Неидеальный сосед

Я открываю глаза. Всё вокруг погружено в ночь. Не понимаю, сколько прошло времени. Пять минут? Час? Или больше? Такое чувство, будто я просто моргнула. В комнате тихо. Я поворачиваюсь к окну, всматриваясь в чёрную гладь неба. Пианино больше не играет.

…13 дней

Рано утром, ещё до наступления рассвета, Гаррет будит меня чтобы поцеловать на прощание.

– Буду скучать, малыш, – он нежно целует меня, и я улыбаюсь ему в ответ, хотя делаю это через силу.

– Я тоже, повеселись там. И передай привет родителям.

Когда он уходит, я остаюсь лежать в кровати. Одеяло всё ещё натянуто до самого подбородка, как защита, как тонкий барьер между мной и миром. Я остаюсь одна – впервые за долгое время, и не просто на вечер, а на целый период. Никаких голосов, упрёков, звона посуды на кухне. Только я и странно уютная тишина. Такая непривычная… но такая долгожданная. Я закрываю глаза, позволяя себе почувствовать этот покой. Но не проходит и пары минут, как эту тишину прерывает какой-то звук. Сначала еле уловимый, будто кто-то прошёлся по коридору мягкими, скользящими шагами. Я замираю, затаив дыхание. Прислушиваюсь. Тишина. Ничего.

– Просто дом, – тихо шепчу себе. – Старая проводка. Сквозняки. Шум с улицы.

Я стараюсь убедить себя, что это нормально, что такое бывает. Но как только мышцы чуть расслабляются, и я почти проваливаюсь обратно в сон, снова слышу это. Шорох. Очень тихий. Будто кто-то медленно провёл пальцами по стене. Прямо за пределами спальни. Прямо там, где начинается коридор. Меня мгновенно бросает в холодный пот. Грудь сдавливает от чувства страха. Я рывком подскакиваю и сажусь на кровати, сердце колотится, как бешеное. Смотрю в сторону коридора через слегка приоткрытую дверь. Там темно. Я вглядываюсь, пытаясь различить хоть что-то, хоть какое-то движение… но ничего. Пусто.

– Чёрт, – шепчу я, прижав ладони к лицу. – Я правда схожу с ума.

Но сердце продолжает быстро стучать. Я не спешу лечь обратно. Одиночество в тишине вдруг не кажется таким желанным. Я встаю, стряхивая остатки сна, медленно выхожу из комнаты, оглядываясь по сторонам, и направляюсь в ванную. Всё ещё в полусонном состоянии, машинально откручиваю кран, набираю в ладони прохладную воду и умываюсь. Поднимаю глаза и замечаю тюбик зубной пасты. Он снова открыт. Крышка валяется сбоку на раковине, как будто кто-то специально оставил её там, чтобы напомнить – порядок в этом доме держится на волоске. Внутри всё сжимается. Это снова Гаррет. Сколько раз я просила его закрывать эту чёртову пасту после использования? Казалось бы, мелочь, но от этих мелочей и просыпается всё моё раздражение, вся накопившаяся усталость. Даже его отсутствие дома сейчас не мешает мне злиться. Как будто он всё равно рядом, как будто его небрежность и наплевательское отношение к моим просьбам продолжают жить в пространстве, где я хочу порядка. Закрываю пасту, ставлю её на место. Делаю глубокий вдох, надеясь таким образом вернуть себе хоть каплю спокойствия.

Хочу окончательно проснуться – и забираюсь в душ. Поворачиваю кран, и тёплая вода начинает струиться по коже, смывая с тела остатки сна и напряжения. На несколько секунд всё замирает. Только вода. Только тепло. Только я. Протягиваю руку к полке за своим любимым мылом. И вдруг тело замирает. Его нет. Полка пуста. Там, где должно быть то самое мыло – ни следа. Начинаю перебирать всё подряд: шампуни, гели, бутылочки с разными средствами. Поднимаю, переставляю, заглядываю за уголки – но мыла нет. Оно исчезло. Я стою под водой, не ощущая её. Раздражение сменяется тревогой. Это мыло всегда было там. Я точно помню, как недавно пользовалась им. И точно помню, что не выбрасывала. У Гаррета ведь своё, другое, и оно лежит на месте. Он не мог взять моё. Да и зачем?

Становится по-настоящему не по себе. Внутри холодеет. Опять что-то не так. Как с телефоном. Всё снова повторяется. Странности нарастают. Либо я теряю память, либо начинаю сходить с ума. Мысли путаются, тяжелеют. Нужно что-то делать. Пора признать, что усталость больше не просто усталость. Что это – тревожный сигнал. И отмахиваться от него больше нельзя.

Позавтракав, я неторопливо убираю со стола, складывая тарелки в раковину. Руки двигаются автоматически. Вода льётся чуть тёплым потоком, а губка скользит по поверхности посуды, оставляя за собой чистые круги. Всё это происходит будто не со мной – тело занято делом, а разум уходит куда-то глубоко внутрь. И вдруг осознаю, что в этой тишине нет нужды спешить, собираться, подстраиваться под кого-то. Вроде бы свобода, но почему-то она кажется пугающей. Обычные бытовые дела заканчиваются, а новых не появляется. Ничто не может отвлечь от навязчивых мыслей. И эта пустота начинает медленно разрастаться внутри, словно затягивая в себя всё. Квартира кажется слишком тихой. Даже шум воды в раковине не спасает – он растворяется в глухом молчании стен, и они будто начинают подступать ближе, сужая пространство. Давят.

Домыв посуду, я подхожу к окну, словно ищу доказательство того, что за его пределами всё ещё существует другой мир. За стеклом серо и тускло. Небо затянуто облаками, и в воздухе повисло ощущение скорого дождя. Всё застыло в ожидании – и улица, и я вместе с ней. На секунду появляется странное чувство – как будто я выпала из жизни. Всё вокруг движется, живёт, дышит – а я просто застряла. Без цели, без желания что-то делать, без энергии даже для простых бытовых мелочей. И среди всего этого оцепенения накатывает одиночество. Тихое, тяжёлое, противное. Такое, от которого не сбежать никуда. Я выхожу на балкон, прижимаюсь к перилам и, не раздумывая, зову:

– Кларк!

Ответа нет. Я перегибаюсь через перила, пытаясь заглянуть в его квартиру через стеклянную дверь. Взгляд скользит по пустому пространству. Дверь закрыта, на столике не видно сигарет. Пусто. Странно. Почему-то это ощущение тянет за собой, как какой-то тяжёлый груз. Где он? Почему его нет? Я отступаю назад, продолжая посматривать на соседний балкон.

Мысленно прокручиваю наш последний разговор. Он был таким простым, таким естественным. С ним не было этого напряжения, которое я часто чувствую, когда общаюсь с другими. Не нужно искать правильные слова, не приходится бояться, что меня не так поймут или осудят. Он просто слушал и поддерживал ненавязчивый разговор. Но сейчас его нет. И становится как-то невыносимо грустно. Я тихо вздыхаю, разворачиваюсь и возвращаюсь в квартиру.

В груди всё сжимается, как будто меня лишили чего-то важного и нужного. Не могу понять, почему. Это же просто отсутствие малознакомого мне человека, но оно кажется таким значимым, таким весомым. Я пытаюсь быть объективной, не думать о нём, но вот оно, это странное чувство – тяжёлое и неопределённое.

Остаток дня проходит в ленивом бездействии. Я снова включаю старый сериал, который знаю наизусть, но не могу сосредоточиться. Сюжет повторяется, персонажи ведут свои привычные диалоги, а я совершенно не погружаюсь в это. Листаю телефон, но ничего нового там нет – только неинтересные уведомления и старые сообщения, на которые я уже успела ответить. Открываю книгу, надеясь хоть немного отвлечься, но через пару страниц понимаю, что не запоминаю ни слова. Кажется, буквы плывут перед глазами, а мысли блуждают где-то далеко. Мне скучно. Даже скука кажется слишком угнетающей и давящей.

Я ловлю себя на том, что в очередной раз поглядываю на балкон, как будто ожидаю, что что-то изменится, что он появится. Глупо. Кларка нет, и вообще, какая разница? Но внутри что-то так и тянет выйти, посмотреть, проверить, позвать снова. Может, он уже вернулся. Но я знаю, что этого не произойдёт – в его квартире темно. Он, наверное, не дома.

Вместо этого, я решаю лечь спать пораньше. Завтра наступит новый день. Может, это всего лишь усталость, переутомление. Я тянусь к одеялу, и за несколько минут погружаюсь в сон.

Однако среди ночи меня резко вырывает из сна непривычный звук. Тихий, но отчётливо слышимый – какой-то непонятный шорох. Мелькнувшее чувство тревоги находит меня ещё в полусне. Неужели опять мерещится, что кто-то ходит по моей квартире? Прислушиваюсь. Приглушённые стоны, пронзающие тишину ночи, заставляют меня задержать дыхание. Я лежу, неподвижно, несколько секунд, пытаясь понять, что это, и только потом доходит – это женский голос. Почему-то сердце начинает биться быстрее. Я переворачиваюсь на спину и уставляюсь в потолок, пытаясь собраться с мыслями. Может, это телевизор? Но нет, звук слишком реалистичный. Теперь нет никаких сомнений – кто-то за стеной занимается сексом. И в этот момент меня охватывает странное чувство. Кларк. Я сразу вспоминаю его слова – у него есть девушка. Значит, она вернулась.

Я пытаюсь игнорировать шум, но это не удаётся. Он слишком настойчивый. Стон сначала становится тише, а потом снова нарастает, а звуки глухих ударов кровати о стену пробирают меня до костей. В груди неприятно сжимается. Чёрт, что я вообще делаю? Я что, подслушиваю? Скользнув взглядом по комнате, я резко скидываю одеяло, прохожу в другую часть квартиры и выхожу на балкон, надеясь, что мне просто показалось. Но нет. Теперь сомнений нет – звук точно из его квартиры. Меня охватывает жар. Что со мной не так? Почему я об этом вообще задумываюсь? Зачем мне это? Я почти ловлю себя на какой-то мысли, но тут же отмахиваюсь от неё, решая, что не стоит вникать. Я захлопываю балконную дверь, возвращаюсь в кровать, стараясь не думать об этом. Пусть делает, что хочет. Это не моё дело. Но почему так трудно заснуть? Тревога продолжает терзать, не давая покоя.

…12 дней

Я сижу в длинном коридоре медицинского центра, сжимая в руке документ – анкета пациента. Часы на стене показывают 13:07. Приём был назначен на час дня, но он кажется, задерживается. Я всё-таки решилась и записалась к врачу, потому что события последних недель стали меня пугать.

Я перевожу взгляд на дверь, за которой находится его кабинет, но она остаётся закрытой. В голове шумно от мыслей. Я не люблю больницы. Этот запах антисептика, приглушённые голоса за стенами, мерный звук шагов в коридоре – всё это давит, усиливая тревогу. Я чувствую, как пальцы сильнее сжимают ткань спортивной кофты, ногти больно впиваются в кожу. Может, я зря пришла? Вдруг это просто стресс, переутомление, последствия недосыпа? Но нет, всё точно не так просто. Последние недели я чувствую, как реальность будто бы ускользает от меня. Ощущение, что я становлюсь зрителем собственной жизни, как будто всё происходит не со мной.

Сглатываю, стараясь не зацикливаться на этих пугающих мыслях, но внутри нарастает беспокойство. Я нервничаю. Глупо, но мне кажется, что все вокруг смотрят на меня. Будто по глазам читают, что я не просто простуду лечить пришла. Что со мной что-то не так. Я сжимаю ладони, пытаясь взять себя в руки. В конце концов, я сама записалась. Значит, раз решила прийти, надо быть честной с собой. В этот момент дверь кабинета наконец открывается, и я рефлекторно замираю, готовясь услышать свою фамилию.

– Эллис Митчел? – раздаётся мужской голос.

Я вздрагиваю и поднимаю голову. На пороге кабинета стоит врач – мужчина лет сорока, подтянутый, с доброжелательной улыбкой.

– Да, это я.

– Проходите.

Я встаю и следую за ним, чувствуя, как с каждым шагом напряжение внутри становится сильнее. Внутри всё стерильно и безлико – типичный врачебный кабинет. Светлые стены, тихий гул кондиционера. Стол с идеально расставленными папками и ноутбуком, рядом высокий стеллаж, заполненный медицинскими справочниками в однотонных переплётах. У окна стоит кушетка, застеленная одноразовой простынёй. Я машинально оглядываюсь, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться взглядом, но здесь всё кажется холодным и отстранённым. Эта обстановка давит, вызывая неприятное ощущение, будто я не пациент, а объект для изучения.

Доктор жестом указывает мне на стул напротив своего стола. Я сажусь, чувствуя, как пластиковое сиденье неприятно холодит сквозь ткань брюк. Спина напряжена, пальцы нервно сжимают край рукава. Я не знаю, что скажу, с чего начну, и этот момент тишины перед началом разговора кажется особенно гнетущим.

– Итак, мисс Митчел, – врач садится напротив, складывая ладони перед собой, – чем могу помочь?

Я открываю рот, но на секунду зависаю. Что именно сказать?

«Доктор, я не помню, как мой телефон оказался в холодильнике.»

«Доктор, мне кажется, что вещи в квартире двигаются сами по себе.»

«Доктор, я подслушивала, как мой сосед занимается сексом со своей девушкой, и сама не знаю, зачем.»

Я сглатываю.

– В последнее время я… странно себя чувствую, – единственное, что могу сказать.

– Можете описать подробнее?

– Усталость. Постоянная. Я даже после выходного чувствую себя выжатой. И ещё… у меня проблемы с памятью.

Врач внимательно смотрит на меня.

– Какие именно?

Я нервно сцепляю пальцы, чувствуя, как ладони покрываются липким потом. В голове хаос, мысли путаются, сталкиваются друг с другом, но главная из них звенит, словно сигнал тревоги: не говори. Если скажешь вслух, это станет реальным.

Я понимаю, что он врач, что его работа – слушать и разбираться в таких вещах. Но страх сковывает меня. Грудь сжимает тягучее, неприятное ощущение, как будто я стою на краю чего-то пугающего, и один шаг вперёд обрушит всю привычную картину мира. Признаться – значит признать перед самой собой, что со мной происходит что-то ненормальное. Что это не усталость, не стресс, не просто плохие дни, которые пройдут сами собой. Это нечто большее. Что-то, с чем я уже не справляюсь. Я кусаю губу и опускаю взгляд на свои руки. Они дрожат. Может, он тоже это заметил?

– Я… забываю, куда кладу вещи. Плохо сплю, просыпаюсь часто, потому что кажется, что я слышу какие-то звуки в квартире. Иногда мне кажется, что я сделала что-то, а потом оказывается, что нет. Или наоборот – я не помню, как что-то сделала, но это уже сделано.

Он кивает, записывая что-то в ноутбук.

– Как давно это началось?

– Пару недель назад.

– Стрессы были?

Я коротко смеюсь.

– Я работаю в реанимации. У нас стресс – это базовый фон.

– Понимаю, – он откидывается в кресле. – Мисс Митчел, скажите, бывают ли у вас провалы во времени? То есть вы замечаете, что прошло, например, несколько часов, но не помните, чем занимались?

Я напрягаюсь.

– Да… Бывает. Но не часы, а минуты пролетают так, что я даже этого не замечаю.

– А тревожность? Панические атаки?

Я качаю головой.

– Нет. Просто… чувство, будто я схожу с ума.

– Какой у вас график работы? – врач смотрит на меня поверх очков, продолжая что-то записывать.

– Загруженный, – я устало вздыхаю. – Постоянные смены, ночные дежурства, переработки. Иногда я даже не понимаю, какой сегодня день.

Он снова кивает, будто уже ожидая такого ответа.

– То есть полноценного отдыха у вас практически нет?

– Можно и так сказать, – я пожимаю плечами. – Я буквально живу на работе. Иногда прихожу домой только для того, чтобы поспать пару часов, и снова вернуться туда.

– А выходные?

Я усмехаюсь.

– Какие выходные? Врачи не отдыхают.

– Вы не замечали, что стали более раздражительной? Может быть, начали чаще срываться на людей?

Я хмурюсь, поджимая губы.

– Да, наверное… – признаю я, отводя взгляд. – Мы с моим парнем почти каждый день ругаемся. Меня всё в нём раздражает. Бесит, как он ставит кружку не на подставку, а прямо на стол. Как забывает закрывать холодильник. Как спрашивает, всё ли со мной в порядке, когда я просто хочу побыть в тишине.

– А раньше так не было?

– Было, конечно, – я вздыхаю, потирая виски. – Мы всегда могли поспорить о чём-то, но это было… нормально. А сейчас мне хочется закричать на него за каждую мелочь. За то, что он слишком громко дышит или не так посмотрел на меня. И я знаю, что он ни в чём не виноват, но ничего не могу с этим сделать.

Эти слова повисают в воздухе, и мне становится не по себе. Теперь, когда я произнесла их вслух, это кажется ещё более реальным.

– Мисс Митчел, – врач говорит мягко, но уверенно. – Вам нужно немного сбавить темп. Судя по всему, у вас сильное эмоциональное истощение. Перегрузка мозга. Вы много работаете, у вас нарушен режим сна, вы не даёте себе расслабляться.

– Но я не чувствую себя физически уставшей, – говорю я автоматически.

– Это не ощущается, пока тело не начинает подавать сигналы. Проблемы с памятью, ощущение нереальности происходящего – это всё следствие.

Я сжимаю губы.

– Мне нужно лечение?

Он кивает.

– Я порекомендую вам мягкие успокоительные. Но главное – отдых. Полноценный. Постарайтесь больше спать, гулять на свежем воздухе, проводить время с близкими. Ваш мозг перегружен, мисс, но вы не сходите с ума. Вам просто нужно перезагрузиться. И ещё важный момент – пока что пропишу вам курс приёма успокоительных на месяц, в этот период исключите употребление алкоголя. А через месяц жду вас на повторную консультацию.

Я киваю, но внутри всё ещё скребёт сомнение. А если это не просто усталость? А если со мной правда что-то не так? Я же чувствую, что со мной происходит что-то более серьёзное. Но он врач, наверное, ему виднее…

Выхожу из кабинета, но не ощущаю облегчения. Наоборот, как будто мне стало ещё хуже. Аптека находится недалеко от клиники, но пока я иду, мне кажется, что ноги стали свинцовые.

«Вы не сходите с ума. Вам просто нужно перезагрузиться.»

Слова врача всё ещё звучат в голове, но не приносят ответов на мои вопросы.

Я покупаю упаковку успокоительного, даже не всматриваясь в состав. Всё равно выписывают что-то стандартное. Главное – чтобы помогло.

Когда возвращаюсь домой, на улице уже начинает темнеть. Я поднимаюсь по лестнице, вытаскиваю из кармана ключи, но, прежде чем вставить их в замочную скважину, краем глаза замечаю движение сбоку. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Кларком. Но он не один. Рядом с ним стоит девушка. Высокая. Очень высокая. Выше его минимум на голову. Длинные стройные ноги, узкие бёдра, тонкая талия. Белокурые волосы идеально гладкие, как в рекламе шампуня. Глаза голубые, кожа без единого изъяна. Она идеальна. Модель. Или актриса. Или просто человек, который выглядит так, будто его создали по эталону красоты.

А я?..

Я почти машинально смотрю на своё отражение в тёмном стекле двери. Уставшее лицо, волосы, небрежно собранные в пучок, немного мятый спортивный костюм, тёмные круги под глазами. Контраст разительный.

– Эллис! – Кларк улыбается, будто рад меня видеть. – Как прошёл день?

Я сжимаю пакет с лекарствами, ощущая неприятную тяжесть внутри. Затем поспешно прячу его в карман кофты, надеясь, что никто не успел разглядеть мою покупку.

– Нормально, – отвечаю я и киваю в сторону девушки. – Это твоя…

– Джули, – он представляет её. – Моя девушка.

– Приятно познакомиться, – отвечает она, и её голос звучит так же идеально, как и она сама.

Я криво улыбаюсь, чувствуя внутри какое-то неприятное чувство. Зачем мне эта информация? Почему мне вообще не всё равно?

Я быстро бормочу под нос «спокойной ночи», отворачиваюсь и захожу в квартиру, захлопывая за собой дверь. Оперевшись спиной о холодный металл, выдыхаю. Да что со мной не так?

Остаток дня проходит в какой-то тупой отстранённости. Я переодеваюсь в домашнюю одежду, машинально убираю вещи в шкаф, расставляю туфли ровно, поправляю подушки на диване, хотя даже не сидела на нём. Мне нужно что-то делать, иначе снова начну думать.

О себе. О Кларке. О его девушке.

Я резко трясу головой, словно пытаясь вытряхнуть ненужные мысли, и направляюсь в ванную. Запираю дверь на замок, хотя дома я сейчас одна. Открываю кран, и горячая струя с шумом устремляется в ванну, поднимая пар. Тусклый свет лампы, приглушённое журчание воды – всё это должно бы успокаивать, но внутри я продолжаю ощущать неприятный холод. Добавляю ароматную пену, надеясь, что любимый запах апельсина расслабит, но он едва ощущается в воздухе. Даже самые простые вещи теряют свою значимость. Всё, что мне нужно сейчас, – это отключиться, забыться хотя бы ненадолго.

Я осторожно погружаюсь в воду, позволяя ей окутать тело приятным теплом. Закрываю глаза, но вместо темноты передо мной снова всплывает её образ. Длинные, стройные ноги, светлые волосы, тонкие запястья. Она выглядела так естественно красивой, такой правильной, что рядом с ней я чувствовала себя… ничтожной. Я ненавижу себя за эти мысли. Я никогда не сравнивала себя с другими. Никогда не думала, достаточно ли я хороша. Просто всегда смотрела на себя трезво – да, не красотка модельной внешности, просто такая, какая есть. Почему же теперь это так ранит? Почему внутри всё сжимается от ощущения своей непривлекательности?

Я глубоко вдыхаю, задерживаю воздух в лёгких и ныряю под воду. Мир вокруг мгновенно исчезает. Только глухая тишина, тяжёлое давление на уши и покалывающее тепло, окутывающее тело. Вода словно стирает реальность, скрывает меня от самой себя, от мыслей, которые не дают покоя. Я хотела бы остаться в этом моменте дольше. Здесь нет тревоги, нет раздражения, нет мучительного ощущения своей никчёмности. Только пустота и лёгкое головокружение от нехватки кислорода.

Но воздух заканчивается. Грудь сжимается, лёгкие жжёт, и инстинкт выталкивает меня наверх. Я резко выныриваю, с шумом втягивая в себя воздух. Вода тяжёлыми каплями стекает с волос и ресниц, пена медленно оседает, оставляя на коже дорожки из пузырьков. Я прислоняюсь к бортику ванны, закрываю глаза, но отголоски удушающей тишины всё ещё звучат в ушах. Сердце глухо стучит, отдаваясь эхом в груди. Эта странная пустота внутри… Она гложет меня, разрастается, заполняет собой всё. Как будто я что-то потеряла, но не могу понять что.

Может, свой рассудок?

…11 дней

Я просыпаюсь резко, словно меня выдернули из сна. В комнате темно, но я мгновенно понимаю, что меня разбудило. Шаги. Снова. Глухой, приглушённый топот по полу. Будто кто-то медленно и осторожно передвигается по соседней комнате. Меня бросает в холодный пот. Горло сжимается, дыхание сбивается. Я замираю, вцепившись в одеяло так, что костяшки пальцев белеют. Сердце колотится бешено, с такой силой, что мне кажется, его стук разносится по всей комнате. Нужно успокоиться. Мне просто показалось. Это просто сон.

Но через пару секунд шаги снова раздаются. Громче. Ближе. Боже. Кто-то есть в моей квартире. Тело парализует страхом. Я слышу, как кровь шумит в ушах, как адреналин прожигает каждую клетку. Кажется, что даже темнота вокруг стала гуще, плотнее, как будто вот-вот сомкнётся вокруг моей шеи, и я задохнусь.

Рука сама тянется к телефону на прикроватной тумбочке. Пальцы дрожат так сильно, что я едва могу разблокировать экран. Судорожно нахожу контакт Гаррета, нажимаю вызов и прижимаю трубку к уху, затаив дыхание, вслушиваясь. Шаги затихают. Я зажмуриваюсь, сжимая губы, чтобы не выдать себя даже дыханием. Сердце бешено рвётся из груди, время растягивается в мучительное ожидание. Гудки идут. Один. Второй. Третий. А затем… Пол скрипит. Прямо за дверью моей спальни. Я уже хочу сбросить вызов, но в последний момент он наконец отвечает.

– Элли? – голос Гаррета сонный, хриплый. – Что случилось?

Я замолкаю. В этот момент становится абсолютно очевидно, что сейчас ночь, и он спал. Я прикусываю губу.

– Прости, я тебя разбудила.

– Всё нормально… – слышу, как он зевает. – Что-то случилось? Ты в порядке?

В его голосе я улавливаю волнение. Он чувствует, что меня что-то беспокоит. Но как я ему всё объясню? Я колеблюсь, но потом глубоко вдыхаю.

– Да, всё в порядке. Просто… проснулась. Показалось, что телефон вибрировал. Подумала, вдруг это ты звонил. А спросонья даже не проверила.

– Точно всё нормально? Элли?

Я выдавливаю короткий смешок.

– Спи, Гаррет. Всё в порядке.

– Ладно… если что, звони.

Я заканчиваю звонок, но даже после этого продолжаю сидеть на кровати, не двигаясь.

Прислушиваюсь. Тишина. Шагов больше нет. Я не хочу выходить из спальни. Мне страшно, вдруг там и правда кто-то есть. Хотя я точно помню, как закрывала входную дверь на ключ… или нет? Но если я не проверю, то просто не смогу снова заснуть.

Я скидываю одеяло, медленно опускаю ноги на пол, поднимаюсь. Заставляю себя сделать несколько неуверенных шагов на дрожащих ногах. Пол кажется ледяным. Иду по коридору в гостиную. Всё вроде лежит на своих местах. Никаких следов, что тут кто-то был. Я осматриваюсь, чувствуя, как внутри нарастает смешанное чувство ужаса и собственной глупости. Может, и правда показалось? Подхожу к входной двери и дёргаю за ручку – закрыто. Возвращаюсь в гостиную. Подхожу к полке – книги стоят ровно. Шкаф, стол, подушки на диване – ничего не сдвинуто. Я открываю шкаф возле ванной, где обычно лежат спортивные вещи Гаррета. Всё аккуратно сложено.