(Не)опасная сделка с Коллекционером

– Но…

– Никаких «но». Сегодня же ночью беги. У меня под матрасом найдешь три золотых, этого вам хватит на первое время. Лучше так, чем эта украденная жизнь. Обещаешь?

Я вгляделась в зеленые глаза старшей сестры. Конечно, к тому времени я стала достаточно взрослой, чтоб понимать происходящее лучше. Не просто так нас не учили грамоте и не разрешали посещать школу. А как загорелся взгляд Марты, когда она увидела мой настоящий цвет волос.

– Ты очень красивая, тем более с сильным Даром. Тебя она будет пытаться продать как можно дороже. Скажи мне, ты хочешь свободы?

Я не знала, что такое свобода. Сколько себя помню только драила, доила, рассыпала и стирала, от рассвета до заката. Иногда читала книги… Пожить без вечных криков, побоев? Но как же младшенькие? На три золотых мы долго не протянем…

– А Златка еще краше тебя, – быстро продолжала Розочка с лихорадочным блеском в глазах. – Очи на пол лица голубые… Ох боюсь я за вас, но и сама так жить не желаю. Помни про деньги, Амалия. И беги. Сегодня же. Обратись в деревне к кузнецу, он поможет.

– Эй, чего вы там застряли? – прикрикнула Марта. – Некогда шептаться, замуж пора! – хохотнула приемная мать и потянула старшенькую за руку в сторону храма. И как не упиралась она, но все же оказалась напротив алтаря Богини.

В храме Роза горько плакала, пряча слезы под фатой. Ее женихом оказался купец среднего возраста, по меркам блондинки – почти что старик. Как по мне, так он выглядел не так уж и плохо. Статный, седой, и на невесту смотрел с желанием во взгляде. Мы традиционно раскидали лепестки по дорожке, жрец сказал свою речь, венчая пару.

Девочки, спрятавшись за колонной активировали специальный артефакт-фонарь, создавая вспышку. Так приказывала делать Марта каждый раз, когда кого-то из наших выдавали замуж. Вроде как сама Богиня одобряет этот союз.

Далее молодым предстояло ехать в дом к мужу. Я немного задержалась, собирая лепестки в корзинку после того, как все было кончено, поэтому случайно услышала разговор Марты и жениха.

– Вот, здесь пять сотен золотых, как условились. Приятно иметь с вами дело, – звякнул кошель, перекочевав в руки приемной матери.

– А то! Через четыре года еще одна девка готова будет, рыженькая и синеглазая, с редчайшим даром. Сделайте одолжение мне, расскажите остальным своим приятелям. Может кто захочет ее себе. Но цена высока, я хочу за нее пять тысяч.

Я замерла. Она же говорит обо мне! И так буднично, словно я не человек вовсе, а какой-то мешок картошки. Золотой мешок.

– Ух! Это вы загнули, госпожа. Но я поспрашиваю…

Именно в этот момент со стороны улицы донесся обреченный крик. Я бросила корзинку и опрометью бросилась на звук, сердце застучало с высокой скоростью, нутром я чуяла – случилось ужасное.

Розочка, воспользовавшись заминкой матери и жениха, вышла из храма и шагнула со скалы, на краю которой располагалось святилище Богини Лиорет.

– Деньги не верну, – безразлично сообщила приемная мать, посмотрев вниз, где на серых камнях у моря лежало бездыханное тело в белом платье. – Свою часть сделки я выполнила. Девушку вам привела, а что не уследили – сами виноваты, господин купец. Теперь еще на похороны тратиться, – сплюнула в сторону Марта.

Тогда мне особенно запомнилась реакция матери, но и жених оказался не лучше. Тот, кто еще десять минут назад сжимал руку Розочки и восхищался ее красотой, пожал плечами, смотря вниз вслед за матерью.

– А хорошенькая была, я бы ее познакомил со взрослой жизнью. Плату требовать не буду, спишем все на непредвиденные обстоятельства. В следующий раз я буду умнее.

– Глупые девки не понимают своего счастья, – она снова смачно сплюнула на землю, пристраивая кошель на толстый кожаный пояс. – Только никому, слышишь? Иначе король прикроет нашу схему, а у меня на каждого из покупателей найдется информация. А ежели со мной что станется, так муж подстрахует.

2.2

Мне было больно, грустно и непонятно. Почему Розочка предпочла спрыгнуть? В каком состоянии находилась старшая сестра, раз решилась на такой поступок? Пока остаток дня Марта занималась хлопотами, связанными с телом, я нашла условленные золотые и показала Златке. Та округлила глаза от удивления, они стали казаться еще более большими и синими. Мы посмотрели на малюток, оставшихся теперь полностью на нашей с сестрой плечах. Младшей два года, и близняшки пяти лет. Дети играли с соломенными куклами во дворе.

– Знаешь, что, Златка? Я сейчас пойду в деревню, найду того кузнеца и спрошу у него про побег и помощь. Может быть, нам действительно стоит…

– Стой, – с несвойственной детям мудростью прервала сестра. Ей недавно стукнуло двенадцать, но умной она была не по годам. – Сначала спрячь монеты, вдруг пригодятся еще… Бежать некуда нам, ты знаешь это не хуже Розочки. Родителей нет, все мы – сироты, оставшиеся без защиты родов. За нас некому заступиться. А кузнеца я знаю. Это Лукас, завидный жених. Думаю, они с Розой встречались.

– Встречались?.. Неужели она?..

– Да, скорее всего она уже отдала свой Дар, и очень боялась последствий. Купец удачно забыл артефакт, но он все равно бы узнал…

Мы обе замолчали. Розочка не решилась сбежать, но подталкивала нас к такому опрометчивому шагу с детьми на руках.

– Я все равно пойду к Лукасу, узнаю, – поднялась с топчана. – Мы выберемся, Злата, обязательно выберемся.

Сестра посмотрела на меня своими мудрыми глазами, хлопнула длинными черными ресницами. И правда красавица. Но у нас еще было время. Так мне тогда казалось.

Кузнеца я нашла тем же вечером. Парень сидел у своего дома, опустив голову вниз. Весть о гибели Розочки разлетелась быстро и он, наверняка, уже знал.

– Лукас? – окликнула парня. Хотя нет, не парня, он был уже взрослым мужчиной, очень красивым, широкоплечим, со светлыми короткими волосами. Сильным и мускулистым.

– Ты кто? – безразлично отозвался он. А потом прошелся по чуть более осмысленным взглядом, задержался на босых ступнях. – Еще одна дочка Марты? Одни беды от вас.

Вот и обещанная «помощь». А если бы я сейчас пришла к нему с младшенькими?.. Чуть потоптавшись на месте, все решилась сказать.

– Перед смертью Роза сказала, что ты поможешь нам сбежать.

– Помог бы, если бы она не скинулась. Теперь смысл какой мне впрягаться за вас? Эх… Говорил я ей не надо, но Роза, моя маленькая Розочка… – Лукас уронил голову. Кузнец переживал утрату, и ему совершенно не было дела до пяти чужих маленьких девочек.

«Зря ты ему Дар отдала, Розочка», – подумалось мне. И на душе так противно стало и горько. В тот вечер, вернувшись назад и ответив на молчаливый вопрос сестры отрицательным кивком головы, я наконец-то поняла. Бежать отсюда необходимо. И лучше мужикам до свадьбы не давать, потому что… Ну вот именно поэтому.

Единственными, кто по-настоящему оплакивал девушку стали мы, ее сестры. Иной раз собирались вечерком да вспоминали нежную Розочку, как она любила полевые цветы, особенно незабудки, зарывалась в них носом и о чем-то грустила.

А потом пришла суровая зима, и один золотой мы потратили на покупку теплых валенок для младшеньких и нас самих. Зима сменилась весной, и Злата резко выросла из платья, ставшего неприлично коротким, а Марта не спешила покупать нам одежду, и никто из соседей ничего не отдал. В общем, потратились мы на пару простеньких сарафанов для нашей красавицы. Когда Злата примеряла платье на весенней ярмарке, она поймала меня за руку и провела пальчиком по застарелому шраму в основании большого пальца.

– Ты всегда все для меня делаешь, Амалия, бережешь от прутьев, заступаешься при наказании, разрешаешь купить новое платье… Однажды, я смогу тоже сделать что-то весомое для тебя. Ну а пока, вот…

Сестра из-за спины вытащила небольшой сверток. Я сразу заглянула под коричневую бумагу, чтоб узнать, что там внутри. Запустила руку внутрь, поглаживая белые страницы. Три альбома для рисования, карандаши разной твердости, набор акварельной краски и три кисточки… Откуда она узнала?

– Видела, как ты рисовала на тех грязных оборванных листах, это тебе не Дар, а настоящий талант. И он останется с тобой, даже если твою магию продадут.

Я порывисто обняла сестру, спрятав выступившие на глазах слезы. Годы утекали сквозь пальцы, мы становились старше и начали сильнее понимать происходящее. Как Марта все время присматривает за нами, пустельгой вьется над крошечными беззащитными мышами, выжидая момент, когда сможет накинуться и сожрать. Работать она нам не позволяла, участок покидать можно было только в сопровождении тятьки, а он хоть и был туп как пробка, но наказы жены выполнял беспрекословно.

Бывало, кто-то из младших пытался сбежать.

Только заканчивалось это всегда одинаково: ставили малышек на горох да в угол, а те заливались слезами, еще не в полной мере понимая в каком дерьме они оказались. Тогда я приходила к Марку, сидящему во дворе на лавке, и просила постоять в углу вместо малышки. Приемный отец окидывал меня безразличным взглядом.

– Дурная ты девка, Амка. Стой, ежели охота, – и продолжал щелкать свои семечки, сплевывая шелуху в землю.

Но потом… потом стало еще хуже.

2.3

В день моего восемнадцатилетия, Марта подошла к столу, где мы с сестрой кухарили, и хлопнула об него ладонью, привлекая внимание. Златка, сидящая рядом со мной и помогающая чистить овощи, вздрогнула от неожиданности. А я – нет. Потому как живя в этом доме, всегда находилась в предчувствии неприятностей.

– Я вырастила тебя, деточка, так что ты мне обязана. В первую очередь финансово. Думаешь, легко прокормить пять лишних ртов? Хорошо, хоть Роза о вас позаботилась, – хохотнула мачеха.

Я сжала кулаки, мечтая однажды вонзить нож, которым скоблила картофель, ей в правый глаз. Вот была бы картина! Эта женщина, наживающаяся на детском труде, устроившая в деревне сеть по продаже одаренных девочек, еще смеет что-то говорить о деньгах! Да мы сами вырастили то, что съели! Еще и их с мужем прокормили, запасы закатали, мясо засолили!

– Знаю, ты хоть и тихая, но характером зубастая, Амка! Только дар твой больно сильный, если бы не это, давно бы избавилась…

– Не дури, Марта, – вдруг подал голос папка, лежащий на софе рядом. – Зачем девку пугаешь? Хочешь, чтоб сбежала от нас?

Он почесал пузо, что-то прокряхтел и сел. А потом я почувствовало это. Взгляд. Липкий, противный, многообещающий. Обычно этот мужчина представлял собой не более чем предмет мебели, мы с девочками воспринимали его именно так. Но сегодня все вдруг резко изменилось. Темный взгляд прошелся по моему серому простенькому платью, задержавшись на выпуклостях в районе груди, от чего я рефлекторно сгорбилась, стремясь ее спрятать.

– Чего ты зенки выкатил? – тут же спохватилась его жена. – Нам ее сватать еще, не засматривайся! Амка – самая дорогая из всех девок.

– Да знаю! – зло отозвался мужик, – но посмотреть же никто не запрещает… Ладненькая больно, пусть и худая. А волосы то-огонь, так бы и…

– Но-но! – оборвала его супружница.

– На нее погляжу, а потом тебя на сеновал! Везде польза, – нашелся Марк, потирая руки.

С того дня моя и без того безрадостная жизнь, приобрела новые печальные оттенки. Конечно, мачехе не нравилось, как на меня пялится ее муж. В те дни, когда он особенно прилипчиво ходил за мной, я подвергалась наиболее суровым наказаниям. Часто без причины. Парадоксально желающая сохранить мой товарный вид, мать, тем не менее, снова начала прибегать к физическим наказаниям.

– Никто не желает покупать тебя по нужной цене! – ворчала она, замахиваясь мухобойкой, состоящей из кожаного кругляшка, прилаженного к палке из твердого дерева. Мне, конечно же, доставалась не та сторона, что и мухам. Меня полагалось колотить тем концом, где черенок огибал металлический набалдашник.

Все чаще удары стали приходиться на грудь или живот. Там, если надеть платье, следов почти не видно.

Все острее я начала понимать поступок Розочки, четыре года назад казавшийся мне блажью влюбленной девушки.

Прошел год, и Марк осмелел. Он постепенно стал стоять ближе и смотреть противнее. Апогей наступил, когда мы со Златкой высаживали рассаду, наклонившись над грядками. Старый мужик решил, что больше не будет сдерживаться, подошел ко мне и беззастенчиво потерся о бедра своим мерзким стоячим стручком. Златка испугалась и замерла. А я…

Повернулась. Наверное, где-то внутри жест Марка стал последней каплей того, чего я не смогла переварить. Рано или поздно любому терпению приходит конец, и живя здесь, я была уверена, что насилия не будет, ведь Марта хотела продать мой Дар. Однако даже в этой безопасности мне было отказано!

Я дала ему пощечину. Звонкую, удалую. Ладонью, покрытой мозолями от бесконечного труда, рукой, с хорошо развитой мускулатурой. Наверное, плохо рассчитала силу. Но я никогда никого не била.

Марк пошатнулся, оскалился похуже разъяренного зверя, и собирался было кинуться на меня. Я знала, он решил взять меня силой, но мачеха со своим чутьем, случайно оказалась рядом. Она встала между нами и начала ругать мужа.

– Совсем ошалел?! Меня тебе мало, лезешь к девочкам! Я стараюсь, придумываю как ее пристроить подороже, а ты, плешивый, решил превратить весь мой план в вонючую коровью лепешку?!

Отчитав мужика, она повернулась ко мне.

– С этого дня ты живешь в сарае и носа оттуда не кажешь, поняла? Не хватало мне еще и твой Дар профукать! Я уже нашла подходящего покупателя, осталось лишь сойтись в цене.

Я вздрогнула. Значит, нашла? Вот так скоро меня продадут?.. Стоило вспомнить о противных действиях Марка, как в душе поднимался резкий протест. Оказалось, я могла многое стерпеть в этой жизни, но когда ко мне потянули свои мерзкие ручонки, внутри словно все оборвалось… Захотелось сбежать. Никогда прежде это желание не было столь сильным, но я затолкала его подальше. Потому что знала… Заранее знала, что будет попробуй я это сделать. Девочки останутся без защиты, а так… у нас еще есть шанс.

Следующие полгода я жила в ветхом сарае. Злата носила мне еду, одежду, а иногда умудрялась добыть и белую бумагу и карандаши. В щелках между деревяшек я могла видеть и скотину, и девочек, и недовольного Марка, ходящего туда-сюда подобно коршуну, высматривающего добычу. Его я не рисовала.

А вот природу, неуклюжих ягнят, народившихся весной, нежные деревья, девочек… Иногда парней, – все они были вымыслами моей фантазии. Красивые, статные, мускулистые. Обычно брюнеты. Первые рисунки получались неказистыми, но в сарае все равно было больше нечем заниматься, поэтому постепенно они улучшились. Пожалуй, это время можно было бы назвать самым приятным с начала жизни в проклятой семейке Ревон.

Но однажды Марта пришла ко мне и показала портрет будущего мужа.

– Это господин Грохх. Он согласен заплатить за твой дар баснословную цену. Готовься к свадьбе, милочка.

Мой взгляд упал на миниатюру. Заплывшее жиром лицо и маленькие глаза, залысины, тройной подбородок, и не менее объемный живот, подстать остальным пропорциям.

Тогда я впервые мысленно взмолилась богине.

Глава 3. Прорыв

Амалия

Демон сдержал обещание и не причинил мне боли. Только удовольствие, затмившее все эмоции, когда-либо испытанные до этого момента. Складывалось ощущение, что его влажный порочный язык заранее знал куда надавить и как приласкать, чтоб перед моими глазами в итоге взорвались звезды. Живот свело судорогой, по ногам пробежала непонятная дрожь, я горела, плавясь в его руках, и постепенно страх перед Коллекционером уходил в сторону, до тех пор, пока он не потянулся к пуговицам на платье.

– Шрамы. Уродливые. Много… Ты не захочешь такую женщину, Валдор.

Его имя, оказавшееся очень мужественным, трепетало на языке подобного поцелуям демона.

Услышав мои слова, мужчина оскалился. Улыбка выглядела пугающей, настолько страшной, что захотелось сбежать, но что-то подсказало: она предназначена не мне.

– Шрамы, говоришь? Я сам в состоянии решить, какую женщину хочу, Амалия. И в данный момент я жажду тебя так сильно, как никого прежде.

Пальцы мужчины очень жадно и быстро расстегнули ряд пуговиц, почти отрывая их от платья, обнажая кожу, покрытую застарелыми и свежими отметинами. Многие из них были непосредственно на груди. Алые царапины, хлесткие следы от кнутов и прутов. Соски затвердели под темным взглядом Валдора, а он все смотрел и смотрел, будто впитывая в память каждый мой шрам.

– Я же говорила… – вырвалось печальное. Все. Сейчас он передумает забирать мой дар и вернет меня назад к алтарю выходить замуж за хряка.

Но вопреки моим предположениям, демон наклонился над холмиками и невероятно нежно коснулся губами самого высокого шрама, располагавшегося чуть выше самой груди. А потом перешел на следующий, ниже и дальше, целуя каждую черточку несовершенного тела, пока не нашел сосок, резво скользнувший в его рот.

Из всех мучительно прекрасных ласк, которые мне подарил Валдор после похищения, эта оказалась самой чувственной. Демон очень легко прикасался к моим уродствам, обрисовав языком каждую отметину, а потом перешел на другую сторону, не обделив и вторую грудь. Я всхлипнула, чувствуя, как ярко живот наполняется обжигающим жаром. Гораздо острее, чем прежде. Когда он немного прикусил сосок, я сорвалась на крик, не понимая, отчего желание захлестнуло вдруг с головой.

Казалось, до этого его сдерживала плотина из страха, а теперь она разрушена. И продолжает рассыпаться по бревнышку с каждым его последующим поцелуем. Снова пуговицы, и теперь обнаженный живот не менее изуродованный, чем грудь.

Его ладони сжали грудь, а язык снова обрисовал все отметины до пупка… Послышался треск. С кровати свалились две половинки моего некогда красивого свадебного платья. Остались только чулки да мягкий рыжий пушок внизу живота.

Демон подтянул меня за бедра, удобнее устраиваясь между них. А я так и не решилась посмотреть на него ТАМ.

– Скорее всего будет больно, – прорычал он, толкаясь вперед.

Мягкое давление быстро сменилось ощущением наполненности. И желанием продолжения. Никакой боли… Я смутилась своей реакции. Когда я успела стать такой развратной? Отвернулась в сторону, пряча глаза от демона, но Владор не позволил.

– Смотри на меня! – сильные пальцы сжали подбородок. Его взгляд больше меня не пугал, заплывшие тьмой белки перестали казаться чем-то противоестественным. Я будто смотрела на какую-то метаморфозу, смысла которой не могла понять. С демоном явно что-то происходило. Валдор качнулся бедрами, тщательно наблюдая за моей реакцией.

Я улыбнулась. Захотелось почувствовать его губы.

– Поцелуй меня, – сама приподнялась, выискивая его рот, который быстро настиг страстным ураганом, в его завихрениях не осталось места ни словам, ни мыслям.

Он целовал, и я целовала в ответ, он двигался, и я делала тоже самое, стремясь теснее прижаться к мужчине, пахнущему пеплом и вулканами. Зарывалась пальцами в длинные волосы, смело потягивая на себя, когда желала его еще ближе. Демон отстранился, перевернул меня на живот, и снова вошел. Сладко и горячо.

– Валдор! – негодующе выкрикнула его имя, не понимая, что со мной происходит.

– Нравится? А вот так? – он жестко сгреб волосы на затылке, а потом намотал на кулак, заставляя меня податься вверх, касаясь простынь лишь кончиками пальцев рук.

– Не слышу ответа! – Валдор прикусил мне ухо, стремясь добиться реакции. Порывисто качнулся вперед, а потом принялся нежно целовать плечо и шею, продолжая двигаться внутри.

– Да, – выдохнула тихо, но он услышал.

– Ты должна кричать в моей постели, Амалия! Умолять меня продолжить! Или желаешь, чтоб я остановился?

И он замер, вогнав член до самого конца, от чего мои бедра свело судорогой удовольствия.

Не взрыв звезд, но очень приятная волна тепла пробежалась по телу, сконцентрировавшись в низу живота. Я чувствовала, как он напряженно пульсирует внутри. Лоно заныло, требуя немедленного продолжения. Я шевельнула поясницей, надеясь самостоятельно продолжить, но демон только переложил мои волосы из одного кулака в другой, и шлепнул правой ладонью по заднице, то ли наказывая, то ли возбуждая еще сильнее. А потом резко отпустил.

– Дерзкая! Мне нравится, – прорычал демон, окончательно покидая меня.

Что?!

– Твой Дар теперь мой. Хочешь большего, сама сядь на него, – демон лег на спину рядом, заложив одну руку за затылок.

3.1

Я зажмурилась, все еще чувствуя некоторое смущение.

Нервно сглотнула, открывая веки. Мой взгляд медленно шел вниз, обрисовывая идеальное тело демона. Широкоплечий, с каменным прессом, говорящем о длительных физических тренировках, с узкими бедрами, между которых стоит крупный член, измазанный влагой.

– Он скоро остынет, поспеши, – добавил масла в огонь демон, внимательно следя за моими действиями.

Вдруг пришло понимание: это игра. В ней нет победителей, только проигравшие, отказавшиеся принять ее правила. Он напряжен, и хочет меня не меньше, вся его якобы расслабленная поза просто кричит об этом.

Встала на четвереньки и подкралась к нему, как кошка. Валдор шумно втянул носом воздух и вцепился в багровую простынь, сжав пальцы. О да. Значит, я была права?..

Оседлала бедра демона, потерлась и теплый ствол, так удачно оказавшийся прямо подо мной. Конечно, я его желала. Но еще сильнее хотел увидеть в черных глазах ту жажду, отголосок которой ощутила, когда она намотал мои волосы на кулак. Демон… будто сдерживался. И не могу сказать, что я столь смело играла с ним, как это могло показаться со стороны.

Потянулась рукой к нему, направила вверх. Он легко скользнул внутрь, долгожданно заполняя…

– Прости. Я больше не могу сдерживаться, – его ладони легли меня на ягодицы, сжав, он чуть сменил позу, вынуждая буквально упасть ему на грудь, и начал двигаться. Быстро, жестко, поддерживая меня на весу и не обращая внимания на мои вскрики.

Кажется, я потеряла ориентиры почти сразу, начав вздрагивать от накатившего оргазма, но он и не думал останавливаться. Наоборот, как-то извернулся, вцепился губами в сгиб шеи, чуть царапая краем острых зубов, крепко сжал, продолжая остервенело насаживать на себя.

Потом дал выдохнуть, перевернув на живот, и повторил то, что делал прежде. Только теперь его ладонь плотно прижимала мою голову к постели, а сама я находилась в очень провокационной позе, попой вверх.

– Кричи! – скомандовал он, резко затормозив. На этот раз контраст стал еще сильнее. Я повела попкой, стремясь найти его, но он только сильнее прижал к постели, напомнив:

– Ты обещала. Тридцать дней. Не нужно стесняться, ты прекрасна. А шрамы… они есть у всех. У кого-то на теле, а у иных на душе. Хочешь узнать, есть ли они у меня?..

Поняла: хочу. Валдор. Демон. Коллекционер. Были ли у его поведения причины? Он каким-то образом понял, как заставить меня подчиниться, пообещав раскрыться.

– Хорошо, – выдохнула, облизнув пересохшие губы.

– Так-то лучше, – довольно рыкнул он, позволяя полностью лечь, накрывая своим телом сверху. В этой позе я еще сильнее чувствовала господство демона, его власть, сгустившуюся в этой комнате, энергию, которую сложно перепутать с какой-то другой. Его запах проник в ноздри, заставляя дышать чаще и постанывать, когда он с влажным звуком входит в меня, стукаясь бедрами о бедра.

Он сменил ритм, теперь входя медленно и тягуче, чуть меняя угол проникновения каждый раз, когда он оказывался почти полностью внутри. Эта тактика свела меня с ума за пару фрикций. Я вздрогнула, бесстыдно закричав, ведь как только он ощутил мой оргазм, ускорился и резко замер сам.

Стало мокро.

Мы оба замерли, тяжело дыша. Я – в непонимании. Потому что в голове не укладывалось все то волшебство, что сейчас случилось со мной. А демон… Он просто подтянул к себе на грудь, обнял и прижал тесно, туда, где под ребрами билось сильное сердце. Но этот миг единения продлился лишь несколько секунд.

– Лорд Ноктарион! На ваших землях прорыв, Низшие активизирова… Ой, простите, я не знал, что вы с женщиной…

В спальню бесцеремонно ворвался некто, кого я не успела разглядеть за багровым балдахином кровати. Поразительно быстро среагировал демон, накрыв меня одеялом, пряча от постороннего взгляда. Сам он поднялся, натянул штаны, рубаху, и без капельки стыда направился навстречу говорившему.

– Сколько? – одно холодное слово из уст того, кто только что покрывал мои шрамы дикими поцелуями. Деловой тон. Не грамма намека на какие-либо чувства.

– Пара десятков.

– Открывай портал, Декстер.

– Но ты же всегда сам…

– Открывай! – зло рыкнул демон. И мне показалось, что его агрессия имеет какое-то отношение ко мне.

3.2

Послышался звук воронки портала, а дальше в комнате наступила пронзительная тишина. «Прорыв», «низшие»… Я не знала о чем говорил второй мужчина. Но благодаря тому, что Валдор ушел, у меня появилось время подумать.