Факультатив по переходу между мирами

– Хм, шахтёрская лицензия? – изумился старичок, откинувшись назад и подозрительно оглядев Виля. – Как ты на этом собираешься заработать? – Он снова понизил голос, наклонившись ближе к коту: – Есть какая-то новая схема? Может, мне войти в долю?

– Нет-нет, никаких схем на этот раз, – успокаивающе улыбнулся Виль, делая жест лапой, призывающий к спокойствию. – Мне просто нужно узаконить одну вещицу. Без всяких афер.

Кирилл стоял в стороне, недоуменно переводя взгляд с кота на старика. Видимо, их отношения были настолько доверительными, что старик посмел говорить о подозрительных делах прямо при новичке. Виль же сохранял невозмутимость, а старичок, казалось, искренне недоумевал, что происходит, но был готов помочь, пусть и не слишком понимая мотивы кота.

Процесс изготовления шахтёрской лицензии занял считаные минуты и напоминал настоящее колдовство, пусть и совершенно иного рода. Впервые за всё время Кирилл обратил внимание на инструменты, которыми пользовался Олаф. Перед стариком лежала целая россыпь острых гравировальных перьев, лупы с тонированными линзами, склянки с густыми чернилами всех оттенков – от глубокого индиго до насыщенного охры, а также шкатулка с разноцветными восковыми палочками для печатей. Всё это выглядело не менее изысканно, чем дорогое рабочее место какого-нибудь ювелира. Сам старичок, едва взяв в руки перо, перестал быть тем слегка потёртым и неприметным дельцом, каким казался на первый взгляд. В этот момент он стал мастером, сосредоточенным и уверенным, чьи плавные движения и точные мазки придавали документу безупречный вид.

Кирилл, взглянув краем глаза на результат, был искренне поражён: гербовая бумага украшалась сложным орнаментом по краям, а в центре с идеальной чёткостью был выведен текст лицензии. В нём фигурировали неведомые мальчику печати и символы, а внизу красовалась изящная восковая печать – витиеватые буквы, переплетения линий и мельчайшие детали отличались таким совершенством, которое он прежде ассоциировал лишь с музейными экспонатами или показанными в фильмах древними свитками.

Сделав последнюю аккуратную подпись и аккуратно отдувшись на ещё влажные чернила, Олаф с гордой осанкой протянул документ Вилю. Кот, казалось, и не сомневался в мастерстве старичка. Он быстро рассчитался, воспользовавшись какой-то монетой с чеканным профилем на одной стороне и со сложным гербом на другой. Олаф принял плату и, чуть наклонив голову, тепло простился:

– Помни, Виль, если у тебя появится новая схема – дай мне знать. Не забывай старого друга! – сказал он, подмигнув напоследок.

– Непременно, друг мой, непременно, – с лёгкой усмешкой ответил кот, пряча лицензию в небольшую сумку.

Кирилл и Виль вышли наружу. Запах красок, чернил и бумаги сменился знакомой смесью уличной пыли, ароматов пряностей и тёплого вечернего воздуха. Ярмарка продолжала бурлить жизнью, люди и существа всех мастей сновали между шатрами, и в этом кажущемся хаосе Кирилл уже начал различать некий уклад – порядок, понятный тем, кто живёт в этом мире.

– Наши сегодняшние мероприятия неожиданным образом слишком затянулись, – объявил Виль, слегка нахмурившись. – Пора нам возвращать тебя домой. Там, наверное, уже тревогу бьют: родители волнуются. Но перед тем как приступать к делу, нужно подкрепиться. Чтобы перенести путешествие, потребуется много сил, а чтобы силы были – надо поесть.

Слова кота навеяли на Кирилла печаль. День, полный невероятных приключений и открытий, близился к концу. Никогда прежде мальчик не сталкивался с таким количеством чудес за один-единственный день, никогда не видел столь диковинных созданий, таких необычных городов. И вот теперь, когда ему предстояло вернуться обратно в свою привычную, но от этого не менее сложную реальность, он чувствовал, как в сердце закрадывается горечь. Возвращение домой означало столкнуться с повседневными проблемами: с Артуром, Машей, всей этой неприятной историей, которую ему придётся решить самому, без чьей-либо волшебной помощи.

Да и к самому Вилю Кирилл успел привязаться. Кот был мудрым, находчивым, и, несмотря на свой образ жизни контрабандиста, добродушным в отношении к мальчику. От мысли, что они, скорее всего, больше никогда не увидятся, внутри что-то болезненно сжималось. Но кот был прав: нельзя продолжать бесконечные странствия здесь, пока дома родители с тревогой ждут его возвращения. Чем быстрее он вернётся, тем меньше беспокойства причинит дорогим ему людям. Кирилл опустил голову и тяжко вздохнул, приняв неизбежное и пытаясь собраться с силами перед последним этапом этого удивительного путешествия.

Перекус решили организовать прямо на ярмарочной площади. К счастью, неподалёку располагалось огромное шатровое заведение с громкой вывеской, обещавшей невообразимо вкусные и разнообразные блюда. Шатёр был, судя по всему, не только рестораном, но и местом для приятного отдыха – со всех сторон слышался негромкий говор, звяканье посуды, улавливались ароматы специй, жареного мяса и печёных фруктов. Пёстрые скатерти на столах, вышитые узорами, и деревянные резные стулья создавали уютную атмосферу, а в глубине зала разливалась тихая, успокаивающая музыка струнных инструментов.

Кирилл с Вилем устроились за небольшим столиком неподалёку от выхода, чтобы не задерживаться долго. Мальчик всё ещё ощущал в груди смутную тревогу и лёгкую грусть, потому особого аппетита у него не было. Находясь под впечатлением от предстоящего прощания и возвращения в свою привычную жизнь, он заказал всего пару простых блюд: что-то вроде тонких лепёшек, напоминающих блины, и салат из странных листьев, в некотором роде аналог привычной ему зелени. Казалось, он взял их больше для приличия, чем из-за голода.

Виль же, напротив, не стал мелочиться. К удивлению Кирилла, кот заказал целого огромного гуся, блестящего от собственного сока и специй. Мальчик было подумал, что это какое-то преувеличение или шутка, но нет – принесли настоящего, аппетитно пахнущего гуся, с хрустящей корочкой и ароматными пряными травами. Кирилл с трудом мог представить, что кот съест его в одиночку, но Виль без особых проблем справился с птицей, обгладывая косточки с завидным аппетитом. Процесс занял какое-то время, но кот не казался ни смущённым, ни переевшим – он выглядел довольным и расслабленным, словно исполнил важную миссию.

Когда с гусём было покончено, Виль попросил принести чай. Принесли большой, раскалённый самовар, украшенный резьбой и инкрустированный мелкими камешками, которые слегка поблёскивали в свете подвесных ламп. На самоваре, словно на ёлке, было развешано бесчисленное количество сушек: большие, маленькие, средние – целая гирлянда. Их аромат напомнил Кириллу о детстве, о доме, о чем-то спокойном и знакомом.

Кот разлил чай по маленьким чашкам с тонкими стенками. Чай был горячим, чуть вяжущим, с лёгкой терпкостью и фруктовым послевкусием. Виль аккуратно отломил одну из сушек, целиком положил её в рот, с хрустом разжевал и запил чаем. Сделав глоток, он довольно заурчал, будто окончательно пришёл в гармонию с самим собой и с окружающим миром:

– Ну наконец-то… – произнёс он, откинувшись на спинку стула.

Кирилл удивлённо взглянул на кота. Что значит «наконец-то»? Он не уловил смысла. Виль, заметив вопросительный взгляд мальчика, пояснил с лёгкой улыбкой:

– Наконец-то наелся. Целого гуся не хватило, а вот сушкой наелся. Надо будет в следующий раз сразу сушку брать. Кучу денег сэкономлю!

Кирилл не сдержал лёгкой усмешки. На какое-то мгновение мальчик ощутил лёгкий прилив весёлого абсурда, который снял часть напряжения и печали, омрачавших его последние мысли о возвращении домой.

Глава 4. Капитан тайной полиции

– Скажи, Виль, а у тебя никогда не возникало желания остаться в моём мире? Он выглядит куда более комфортным местом для жизни, – поинтересовался Кирилл. Они уже почти подошли к лавке, где, должен был состояться ритуал возвращения мальчика. Кот на мгновение остановился и смущённо фыркнул, дернув ухом:

– В вашем мире? Ну, конечно же, нет! Знаешь, у нас здесь многие великие умы готовы были отдать что угодно ради новых знаний, ради понимания тайн мироздания. А наблюдая за обитателями вашего мира, я порой искренне поражаюсь: у каждого из вас в кармане – стоит только протянуть руку! – хранится вся мудрость и все знания, накопленные человечеством, всё содержимое библиотеки, вмещающей тысячи веков, и при этом… всем всё равно. Никто не жаждет этих знаний, не ценит их, не пытается постичь новое. В таких условиях я очень быстро потерял бы интерес к жизни. Нет уж, это не по мне.

Пока он говорил, они дошли до лавки. Виль выудил ключ из сумки и сунул его в замочную скважину двери. Однако замок, к удивлению кота, и так был открыт. Кот недовольно хмыкнул, слегка нахмурил брови и толкнул дверь. Кричаще оранжевый свет заката уже угас, вечерний синий полумрак опустился на Верьял, и теперь лавка выглядела совсем не так, как днём. Сквозь большие арочные окна внутрь просачивались синие сумеречные отсветы, и в отсутствии внутреннего освещения всё вокруг казалось потусторонним.

Как только они вошли, тишина в лавке стала ощутимо тяжелее, словно воздух вдруг загустел. Днём помещение было залито солнечными лучами, в нём царили тепло, уют и смешанная атмосфера мастерской и коморки коллекционера редкостей. Теперь здесь всё приобретало зловещий оттенок. Тени удлинились, резные узоры на полках смотрелись, как щупальца неведомых существ, а подвешенные под потолком странные вещи бросали на стены искаженные силуэты. Вечерний свет, что пробивался сквозь арочные окна, придавал комнате странную многослойность теней. Кирилл уже начал было привыкать к этой зыбкой атмосфере, когда услышал щелчок закрывающегося замка. Обернувшись, он увидел, что дверь за ними уже не свободна.

Перед дверью стоял высокий мужчина, одетый в строгий серый китель. Широкие плечи, прямой, выверенный до совершенства силуэт формы, с которой не свисала ни одна лишняя нитка. Он глядел на пришедших холодным взглядом, в котором читалась не грубая сила, а дисциплинированная твердость. Но взор Кирилла лишь скользнул по нему, потому что в тот же момент его внимание перетянула другая фигура.

Из-за одного из стеллажей вальяжно выступил человек, и с каждым его шагом мальчик чувствовал, как волосы на затылке поднимаются дыбом. Это был высокий мужчина с длинными черными, как смоль, волосами, которые падающими прядями обрамляли его грубое, изборожденное шрамами лицо. Шрамы эти были не просто метками боли – казалось, каждый из них хранил в себе историю столкновения с чем-то опасным и безжалостным. Подобные отметины не делали лицо ни героическим, ни отталкивающим, но придавали ему странную тяжесть, от которой по спине Кирилла побежали мурашки. Шрамы напоминали гравюры, вырезанные на холодном мраморе, свидетельство бесчисленных конфликтов, в которых этот человек, очевидно, не раз шел на крайний риск и выходил победителем. Его наряд был не менее примечателен: серый мундир с бронзовыми пуговицами сидел идеально. На таком человеке форма не казалась ни старомодной, ни декоративной – она выглядела вторым слоем кожи, естественным продолжением его уверенной осанки и властной манеры держаться. Поверх мундира небрежно наброшен длинный черный плащ, который касался пола. Он слегка шуршал при движении, точно хищник, держащийся у ноги хозяина. На поясе мужчины висела шпага с рукоятью, в которую был вмонтирован кристалл, отливающий мягкими оранжевыми бликами. В полумраке лавки этот кристалл стал одним из немногих источников света, и его мерцание придавало лицу незнакомца еще более жуткий вид: при каждом повороте головы свет играл на неровностях шрамов, то и дело искажая их рельеф, словно пытаясь вылепить новые, ещё более жуткие черты. Но в этом человеке пугала не только внешность.

– Доброго вечера, господа. Надеюсь, вы не сочтёте наш неожиданный визит чрезмерной настойчивостью, – негромко начал незнакомец, приподнимая брови. – Увы, обстоятельства вынудили нас явиться без приглашения и в столь поздний час. Когда речь идёт о делах государственной важности, церемонии отходят на второй план, и нам приходится действовать незамедлительно. Чтобы проявить должное уважение, позвольте представиться: Капитан Зверс, начальник тайной полиции его императорского величества.

Когда незнакомец заговорил, в голосе его слышалась спокойная, почти обходительная вежливость, но за ней чувствовалось несгибаемое холодное намерение. Он не кричал, не угрожал и не размахивал оружием. Наоборот, он говорил тихо, даже учтиво, однако в этой учтивости не было ни капли искренности. Это была учтивость острого клинка, холодная логика молота, который неторопливо осматривает гвоздь, прежде чем вогнать его в дерево. Его присутствие наполняло пространство ощущением неотвратимой угрозы, заставляло чувствовать себя мишенью под невидимым прицелом.

Капитан Зверс сел за письменный стол с безупречной грацией человека, привыкшего иметь дело с ситуациями любого накала. В его движениях проглядывала уверенность хищника, который знает, что жертве никуда не деться. Поза была столь небрежно-расслабленной, что Кириллу она напомнила поджидающую кошку, которая может в любую секунду броситься вперед. Но здесь кошкой был отнюдь не Виль, а сам капитан – от него ощущалось больше хищного превосходства, чем от кота, впавшего в ступор. Его тёмные глаза, казалось, проходили сквозь мальчика и кота, сканируя не просто их внешность, а намерения, мысли, страхи, слабости. Под таким взглядом у Кирилла внутри всё съёжилось, словно листок бумаги, сжатый нервной рукой.

Кирилл почувствовал, как страх, вспыхнувший было при мысли о возвращении к школьным проблемам, померк рядом с этим хладнокровным олицетворением власти и тайной силы. В его спокойной дикции и уверенной манере держаться слышалось: «Я здесь главный. Я решаю, что будет с вами».

Кирилл невольно бросил взгляд на Виля, надеясь увидеть хотя бы тень уверенности в глазах кота. Но Виль, обычно такой хитроумный и спокойный, сейчас казался окаменевшей статуэткой. Его глаза расширились от ужаса, а челюсть отвисла. Вид испуганного кота, который прежде казался мальчику опытным проводником в этом мире, убил в Кирилле последние крохи уверенности. Если сам Виль, проводник между мирами, контрабандист и ловкач, не может скрыть страха при встрече с этим человеком – что уж говорить о самом Кирилле?

В воздухе повисла напряжённая пауза. Зверс, кажется, наслаждался ею, словно дегустировал тонкое вино. Виль и Кирилл стояли как на иголках, не зная, что последует дальше. Наконец, капитан небрежно провёл рукой по рукояти шпаги и заговорил, словно продолжая какую-то прерванную мысль:

– Я так понимаю, вы – не кто иной, как Виль, тот самый торговец, который славится своей способностью достать любую, даже самую редкую вещь? Или, по крайней мере, таковы ваши собственные заявления. – Зверс приподнял брови и впился взглядом в кота, словно ожидая, что ответ сам вытечет из сжатого страхом горла Виля.

Мальчик почувствовал, как кот резко сглотнул. На краткий миг Виль выглядел так, будто хочет отступить на шаг, но затем он, собравшись с силами, заговорил, пытаясь звучать уверенно и непринуждённо:

– Да, господин капитан, вы правильно осведомлены. Я действительно Виль, тот самый торговец. Разрешите и мне задать вопрос? Позвольте поинтересоваться, что привело тайную полицию его императорского величества столь далеко от Брингильдена в наш скромный Верьял? Неужели интересы императора распространяются столь обширно, что вам необходимо лично посетить этот город? – Виль выпрямился и сделал легкий жест лапой, словно подчеркивая каждое слово. – У нас в Верьяле есть собственная стража, действующая под управлением консулата, и, надо признать, она прекрасно справляется со своими обязанностями. Неужели у вас нашлись особые причины для столь незапланированного визита?

В словах Виля слышалась попытка напомнить незваным гостям о правилах и порядках, действующих в этом городе, мягко намекая, что их присутствие – не просто неожиданно, но и нежелательно.

Кириллу на мгновение показалось, что в глубине глаз Зверса вспыхнула яростная молния. Его воображение уже рисовало сцену, где капитан бросается вперёд, выхватывая свой клинок, чтобы раз и навсегда поставить на место дерзкого кота. Но вместо этого Зверс лишь слегка наклонил голову набок и широко улыбнулся. Улыбка получилась странной, словно чужой ему, как будто мышцы лица не были предназначены для такого выражения. Казалось, что вместо настоящей улыбки на лице появилась жёсткая, кривая гримаса, от которой Кириллу стало ещё тревожнее.

– Видите ли, – начал капитан, продолжая удерживать взгляд на Виле, – наш император бесконечно мудр и дальновиден. Его интересы не ограничиваются просторами Брингильдена, они выходят далеко, очень далеко за его пределы. А что же касается городской стражи Верьяла… – Зверс сделал едва заметную паузу, словно смакуя последующие слова. – Здесь я позволю себе не согласиться с вашей оценкой. Если подобные вам беспрепятственно разгуливают на улицах, а не коротают дни за решёткой, то могу ли я считать, что стража действительно так эффективна?

Завершив фразу, капитан приподнял бровь, словно бросая немой вызов, приглашая Виля и Кирилла опровергнуть его слова или попытаться оправдаться.

– Мы ведём дела абсолютно честно, вы хотите обвинить нас в чём-то конкретном? – спросил Виль с таким искренним негодованием, что Кирилл почти поверил бы в его безупречную невиновность, если бы сам не видел дрожь в котиных усах несколько минут назад. Голос Виля звучал с наигранной обидой, он отыгрывал роль уважаемого купца, чью репутацию оспаривают на основании нелепых слухов.