Дело Теней

Кирилл удивляется, как у Сюзанны не мёрзнут ноги – та всегда босиком, по крайней мере, в помещении, как и сейчас. И ему кажется, он следует за волшебной птицей в царство вечного лета, и просторная кухня с большими окнами даже отчасти похожа на такое царство: обои с цветами, линолеум с растительным орнаментом, разноцветные ловцы снов. На комоде мягко журчит живой фонтанчик. Пахнет корицей и имбирём.

Кирилл садится за широкий стол к окну. Тот накрыт для чаепития: изящные фарфоровые блюдечки, креманка, заполненная домашним вареньем, и заварник, от которого поднимается аромат листьев чёрной смородины. Сюзанна хлопочет около плиты, магия воздуха кружится вокруг. Из духовки выплывает румяный пирог и аккуратно опускается на ажурную деревянную подставку. Шипит чайник: вот-вот вскипит. Бытовая магия умиротворяющая и спокойная, её хочется созидать. Хочется наивно верить, что нет никакого хаоса и мёртвой хватки теней. Мелькает мысль: Кристине бы понравилось, пусть она интересуется более академической магией. Но такой уют… почему-то он уверен, что да, пришёлся бы ей по вкусу. Надо будет её познакомить с Сюзанной… чёрт. Да о чём он думает вообще!

Кирилл подпирает рукой подбородок, позволяя себе в кои-то веки расслабиться и ощутить гармонию этого дома: лёгкие покачивания ловцов снов, аромат домашней выпечки, перезвон колокольчиков, мягкие пледы и подушки с этническими узорами.

Сюзанна оборачивается и мягко спрашивает:

– Что ты будешь?

Задумавшись, Кирилл не успевает ответить, а на пороге кухни появляется сам хозяин дома: в рабочем сером комбинезоне, перемазанном краской. Саша протирает кисточку потрёпанной тряпочкой, на лице широкая улыбка, волосы цвета мёда растрёпаны, в глазах пляшут искры.

– Он будет виски. – Саша подмигивает.

– Я за рулём, и мне завтра в тени.

– Ну, не с утра же? Поспишь у нас, как обычно, и поедешь. Сюзанна не даст кошмарам прийти. Они ведь всё ещё снятся?

Кирилл только кивает. Говорить об этом не хочется. Саша достаёт бутылку виски и два рокса. Гремят кубики льда, которые Сюзанна создаёт из воды в кувшине, льётся жидкий янтарь, и первый глоток приятно обжигает. Кирилл привычно тянется за пачкой сигарет, но на всякий случай смотрит на Сюзанну. Та кивает и посылает свежий морской ветер ему на плечи, чтобы тот унёс горький запах.

– Что у тебя? Понимаю, ты просто заехал в гости, но ведь не только. – Саша садится полубоком и чуть щурится.

– Можешь проверить печать? Всё ли верно?

Кирилл достаёт из кармана джинсов помятую бумажку и раскладывает на столе. На желтоватом плотном картоне чётко проведены витиеватые линии и узоры, пересечённые геометрическими фигурами. Указаны координаты входа в мир теней из Академии, откуда Кирилл пойдёт по следам. Саша изучает внимательно, хмурит брови, водит пальцем.

– Здесь ошибка, – он тычет в одну из линий, – тебя так выкинет в серую зону. Помнишь, как пропал Антон летом? До сих пор ищем. Лучше… – он оборачивается в поисках карандаша и достаёт тот из банки с кисточками, – вот так.

Несколько коротких движений, и линии меняются. Саша добавляет:

– И не забудь, только огонь, если ты идёшь один. Проще открыть проход. Сейчас ещё нарисую толковую печать, чтобы запереть выход в город.

– Спасибо. – Кирилл кивает. – А выходить как лучше?

– Лучше – взять с собой печатника, но я так понимаю, у тебя одинокий рейд. Ну, тогда используй стандартный выход в Службу. Не забудь амулет.

– Ага.

Кирилл делает глоток виски и прикрывает глаза. Но быстро вскидывается: кажется, вот-вот уснёт. Пока Саша рисует, Сюзанна заканчивает колдовать с пирогом и присоединяется к ним, садясь так близко к мужу, что они слегка касаются друг друга плечами. В них столько уюта и тепла, что иногда становится завидно. С тех пор как Кирилл заключил сделку с тенью, он шарахается от женщин. А вдруг навредит. Так почему же это не остановило его сегодня от поцелуя? И от того, чтобы залезть в воду?

Саша подвигает к себе тарелку с пирогом и откусывает, с аппетитом жуёт, и Кирилл не удерживается и тоже утаскивает свою порцию.

– Через сколько объявить тревогу? – уточняет Саша.

– Три дня.

– Николай в курсе?

– Да. Он занят в городе, да и я справлюсь один.

Саша только пожимает плечами, и этот жест у него означает: «Тебе лучше знать», хотя явно не согласен. Но Кирилл не хочет никем рисковать. Одному… спокойнее. Иногда он боится себя – точнее, тени.

Ещё глоток виски. Сюзанна кладёт голову на плечо Саше и смотрит тёмными глазами на Кирилла. Она не жалеет, в её взгляде понимание и спокойствие.

Ведая не только воздухом и бытовой магией, Сюзанна также обладает даром провидения – тот течёт в её крови вместе с водой и воздухом. И каждый раз она предлагает заглянуть в будущее Кирилла. Тот вежливо отказывается. У него впереди только огонь и вьющиеся тени. Никогда ему не обрести тот покой, царящий в доме Саши и Сюзанны, птицы и художника. Кирилл несёт в себе лишь хаос и пепел, который остаётся после всех костров.

Молчание прерывается жужжанием телефона. Кирилл вздрагивает и достаёт тот из куртки. Удивлённо смотрит на сообщение. Сюзанна прикрывает глаза и шепчет:

– Она рухнет в его силу.

Кирилл вскидывается от этих слов – неясная тревога поднимается внутри. Ощутив её, тень трепещет, готовая сорвать поводок заклинания. Но магия Кирилла чувствует успокаивающие волны тепла от Саши, который напоминает: здесь друзья, а не враги. Сюзанна смущённо отводит взгляд:

– Прости. Я не хотела лезть в тебя.

Кирилл кивает, утихомиривает тень и всё-таки читает сообщение.

«Надеюсь, купание в озере не стало разочарованием».

Саша целует Сюзанну в висок и кладёт добавку пирога. Вишнёвый сок оставляет тёмные следы на блюдечке, и Кирилл несколько секунд смотрит на них, размышляя, что ответить Кристине.

«Вовсе нет. Хотя вода всё ещё мокрая. Кстати. Не верь тому бреду, что будет рассказывать Когтев. Он в тенях был только один раз».

«Ты идёшь смотреть на то, как ветер тревожит антрацитовые листья? Или… в более густые слои?»

Он усмехается. Его давно никто не спрашивал, что его ждёт в тенях.

«Загляну на чай к теням и вернусь». Задумчиво смотрит на экран телефона и всё-таки набирает: «Не скучай».

«Я буду ждать, когда ты вернёшься».

– Что это с тобой? – с подозрением спрашивает Саша.

– Я встретил озёрную деву, – глухо отвечает Кирилл и залпом допивает виски. Чувствует, как чуть кружится голова, а веки слипаются. Действительно, лучше остаться у Саши и выспаться. Тот обещает к утру отрисовать обе печати, а Сюзанна провожает до гостевой комнаты.

– Постарайся вернуться живым, – напоследок напутствует Саша.

– С чего такая забота?

– Не хочу потом объясняться с твоей матерью. Или Николаем.

Кирилл напрягается и резко дёргает пуговицу форменной рубашки. На мгновение Кирилл представляет лицо Николая, когда тот узнает, что он не вернулся. Нет уж. Он справится. И никто не пострадает.

Глава 5

В одиннадцать вечера Николай думает о том, что пора домой.

Ночные патрули стражей вышли в город уже два часа как, Яна уехала и того раньше – сегодня у них с мужем годовщина, и она даже отменила дополнительные занятия для стажёров, которые обычно проводит по четвергам. Отчёт для Управления готов, а остаток вечера Николай провёл в лабораториях стражей в подвалах, давно уже переоборудованных под нужды алхимиков, и поднялся оттуда, только когда его попросили сдать ключи на охрану, как только он закончит.

Действительно, пора. Тем более Николай утром рассчитывал вернуться не так поздно и не оставил корма для кота, и тот наверняка будет смотреть со строгим осуждением и дёргать от недовольства кончиком хвоста.

Мигнуло на телефоне оповещение календаря, Ник нахмурился: вроде никаких встреч не было назначено, что же тогда? Ах да, закрытая вечеринка для взрослых, на которую они собирались с его уже бывшей женщиной. Он совсем забыл, а ведь билеты купили, как только вывесили анонс, в котором обещали чувственный опыт, раскрепощение и незабываемые впечатления – то есть, в целом, штампованные фразы, которые ни о чём не говорили, но Ник уже бывал на таких мероприятиях, и ему нравилось. Что-то внутри ворочалось и отзывалось на полуобнажённых женщин в оплётке кожаных ремешков, на сполохи огня между лопаток, на стоны боли и удовольствия, которые смущали одних и возбуждали других. Николай точно относился к последним. Но обычно он слишком увлекался работой и пропускал даже те вечеринки, которые проводили в выходные. Может, стоит поехать сейчас туда, где неон скользит по телам, а блёстки и маски скрадывают страхи и стыд. Предаться страсти с какой-нибудь незнакомкой, согласной разделить только одну ночь, и уехать домой под утро, чтобы точно уснуть и не видеть никакие сны. Может, стоит…

И тогда этого иссушающего одиночества в его жизни станет меньше – на те несколько часов, что он растворится в порочном экстазе и утолит томительную жажду власти.

Но, войдя в кабинет, Николай замирает от ощущения, что что-то не так. Ставни открыты, как и до этого, и в окнах видна набережная Москвы, вся в жёлтых огнях и дожде. Вещи на столе не тронуты: открытый ноутбук, папки с документами, книги из Архива печатей с закладками на месте рецептов зелий. Николай точно знает, как всё оставил, когда уходил.

На всякий случай он проверяет, нет ли ловушек или неприятных заклинаний, но кабинет дышит вечерним спокойствием. Прикрыв дверь, Николай неторопливо подходит к столу, поводит рукой, собрав пальцы в щепотку, и с них срываются огоньки, освещая кабинет достаточно, чтобы понять: никого нет.

Но что же не так?

Записка ждёт на столе. Как и многие до неё, придавленная картонным стаканчиком с кофе, – правда, в этот раз с эмблемой русалки, а под крышечкой прячется запах корицы и уже осевшая пенка капучино. Записка нацарапана быстрой рукой и неровным почерком, на желтоватой бумаге, будто на обрывке пергамента. Без подписи, как и все те, что были до неё.

Всего несколько слов: «Держись подальше от башни».

Николай медленно садится в кресло и придвигает стаканчик.

Когда он нашёл такой впервые, то, конечно, отнёс в лабораторию и попросил проверить на яды и вообще любые добавки. Стаканчик вернули с лёгкой ироничной припиской: «В вашем кофе яда не обнаружено, пейте спокойно». Так повторилось и во второй, и в третий разы, а потом Николай махнул рукой. Стаканчики каждый раз отличались что эмблемами, что вкусами, а их появление предсказать оказалось почти невозможно, либо он не находил логической связи.

«Держись подальше от башни». Николай отлично понимает, о чём речь. Может, это шутки Аманды? До этого в записках содержались наводки на какие-то прорывы теней, а однажды он смог предотвратить ритуал, с помощью которого хотели наслать проклятие на мага, занимавшего высокую должность в Управлении. Якобы тот отказал в каком-то разрешении.

Николай в задумчивости постукивает костяшками по столешнице. Изучать записку бесполезно: он уверен, как ни просвечивай, как ни держи над огнём, какие заклинания ни используй, не появятся ни таинственные символы, ни подпись.

Но эта загадка не даёт ему покоя.

Первая такая записка появилась несколько месяцев назад. Николай отнёсся к ней с искренним подозрением и, никому ничего не сказав, сам решил проверить место прорыва теней. Пусть опрометчиво с его стороны, никто бы и бровью не повёл, прикажи он стражам самим съездить, но Николай был уверен: записка лично для него. Оказалось, в районе Лианозово печати расшатались, их вот-вот бы прорвали тени. Тогда он вызвал печатников, и те потом несколько дней оплетали район защитой. Кирилл прямо спросил:

– Как ты узнал?

– Будем считать, что повезло.

Николай подумал, что это кто-то из новых печатников. Сергей не приветствует прыть новичков, и, с одной стороны, за этим скрывается забота о них, с другой – профессиональный снобизм. Хотя Москва огромная, а стражей не так уж много. Всегда можно о чём-то не знать, а патрулям требуется несколько недель, а то и месяцев, чтобы проверить каждый закоулок. Николай благодарно принимает любую помощь. Вдруг юный стажёр нашёл как раз расшатанную печать и решил так о ней сообщить.

О второй записке Николай уже рассказал Кириллу, тот, конечно, отнёсся с подозрением, хотя и предложил разумный вариант:

– А ты не думал, что это от Шорохова?

В этом была своя логика. Уж кто-кто, а их наставник отлично знает Службу изнутри, и вряд ли ему было бы сложно проникнуть незаметно внутрь. Камеры всё равно нет: те несколько раз сгорали от выплесков магии, из-за этого же весь технический отдел и серверная расположены в отдельном блоке, куда с неохотой пускают стражей, даже Николая, пусть тот всегда отлично сдерживает огонь и землю. Ни единой искры не падает с его пальцев, не то что у Кирилла. К тому же Шорохов с первого дня их знакомства отличался тягой к загадочности, что выводило из себя Кирилла. Николай же относился к этому как к некоторому неизбежному злу. И всё-таки…

– Не его стиль, – ответил тогда Николай. – Он не любит витиеватые образы, а в записках они есть.

– Осторожнее. – Кирилл хлопнул по плечу. – И не пей ты этот кофе.

Было ещё что-то, что смущало Николая и не давало покоя. Стиль? Манера письма? Он никак не мог понять. А может, всё дело в том, как описание мест в записках неуловимо отличалось от реальности. Где-то давно уже снесли здание, где-то убрали трамвайные пути. Почему? И, наверное, именно из-за этого Николай не считает, что записки от Шорохова. Тот знает Москву как свои пять пальцев.

Николай, вопреки предупреждению Кирилла, всё-таки пьёт капучино, пусть и слегка остывший, пока проверяет почту и размышляет над запиской. Удивляется, обнаружив письмо, присланное всего с полчаса назад – ладно, он допоздна работает, но вот Леонид обычно таким не страдает. Тот держит одну из лучших мастерских по амулетам, в которые запирает простенькие заклинания: с туманом для отвода глаз, с ветром, что может придать скорость, с щитами. Николай несколько недель назад передал Леониду специфический заказ на кожаные браслеты для стражей со скрытыми печатями в них, и вот теперь он видит подтверждение, что заказ готов. Пусть стоимость и немаленькая, но Николай понимает: работа сложная и непривычная, тем более для мага воды и воздуха.

В конце письма приписка: «Второй заказ тоже готов». Ответив коротким «ок», Николай закрывает ноутбук и поворачивается в кресле к окну. Управление точно бы не погладило его по голове, узнай, что Николай пробует связать магию теней с амулетами. Он даже ожидал отказа, а тот согласился, то ли из любопытства, то ли из-за щедрого вознаграждения. Но предупредил: потребуется время и терпение.

Николай трёт виски. Кофе помогает не спать, но не избавляет от головной боли. Нет, на вечеринку он не поедет, кофе допьёт – и домой, к коту и его укоризненному взгляду. Только уберёт в шкафчик записку с предупреждением – к другим подобным.

Кристина сидит на широком подоконнике, скрывшись за гирляндой из маленьких огоньков, которые мерцают живым пламенем, и смотрит, как на поляне дежурные стражи Академии проверяют защиту. В последнее время их стало больше, они патрулируют коридоры, заглядывают в аудитории и залы для занятий. Ада называет их чёрными коршунами, которые вносят смуту в учёбу, а на все доводы Кристины только фыркает и жалуется: «Да от них же вечно несёт дымом от костра!»

Над газонами и вдоль изгороди вспыхивают зеленоватым цветом заковыристые узоры печатей: геометрические линии и знаки, значение которых не изучают ни на одном местном факультете. Кристина пробует сделать набросок в скетчбуке, но с досадой морщится: не уловить эти стремительные движения, не поймать вспышки, не передать притягательность стражей. Или, по крайней мере, у неё не получается. Со вздохом отложив рисование, Кристина открывает телефон и смотрит на последнее сообщение от Кирилла.

«Не скучай».

Она корит себя, что видит за этими словами больше, чем может быть на самом деле. Спустя несколько дней после встречи у озера Кристина стыдится того, что позволила себе – о, конечно, ей понравилось! Но она думает, а не поцеловала ли она Кирилла под влиянием момента и от острого чувства горечи, которое всегда бередит сердце перед расставанием? И что он теперь мог подумать о ней? Впрочем… нет-нет, не вспоминать о том, как он сам притянул её к себе, как опалил поцелуем и как водил пальцами по плечам. Ведь что она для него? А что он – для неё?

О Кирилле даже отец отзывался с уважением, а ведь он и сам ведёт дела со Службой, пусть и не допускает до этого дочерей. Может, поэтому Кристина видит в Кирилле не зловещего падальщика, а тёмного рыцаря, который огнём и землёй защищает мирную жизнь от тварей из иного мира. Да, они сблизились – о, какое коварное и сладкое слово! – на утренних прогулках, когда он рассказывал, как учился на стража, а Кристина делилась идеями о своём экологическом проекте. Когда она усаживалась в корнях деревьев, чтобы наблюдать за его короткими тренировками. Мог ли Кирилл догадаться, какие образы возникали в мыслях Кристины в эти моменты? Вряд ли.

И достаточно ли этого, чтобы проросли чувства и увили два сердца?

Она бы и вовсе не писала никаких сообщений, зачем бередить рану? Но когда она увидела в расписании замену на курсе по теням, сердце кольнуло разочарование – пусть Кирилл и предупреждал тогда, у озера, что его не будет несколько дней. Теперь лекции вёл сухопарый старик, который скупо рассказывал, как опасен мир теней и как стражи скрывают о нём информацию, а учебники посоветовал и вовсе не открывать, мол, в них всё чушь и вздор.

Кристина долго собиралась с духом прежде, чем написать Кириллу. Всё казалось, поцелуй жжёт губы, а её бросало в жар, стоило вспомнить его объятия, биение сердца и взгляд ярко-синих глаз. Разве минутная слабость и близость губ позволяли написать «как дела?». Но ей будто было мало того благословения, которым оплела его, хотелось что-то ещё добавить, пусть и в сообщении – до того, как он уйдёт в тени. Кристина несколько раз стирала текст и набирала заново, а потом ещё долго убеждала себя, что ну плохая идея же!

Она всё-таки написала, и он ответил! Обещал, что будет в порядке, а последней фразой добавил вот это сладко-мучительное «не скучай». И теперь Кристина то и дело проверяла сообщения, даже если телефон оставался на звуке – а вдруг пропустит оповещение? И казалось, время текло медленно, и спасение крылось в ночах, когда можно забыться сном и дожить до утра – в надежде, что сегодня Кирилл вернётся.

Чем закончится его поход в тени? И есть ли рядом с ним кто-то, кто вот так же, как стражи сейчас на поляне, откроет печати и поможет?

Стражи последним заклинанием закрывают печать и жмут друг другу руки. Кристина отводит взгляд от окна и пытается сосредоточиться на учебнике по экологии. Пора бы взяться и за домашнее задание по алхимии, ради которого они с Адой и засели в одной из гостиных Академии. Правда, теперь всё внимание Ады поглощено Иваном – боевым магом с третьего курса, мечтающим о работе в Управлении, чтобы карать преступников магического мира. Он притащил не только свои рыжие вихры и кости, но и ящик домашнего сидра, который прислала ему матушка. Одну из бутылок Кристина как раз допивает, пока читает про тропическую экологию.

Голова чуть кружится, накатывает полудрёма. Иван, вместо того чтобы зубрить боевые заклинания, наигрывает на гитаре. Ада валяется на животе прямо на полу и, подперев щёку рукой, смотрит на него полным восхищения взглядом.

– Спой что-нибудь, – просит Ада, когда Иван заканчивает перебор. Тот подмигивает:

– А что ты хочешь? Романтическое? Или бодрое?

Иван проводит пальцами по струнам, и перелив звенит среди тусклого света. Он хорош собой: рыжие волосы до плеч, очаровательная улыбка, подтянутая фигура. Когда Кристина рисует его, то всё время представляет шустрого и активного лиса. Ада влюблена, и Кристина это знает. Кажется, что и Иван тоже, но эти двое балансируют на одном им понятном мостике между чувственной дружбой и страстью.

– Романтическое. – Ада поднимается и садится рядом с Иваном, окончательно забыв про учёбу.

– Я, пожалуй, пойду к себе. – Кристина соскальзывает с подоконника и собирает сумку, подхватывает полупустую бутылку из-под сидра. – Что-то я засыпаю.

– Что, скучаешь по Кириллу Романовичу? – хитро улыбается Ада, отвлёкшись от наблюдения за пальцами Ивана на струнах гитары.

– Согласись, он ведёт лекции куда лучше этого старика, – уклончиво отвечает Кристина, надеясь, что Ада достаточно увлечена собственными чувствами. – Сегодня было совершенно бесполезное занятие. Возможно, завтра я даже пропущу.

От неё – от той, что не мыслит о прогулах и рвётся на каждое занятие, – это звучит как приговор для разочаровавшего преподавателя, но Кристине даже не стыдно. За тот год Кристина только одну неделю пропустила – когда заболела гриппом в феврале, и это были полные отчаяния и досады дни.

Иван уже снова владеет вниманием Ады, которая коротко бросает «до завтра». Она ничего не знает об озере и том поцелуе, как и об определении «озёрная дева», и пусть так и будет. Кристина рассказала бы о таком разве что сестре, но та вовсю готовится к осеннему музыкальному квартирнику, и беспокоить её Кристина не хочет.

Она выходит из гостиной. Как же это неуютно: ощущать себя третьей лишней, будто сорняк, который мешает расцветать хрупким чувствам.

Уже поздно, и по дороге она никого не встречает: ни дежурных стражей, ни студентов, ни преподавателей. Те наверняка давно разбрелись по комнатам жилого корпуса или вовсе разъехались по домам, и Кристине нравится тишина и уютное спокойствие, которые царят в Академии. Сейчас, когда близится Хеллоуин, невероятно популярный среди студентов, в эркерах мерцают свечи-тыквы, под потолком подрагивает искусственная паутина, а стены украшены гирляндами из кленовых листьев.

Академию основала княгиня Наталия Демидова в конце девятнадцатого века. Будучи свободной в том, чтобы тратить средства супруга, она распорядилась о постройке мастерских, в которых вели дневные и вечерние курсы, и Кристине кажется, что в этих стенах сохранился дух той эпохи. С тех пор и факультетов прибавилось: если когда-то их было четыре, по одному для каждой стихии, то теперь их расширили до естественных наук, медицины, боевой магии, а ещё планировали открыть кафедру технологий.

Кристина выходит в галерею, которая ведёт в жилую часть и кухню для студентов, где всегда можно раздобыть чай и кофе, а в шкафчиках хранится печенье. Может, спуститься к Сташеку – тот открывает двери даже поздней ночью? Но она откровенно стесняется беспокоить в такое время. Да и кухня ближе к комнате.

Кристина доходит до середины галереи, когда чувствует: что-то не так.

Чужеродный холодок скользит по спине, кажется, что кто-то шепчет за спиной. Кристина застывает и оглядывается: никого. Ускоряет шаг, вскоре выходит в коридор, который ведёт в жилой корпус, и замирает в растерянности. Впереди одна за другой резко вспыхивают, а потом гаснут лампы, и тьма залепляет двери и окна. Кристина отступает и резко разворачивается к галерее, но и там уже лишь глубокий мрак без всякого просвета и искр.

Накатывает паника. Шепотки усиливаются. Что-то кружит рядом, и будто костлявые пальцы прикасаются к рёбрам. Глухой, как из-под земли, голос заползает в ухо и свивает гнездо, но слов не разобрать, сплошь шипение и клёкот.

Кристина призывает ветер, но в ладонях пусто, магия будто соскальзывает и никак не даётся. В коридоре становится холодно. Можно бежать, но в этом мраке Кристина откровенно боится во что-то врезаться или не разобрать, кто перед ней. Она резко оборачивается на зелёную вспышку, но та гаснет почти сразу, и всё же в её свете Кристина успевает разглядеть несколько силуэтов. Полузвери-полулюди, пасти с клыками, неестественно вытянутые конечности. Что-то скребётся и царапает лопатки. Кристина вскрикивает и отшатывается, но поздно: прикосновения жалят плечо.

Чьё-то ледяное дыхание касается шеи, а по ногам будто ползут змеи.

Кристина хочет сбросить эти прикосновения. Вырвать змеиный голос из мыслей. И чтобы перестала кружиться голова; а мрак наползает и становится гуще. Ей кажется, её тела касается сотня рук, лап, когтей. Ей чудится: горят сами стены Академии. И если не сладить прямо сейчас, то её уволокут – во мрак. Она чувствует: твари жаждут этого. Мрак коридора. Тишина, наполненная шипением и клёкотом. И нет ни огня, ни искры, чтобы…

Выжечь всё это. Вот чего ей хочется!

И сквозь этот скрежет и тьму пробивается совсем иной голос, хрипловатый и резкий:

– Иногда они приходят тьмой. Звучат голосами. Уводят за собой. Проникают в вас. И сопротивляться почти невозможно.

Тьма не позволяет сосредоточиться. Держит, тянет назад, в своё хищное нутро. Нечто втягивает воздух прямо рядом с Кристиной, обдаёт ледяным дыханием.