меня. Не давай ему много болтать.

Фигура Джека все приближалась. Солнце медленно катилось к закату, и чахлые пустынные кусты оставляли на песке длинные тени. Пустоши вокруг Стилпорта представляли собой смешение худосочных степей и пустынных участков, кроме того рельеф был неровный – тут и там попадались каменистые холмы без малейшего укрытия от солнца или трещины в земле, которые приходилось огибать. Для одинокого пешехода это не очень гостеприимное место.

Беглец не оборачивался и не ускорял шаг, будто не замечал нас на своем хвосте, хотя грохот от изделия Хайки распугал все живое поблизости. Спустя минут десять вездеход наконец-то нагнал Джека, и пиро ловко остановила машину, преградив ему путь и подняв в воздух целую тучу пыли.

– Мы догнали тебя, сдавайся!

Она навела на него палец, изображая рукой пистолет, а потом улыбнулась.

– Ты утопил мою машину, сукин ты сын!

Мне было не до смеха – я не прострелил ему ноги только из-за Хайки. Джек прищурился и пожал плечами:

– Это случайность. Твоя машина просто стояла ближе всех, а надо было поторапливаться.

– Ты утопил массу ценных вещей и теперь должен мне чертовски много денег, брат, – я направил на него револьвер. – Очень много денег.

– Эй, Чиллиз…

Хайки рассчитывала, что беседа пройдет в другом ключе.

– Проблема в том, что у меня нет ни шиша, – развел руками беглец, еле заметно улыбаясь. – Я прячусь от охотников, где придется. Что мы будем делать теперь?

– Вот проклятье…

Я вздохнул и попытался справиться с гневом, чтобы пиро не всполошилась и не подожгла нас всех, но добродушное лицо Джека нечеловечески выводило из себя. Он ни на йоту нас не боялся.

– Вот ведь… Даже не думай что-нибудь отмочить, – я хрустнул шеей, собираясь с мыслями. – Чуть что, я продырявлю тебе башку без предупреждения. Как ты, кстати, это сделал?

– Что сделал?

– Заставил нас грезить о долбаных листьях!

– Ты и такое умеешь? Вот это да… – Хайки разинула рот от восторга. – Сделай это со мной, а? Я хочу увидеть листья!

Джек проигнорировал ее энтузиазм и обратился ко мне:

– Опусти пушку. Я нервничаю, когда мне угрожают. Такое неприятное, сверлящее чувство. Предлагаю просто поговорить.

– Листья!

В этот момент все стало на свои места, ко мне вернулась способность хладнокровно рассуждать. Больше всего в тот миг мне хотелось пристрелить Джека и сдать его тело охотникам, чтобы получить часть награды. Тогда не придется больше трястись по пустошам за копейки и участвовать в опасных переделках. Убийства не моя специальность, но Джек буквально напрашивался.

Проблема в том, что присутствие Хайки все сильно усложняло. Она – коэффициент хаоса, который удобно добавлять в любые стычки, но пренебрегать ее желаниями себе дороже. Девчонка запросто вспылит и сожжет нас обоих, если почувствует угрозу своей мечте про мастеров дзен. С этим приходилось считаться, ведь механиндзя сами свое имущество мне не отдадут. Проще придумать что-нибудь, чтобы избавиться от нее по ходу дела, и получить оба гонорара сразу.

– Я хочу увидеть листья, Джек! Покажи мне ли-и-истья!

Не стоило забывать и про угрозу в виде отряда охотников за головами, которые будут рыскать поблизости в весьма неприятном расположении духа. Зверолов мог справедливо затаить обиду на то, что я помешал им как следует заработать, так что пока стоило держаться компании. Я не был уверен, что без пиро справлюсь и с охотниками, и с Джеком. И почему он не заворожил нас с Хайки? Может быть, его сила не действует на мутантов?

Меня против воли разобрало любопытство.

– С точки зрения вселенской справедливости ты должен отработать мне все, что бездарно скормил стилту. Либо ты соглашаешься на такую сделку, Джек, либо я снесу тебе башку прямо сейчас, – проговорил я. – У меня есть работа, для которой ты пригодишься. Если поможешь ее выполнить, считай, что мы в расчете. Я не стану тебя преследовать.

– Он шутит по поводу башки, – уточнила Хайки. – Технически это я спасла тебя от охотников, отвлекая их внимание, так что ты мне должен.

– Вряд ли. Это был причудливый рисунок судьбы, chica. Но если речь действительно об одном разе, я готов помочь, чтобы вы отстали. Мне и самому нужны деньги и припасы, чтобы продолжить путь. Так что за работа?

– Ограбление, – я убрал пушку и наконец вытряхнул песок из ботинка. – Заказчик хочет достать кое-что из хранилища Рё, и он неплохо заплатил за то, чтобы я это организовал. Сбор команды и осуществление плана лежит на мне.

Хайки вытерла пот, от чего пыль размазалась, и лицо стало полосатым.

– Рё? Модифицированного ниндзя, помешанного на роботах? А ты не ищешь легких путей, – рассмеялся Джек. – Я слышал о тебе, Вербовщик Чиллиз. И не я один. Ты понимаешь, что после этого на каждого из нас будет охотиться отряд хорошо мотивированных и оснащенных убийц, по слухам, мастерски владеющих боевыми искусствами?

– Это не слухи. Они ими действительно владеют, – вздохнул я. – Но заказчик ждет результата, а я уже не укладываюсь в срок. Все эти детали тебя не касаются. Важно другое – все, что захотим забрать вне заказа, наше. В качестве благодарности я заплачу по 700 кредитов тем, кто останется жив. Деньги ждут своего хозяина в банке.

– Хорошо, что ты их в машину не положил, – почти пропела пиро.

Маленькая заноза.

– А сейчас предлагаю выбраться из чертовой пустыни и доехать до Балха.

Без царапающих ноги мелких камней в обуви я почувствовал себя лучше.

– Поехали-и-и! – Хайки не терпелось показать пришельцу мастерство управления драндулетом из ада.

Спустя несколько часов ядерной тряски трех потных тел на совершенно не приспособленных к этому сиденьях мы выехали к безжизненному плато, в конце которого находился Балх, город торговцев, тысячи палаток и россыпей товаров на любой вкус. Он растянулся в середине пути от Кри через Стилпорт к зоне искажений, где реальность уже не держалась приемлемых границ, а с другой стороны, огибая зону диких пустошей и пустыню, через Балх можно было отправиться к Новой Сативе, ближайшему оплоту того, что спокойные люди называют цивилизацией.

Я, правда, за время странствий совершенно от нее отвык – не дело вольному старику тратить время на бюрократию и спертый воздух бункеров. Хотя стоп, называть меня стариком рано. Это все присутствие Хайки – девчонка фонтаном нескончаемой энергии заставляет ощущать себя развалиной, даже если тебе всего сорок.

– Давно сюда не заезжала! – крикнула пиро, объезжая еле видные в сумерках выбоины на плато. – Красота! Смотрите, смотрите, вот это гиганты!

Я натянул шляпу поглубже и вздохнул, в очередной раз переставляя затекшие ноги. Хорошо хоть, что Ястреб Джек тощий, но помещались мы на импровизированном сидении вездехода с трудом. На вид ему было лет 36. Такой потертый жизнью, вечно смолящий сигаретку и унылый, что твоя старуха, мужик. По виду никак не заподозришь в нем скрытых талантов.

Гиганты, про которых говорила Хайки, действительно впечатляли. Над палаточным морем Балха, перемешанным с руинами, старыми постройками, деревянными и каменными свежими сооружениями, несущими отпечаток лени, возвышались три статуи древних богов. Может, даже три изваяния одного и того же божества, но понять было тяжело, ведь фигуры изрядно обветрились за прошедшие столетия. Хотя никто не помнил их имен, величественный размер, превращающих людей в букашек перед лицом чужого могущества, вызывал невольное уважение. Лица статуй смотрели бесстрастно, длинные хламиды развевались застывшими каменными складками, а руки складывались в молитвенном жесте.

Кто-то давным-давно выбил их изображения в скалах, и они уже сотни или даже тысячи лет служили указателями тем, кто заблудился на плато. Эти божества словно приглядывали за Балхом и навевали спокойствие. Городок искрился у их ног разноцветным роем. Я бы, конечно, расслабляться в Балхе не стал – хоть торговцы и стараются поддерживать порядок, город полон отвязных типов. Все караванщики таскают с собой охрану из мутантов вроде Хайки и отъявленных головорезов, так что концентрация интересных личностей здесь изрядно повышена.

В Новой Сативе говорили, что мутанты рождаются из-за близости к зоне искажений, где привычные законы физики не действуют. Якобы искажения непредсказуемо влияют на плод, пускают свои ростки в эмбрионе – и родившийся после этого человек перестает вести себя, как надлежит. Он будто прорывается за границу, которую никто так толком и не изучил, – и искажения начинают протекать, позволяя человеку творить черт-те что.

Так это или нет, точно сказать нельзя. Когда мутанты поняли, что бункерные вояки из Новой Сативы посылают за ними отряды, чтобы препроводить в лаборатории для исследований, они стали полностью избегать любых крупных поселений старого мира и почти прекратили покидать пустоши. А поймать мутанта, когда он этого не хочет, – задачка не из тех, что решают, щелкнув пальцами. Например, умея читать мысли и не слишком это афишируя, можно скрываться всю жизнь. Хайки, например, скрываться не умела, но и поймать ее, не прожарившись с корочкой, затруднительно.

Мне дикость и буйные противоречия пустошей нравились гораздо больше, чем города «материка». Балх же – нечто среднее между ними обоими. Кипучий, диковинный, полный самых странных людей и еще более невообразимых животных, а также гиперактивных исследователей, пытающихся отправиться в зону искажений, чтобы никогда больше оттуда не вернуться. В основном, это торговый перевалочный пункт, где все встречаются со всеми. Перекрестье, шелковый путь. Тут собираются крайне необычные персонажи, а мое любимое занятие – нанимать таких, сталкивать их между собой и смотреть, что получится.

Отдельный бизнес в Балхе – попытка поймать живой город и переправка туда. Звучит как чистая разводка, и я об этом знал только по чужим рассказам, поэтому сильно завираться не стану. После того, как искажения разломали и перемешали мир, на границе между приемлемым и невероятным появились города, которые постоянно меняли конфигурацию и телепортировались по пустошам. Со стороны они могли показаться обыкновенным поселением, но запросто исчезали и меняли не только позицию, но и жителей, и архитектуру. Иногда они стояли на месте пару часов, иногда – недели. Живые города пребывали в движении, в них ничего не оставалось постоянным.

Яйцеголовые из Новой Сативы выяснили, что города можно стабилизировать с помощью поэзии определенного ритма, так что если у какого-нибудь виршеплета получалось выдерживать нужный ритм, город успокаивался, и в нем можно было поселиться, наслаждаясь благами былых времен. Но я не слишком верил в эту чушь – по-моему, барыги просто продавали глупцам манящие выдумки. Войдешь туда – и до свиданья. Будто мы не знаем, на что способны искажения.

Я не раз видел, как люди поразительно глупели, когда считали, что исполнение их мечты близко. В этот момент они прекращают воспринимать реальность критически, их можно брать голыми руками, и мне даже трудно винить тех, кто пользуется такой доверчивостью. Хайки, например, перед лицом исполнения своей мечты о монашеском самоконтроле прожужжала нам с Джеком все уши, периодически выпуская из рук руль. Но даже она не верила в заклинателей поэзией и странствующие города прошлого.

Мы въехали в Балх, и пиро сняла маску с белыми щупальцами. Это был один из многих атрибутов подросткового бунта в окрестностях. Маски использовали культисты белого песка, которых в Стилпорте считали последним отребьем, так что Хайки носила ее с гордостью. Но в Балхе можно нарваться либо на самих культистов, либо на тех, кто их ненавидит, а мы не должны привлекать внимания.

– Хайки, здорово! – пацан из местных махнул ей рукой. – Вставай сюда! Ищешь караваны?

– Нет, не в этот раз, Сило. Мы тут ненадолго.

Парнишка, кажется, расстроился, а мы оставили творение безумного механического гения Хайки на стоянке, вывернув мелочь из карманов, и ворвались на пышущие жаром, пряностями, пометом неведомых гужевых животных и едой улицы.

Почти весь Балх представлял собой рынок или площадки, где караванщики разбирались с грузами. Большая часть лавок, шатров и магазинов работала днем, но многие открывались только ночью, предлагая наркотики, запрещенные и украденные технологии из бункеров и неведомые предметы из искажений, обладающие самыми диковиными эффектами. Хайки чувствовала себя, как рыба в воде, – она не раз подрабатывала охранником караванов, а вот Джек в шумной, гомонящей толпе, которая несла нас, будто стремнина, ощущал себя явно не в своей тарелке. Он тяготел к тени, горбился, двигался неуверенно и нервно.