Раздолбаи успеха

Свернлёф свернул с трассы на заправку, но как-то рановато – ведь только отъехали от штаб-квартиры «Альфа Лаваля». Как он объяснил своим партнёрам, чем дальше от Стокгольма, тем дешевле топливо. Поэтому подъезжать к столице с пустым баком опасно для семейного бюджета.

Брехман вёл себя подозрительно беспокойно. Осознав, что эта остановка на дозаправку последняя, потом будет только паром «Ильич», Брехман, как заговорщик, зашептал Тараканову на ухо.

– Ты не узнаешь у запг'авщика, не купит ли он аг'мянский коньяк? Остался случайно, так получилось, – просительно заглядывал Тараканову в глаза Семён Наумович.

Тараканов вышел из машины и поплёлся вслед за Свернлёфом в «стекляшку», где сидел оператор. Тот, казалось, даже не понял, почему он должен купить коньяк Брехмана, зато Горан обрадовался такой возможности.

Расчёт наличной валютой и передача бутылки произошли, конечно, в салоне «вольво» под непонимающим – откуда? – взглядом Феди и под сверлящим и беспощадным к врагам коммунизма – заныкала-таки твоя носатая рожа – взглядом товарища Андреева.

Этот взгляд долго преследовал профессора Брехмана – коньячная заначка аукалась ему полным недоверием по пятой графе всю обратную дорогу. Именно с подобного долгого взгляда начинался традиционный дижестив «невцев» в каюте «Ильича», прежде чем товарищ Андреев открывал застолье каким-либо тостом.

Так и прозвали эту паузу «минута молчания по Брехману». Претензий профессору прямо никто не предъявлял, просто наливали ему всегда в последнюю очередь и примерно на три четверти. Стокгольм аукнулся ему синдромом недолитого стакана.

– Отлично сплавали в Швецию! – говорил товарищ Андреев, и ему никто не возражал.

– Здорово, если бы мы успели получить итальянскую визу и смотаться в Пизу до начала августа, когда в Ленинград зайдёт «Королевская Принцесса»! – мечтал Брехман.

Но не всем мечтам, точнее, мечтам не всех было суждено сбыться.

5. Глава итальянская. Mafia – это семья, наш дом – casa nostra

На удивление, всё получилось, как и хотел товарищ Андреев. Визы всем участникам интернациональной авантюры по кавитации разных неустойчивых субстанций, вроде мозгов, оказались готовы к концу мая. КГБ на Литейном 4 не возражал против выезда из страны делегации СП «Нева». А вскоре пришёл телекс от итальянцев. Они ждали приезда русских кудесников в последнюю неделю июня, но только почему-то не в Пизу, а в Падую.

«Ну, не в Пизу, так хоть в Падую!» – подумал товарищ Андреев.

Он, как и многие другие в то время, не до конца осознавал масштабов развала страны и мира, и тупо уставился на календарь, не догоняя, от кого Россия объявила День независимости 12 июня. Но, бизнес есть бизнес, кавитацию в международном масштабе никто не отменял, поэтому он позвал Тараканова для определения маршрута следования в Падую. Тараканов в прошлом году стажировался в Болонской школе права и знал пути-дорожки в Италию, а Падуя как раз удачно расположилась недалеко от Венеции.

– Как добираться будем? – спросил его товарищ Андреев.

– На поезде поедем, а как ещё? – Тараканову в голову не пришло, что в Италию можно и полететь.

– Понятно. Маршрут-то какой?

– Ленинград, Витебский вокзал – Чоп – Будапешт. Там пересадка до Загреба. В Загребе садимся на поезд до Венеции, а оттуда до Падуи совсем недалеко.

– Трое суток, значит. Нормально. Сколько и чего брать знаешь?

– На Брехмана рассчитывать? – задал риторический вопрос Тараканов.

– А мы… – взял паузу товарищ Андреев, – профессора не возьмём. Сидоров без него справится.

Стокгольмский провал имел для Брехмана катастрофические последствия. Италия не увидела отца-создателя советского кавитатора. Товарищ Андреев имел все основания не доверять Брехману, оказавшемуся способным утаить коньяк от своих. В общем, кто бы кому бы и кем бы ни приходился, но за границей, как в разведке, доверие в группе должно быть полным. И товарищ Андреев искренне верил в это. Помимо всего прочего, пожилой Семён Наумович совершенно бесполезен в переноске неподъёмных кавитаторов, а водку, шлемазо, пил наравне со всеми. Вот и получалась сплошная польза и экономия.

Удар судьбы Брехман переживал трудно, поскольку объявление состава делегации СП «Нева» проходило публично. Выступавший с основным докладом о целях и задачах, стоящих перед их делегацией, товарищ Андреев особо остановился на вопросах экономии средств, необходимости подбора здоровых и молодых кадров, упирая на длительность поездки и непредсказуемость международной обстановки. Несмотря на то, что шёл 1991 год, прения не открывались. Фамилия Брехмана в докладе не упоминалась, поэтому Семёну Наумовичу не дали выступить с последним словом в свою защиту. Генеральный директор Нибалуйко быстро огласил приказ о формировании кавитационной группы и её подготовке к поездке в Италию.

«Вот так-то, морда твоя…» – красноречиво говорил торжествующий взгляд товарища Андреева.

«Вот как, оказывается, пг'оходят паг'тсобг'ания!» – печалился профессор Брехман, поторопившийся купить золотые украшения, часы и ящик коньяка, из которого думал выделить пару бутылок на общие дижестивы в купе.

Содержимое командировочных сумок и количество каждой позиции определили на отдельном совещании группы во главе с товарищем Андреевым. Водка, икра… командирские часы – подсказал Тараканов – всё как обычно.

«А закуски много брать не надо – в поезде будет вагон-ресторан», – авторитетно заявил товарищ Андреев.

Казалось, обо всём договорились, но товарищ Андреев умел удивлять. Его коммерческое чутьё поражало. За те несколько дней, что оставались до отъезда в итальянскую командировку, он ухитрился подружиться с Синявинской птицефабрикой, куда он привозил кавитатор на смотрины. С курами и петухами на фабрике было не то, чтобы очень хорошо, скорее плохо – вся страна сидела на продуктовых карточках. Но на фабрике скопились целые пухово-перьевые горы от птичек, которые успели застать сытные советские годы, прежде чем палач-автомат свернул им головы и ощипал,.

Что делать с перьями директор фабрики не знал, пока к нему не забрели в поисках халтуры два безработных художника. Они-то и предложили за одну ставку разнорабочего на двоих заняться

изготовлением наглядной агитации из куриных и петушиных перьев. За штампованием агитационных плакатов к художникам, как водится, пришло вдохновение…

Вот и грузили теперь на Витебском вокзале в скорый поезд No 49 «Ленинград – Будапешт» Тараканов с Сидоровым не только кавитаторы, вазы из уральских самоцветов, но и коробку с картинами. Художники ухитрились скопировать в пере всю классику Русского музея, не забыв всучить товарищу Андрееву и пару авторских пейзажей.

– Ну, что скажете? – обвёл взглядом своих попутчиков товарищ Андреев, когда закончил расставлять пернатый вернисаж по купе.

Искусство должно быть ближе юристу Тараканову, как представителю гуманитарных наук, и он, как полагается в подобных случаях, напрягся. Тараканов то отходил от картин, то вплотную приближал к ним свои очки, но ничего умного родить не мог. А товарищ Андреев ждал от него оценки коммерческих перспектив картин.

– И всё-таки, почему молчите, коллеги? – настаивал он на проведении искусствоведческой экспертизы. – Ни куда-нибудь едем, а в Италию! Вот я и подумал…

– Может быть сначала выпьем? – осторожно предложил Тараканов.

– Отличная идея! – подхватил технарь Сидоров, для которого искусство начиналось в библиотеке ЛИИВТа и заканчивалось в кинотеатре «Титан».

Товарищ Андреев не возражал. Первая бутылка пролетела очень быстро – с устатку ребята маялись жаждой невероятно.

– Неужели вы не видите, что это… – товарищ Андреев заглянул в бумажку, – …э-э-э… «Утро в лесу». Где-то должны быть медведи. Белые, наверное. Поэтому плохо заметны на снегу.

Он долго водил пальцем по списку, иногда поднимая голову и смотря то на одну картину, то на другую, пытаясь понять, какая из них под каким конкретно номером указана.

Художники с птицефабрики оказались последователями советского авангарда с юмором.

– Да чёрт с ней, с классикой! Русские импрессионисты на западе всегда в цене! – Тараканов успокоил разволновавшегося товарища Андреева. – Глянь, какие шикарные Петров-Водкин с Дейнекой! Вот «Купание красного коня», а вот знаменитые «Гранёные стаканы» и «Селёдка».

Сидоров как раз разливал вторую бутылку водки. Всю дорогу до Будапешта товарищ Андреев переживал, что не может узнать ни одного шедевра. Сидоров же вёл себя спокойно – он отвечал только за кавитатор, а в нём он не сомневался.

Сидоров покрутился у титана, примеряя свой мини-кавитатор, но в итоге решил не размениваться по мелочам и вернулся в купе, где товарища Андреева продолжали одолевать муки творчества.

– Где же «Девятый вал» Айвазовского? А «Колхозник с колхозницей»?

– Нет, точно «Доярка» Дейнеки, а остальные картины можно объединить в серию «Русская зима» Левитана или Сурикова – вон сколько снега, – намекал Тараканов на обилие белого пера в

картинах.

– Или пусть будут натюрморты – кто ж узнает? Главное, придумать стиль и направление, например, пушистый постсоветский индустриально-прикладной авангард. Как вам?

Наконец, скорый поезд No 49 прибыл на центральный вокзал Будапешта, и нужно начинать выгрузку багажа, поиск носильщика и советского посольства. В общем, «невцев» накрыла обычная вокзальная суета с местным цыганским колоритом, заставив их на время забыть о высоком искусстве.

– В какую гостиницу вас отвезти? – стандартно спросил русских таксист.

– Какая такая гостиница? В посольство СССР вези! – совершенно искренне изумился глупому вопросу товарищ Андреев и показал адрес на бумажке.

Действительно, зачем гостиница, когда есть родное посольство, а у него есть…

– Она вся в вашем распоряжении, – широким размашистым жестом дежурный вице-консул распахнул дверь в комнату во внутреннем флигеле для прикомандированных «мидовцев».

– Так уж и вся? – не поверил товарищ Андреев, изумлённо разглядывая огромное пустое помещение казарменного типа с сорока, или около того, койками и армейскими прикроватными тумбочками.

– Располагайтесь и не бойтесь – гостей не ожидается. Душ и прочие удобства по коридору направо. Постельные принадлежности сейчас принесут. А вы точно всего на одну ночь? – вице-

консулу явно не хотелось отпускать платежеспособных постояльцев – не то, что эти беженцы да всякие «потеряшки» без документов и копейки в кармане.

– Хотели завтра утренним поездом в Загреб отправиться. Нам там пересадку делать на… – товарищ Андреев, бравируя, сделал многозначительную паузу. – Венецию.

– Загреб? – вскинул и сразу нахмурил брови вице-консул. – Вообще-то, там беспорядки, во многие города введены войска.

– Поезда туда ходят?

– Да, но МИД рекомендует воздержаться от поездок в Югославию, – изрёк протокольным голосом вице-консул. – Мы не несём никакой ответственности за…

Не важно, что там МИД несёт или не несёт, но фразу «МИД не рекомендует» товарищу Андрееву расшифровывать не нужно. Они с вице-консулом, казалось, понимали друг друга без слов, многозначительными и магнетизирующими взглядами телепатируя кодовые сообщения вперемежку с цитатами из Устава КПСС, постановлений Пленумов ЦК и съездов партии. Поэтому возможность

героически прорваться с боями через охваченную войной Югославию и протащить секретные кавитаторы в Италию – а ведь тогда было б о чём рассказать товарищам по партии! – отбросили. Ведь, «не рекомендует» означает «нельзя», и точку в конце или восклицательный знак!

Альтернативой Загребу виделась Вена, куда поезда ходили из Будапешта, как грибные электрички в СССР, каждый час. На следующее утро, попрощавшись с гостеприимным вице-консулом, «невцы» без проблем купили билеты до Вены и сели в комфортабельный вагон, предвкушая свидание с красивым городом в стиле Петроградской стороны Ленинграда. Сумка с кавитаторами и ящик с картинами в перьях стояли под багажными полками в начале вагона под неусыпным контролем товарища Андреева. За окном привычно для любого русского замелькал, правда, непривычно чистенький и опрятный пейзаж, но зато под убаюкивающий двойной – «ты-ты – ты-ты» – перестук.

Для полного счастья не хватало стакана с подстаканником с дзинькающей в одном ритме с колёсами ложкой. Вагона-ресторана тоже не хватало. Трезвую идиллию прервала неожиданная остановка на каком-то полустанке, на котором в вагоны зашли австрийские пограничники. Их форма явно напоминала что-то из недавней истории, иначе бы товарищ Андреев так не напрягся. Но серо-зелёные мундиры с околышами штурмбанфюрера Штирлица, заполонившие вагоны поезда «Будапешт – Вена» и беспардонно снявшие с него товарища Андреева и его группу вместе с цыганским табором, не хотели ничего объяснять.

Они лишь талдычили с оккупантским акцентом «Аусвайс!», «Виза!», «Шнелль-шнелль!», «Ахтунг!».

«Алес!» – орали они, имея в виду, что всё – приехали, и надо вместе с цыганами топать на выход.

Товарищ Андреев тыкал в нос пограничникам краснокожей паспортиной, раскрытой на странице с итальянской визой, но те продолжали стрелять в советских коммунистов и комсомольцев своими «Нихт!» и «Ферботтен!». Сидоров зачем-то бросился к сумке с кавитаторами и раскрыл её. Зачем?! Чем он их хотел удивить?

– Италия! Клиенты! Кавитатор! Гут! – виновато улыбаясь, искал Сидоров в глазах австрийских пограничников разрешающий зелёный свет.

Австрийцы же, увидев похожие на снаряды, блестящие сталью кавитаторы, выпучили глаза, удвоили скорость своих «Нихт-нихт!», «Ферботтен-ферботтен!», «Шнелль-шнелль!» и в первых рядах заспешили на выход, проталкиваясь через недовольно галдевших цыган. Зря Сидоров так их напугал!

Почему запрещено, товарищу Андрееву и его попутчикам доступно объяснили в участке – нужна транзитная австрийская виза.

Офицер, опасливо косясь на сумку с кавитаторами, спросил: «Вас ист даст?», показывая на ящик, типа, что там у вас. Товарищ Андреев как ни в чём не бывало достал из ящика первую попавшуюся картину и предъявил её любопытному офицеру. Поглазеть на пернатый вернисаж собралась вся австрийская погранзастава, забыв про цыган. Этих они заперли в «обезьяннике», так как путешествующие менестрели не имели ни паспортов, ни виз, ни… кавитаторов с картинами из куриных и петушиных перьев.

Может быть и сидеть бы товарищу Андрееву с делегацией СП «Нева» на австрийской киче вместе с цыганами, но свободных мест там не оказалось. Табор привычно заполнил всё пространство общей камеры бородатыми мужчинами в чёрных штанах, жилетках и красных рубахах и кольцами в ушах, женщинами в пышных юбках и звонкими монисто и такими же орущими сопливыми детьми на руках и в наспинных рюкзаках. Бесчисленные узлы с вещами Гималаями уходили высокой кучей под самый потолок. В середине камеры на ковре расположился барон и с любопытством наблюдал через решётку за происходящим в коридоре, ожидая, когда русских отправят к нему в гости – их багаж его очень заинтересовал.

– Вас ист даст? – задавали пограничники один и тот же вопрос.

– Культурен пикчер – мадэ чиккен! – отвечал им товарищ Андреев. – Мани-мани! Бизнес. Ферштейн? Покупайт, битте! Давай-давай!

– Тафай-тафай! Ауфидерзейн! – весело вторили австрийские служаки советским бизнесменам, через час помогая им как лучшим друзьям грузиться на обратный поезд в Будапешт.

– Гут, руссиш кавитатор! Чиккен пикчерс! Культуриш гут!

…И снова центральный вокзал Будапешта. И снова «здрасьте», товарищ вице-консул!

– Нашу комнатку никто не занял?

– Я вот, прямо-таки был уверен, что увижу вас! – обрадовался, похоже, вечно дежурный вице-консул. – Надолго к нам?

– Как быстро австрийцы дадут нам транзитную визу? – спросил товарищ Андреев и посмотрел в глаза вице-консулу, ища в них ответ и поддержку партии в форс-мажорных обстоятельствах.

В таких случаях инструкции МИДа предписывали своим сотрудникам немедленно отводить взгляд в сторону и переводить разговор на нейтральную тему, что и сделал вице-консул.

– На сколько ночёвок у вас хватит командировочных? – по партийному нагло, то есть прямо в глаза уставился он, рассматривая то одного, то другого «невца».

«Ах, вот почему тогда, по приезду, ты отказался выпить с нами, типа „я на службе“, – подумал товарищ Андреев. – Сука, щас, так я тебе и раскрыл коммерческую тайну! Держи карман шире!»

Очевидно, что вице-консул понял товарища Андреева без слов, приняв деньги за сутки и выдав ключи от той же комнаты.

– Я занят! Сами найдёте? – вице-консул отвернулся к ящику с якобы важными депешами.

– Как же транзитная виза?

– Придётся возвращаться в Ленинград. Нам всем когда-нибудь придётся возвращаться на родину, – не оборачиваясь, произнёс вице-консул.

Остаток дня делегация СП «Нева» принципиально провела вне посольства СССР, найдя посольство Австрии и потом, позже, приключения в одном мадьярском, снова цыганском кабаке. Ну, кто знал? Подумаешь тапёр за пианино бородатый с серьгой в ухе! Подумаешь, гитарист весёлый с девками черноглазыми с голосами звонкими, как их мониста! Подумаешь…

Вообще-то, следующий раз, действительно, подумаешь… кто должен за всё платить… если в кабаке только вы, трое русских. В итоге они оплатили счета за еду и противную венгерскую палинку, и наотрез отказались платить за оркестр и цыганские пляски. Ну ладно, под давлением галдящей общественности русским пришлось раскошелиться на чаевые и пару стопок водки для тапёра – всё-таки работал мужик – «Подмосковные вечера» исполнил почти без фальши! Но с остальным должна разбираться…

Да-да, в Венгрии со всем, а с цыганами в особенности, разбирается полиция. Приехали «вечно мигающие» ребята быстро, можно сказать, моментально – видимо, стояли за углом, ожидая вызова из ресторана. Но увидев полностью оплаченный счёт за ужин, пьяного в стельку пианиста и десять неоплаченных танцовщиц из кордебалета, полицейские решили, что последнее будет слишком, и отпустили русских восвояси.

Утром с раскалывающимися головами делегация СП «Нева» отправилась в посольство Австрии, рассчитавшись за постой. Они захватили с собой – а чем чёрт не шутит? – кавитаторы, вазы и картины, в общем, весь свой багаж, чтобы, если повезёт, сразу рвануть на вокзал и… в Вену!

В посольстве их приняли… вместе с багажом, но в визе отказали, поскольку доказательств постоянного проживания в Будапеште не существовало.

– А счета за посольскую… гостиницу, то есть? Уже две ночи! Кавитатор срочно ждут в Италии!

– Йя-я, ферштейн. Ферботтен!

На часах всего одиннадцать утра – в ресторан к цыганам рано. Назад в посольство СССР?

Но чем вице-консул поможет? Сказал же он, мол, валите назад, в Ленинград!

Товарищ Андреев, оглядел своих молодых беспартийных спутников – чего ждать от них, ни одной цитаты, ведь, не подбросят!

– А давайте двинем к итальянцам – их виза у нас же есть! – вдруг предложил Тараканов. – До обеда времени вагон!

Сказано – сделано, и в руке партийца зажат квиточек с орластым гербом и адресом посольства Италии. Взмах рукой, и такси верноподданнически остановилось с приятным визгом шин. Поначалу

довольный пойманными клиентами таксист через полминуты совсем не радостно увидел, как присела задница его битого-перебитого, латаного-перелатанного «фольксвагена» под тяжестью русского багажа.

– Кавитаторы, уральские самоцветы – что ты хочешь? Вот ящик картин! Не интересуешься? Нет, ну тогда поехали!

– Куда?

– В Италию, то есть итальянское посольство…

…Снова скрип тормозов и визг шин. Шофёр, получив таксу за проезд и выдав счёт, оставил русскую троицу и её неподъёмный багаж перед симпатичным особняком, который скрывался в глубине старого парка. Но подойти поближе и полюбоваться почти венецианским палаццо мешала изящная кованая решётка с калиткой, почти незаметная, если бы не висевшее на ней расписание приёмных часов. Вот невезучий день – посольство закрыто!

Товарищ Андреев прошёлся вдоль ограды, высматривая то ли проход, то ли пролом, взялся обеими руками за прутья и попытался их покачать – бесполезно… Хотя… Тут что-то зажужжало над головами Тараканова и Сидорова. Они посмотрели наверх и увидели видеокамеру – кто-то за ними, точнее, за товарищем Андреевым, внимательно наблюдал. Камера следила за возвращавшимся старшим группы. Товарищ Андреев подошёл к Тараканову и Сидорову, стоявшим у кучи с багажом.

– Служебного входа, кажется, нет, – доложил результаты разведки товарищ Андреев. – Ну что, теперь точно домой!

«Вжик!» – камера теперь почти в упор разглядывала русских и, возможно, прослушивала их разговор.

Они подозрительно заглянули в объектив.

– Всё-таки в посольстве кто-то есть. И мы им интересны, – русские решили снова подмигнуть в камеру и улыбнуться на всякий случай.

Калитка не открылась. Тараканов нашёл звонок и нажал на него. Калитка по-прежнему оставалась закрытой, но зато из динамика донёсся человеческий голос.

– Си? – голос невидимого незнакомца показался дружелюбным, поэтому русские решили продолжить разговор.

– Очень надо в Италию! – по-английски сказал невидимому собеседнику Тараканов.

– Импосибиле, э перке кьюзо! – произнес невидимый. Тараканов ошибочно принял «кьюзо – закрыто» за извинения, типа «экскьюзми» и принялся разрабатывать у собеседника-невидимки комплекс вины и давить на жалость.

Для начала он ткнул видеокамере под нос итальянскую визу, потом поинтересовался в микрофон у невидимого, хорошо ли он её рассмотрел, и не пора ли открыть калитку и познакомиться…

– Капито-капито! Но-но…

Типа всё понятно, но всё равно нельзя. Но русским очень хочется.

– Бизнес! Понимаешь? Руссо-итальяно! Капито?

– Капито, ма импосибиле, э перке кьюзо!

– Странно, почему он всё время извиняется? Этим нужно воспользоваться, – размышляли русские.

– Сидоров, тащи кавитатор! – озарило товарища Андреева. – И сразу самый большой! Щас мы ему покажем, какой у нас бизнес.

– Я один не подниму. Что мне одному ходить по Будапешту в ластах? – напомнил о побочном эффекте кавитатора Сидоров. – Не хочу!

Аргумент. Вместе приехали и, если что, все вместе и должны уехать в… ластах. «Невцы» отошли от калитки и принялись копаться в багаже. Видеокамера, вжикнув, уставилась на сумки.

– Может с картин начнём? – осторожно предложил Тараканов.

– Хочешь удивить итальянцев картинами? – резонно засомневался товарищ Андреев.

– Петушиные же как никак, – встрял в разговор Сидоров.

– Нет, слишком долго с ними разговариваем. Они скоро потеряют к нам интерес и вызовут полицию. Пора предъявить козыри!

Этим единственным козырем, в понимании товарища Андреева, мог стать большой кавитатор вихревой энергии, который русские удерживали из последних сил и на дрожащих ногах перед видеокамерой.

– Если нам не откроют дверь через десять секунд, то нам всем будет число «пи»! – тужась, произнёс товарищ Андреев.

– Я начинаю обратный отсчёт, – обречённо выдавил из себя Сидоров. – Десять… девять… восемь.

– Переводи же им быстрее, Тараканов! – взмолился товарищ Андреев, теряя силы.

– Тэн… Найн… Эйт… – начал отсчитывать по-английски Тараканов.

– Да нет же, про бизнес им расскажи! – прокряхтел товарищ Андреев.

– Кэ кόза? – в динамике раздался явно растерянный голос невидимки.

– Какая тебе коза?! Кавитатор. Биг рашен кавитатор! Капито?

– Ля бомба?!!

Рассказывать подробно про бизнес времени не оставалось – Сидоров уже произнёс «шесть». И вряд ли он дотянет хотя бы до «трёх».

– Севэн… Сикс… Фа… – продолжил отсчёт Тараканов, вопреки инструкциям партии.

Но он не успел договорить «файф», как в динамике кто-то, послышалось, пукнул, и калитка медленно открылась. Не бросая кавитатор – откуда только взялись силы?! – «невцы» засеменили на полусогнутых по аллее к особняку, оставив остальной багаж перед калиткой. На узкой дорожке, однако, троим нормально развитым мужикам, выстроившихся в один ряд да с кавитатором, сложно поместиться. Поэтому кому-то крайнему, помимо приседаний, приходилось залезать на клумбу с…

Тогда на ней распускались, точнее, мечтали распуститься тюльпаны. Многим цветам пришлось сложить свои головы раньше времени. Но всё-таки некоторым тюльпанам и повезло – русские не стали катить свой кавитатор по газону, а ведь могли выбрать более лёгкий маршрут и способ транспортировки. Но, отдадим им должное, пожалели местного садовника. В общем, затоптанные тюльпаны – это цветочки!

Русские подтаскивали большой кавитатор к крыльцу, думая на ходу о том, как они его будут поднимать по ступенькам – их было десять, и не встретит ли их кто-нибудь…

На крыльце русских встречал сам посол и его вооруженная охрана, которая, достав пистолеты и автоматы, снова вежливо поинтересовалась причиной столь неурочного визита.