Факультатив по переходу между мирами

Смесь рассыпалась крошечным облачком, и буквально через пару секунд Кирилл увидел, как человек начинает уменьшаться. Сначала это было едва заметно – ноги покупателя словно «проваливались» в его штаны, рукава одежды начинали болтаться, а шляпа постепенно опускалась ему на глаза. Но вот уже через несколько мгновений господин стал не выше самого кота ростом. Продавец, сидя на прилавке и свесив лапы вниз, разразился громким смехом. Между тем, уменьшившийся покупатель вовсе не был доволен превращением. Он начал орать, стоя теперь почти под прилавком, маша крошечными кулачками и грозя ими коту. Крики были такими тонкими и писклявыми, что толпа прохожих в унисон коту, зашлась звонким смехом. Некоторые зеваки остановились, чтобы взглянуть на этот забавный спектакль.

Кирилл не мог поверить своим глазам: такой демонстрации возможностей местных порошков он точно не ожидал, приняв изначально кота за какого-нибудь продавца ароматов, коих ему не раз доводилось видеть в торговых центрах. Да и покупатель вряд ли рассчитывал на что-то подобное и точно был не рад. Спустя некоторое время кот-продавец, видимо посчитав, что повеселился достаточно, перестал смеяться, снова взял в лапу какую-то баночку и, посыпав содержимым того же сердитого клиента, вернул ему прежний размер. Покупатель судорожно поправил свою одежду, схватил шляпу, которая чуть было не осталась лежать на земле, и красный от стыда и злости скрылся в толпе, бурча что-то под нос.

Кот-продавец лишь довольно улыбнулся и продолжил своим мелодичным голосом приглашать следующего клиента опробовать «волшебные» порошки.

– Я будто в сказку попал, – выдавил из себя изумлённый Кирилл.

– Что-то вроде того, – ответил Виль так буднично, словно речь шла о погоде.

Мальчик нахмурился: непонятно, как трактовать такие слова. Ему нужно было прояснить ситуацию до конца, ведь в его голове уже созрел целый шквал вопросов.

– У меня складывается впечатление, что, пройдя через этот потайной проход, мы не просто преодолели огромное расстояние. Мы, кажется, вообще попали в иной мир. Не в переносном смысле, а в буквальном: здесь действуют совершенно другие законы природы, всё устроено не так, как у меня дома. Виль, мы действительно находимся в другом мире?

– Ну да, именно так, – без тени сомнения ответил кот.

Теперь в голове Кирилла закрутился настоящий ураган мыслей. Городские пейзажи, ещё минуту назад так его зачаровавшие, отошли на второй план. Главной задачей мальчика стало определить, в каком порядке задавать коту свои многочисленные вопросы, чтобы собрать в голове хотя бы приблизительную картину происходящего.

Он выбрал, пожалуй, один из самых нелепых вопросов, которые только можно было задать в такой ситуации:

– Почему тогда я могу понимать всех в этом мире? Почему мне знаком ваш язык? – спросил Кирилл. Правда, он немного лукавил: иногда звучали слова, которых он не знал, а структура фраз местных жителей казалась ему странной. Но при определённых усилиях он мог понять почти всё, о чём здесь говорили. Проверить, насколько местные поняли бы его самого, шансов пока не было – он почти не открывал рта, кроме как разговаривать с Вилем, следуя его рекомендациям. Однако Кирилл догадывался, что скорее всего и они смогли бы понять его речь.

Поначалу ему показалось, что кот решил оставить вопрос без ответа. Но Виль, судя по всему, просто обдумывал, как лучше объяснить нечто, что для него так привычно и не вызывает никакого удивления. Сейчас же требовалось взглянуть на вопрос глазами мальчика, ничего не знающего о здешних обычаях и истории. Наконец, кот заговорил снова:

– Неужто ты думаешь, что мы первые контрабандисты, которым пришло в голову использовать ваш мир для организации там «кармана шарлатана»? – бросил он риторический вопрос после долгой паузы, затем продолжил, чуть приподнимая подбородок, будто гордясь своей причастностью к чему-то великому. – Не скажу, что такие штуки встречаются у нас повсеместно, это под силу только хитрейшим и самым умелым в нашем деле. Но самому фокусу уже сотни, если не тысячи лет. Возможно, некоторые наши сородичи давным-давно забрели в ваш мир, привнесли туда обрывки языка или культуры. Я никогда особо не задумывался об этом. Но для меня очевидно одно: наши миры тесно переплетены. И проникновение идей, слов, привычек из одного в другой – дело не новое. Тебя это удивляет, потому что вы живёте в неведении о нас, а мы, напротив, уже привыкли незаметно гулять по вашим землям. Удивительнее всего то, что вы этого даже не замечаете.

– Ты сказал «контрабандисты»? – Кирилл снова удивился, как из множества вопросов, что роились у него в голове, он каждый раз выбирает самые бестолковые.

– Ну да, скажем так, не все вещи, которые попадают к нам в лавку, проходят официальное согласование с верьялской таможней, – ответил кот, прищурившись так хитро, будто не особенно беспокоился о последствиях своих дел.

Следующий вопрос мальчика был настолько неудачен, что он тут же мысленно себя за него отругал. И всё же любопытство вновь взяло верх над здравым смыслом:

– Ты так переживал, что я проболтаюсь кому-то у нас в своем мире о том, что произошло, а теперь рассказываешь мне всё это?

Кот окинул Кирилла долгим, оценивающим взглядом, словно пытался понять логику, по которой тот отбирает вопросы. Но, немного помедлив, ответил без тени смущения:

– Я принял решение, что мы перенесём «карман» в другое место. Оставлять его в вашей школе слишком рискованно. После этого ты не сможешь отыскать проход обратно, так что хранить молчание о произошедшем будет исключительно в твоих же интересах. Как ты сам заметил, если ты расскажешь о нашей истории без каких-либо доказательств, тебя сочтут либо сумасшедшим, либо просто чересчур фантазирующим мальчишкой.

Какое-то время они шли молча. Кирилл, опустив голову, шагал рядом с Вилем и обдумывал последние слова кота. Сначала ему было слегка обидно: получалось, что кот не доверяет ему настолько, что решил перенести «карман» в другое место. Но за то недолгое время, что они провели вместе, мальчик успел проникнуться к Вилю искренней симпатией. Поэтому, поразмыслив, он предпочёл верить в более благородную мотивацию кота. Может, Виль таким образом хотел уберечь его от необдуманных поступков – не дать парню в будущем, ведомому любопытством, снова сунуться в этот мир или, что ещё хуже, привести сюда друзей. Ведь переход был рискованным, это Кирилл уже понял, а сам удивительный мир, куда он попал, явно хранил в себе немало опасностей.

По мере размышлений обида утихала, сменяясь пониманием: так будет лучше для всех. Даже для него самого. Кирилл на миг представил, что он знает путь к этому невероятному месту, причудливому городу Верьялу, но не может туда вернуться из страха или из-за опасностей. Жить с таким искушением было бы мучительно. А так, коль «карман» исчезнет, он сохранит воспоминания об этом невероятном приключении без постоянного соблазна повторить его. Поняв это, мальчик невольно почувствовал благодарность к коту. Виль, возможно, не хотел рассказывать об этом прямо, но по сути избавил его от тяжкого груза выбора – между безопасностью и неутолимым любопытством.

Постепенно, они добрались до обширной городской площади. Кирилл, погружённый в свои мысли, даже не сразу заметил, как изменился окружающий пейзаж. Виль, остановившись, жестом дал понять мальчику, что пора поднять голову и оглядеться. И когда Кирилл это сделал, он застыл в изумлении: перед ними простиралась огромная ярмарка, оживлённая, многоцветная и невероятно шумная. Люди, коты, и существа, которых Кирилл даже не мог сразу определить, толпились у прилавков и лавок, громко переговаривались, расплачивались и оживлённо спорили о качестве и происхождении товаров.

– Верьяльская ярмарка, – провозгласил Виль, словно экскурсовод, – работает только три недели в году. Нам повезло оказаться здесь именно в это время. Поговаривают, что тут можно приобрести абсолютно любой товар, причём из любого мира! – На этих словах кот хитро подмигнул Кириллу.

Мальчик, оторвавшись от раздумий, вновь ощутил жгучее любопытство и сразу же задал очередной вопрос, не дав себе времени обдумать его уместность:

– Любого мира? А сколько их вообще существует?

Он уставился на кота с неподдельным любопытством. Виль, видимо удивлённый столь прямым напором, слегка растерялся, но довольно быстро взял себя в лапы и мягко улыбнулся:

– Точной цифры, увы, не назову, – признался он. – Но на наших двух мирах всё не заканчивается. Есть и другие.

– А эти другие миры… они больше похожи на ваш или на наш? – не отставал Кирилл. – Понимаешь, у нас то, что я здесь увидел, назвали бы магией. Значит ли это, что наш мир – единственный, где таких чудес нет, или ваш мир, наоборот, уникален тем, что в нём они есть?

Виль задумался. На этот раз ему пришлось не просто подбирать слова, а выполнить непростой анализ для существа из другого мира, для которого все эти кристаллы и чудеса были бы настолько же загадочны, насколько для самого кота привычны. Кирилл терпеливо ждал, хотя эти секунды казались ему вечностью. Наконец кот заговорил:

– Послушай, малыш, я далеко не самый компетентный учёный или философ, но раз уж ты так горишь любопытством, я постараюсь тебе объяснить. Наши миры действительно очень похожи, но есть и важное отличие: в моём мире существуют особые кристаллы, в которых сокрыта огромная энергия. Именно благодаря одному из них – крайне редкому Пентакратиону, способному разрывать границы между реальностями, – ты и оказался здесь. Некоторые кристаллы совсем слабы: максимум, на что они способны, – это выдать сноп искр. Другие более полезны, как, например, Фумеосентус, при помощи которого я сегодня связывался со своим компаньоном на большом расстоянии. Но самыми распространёнными у нас являются кристаллы Сантьи, светящиеся голубым светом. Я уверен, что ты уже не раз их заметил: они тут повсюду, в фонарях, лампах, да почти в каждом доме. В этих кристаллах скрыта пластичная, податливая энергия, которую можно обратить в тысячу форм. Благодаря ней многие вещи, которые ты бы назвал магическими, для нас – обыденность.

Кот сделал короткую паузу, затем мягко улыбнулся и продолжил:

– Но не думай, что ваш мир совсем лишён чудес. У вас есть свои способности, просто вы их называете технологиями. Вы добиваетесь всего сами, конструируете устройства, изучаете законы природы, ничего не прося у сверхъестественных сил. В разных мирах разное количество таких «энергетических камней». Чем их больше, тем меньше стимул развивать технологии, и наоборот. У нас много кристаллов – мы развиваемся по одному пути, у вас их почти нет – и вы идёте другим. Есть у нас легенда, рассказывающая, что изначально творец создал мир, полный волшебной энергии в камнях, но увидев, что существа стали ленивы и безынициативны, решил создать ещё один мир, в котором подобных камней будет меньше. И так он создавал всё новые и новые миры, всё более скудные на чудесные ресурсы, пока не добился желаемого – мира, где обитатели учатся всему сами, трудятся, создают, познают, не уповая на вмешательство свыше.

Закончив, Виль посмотрел на мальчика с вниманием и интересом, ожидая, как тот воспримет услышанное. Кирилл был искренне благодарен Вилю за столь обстоятельный и спокойный ответ. Почувствовав в душе облегчение и некоторое умиротворение, он начал смотреть вокруг более открытыми глазами. Чувство нереальности начинало отступать, и теперь мальчик воспринимал Верьял и его чудеса уже не как отрывок сна или выдуманной истории, а скорее как причудливую, вполне объяснимую действительность, которую ему посчастливилось увидеть.

Они находились на верьяльской ярмарке – огромном скоплении шатров, павильонов и временных торговых точек, раскинувшихся на широкой площади. Эта ярмарка напоминала целый город в городе, со своими улочками-проходами между палатками, мостками над небольшими канавками-стоками, а в воздухе витали тысячи запахов: пряностей и сладостей, древесной смолы, жареного мяса, ароматических курений и ещё чего-то неуловимо странного, напоминающего Кириллу далёкие восточные рынки из фильмов и книг.

Ярмарочные шатры были самых разных форм и размеров. Одни – крохотные, чуть ли не размером с небольшую палатку, другие – огромные, в несколько десятков метров в диаметре, пёстрые, с узорчатыми тканями, увенчанные декоративными флюгерами или кисточками. От некоторых шатров струились разноцветные флажки, соединяя верхушки палаток друг с другом, образуя над головами затейливый узор из лент и тканей. Где-то слышалась громкая музыка – удары барабанов, звон колокольчиков, перекликающийся с лютней или чем-то похожим на скрипку. Из глубины других шатров доносился нестройный гул множества голосов, смех, громкие призывы продавцов и зазывал.

Но ярмарка была не просто рынком – многие павильоны здесь выполняли и развлекательную функцию. Кирилл заметил целую зону, где, судя по вывескам и эмблемам на тканях шатров, можно было увидеть представления, выступления артистов, акробатов и фокусников. Один такой павильон напоминал бродячий цирк. Афишные плакаты, выполненные с помощью выжженных на ткани изображений, обещали невиданные чудеса: танцующих ленивцев, разговаривающих птиц, кукольных гигантов и жонглёров, умеющих обращаться с огнём и ледяными шарами. Чтобы попасть внутрь и посмотреть представление, надо было купить билет у специальной кассы, над которой высилась вывеска с изображением медведя на велосипеде.

Именно к этой кассе стягивалась небольшая толпа зевак, и перед ними, чтобы привлечь зрителей, разыгрывалось бесплатное мини-шоу. Кирилл с Вилем подошли поближе и увидели медведя, одетого в забавный сценический костюм: полосатые штаны, короткий жилет с золотыми пуговицами, круглую шляпу, из-под которой виднелись пушистые уши. Этот медведь ездил на одноколёсном велосипеде – уницикле – и одновременно жонглировал несколькими бутылками. Кирилл вначале был поражён дрессировкой – ведь вид двуногого медведя, виртуозно выполняющего такие трюки, мог поразить воображение любого человека из его мира.

Однако, удивление перемешалось с новым осознанием, когда медведь, закончив свой номер, слез с велосипеда, отложил бутылки и, тяжело дыша, снял шляпу, чтобы вытереть пот с мохнатого лба. При этом он с вполне человеческой усталостью пробормотал что-то себе под нос, а затем повернулся к стоящему рядом силачу – здоровяку с огромными мышцами, удерживавшему в руках массивную гирю, – и попросил того на минутку подменить его. Силач без возражений шагнул вперёд и принялся демонстрировать публике свою физическую силу, подбрасывая гирю, словно игрушку. Медведь же тем временем пошёл за кулисы попить воды.

Кирилл опешил: выходит, не только коты в этом мире умеют разговаривать и вести себя как разумные существа. Медведь выглядел вовсе не как результат долгой дрессировки, а скорее как артист, которому это выступление – просто работа, пусть и требующая навыков и концентрации.

Мальчик и кот постепенно углублялись в сердце ярмарочного безумия. Виль, неутомимо двигая ушами, подёргивая усами и прищуриваясь, внимательно оглядывал павильоны, шатры и лавки, словно пытаясь обнаружить среди пёстрых вывесок и развешенных на верёвках лент какой-то особый знак или символ. Заметно было, что у кота есть определённая цель, но при таком масштабе ярмарки найти нужное место было нелёгкой задачей. Кирилл с любопытством выглядывал из-за плеча Виля и подмечал всё новые диковины: вот слева высокий тент, над которым реяли флаги с изображением неизвестных зверей; справа – громкая толпа вокруг лоточника, размахивающего сверкающим клинком и кричащего, что это «клинок из стали, выточенной на семи ветрах». Вся эта невероятная мозаика звуков, запахов и образов будто бы пьянила, делая попытки кота сосредоточиться на поиске ещё более сложными.

Шумная уличная суета постепенно таяла под нарастающий шёпот приближающегося вечера. В какой-то момент Кирилл заметил, что шатры вокруг становятся просторнее, расстояния между прилавками шире, а толпа редеет. Видимо, они прошли центральную зону ярмарки насквозь. И тут, к удивлению мальчика, улица, запруженная торговцами и зеваками, незаметно вывела их к широкой набережной. Вернее, не просто к набережной – они оказались на стрелке, месте, где две полноводные реки соединялись, сливая свои воды в одну. Здесь высокие деревянные настилы, украшенные резьбой и лампами на кристаллах Сантьи, образовывали причал, а дальше по течению, насколько хватало глаз, простиралась сияющая водная гладь. Отражения домов, башен и лодок играли в воде, смешиваясь с алыми оттенками заходящего солнца.

Солнце действительно уже клонилось к горизонту, и его лучи, ставшие мягче и теплее, словно обволакивали всё вокруг тонкой дымкой. Казалось, будто теплы, деловитый день сменялся сонным предзакатным вечером. Прямо перед Кириллом и Вилем раскинулся восхитительный пейзаж: на фоне зарумянившегося неба очертания верьяльских башен и куполов выступали тёмными силуэтами, а над водой плавали лёгкие туманные облачка, в которых нити солнечного света превращались в нежные полупрозрачные ленты.

Но удивительнее всего было то, что ярмарка и здесь не прекращалась. На стрелке, у самой воды, высились шатры поменьше и прилавки попроще, за которыми сидели уже более спокойные, размеренные торговцы. Здесь шум был тише, покупатели – более солидными, многие стояли со скрещёнными на груди руками, переговариваясь негромко, словно обсуждая важные сделки. Совсем рядом слышалось негромкое бормотание старого продавца, сидевшего на низком стульчике и раскуривавшего длинную трубку. Мимо проходили грузчики, нагруженные тюками, какие-то матросы в странных полосатых штанах и широких поясках, – они спускались к деревянным помостам, где швартовались корабли и лодки.

Порт, расположенный в этом месте, работал безостановочно, словно огромное сердце, перекачивающее товары из одного края мира в другой. Корабли разных размеров и конструкций приходили и уходили: одни с высокими мачтами и развевающимися вымпелами, другие – плоскодонные, с большими трюмами для грузов. Кого-то разгружали прямо сейчас – работники в торопливой суете передавали друг другу ящики, бочки, тюки, а когда трюм пустел, судно сразу же отходило от причала, уступая место следующему, уже стоявшему в очереди. Этот нескончаемый поток товаров и судов, как будто поддерживал жизнь в городе, насыщая его новыми диковинами, редкостями.

Наблюдая за этим, Кирилл вдруг понял, что именно отсюда, с этой стрелки, сливаются пути не только рек. Здесь смешивались культуры, стили и товары, и каждый новый поворот головы открывал новую главу в книге чудес. А Виль, прищурившись, продолжал всматриваться в череду разноцветных шатров и флагов, словно знал, что то, что он ищет, находится где-то здесь, на границе воды, света и тени.

Теперь их путь по ярмарке пролегал вдоль набережной, что давало великолепную возможность насладиться волшебством местного заката. Солнце, опускаясь всё ниже, окрашивало небосвод в нежные оттенки розового и оранжевого. Его отражение в реке переливалось мерцающими всполохами, словно само солнце оставляло на воде свои золотистые автографы. Запах нагретой за день древесины, смешанный с прохладным бризом от реки, освежал и наполнял лёгкие мальчика жизненной силой.

Внимание Кирилла привлёк очередной транспортный узел, который они повстречали, минуя торговые ряды. Оказалось, что порт не был единственным местом, где сходились торговые потоки. Неподалёку, ближе к краю ярмарочной площади, находилась просторная посадочная площадка для воздушных шаров. Ещё издали можно было заметить высокие башни и странные помосты, напоминающие строительные леса, обёрнутые цветными флагами. Со всех сторон слышался треск пламени и гул голосов встречающих и провожающих.

Кирилл увидел целый флот воздушных шаров, многие из которых уже спустились вниз, частично или полностью затушив пламя в больших жаровнях, служивших для нагрева воздуха. Другие, напротив, не касались земли: они швартовались к башне или помостам, напоминая гигантских ярких насекомых, зависающих в воздухе на мгновение, прежде чем их пассажиры покинут гондолу по специальным мосткам. Некоторые устройства были хитроумно сконструированы так, что шары могли оставаться в воздухе, а люди спускались по лестницам, не вынуждая судно приземляться. Это выглядело так, будто здесь продумали каждую деталь, чтобы путешественники могли быстро и удобно входить и выходить из воздушного транспорта.

Особенно привлекли внимание Кирилла шары, которые не пользовались традиционными жаровнями. Вместо котлов с огнём у них были установлены ярко-рыжие кристаллы, закреплённые особым образом. Из этих кристаллов вырывался едва заметный поток странного, почти неосязаемого пламени. Казалось, что оно было чище и мощнее обычного огня. Еще более удивительными ему показались шары, которые обладали способностью резко менять скорость и направление движения. Кирилл увидел, как один из них, только что зависавший над площадкой, вдруг плавно ускорился и умчался прочь, против ветра, словно в его гондоле прятался невидимый рулевой, искусно направляющий поток ветра.

Мальчик сощурил глаза, пытаясь разглядеть детали конструкции и понять природу этого чуда: возможно, у гондолы имелись какие-то лопасти или крылья? Но, похоже, дело было не в механике, а в тех самых кристаллах. Он снова вспомнил слова Виля о том, что местные жители могут обращать энергию камней во множество форм. Неужели эти кристаллы могли создавать силы тяги, поднимать, ускорять, разворачивать огромный шар, как если бы на нём стоял мощный невидимый двигатель?

Кирилл взглянул на кота, пытаясь уловить реакцию на увиденное. Но Виль по-прежнему выглядел собранным и сосредоточенным на своих поисках. Возможно, для него это было так же привычно, как для мальчика автобусная остановка или аэропорт.

Калейдоскоп чудес не думал иссякать, и каждый следующий миг только подкреплял впечатление, что реальность этого мира безгранична. В небе, сначала крошечными, почти неуловимыми точками на фоне золотисто-алого закатного неба, а затем всё более и более ясно, появилась следующая примечательная сцена.

В центре летела огромная, ослепительно прекрасная птица, вся объятая пламенем, словно огненный шар, принявший форму крылатого создания. Её яркие оранжево-красные перья, казалось, состояли из живого пламени. Странным было то, что этот огонь, пропитывающий каждую её клетку, не причинял ей вреда. Казалось, будто огонь – её естественная среда обитания, в которой она чувствует себя так же комфортно, как обычная птица в воздухе.

С двух сторон от пылающей птицы летели воздушные шары, подобные тем, которые Кирилл уже видел, только теперь они играли роль не просто транспорта. От каждого шара тянулась мерцающая голубоватым светом энергия, тонкая и упругая, подобная лассо, охватывающая ноги огненной птицы. По одной нити – на каждую ногу. Это было похоже на магическую упряжку: шары, обладая возможностью подчинять себе направление и скорость, удерживали горящую птицу и тянули её к земле.

Когда они достигли посадочной площадки, шары начали планомерно снижаться, а вместе с ними и их пленница. Птица яростно билась, размахивая крыльями, осыпая ближайшие облака и воздух пламенными всполохами, но голубые нити оставались прочными и не давали ей вырваться. Наконец, вся эта странная троица приземлилась. Из корзин шаров с криками и указаниями повыскакивали люди. Одни принялись вбивать длинные железные колья в землю, другие бросали цепи через спину разъярённой огненной птицы, надёжно фиксируя её, как самого свирепого зверя.

– Не может быть, это же жар-птица! – с изумлением выдохнул Кирилл, едва переводя дыхание. – Я о таких только в сказках читал!

– Огонь-птица, – поправил его Виль, незаметно приподняв бровь, – и учти: как мы не первые, кто открыл «карман шарлатана» в вашем мире, так и ты не первый, кто случайно побывал в нашем. Не переоценивай богатство фантазии ваших писателей. Большинство их «выдумок» для сказок они подсмотрели здесь, – с усмешкой добавил кот.

Кирилл смотрел на завывающую от ярости птицу, от которой то и дело отлетали искры пламени, и понимал: всё, что он считал детскими выдумками и мифами, может на самом деле быть реальной частью этого мира.

– Ну наконец-то! Вот ты где! – выдохнул с облегчением кот, и в тот же миг направился к неприметной маленькой палатке поблизости. На вывеске палатки крупными буквами было написано: «Изготовление печатей». Кирилл, краем глаза ещё следящий за суматохой вокруг огненной птицы, двинулся следом.

Внутри они обнаружили поистрепанного старичка в потертом жилете, который встретил их так, будто они были старыми друзьями:

– А, Виль, старый бродяга! Какими судьбами пожаловал? Что на этот раз нужно? – при этих словах старик хитро прищурился, затем понизил голос и заговорщически подмигнул: – Бланки верьялской таможни? Я так приноровился их подделывать, что ни одна мышь не подкопается!

– Олаф, мой друг, тише, тише! Какие ещё бланки таможни, даже не знаю, о чем ты, – притворно смутившись, ответил кот, аккуратно приглаживая лапой свои усы, – всё, что мне нужно, – это простая шахтёрская лицензия. Ничего криминального, уверяю.