Полная версия
Мария I. Королева печали
Мария была рада, что отказалась принять присягу. Узнав об этом, его святейшество и император сразу поймут, что она истинная дочь законной и единственной Церкви! Вот если бы перевести часы назад и попасть во времена счастливого детства, когда все в мире Марии было хорошо! Господь воистину испытывает ее, как будет испытывать и многих других.
1535 годРождество выдалось нерадостным. Мария так опасалась последствий Акта о супрематии, так страшилась будущего и так переживала из-за разлуки с любимыми людьми, что не получала удовольствия от празднований. С ней повторилась прошлогодняя история: упадническое настроение привело к тяжелой болезни. То, что начиналось как обычная простуда, быстро переросло в лихорадку с сухим кашлем, и вскоре в груди Марии скопилось столько мокроты, что стало трудно дышать. Придворные медики с обеспокоенным видом склонялись над постелью больной, а леди Шелтон стояла рядом, заламывая руки и уже не скрывая волнения. Все явно боялись смертельного исхода.
– Мы собираемся сообщить королю о вашей болезни, – сказала леди Шелтон, когда доктора удалились. – Он наверняка, как и в прошлый раз, пришлет своего личного врача.
– Вот если бы рядом со мной была моя матушка! Единственное, что мне нужно, чтобы пойти на поправку, – ее ласковое слово и веселая улыбка. – Мария вспомнила, как королева когда-то собственноручно ухаживала за ней и стерегла ее сон. – Ради всего святого, уговорите его милость разрешить моей матери приехать ко мне! Клянусь, мы не будем ничего замышлять против него, если он опасается именно этого.
– Хорошо, я попрошу короля, хотя за успех не ручаюсь, – с сомнением в голосе ответила леди Шелтон.
– Я буду молиться, чтобы он согласился! – выдохнула Мария, снова чувствуя стеснение в груди.
Но какой-либо реакции королевского двора Мария так и не дождалась. Миновал ее девятнадцатый день рождения, оставшийся незамеченным, февраль сменился мартом, Марии становилось все хуже, и она уже стала терять надежду, но затем, как ни странно, недуг отступил, и к апрелю она сумела вернуться ко двору Елизаветы, который за это время успел переехать в Элтем.
Летом Мария с ужасом узнала, что епископ Фишер и сэр Томас Мор были казнены за отказ принять присягу. Сэра Томаса, шептались люди, осудили на основании лжесвидетельства. Такого порядочного, доброго человека… Об этом было невыносимо думать. И если этих людей, которых отец когда-то любил и уважал, могли обречь на лютую смерть, то на кого в следующий раз обрушится топор палача?
Они были не единственными, пострадавшими за веру. Марии стало дурно, когда она услышала, что троих монахов-картезианцев повесили, выпотрошили и четвертовали за отказ признать короля верховным главой Церкви. Несчастных не спасли даже тонзуры. А ведь она тоже отказалась дать присягу! И вот теперь она на коленях молила Господа дать ей сил смело принять любую участь, уготованную судьбой.
* * *Тем летом Шапюи сумел передать Марии еще одно послание. Он призывал Марию сохранять бодрость духа, так как император был ее другом. Все поголовно ненавидят Леди – Шапюи именно так называл Ведьму, – и народ считает Марию законной наследницей. Елизавете еще нет и двух лет, и если с королем что-нибудь случится, то у Марии появится отличный шанс занять трон. Даже Кромвель, главный союзник Ведьмы, демонстрировал тайную поддержку Марии и обсуждал с Шапюи возможность изменения Акта о престолонаследии с целью признания ее наследницей короля. И хотя Анна, каким-то образом об этом прознав, пригрозила Кромвелю расправой, он не обратил особого внимания на ее угрозы. «По его словам, прямо сейчас она не может ничего ему сделать», – писал Шапюи.
Счастливая звезда Анны, похоже, закатилась. Она не родила сына, которого король так страстно желал, и в результате лишилась многих сторонников. В глубине души Мария надеялась, что отец поймет, какой катастрофической ошибкой стал брак с Анной, и даст ей отставку. После чего он наверняка сочтет себя обязанным вызвать мать и снова сделать Марию своей наследницей. Вдвоем с матерью они уговорят короля, что королева может не менее успешно править страной, как в свое время правила Изабелла. Перед Марией, похоже, открывалось блестящее будущее, стоит только протянуть руку.
Осенью пришли очередные хорошие новости. Наслаждаясь мягким осенним солнцем, она читала письмо от Шапюи на скамейке в саду. Император, который воевал с турками, одержал великую победу, отогнав неприятеля от восточных границ империи. Король и леди Анна, сообщал посол, были похожи на побитых собак – так расстроило их это известие. Ведь теперь Карл мог спокойно пойти войной на Англию в интересах королевы и своей кузины Марии. Что ж, отец наверняка крайне обеспокоен. В глазах почти всего христианского мира он выглядел мятежным еретиком, что вполне могло оправдать вторжение армии Карла.
В тот месяц Мария получила подтверждение народной любви к ней. Когда они с Елизаветой покидали Гринвич, у ворот их ждала толпа женщин, которые окружили ехавшую верхом Марию. Женщины плакали и кричали, что она законная принцесса. Растерявшись, она не знала, то ли улыбаться, то ли просто кивать, поскольку поощрять их было опасно, хотя подобная лояльность не могла не радовать. Но тут появились стражники короля и поспешно оттеснили женщин. К своему величайшему удивлению, Мария узнала среди них невестку Ведьмы, леди Рочфорд. И ее тоже, несмотря на протесты, оттащили прочь. Отлично! Все это наглядно показывало, куда дует ветер.
Ничего удивительного, размышляла Мария, когда они продолжили путь, что леди Рочфорд отвернулась от Анны. Отец леди Рочфорд, лорд Морли, был старым другом семьи. Несколько лет он провел при дворе прабабушки Марии, леди Маргарет Бофорт, и подружился с епископом Фишером, который был ее капелланом. И казнь Фишера вполне могла отвратить сердце леди Рочфорд от Ведьмы.
В ноябре Мария узнала, что у нее появилось еще больше влиятельных друзей. Она получила письмо от сэра Фрэнсиса Брайана, в котором тот заверял, что он вместе с остальными тайно действуют в ее интересах. Мария не совсем поняла, что именно он имел в виду, но вопреки всему надеялась, что они оказывают давление на отца, чтобы тот восстановил право старшей дочери на престолонаследие. Было отрадно знать, что у нее есть добрые друзья, хотя то, что было написано в письме дальше, до смерти напугало Марию. Она должна быть крайне осторожной, предупреждал сэр Брайан.
Король, Ваш отец, заявил Совету, что не намерен жить в страхе, терзаемый подозрениями, не станете ли Вы, Ваше Высочество, и Ваша матушка подстрекать императора к вторжению. Он велел прямо на следующей сессии парламента провести разбирательство в отношении вас обеих, а иначе он, не дожидаясь решения парламентариев, вынесет его сам. Увидев, в каком шоке пребывают советники, он заявил, что, даже если из-за этого лишится короны, он не отступится и доведет дело до конца. Уверяю Вас, мессир Шапюи сообщил об этом императору, а также информировал его, что Леди какое-то время замышляла умертвить Вас и Вашу мать. Однако, по мнению его императорского величества, все эти угрозы направлены на то, чтобы Вас запугать. Он говорит, если Вы действительно окажетесь в опасности, Вам следует покориться воле короля и принять присягу. Впрочем, император не способен поверить, что король может оказаться настолько бессердечным, чтобы предать смерти собственную жену и дочь, пусть он и обошелся с вами обеими крайне жестоко. И я склонен с этим согласиться. Сомневаюсь, что его милость настолько далеко зайдет, хотя Леди вполне способна на это, поскольку она всем заправляет, отдает приказы и держит все в своих руках, ну а король не осмеливается ей перечить. Поэтому советую Вашему Высочеству не терять бдительности.
Слезы помешали Марии дочитать письмо. Невероятно, что отцу хватило жестокости даже помыслить об убийстве родной дочери и ее матери. Опустившись на пол возле кровати, Мария рыдала несколько часов подряд и, когда леди Шелтон застала ее в невменяемом состоянии, рассказала ей о письме сэра Брайана.
Леди Шелтон нахмурилась, и Мария поняла, что поставила воспитательницу в крайне сложное положение. Наконец та успокаивающе похлопала Марию по плечу:
– Я согласна с сэром Фрэнсисом. Думаю, это пустые угрозы. Анна сейчас очень уязвима, и она это знает. У нее много врагов, и не исключено, что король начинает от нее уставать. Она имеет обыкновение нападать первой, когда чувствует угрозу. Не думаю, что вам следует волноваться. Но хочу вас предупредить: вы должны прекратить все контакты с сэром Фрэнсисом Брайаном. Сейчас не самое подходящее время, чтобы навлекать на себя гнев короля. Если вас разоблачат, меня будут ждать ужасные неприятности.
– Я не стану ему отвечать, – пообещала Мария.
Она была благодарна леди Шелтон, что та не потребовала прекратить общение с мессиром Шапюи. Похоже, в ближайшие недели его помощь может оказаться нелишней.
* * *И Мария не ошиблась. Ощущение опасности еще больше усилилось, когда в декабре стало известно, что Анна опять понесла, и двор Елизаветы охватило ликование. Однако Мария, терзаемая страхом за будущее, даже не смогла заставить себя улыбнуться. Анна, стоявшая на страже интересов своего еще не родившегося сына, станет, подобно львице, бороться с угрозами его безопасности и права престолонаследия. Причем главной угрозой она будет считать старшую дочь короля. Мария молилась, чтобы у отца достало сил противостоять требованиям Ведьмы. А если она родит сына?
Мария жила в постоянном страхе, что от нее снова потребуют принести присягу. Ведь, невзирая на последствия, она должна будет отказаться. Ни за какие земные блага она не согласится с тем, что ее родители жили в грехе, и не оспорит решение папы, признав себя бастардом. Однако в первую очередь она боялась не за себя, а за свою мать. Как сказалось на ней напряжение долгих лет страха и печали? И как она провела одинокое Рождество, отрезанная от мира в замке Кимболтон в Фенских болотах, куда ее недавно сослали? Получили ли ее тюремщики приказ мучить узницу? Марию терзала неизвестность. Она страстно хотела оказаться рядом с королевой, положить голову ей на грудь и найти утешение в материнских объятиях.
Глава 9
1536 годПримерно через неделю после Нового года леди Шелтон пришла за Марией в детскую:
– Миледи Мария, можно вас на пару слов, пожалуйста.
Девушка прошла вслед за ней в галерею. Там, чуть поодаль, леди Клер болтала со служанками. Покосившись на нее, леди Шелтон повернулась к Марии:
– Ваша мать скончалась.
Эти слова буквально сбили Марию с ног. В висках застучало, перед глазами стало темно.
– Нет! Нет! Этого не может быть. – Она схватилась за дверную ручку, чтобы не упасть.
– Боюсь, это правда. Она умерла три дня назад.
– Но она ведь не была больна!
– Очевидно, она уже какое-то время чувствовала недомогание. – Взгляд леди Шелтон был устремлен в сторону Элис Клер. – Вы можете удалиться в свою комнату и оставаться там, пока не придете в себя.
Мария на дрожащих ногах побрела прочь, слезы застилали глаза. Она не могла в это поверить. Ее обожаемая мать мертва! Отошла в мир иной. Ради этого она и страдала. Что было более чем трагично. Марии казалось, что солнце упало с небес и она погрузилась в черную пучину скорби. Такое невозможно пережить.
Она не пошла к себе в комнату, а направилась в часовню, пытаясь осознать страшную новость, однако в голове возникали все новые вопросы. Почему никто не сказал ей, что королева болела? Тогда она, Мария, морально подготовилась бы к печальному исходу. А может, это очередные происки Ведьмы: держать ее в неведении, чтобы шок утраты оказался вдвойне сильнее?
Мария, терзаемая страшными подозрениями, стояла на коленях перед алтарем и молилась за свою усопшую мать, эту святую женщину, душа которой наверняка уже была в раю. А что, если кто-то решил ускорить конец королевы? Может, ее за обедом накормили чем-то плохим, как в свое время Ведьма угрожала Марии? Ей хотелось спросить Шапюи, что ему известно и разделяет ли он ее подозрения. Однако она не стала ему писать. Было бы нечестно просить леди Брайан нарушить приказ короля. И все-таки Мария мечтала получить письмо от Шапюи и хотя бы немного утешиться тем, что он скорбит вместе с ней.
Время, казалось, замерло. Мария не знала, как долго она молилась, стоя на коленях. В детскую она вернулась уже в темноте. Елизавета, которой минуло два года, закатила истерику, отказываясь ужинать; характер малышки был под стать ее рыжим волосам. Леди Брайан, не обращавшая внимания на капризы своей подопечной, убрала со стола еду, сопроводив это словами:
– Ничего другого у меня для вас нет, миледи принцесса. Так что хотите ешьте, хотите нет… – Заметив Марию, она не закончила фразу и ласково обняла девушку. – Вы в порядке, дитя мое?
– Теперь я никогда не буду в порядке.
Мария чувствовала себя странно, но надеялась, что на сей раз не заболеет, как тогда, в прошлом году, или за год до того. Она покачнулась и непременно упала бы, если бы леди Брайан, уронив блюдо с нетронутым ужином, не подхватила бы ее.
– Живо в постель, миледи! – строго сказала старая женщина.
Мария была только рада выполнить приказ. Единственное, чего ей хотелось, – это забыться и уснуть, избавившись от невыносимой печали.
К вечеру у нее начались жар и горячечный бред. Леди Шелтон сидела у постели больной, прикладывая ей ко лбу мокрую тряпочку. Мария будто сквозь туман услышала, как врач сказал, что теперь все в руках Господа, однако эти слова ничего не значили для нее. Затем до Марии донесся голос леди Клер:
– Для всех будет лучше, если она умрет. Не понимаю, чего ради вы тратите свое время, ухаживая за ней.
– Это мой христианский долг, – ответила леди Шелтон. – Не забывайте, я отвечаю за нее перед королем.
– И перед королевой! – добавила леди Клер.
Однако Мария уже провалилась в бессознательное состояние и не слышала конца разговора.
И только через две недели она почувствовала себя лучше, но лишь телом, отнюдь не душой. Душа по-прежнему страдала. Обожаемая матушка, путеводная звезда Марии, покинула этот мир, причем умерла она не в окружении любящих людей, а в полном одиночестве, без поддержки родных и близких. Мария не знала, как теперь жить без нее, как вообще примириться с тем фактом, что в этой жизни ей больше не суждено увидеть мать, ведь встреча с опальной королевой была сосредоточием всех ее надежд и упований. Учитывая, что отец находится в плену у Ведьмы, женщины, сломавшей жизнь им обеим, Мария с таким же успехом могла считать себя сиротой.
Надо отдать ей должное, леди Шелтон всячески старалась поднять настроение своей подопечной, предлагая скоротать вечер за игрой в карты или в загадки. Леди Брайан обрадовалась возвращению Марии в детскую и постаралась, чтобы та как можно больше времени проводила с Елизаветой, чьи безнаказанные проделки могли отвлечь любого. Мария очень старалась сделать над собой усилие. Она словно находилась в двух измерениях: в одном она с головой ушла в свое горе, а в другом – жила обычной жизнью, болтала и даже смеялась.
В последнюю неделю января она получила письмо, на котором стояла печать Ведьмы. Чисто внешне послание можно было считать очередной оливковой ветвью: Марию приглашали ко двору, где она, избавленная от необходимости нести шлейф королевы, будет всегда идти рядом с ней. Но только при условии, что Мария подчинится законам отца. Мария читала письмо, кипя от ярости. Она никогда не опорочит память матери, приняв подобное предложение. Прямо сейчас не могло быть и речи о примирении с Анной Болейн. И наоборот, Мария твердо решила взяться за дело, которое ее мать не сумела довести до конца, и продолжить борьбу за восстановление своего законного места в череде наследников престола.
* * *В начале февраля леди Брайан передала Марии очередное письмо от мессира Шапюи. Когда она прочла письмо, сердце радостно забилось. Наконец-то, наконец-то отец, похоже, решил взяться за ум! Посол сам видел, как в день похорон королевы Екатерины в аббатстве Питерборо король уделял особое внимание госпоже Сеймур и дарил ей дорогие подарки. Джейн Сеймур! Само Провидение распорядилось так, чтобы из всех дам, на которых мог упасть благосклонный взор короля, он выбрал именно ее. Ведь Джейн была Марии другом. Насколько крепкой окажется их дружба, покажет время, да и вообще, любовная интрижка могла закончиться ничем, тем не менее Мария молилась, чтобы любовь короля расцвела пышным цветом и Джейн смогла уговорить его стать добрее к старшей дочери.
Когда, перевернув страницу, Мария стала читать дальше, у нее глаза полезли на лоб. У Леди, оказывается, произошел выкидыш на сроке примерно пятнадцать недель, и по всем признакам утробный плод был мужского пола. «Она потеряла не только ребенка, но и своего спасителя», – писал Шапюи, добавив, что король был глубоко разочарован и очень зол. Мария не могла не видеть в этом руку Господа. Теперь отец непременно поймет, что сделал чудовищную ошибку, женившись на Ведьме.
* * *Шли дни, потом недели, однако Мария больше не получала требований признать Ведьму королевой, а Елизавету – наследницей престола. Словно по мановению волшебной палочки, все как один подобрели к опальной принцессе, даже леди Клер. Мария не смела надеяться, что король сменил гнев на милость, но, когда, к ее величайшей радости и удивлению, он прислал ей внушительную сумму денег на всякие женские прихоти, будущее внезапно предстало перед ней в более радужном свете. Она уже видела, как ее приглашают ко двору и она воссоединяется с отцом. Анну, конечно, отошлют прочь, и она будет жить в том же забвении, что и бедная матушка, ну а Елизавету хорошо обеспечат, как в свое время Генри Фицроя. Марии не хотелось, чтобы сводная сестра страдала.
Мария подозревала, что Ведьма пребывает в отчаянии, в чем не было ничего удивительного. Ведь она не смогла подарить королю сына и потеряла многих своих клевретов. Она снова написала Марии письмо, причем на сей раз предлагая ей руку дружбы без всяких условий. Если Мария прибудет ко двору, то в эти скорбные дни она, Анна, станет ей второй матерью. Мария разорвала письмо. Как смеет подобная женщина пытаться занять место обожаемой матушки, которую собственноручно сместила и намеренно свела в могилу?!
– Передайте леди Анне, – сказала Мария гонцу, – я не могу согласиться на ее предложение, поскольку оно противоречит моим понятиям о чести и совести.
Стоявшая рядом леди Шелтон внезапно залилась слезами:
– Прошу вас, леди Мария, хорошенько подумать о своем положении.
– Я подумала! – парировала Мария. – Она никогда не будет мне другом. Я никогда не прощу ей того, что она сделала с моей матушкой и со мной.
Однако леди Шелтон на этом не успокоилась. Она настоятельно уговаривала Марию принять предложение Анны. Но Мария оставалась непоколебима и еще больше укрепилась в своем решении, когда обнаружила в комнате леди Шелтон, куда зашла за шелками для вышивания, письмо от Анны, в котором та признавалась, что сделала свое предложение Марии скорее из милосердия, нежели из-за того, что их с королем волнует, какую позицию та займет.
Мария не осуждала леди Шелтон за попытку надавить на нее. Похоже, та искренне считала, что Марии будет лучше при дворе. Тем не менее, учитывая последствия выкидыша Анны, леди Шелтон оценивала собственное положение и думала о будущем, поскольку племянница впала в немилость короля, а Мария могла снова добиться его благосклонности.
К большой радости Марии, к ней стал приезжать слуга Шапюи, привозивший последние придворные новости.
– Я удивлена, что вам разрешили приехать сюда, – сказала она гонцу Шапюи. – Ведь это прямое нарушение приказа короля.
– Мой хозяин платит вашей воспитательнице, – ответил он.
Выходит, Шапюи подкупил леди Шелтон, чтобы та разрешила его слуге навещать Марию. А вскоре стало ясно, что Шапюи писал и самой леди Шелтон, поскольку та передала Марии обнадеживающее известие, что король подумывает о том, чтобы взять себе новую жену. Оставалось лишь молиться, что это будет Джейн Сеймур. Ему, конечно, придется избавиться от Ведьмы, что, впрочем, не представит особой сложности, поскольку она, в сущности, не являлась ему законной женой.
Несмотря на столь отрадные изменения в лучшую сторону, Мария оставалась раздраженной и недовольной. Более того, к ней вернулись старые недуги. Ее крайне встревожило письмо, в котором Шапюи выражал подозрение, что Екатерину отравили. По словам посла, на вскрытии обнаружилось, что сердце королевы было черным, с отвратительным наростом с внешней стороны, а личный врач Екатерины признался, что у него нет сомнений в причинах смерти. Шапюи считал, что в разливное уэльское пиво, которым напоили королеву незадолго до кончины, подмешали медленно действующий яд. Посол не сомневался, что она была убита в результате козней дьяволицы и что Мария – следующая на очереди. В связи с чем он уже обратился к императору с просьбой одобрить план отправки Марии за границу, в его владения, где она будет в безопасности.
Кровь застыла у Марии в жилах, когда она прочла письмо. Она не сомневалась, что врач прав. В груди вскипела еще более жгучая, чем раньше, ненависть к Ведьме. Нет, она, Мария, не останется в Англии, чтобы быть убитой, подобно матери. Загнанная в угол, опасающаяся за свое будущее и будущее Елизаветы, Анна могла быть крайне опасна.
Мария начала мало-помалу тайком собирать пожитки в спрятанный под кроватью мешок. Она не могла взять с собой много вещей, только самое необходимое для путешествия, но император наверняка снабдит ее всем недостающим. Как чудесно будет снова почувствовать себя законной наследницей английского престола!
Она нетерпеливо ждала новостей, не испытывая при этом ни капли страха. Но, получив письмо от Шапюи, она не поверила своим глазам. Карл забраковал их план. Если Мария отправится в добровольное изгнание, это будет равносильно отказу от прав на престол. Несмотря на горькое разочарование, она поняла, что император прав. Да и Шапюи был весьма убедителен.
Вы не должны волноваться из-за Леди. На стороне Вашего Высочества симпатии и поддержка Ваших родственников Плантагенетов, Сеймуров, Брайанов и всех тех, кто хочет помочь Вам восстановить свое право на престол. Все противники Леди возлагают на Вас свои надежды. Король очарован госпожой Сеймур, которая является Вашим другом и истинной сторонницей империи. Не сомневаюсь, что она станет прекрасной королевой Англии. Мастер Кромвель уже какое-то время ратует за возобновление дружбы Англии с императором, а этот новый союз пойдет на пользу Вашему делу. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы уговорить короля признать Вашу легитимность.
На глаза Марии навернулись слезы. В лице Шапюи она обрела настоящего и преданного друга. Она всегда это знала. Он еще ни разу ее не подвел. Она многое отдала бы, чтобы поговорить с ним и поблагодарить за его доброту. Вот если бы в один прекрасный день выйти замуж за такого человека, как он! Она еще никогда не встречала мужчину, который нравился бы ей больше.
По мере приближения двадцатого дня рождения Мария, естественно, начала задумываться о том, сумеет ли она вообще когда-нибудь выйти замуж. Пока на ней стояло клеймо бастарда, о замужестве можно было забыть. Да и вообще она не могла выйти замуж за человека ниже себя по положению – этого не позволила бы ей гордость. И хотя сердце лелеяло фантазии о Шапюи, разум твердил, что их брак невозможен, и Мария выбросила эти мысли из головы. А кроме того, за те пять лет, что они не виделись, она успела сильно повзрослеть.
* * *В марте Мария узнала от Шапюи, что император поручил ему начать переговоры с королем об альянсе. Учитывая начавшуюся между Испанией и Францией войну, Карл нуждался в новом союзнике. Мария возликовала, узнав о планах императора, ведь это означало, что дни Ведьмы как королевы, скорее всего, сочтены, поскольку Карл наверняка поставит одним из условий договора о дружбе восстановление Марии в ее правах. Посол писал:
Ваши друзья работают над расторжением союза короля с Леди, что облегчит возвращение Вам прав наследования. Император поручил мне действовать в этом направлении.
Мария чувствовала растущее в груди волнение. Ах, если бы мать, эта святая женщина, могла бы быть здесь, чтобы своими глазами увидеть торжество справедливости и неотвратимость возмездия! Какая трагедия, что она преждевременно умерла! Однако мать наверняка сейчас улыбается с небес, понимая, что ее жертвы не пропали втуне.
* * *Если леди Шелтон и была в курсе происходящего, то не проронила ни слова. Наедине с Марией она выказывала ей дружеское расположение, а на людях демонстрировала лояльность племяннице. Впрочем, в апреле Мария поняла, что, как ни крути, а для любого человека своя рубашка ближе к телу.
– Посол императора наконец признал королеву! – размахивая письмом, сообщила леди Шелтон, когда столкнулась с Марией в галерее.
Мария застыла на месте:
