Мария I. Королева печали

– Ну, этим он ничего не добьется! – вскричала Мария.

– Мое дорогое дитя, вы слишком упрямы в ущерб себе. Ваше неповиновение ставит вас в опасное положение. Постарайтесь изменить свое поведение. Вам не помешает наладить отношения с леди Шелтон. Она тоже находится в крайне сложном положении. Я видела, как она рыдала при мысли об ожидающих ее последствиях при любой потере бдительности.

– Да, но она оплакивала себя, а не меня, – возразила Мария.

* * *

Постоянное напряжение и окружающая ее враждебность окончательно подкосили Марию. Той весной она тяжело заболела.

– Я себя ужасно чувствую, – пробормотала она, когда леди Шелтон, придя узнать, почему Мария не приступила к своим обязанностям, обнаружила ее лежащей в постели.

– Что вас беспокоит? – не проявив ни капли сочувствия, процедила леди Шелтон.

– У меня все болит, меня знобит… и тошнит. – На глаза Марии навернулись слезы.

– Тогда вам лучше остаться здесь. Мы не можем допустить, чтобы вы заразили принцессу. Я очень надеюсь, что вы умрете. Так будет лучше для всех.

Слова леди Шелтон были точно пощечина. Не в силах справиться с потрясением, Мария зашлась в судорожных рыданиях. Чем она заслужила такие страдания и подобную враждебность? Это все тлетворное влияние подлых Болейнов.

Однако кто-то сообщил королю о болезни дочери, так как осмотреть больную вскоре приехал доктор Баттс, один из лучших придворных медиков, а с ним, к ее удивлению, врач матери доктор де ла Саа. Правда, его не оставляли наедине с Марией и, похоже, запретили упоминать королеву.

– Как там моя мать? – слабым голосом спросила Мария, когда он изучал ее мочу.

– А теперь отдыхайте. – Врач проигнорировал вопрос, но ободряюще улыбнулся, из чего Мария сделала вывод, что мать находится в добром здравии.

Доктора устроили консилиум. Мария надеялась, что они сразу определят характер ее недуга. Впрочем, она ни секунды не сомневалась, что лекарством от всех болезней станет воссоединение с теми, кого она любила. Но доктора ограничились тем, что диагностировали дисбаланс телесных жидкостей, и Мария с горечью поняла, что они предпочитают скрывать истинную природу болезни.

Тем не менее она начала быстро восстанавливаться. Судя по кислым лицам леди Шелтон и ее наперсницы, они действительно надеялись, что Мария не выживет. А когда однажды, вернувшись с рынка, они разыскали ее в буфетной и вручили какие-то таблетки, якобы купленные в аптеке, Мария поняла, что они хотят ее отравить, и в ужасе отпрянула.

– Не нужно так на нас смотреть! – разозлилась леди Шелтон. – Таблетки должны вас подкрепить. Воистину, Элис, эта девчонка не ценит моей доброты. Какая черная неблагодарность! – Отвернувшись от леди Клер, она снова переключилась на Марию: – На месте короля я бы вышвырнула вас из этого дома за неповиновение! Хотя он, конечно, может зайти и гораздо дальше. Не далее как вчера я слышала, что он грозился обезглавить вас за нарушение законов страны.

– Вы лжете! – Мария вспомнила слова леди Брайан и сразу поняла мотивацию леди Шелтон. – Мой отец на такое не способен. Он меня любит, но некая дьяволица сбила его с пути истинного!

– Отлично! – выдохнула леди Клер. – Теперь вы во всей красе явили нам свою порочную натуру.

Черты лица леди Шелтон исказились от гнева, она собралась было что-то сказать, но Мария оставалась тверда в своей решимости постоять за себя:

– Своим жестокосердием вы ничего не добьетесь. Можете не стараться. Вам меня не сломить. Зарубите это себе на носу! – С этими словами она вышла из кладовой, оставив обеих дам с раскрытым ртом.

* * *

Мария искала прибежища в детской. Единственным человеком в доме, кто любил опальную принцессу, была леди Брайан, но она получала свои приказы, и на ней лежала забота о Елизавете.

Елизавета имела во всем преимущество перед Марией. И когда та в очередной раз назвала малышку сестрой, леди Брайан положила руку на плечо бывшей воспитанницы и напомнила:

– Вы должны называть ее миледи принцессой.

– Я никогда этого не сделаю, – заявила Мария.

На лице старой женщины появилось озабоченное выражение.

– Мое дорогое дитя, с вашей стороны крайне неразумно не подчиняться приказам короля. Вы можете попасть в беду, оказавшись в более сложном положении, чем сейчас. И вам не следует становиться в оппозицию к королеве Анне. Учтите, обо всех ваших словах или поступках докладывают наверх.

– Мне все равно! – упорствовала Мария, внутренне сжимаясь от страха.

Интересно, как далеко может зайти Ведьма? Вот если бы отец вспомнил, что она, Мария, его дочь, которую он всегда любил! Ведь отцовские чувства не могли угаснуть, хотя они и задушены страстью к порочной женщине. Но может ли отцовская любовь устоять против козней злой Ведьмы?

– Берегите себя, Мария, – настойчиво повторила леди Брайан.

Она сокрушенно покачала головой и отправилась искать кормилицу, поскольку лежавшая в колыбельке Елизавета внезапно стала капризничать.

* * *

Ближе к вечеру того же дня леди Шелтон, обнаружив Марию в саду с книгой в руках, строго спросила:

– Разве вам не нужно дежурить в детской?

– Леди Брайан сказала, что мои услуги ей пока не требуются, – приготовившись к очередной выволочке, ответила Мария.

Но, к ее величайшему удивлению, леди Шелтон, присев рядом с ней на скамью, вполне миролюбиво произнесла:

– Мария, мне необходимо с вами поговорить. Я рада, что нашла вас здесь, где нас никто не услышит. Мне нужно сказать вам нечто важное, поскольку это единственное, чем я могу помочь. – (Мария с изумлением уставилась на нее. Оказывается, у холодной и придирчивой леди Шелтон тоже есть сердце.) – Вы наверняка считаете меня недоброй, но я нахожусь в сложном положении и подчиняюсь приказам. Королева решительно настроена заставить вас исполнить волю короля и признать Елизавету законной наследницей. Сегодня я получила письмо от ее величества с приказом устроить вам хорошую порку, если вы продолжите упорствовать.

Надо же, сколько злобы! Сердце Марии тревожно забилось.

Напряженно вглядевшись в ее лицо, леди Шелтон продолжила:

– Мне неприятно подчиняться подобным приказам. Моя племянница нередко впадает в крайности и, если ее разозлить, бывает мстительной. Однако я не хочу, чтобы меня считали жестокосердной. Мария, вы хорошая девушка. И на вашу долю выпало множество испытаний. Вы должны знать, что, будь на то моя воля, я с удовольствием оградила бы вас от злобы других людей, хотя вам наверняка кажется, будто я делаю ровно противоположное. И в доказательство своих добрых намерений хочу отдать вам это. – Она протянула Марии ненадписанный пакет. – Откройте.

Мария открыла пакет и, к своей радости, узнала почерк матери.

– Но как вам удалось?!

Леди Шелтон уже открыто улыбалась:

– Это было отправлено мессиром Шапюи под видом письма к леди Брайан от ее сына сэра Фрэнсиса Брайана, которого трудно назвать большим другом королевы. Передавая вам послание вашей матери, я рискую своим положением. Не забывайте об этом.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – пролепетала Мария. – Я никогда не думала…

– Нет. И другие тоже ничего не должны заподозрить. А теперь я оставлю вас, чтобы вы могли спокойно прочесть письмо. Спрячьте его подальше. А еще лучше, сожгите.

Оставшись в одиночестве, Мария жадно впилась глазами в написанные матерью строчки. У нее все хорошо, писала мать, и она по-прежнему решительно настроена бороться за свои права. Письмо было очень душевным, направленным на то, чтобы успокоить Марию и дать ей понять, что королева постоянно думает о дочери и молится за нее.

Дочь моя, какие бы невзгоды Вас ни преследовали, смотрите на них как на жертвы, принесенные Господу, и оставайтесь тверды в своих убеждениях. Господь посылает нам испытания по силам нашим и никогда не даст непосильной ноши.

Мария читала и плакала, но, закончив чтение и вытерев слезы, почувствовала себя лучше, чем когда бы то ни было. Мать любила ее, Господь заботился о ней, а леди Шелтон оказалась настоящим другом. Во дворец Мария уже возвращалась летящей походкой.

* * *

В голову внезапно пришла мысль, что побег будет лучшим способом помочь матери. Если она, Мария, сумеет убежать из Хатфилда и добраться до порта, то там можно будет сесть на корабль, направляющийся во владения императора, где она окажется в более выигрышном положении для борьбы за свои права. Карл непременно поддержит ее, в этом она не сомневалась. Мария отнюдь не желала, чтобы император пошел войной на короля – боже упаси! – однако угроза войны может вразумить отца и заставить его согласиться с решением папы.

Впрочем, подобная перспектива выглядела весьма пугающей. Мария могла представить самые различные способы побега из Хатфилда, но понятия не имела, как добраться до побережья, находившегося далеко отсюда. У нее не было денег, да и вообще, женщина, путешествующая в одиночестве, подвергала себя большой опасности. Может, ей посодействует мессир Шапюи?

Однако сперва следовало выяснить, что думает о ее плане мать. Мария написала короткое письмо, запечатала его и попросила леди Брайан передать это послание через своего сына мессиру Шапюи, который наверняка найдет способ переправить письмо королеве.

* * *

Во дворце в Хатфилде царило необычное оживление, поскольку прошел слух о том, что король собирается навестить принцессу. У Марии екнуло сердце. Она понимала: появись у нее шанс встретиться с отцом лицом к лицу, он сразу поймет, насколько она несчастна, и их отношения наладятся. И не важно, что леди Шелдон приказала ей во время визита не выходить из своей комнаты. Неповиновение вошло у Марии в привычку, и никто не сможет помешать ей увидеться с отцом.

Но отец так и не приехал. Придворные, одетые во все лучшее, ждали все утро до тех пор, пока Елизавета, лежавшая в парадной колыбели в расшитых золотом пеленках, не принялась вопить во все горло.

От ее криков у Марии разболелась голова. Морально готовая к конфронтации, после того как она своевольно покинет свою комнату, в преддверии встречи с отцом Мария тряслась от ужаса.

– Он уже не приедет. Нам нужно ее покормить, – взяв ребенка на руки, вздохнула леди Брайан.

– Он все еще может приехать, – возразила Мария с тоской в голосе.

Леди Брайан окинула ее пристальным взглядом:

– Нет. Тогда он не успеет после визита сюда вернуться ко двору.

И Мария с упавшим сердцем поняла, что няня права.

* * *

В конце той недели, когда Елизавету уложили для дневного сна и в детской стало тихо, Мария с леди Брайан занялись вышиванием чепчиков для их подопечной.

– Не понимаю, почему отец все-таки не приехал, – сказала Мария.

– Я знаю почему. Я снова получила весточку от Фрэнсиса. Похоже, королева не хочет, чтобы его милость встречался с вами, и она очень рассердилась, когда он заявил, что все равно это сделает. Фрэнсис говорит, она страшно осерчала, а так как она снова носит под сердцем ребенка, король постарался ее умилостивить.

Носит под сердцем ребенка? Мария этого не знала, и у нее внутри все похолодело. А что, если Ведьма на сей раз родит сына?

– Фрэнсис сказал мне, что, когда его милость покинул двор, чтобы поехать сюда, ее милость сразу отправила за ним мастера Кромвеля, поручив ему отговорить его милость от встречи с вами.

Мария улыбнулась. Итак, Ведьма тоже знала, что, стоит королю встретиться со своей опальной дочерью, его любовь к ней победит все возникшие между ними разногласия. Немудрено, что Ведьма встревожилась. И когда несколько дней спустя снова объявили, что король едет в Хатфилд, Мария решила, что отец твердо намерен с ней встретиться.

Однако леди Шелтон получила специальные приказы, и Марию, несмотря на все ее протесты, задолго до приезда короля заперли на чердаке прямо под крышей дворца. На чердаке было душно и пыльно, сваленную в углу старую мебель опутала паутина. Зато перед окном имелся маленький балкончик, выходящий во внутренний двор. Двери на балкон были заперты, но замок оказался ржавым, и Мария прикинула: если сломать замок, то она сможет выйти на балкон и поприветствовать отца, когда тот прибудет сюда. И тогда он непременно потребует, чтобы к нему привели дочь.

Мария попыталась сбить замок, который застрял намертво. Чтобы с ним справиться, определенно понадобится напильник или нож, однако под рукой была лишь книга, которую леди Шелтон позволила взять с собой. Мария тщательно обшарила чердак в поисках удобного подручного средства, на худой конец валявшегося на полу случайного гвоздя. Ничего. Заметив в углу под стропилами старый сундук, она вытащила его и поспешно открыла.

Первая обнаруженная там вещь заставила Марию застыть на месте, на время прервав поиски. Это был маленький портрет ее матери в рамке, который явно убрали от греха подальше. При взгляде на родные черты, запечатленные в более счастливые времена, Мария почувствовала ком в горле. Она поцеловала любимое лицо, мечтая, чтобы оно ожило, хотя бы на миг.

Однако прямо сейчас нельзя было сидеть сложа руки и предаваться воспоминаниям. Отец с минуты на минуту мог прибыть во дворец. Она вернется за портретом позже и спрячет его в своей комнате, чтобы втайне любоваться им. Отложив в сторону портрет, Мария продолжила рыться в сундуке, но, услышав звуки труб, опрометью кинулась к окну. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как отец спешивается и входит в дом, его лицо скрывали поля шляпы с пером. Все пропало! Теперь привлечь внимание отца удастся только тогда, когда он будет уезжать. Нужно во что бы то ни стало открыть эту дверь!

Опустившись на колени перед сундуком, Мария принялась судорожно рыться в его недрах, вышвыривая оттуда старые бумаги, затхлую одежду, сломанные игрушки, и с Божьей помощью обнаружила на самом дне старый охотничий нож с треснувшей костяной рукоятью. Нож был тупым, но вполне пригодным.

Она, казалось, целую вечность возилась с замком, пока он не поддался. Оставив окно чуть приоткрытым, чтобы не пропустить шум во дворе, она попыталась отвлечься чтением, но безуспешно.

И вот наконец, ближе к вечеру, громкие мужские голоса и стук копыт нарушили тишину. Мария в мгновение ока оказалась на балконе, а там, во дворе, был отец. Он садился на лошадь и, словно по наитию, подняв глаза, увидел дочь. Его красивое лицо вспыхнуло от едва уловимой эмоции, которую Мария не сумела расшифровать. Она упала на колени, воздела в мольбе руки, по ее щекам заструились слезы. Явно растроганный, отец поклонился в седле, дотронувшись кончиками пальцев до головного убора, и все члены свиты последовали примеру своего суверена, после чего он, не оглядываясь, ускакал прочь.

* * *

Итак, отец не остановился побеседовать с ней. Мария попыталась проглотить горькую пилюлю разочарования. Он, конечно, не хотел расстраивать Ведьму, особенно сейчас, когда та была на сносях. Оставалось успокаивать себя тем, что когда Ведьма узнает о том инциденте, а она наверняка узнает, то придет в дикую ярость.

Леди Шелтон в самом скверном настроении пришла на чердак освободить пленницу.

– У вас получился неплохой маленький спектакль! – едко заметила она. – Жаль только, что все без толку.

Мария пропустила мимо ушей слова леди Шелтон, поскольку у нее за спиной стояла леди Клер, а если они находились вдвоем, их издевки отличались особой ядовитостью. Однако, когда поздно вечером леди Шелтон заглянула к Марии, на сей раз она была одна.

– Прошу прощения за сегодняшнюю неприятную сцену. Я человек подневольный и выполняю приказы. А их неисполнение может стоить мне больше чем жизни. Я и так уже слишком далеко зашла, – понизив голос, произнесла леди Шелтон и после секундного колебания шепнула Марии на ухо: – Во дворце повсюду шпионы. Все, происходящее здесь, сразу становится известно при дворе. Кто-то понял, что я пыталась смягчить суровое обращение с вами. В результате я получила выговор от герцога Норфолка и брата королевы лорда Рочфорда за то, что слишком хорошо и уважительно относилась к вам, тогда как мне следовало третировать вас, как бастарда, и подвергать поношению.

– О нет! – ахнула Мария. – Но как они узнали?

– Полагаю, они догадались, когда в тот раз я отказалась вас выпороть. Но я постояла за себя и за вас. Я ответила им, что, каким бы ни был ваш статус, вы, с вашими добродетелями, заслуживаете уважения и достойного обращения.

– Спасибо вам за ласковые слова, – сказала Мария.

Она снова была тронута неожиданным проявлением доброты со стороны этой суровой на вид женщины. Что еще раз подтверждает: внешность обманчива.

– Не стоит благодарности, – вздохнула леди Шелтон. – В будущем мне придется быть осмотрительнее и, возможно, более строгой. Итак, вы знаете, что я об этом думаю. А теперь мне пора идти. Никто не должен знать, что я была здесь.

Приободренная неожиданной поддержкой, Мария продолжила отстаивать свои права наследницы престола. Но когда в следующий раз в Хатфилде появилась свита короля, Марию заперли в комнате, откуда уже не было выхода, поскольку леди Шелтон собственноручно заколотила гвоздями все окна.

– Я хочу защитить вас от самой себя! – заявила она. – Вы слишком прямолинейны себе во вред, и всегда найдется кто-нибудь, кто с удовольствием на вас донесет.

Мария тяжело переносила заточение. Ей хотелось рассказать всему миру, как дурно с ней обращаются! Когда она убежит, вот тогда-то они и попляшут! Но как это сделать? Она с нетерпением ждала вестей от матери.

Когда посетители отбыли, леди Шелтон открыла дверь и сунула Марии в руку письмо, прошептав при этом:

– Только ничего не говорите.

Вернувшись в свою комнату, Мария с радостным замиранием сердца увидела, что письмо от матери. Тон письма был суровым. Королева велела, чтобы дочь не смела даже думать о побеге из Англии. Она должна во всем подчиняться воли отца, за исключением тех вещей, которые касаются ее нравственных принципов.

Мария удрученно села на пол и разрыдалась. Последнее прибежище оказалось закрыто для нее. А ведь она так надеялась! В такие моменты она даже жалела, что мать настолько святая женщина.

Глава 8

1534 год

Как-то в июле Мария отнесла Елизавету в цветник и усадила на расстеленное на лужайке стеганое одеяло. Малышке исполнилось десять месяцев, и ее шаловливые ручки были повсюду. И вот прямо сейчас она запихивала себе в рот маргаритки. Мария отобрала у нее цветы и, чтобы предотвратить недовольные вопли, начала плести из них венок. В этот самый момент на лужайке появилась леди Брайан:

– Миледи Мария, прибыл граф Уилтшир. Он ждет вас в зале. Я присмотрю за малышкой.

Мария сразу внутренне ощетинилась. Чего хочет отец Ведьмы? Неужели ее, Марию, ждут новые издевательства? Разгладив юбки, она высоко подняла голову и величавой походкой направилась во дворец – принцесса до кончиков ногтей.

Она обнаружила в зале графа в компании других лордов. Леди Шелтон тоже была там.

– Милорд Уилтшир… – Мария устремила на него немигающий взор и не отводила глаз до тех пор, пока он не изобразил некое подобие поклона.

– Миледи Мария, – произнес он, – меня прислали, чтобы, согласно закону, заставить вас принести присягу о признания Акта о престолонаследии.

У Марии екнуло сердце. Итак, решение принято. Она собиралась бросить вызов отцу. Иного выбора не было. Ей стало нехорошо, но она, не подав виду, сделала глубокий вдох и твердо произнесла:

– Я законная дочь короля и его законная наследница. А папа римский назначен самим Иисусом Христом главой Церкви. Поэтому я не могу принести такой присяги.

Леди Шелтон, не дав лордам опомниться, принялась с истошными криками яростно трясти Марию:

– На месте короля я бы лишила вас головы за открытое неповиновение!

Вырвавшись из ее цепких рук, Мария твердо заявила:

– Это вовсе не открытое неповиновение. Я борюсь за правое дело…

– Довольно! Я не желаю слушать ваши крамольные речи, – перебил ее Уилтшир. – Оставьте ее, сестра. Горбатого могила исправит. Пусть идет к погибели своим путем. А теперь я должен передать его милости и королеве ответ этой строптивицы. И могу вас заверить, он им не понравится.

– Немедленно ступайте в свою комнату! – прошипела леди Шелтон.

Мария на дрожащих ногах взбежала по лестнице. Захлопнув за собой дверь, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. Все кончено. Она прошла точку невозврата и нарушила закон. Дрожа от ужаса, она представляла, какое наказание ее ждет. Но она твердо стояла на своем и не поддалась страху. Королева Изабелла наверняка гордилась бы ею.

У Марии невольно возник вопрос: как долго она сможет выдерживать подобное давление? Мысли об Изабелле навеяли воспоминания о безумной королеве Хуане, бросившей тень на весь королевский дом Кастилии. Может ли безумие стать результатом страданий? Неужели они именно это пытаются сделать? Неужели они хотят свести ее, Марию, с ума?

* * *

Мария пребывала в адском напряжении в ожидании того момента, когда на нее обрушится гнев отца. Но дело ограничилось приказом Ведьмы, который передала леди Шелтон.

– Она требует, чтобы я задала вам, как проклятому бастарду, хорошую трепку. Это ее слова, не мои. – Леди Шелтон увлекла за собой Марию в оконную нишу, подальше от глаз работников детской, якобы с целью устроить девушке нагоняй за некий проступок. – Я не стану этого делать, – шепотом добавила леди Шелтон, после чего громко произнесла: – И не вздумайте повторять подобные выходки!

– И это все наказание, которое я должна понести? – прошептала Мария.

– Сейчас я не могу говорить, – пробормотала леди Шелтон. – Потом.

За ужином леди Шелтон заметила, что собирается немного прогуляться по саду.

– Ночи становятся длиннее, и, возможно, это мой последний шанс насладиться сумерками, – сказала она.

– Слишком холодно для моих старых костей, – ответила леди Брайан.

Служанки охотно ей поддакнули. Они собирались в честь первого дня рождения Елизаветы украшать детскую.

Мария промолчала. Она поняла сообщение.

После того как убрали со стола, Мария накинула плащ, спустилась по тайной лестнице в унылый сад без цветов и прошла по гравийным дорожкам. Леди Шелтон ждала ее в тенистой беседке.

– Нам нельзя здесь задерживаться, – предупредила леди Шелтон. – Я только хотела вам сообщить, что у ее милости не будет ребенка.

– Она что, потеряла его?

– Это был мальчик. Мертворожденный. Все держится в тайне. Как вы понимаете, король не слишком доволен.

Леди Шелтон явно собиралась сказать больше, но промолчала из соображений лояльности. Ведь Анна как-никак была ее племянницей.

– Так он поэтому решил меня не наказывать?

– Думаю, у него на уме совсем другие вещи. И поговаривают, будто он побаивается императора.

Что было не лишено смысла. Пока отец опасается возмездия со стороны кузена Марии Карла, им с матерью ничего не угрожает. Да и вообще, думала Мария, направляясь обратно в сторону дворца, если после потери ребенка Анна лишится благосклонности короля, о чем оставалось только молиться, он куда менее охотно будет выполнять ее требования и третировать старшую дочь.

Прошло совсем немного времени, и она поняла, что не ошиблась в своих расчетах. Влияние Ведьмы явно становилось слабее. Мария была приятно удивлена, когда к ней в Хатфилд приехали все те, с кем она общалась в более счастливые времена: Генри Поул, леди Эксетер и другие придворные, наверняка решившие, что сейчас это вполне безопасно. Мария тепло их приняла, хорошо понимая, что они пренебрегали ею не по собственной воле. Было отрадно видеть, как они радовались встрече.

А затем пришло письмо от Ведьмы, в котором та призывала Марию не падать духом, поскольку ее неприятности скоро закончатся. Мария толком не знала, как относиться к подобному пожеланию. А вдруг это предупреждение, что она скоро умрет? Или угроза? Навряд ли. Возможно, Анна поняла, что, учитывая ее шаткое положение, в один прекрасный день ей, вероятно, придется умолять Марию о милосердии.

Вдохновленная последними событиями, Мария чувствовала себя гораздо лучше и уже не сомневалась, что отец вскоре протянет ей оливковую ветвь. Но затем в ноябре до нее дошли новости о принятии Акта о супрематии, провозгласившего короля верховным главой Церкви Англии. Мария с ужасом поняла, что этот акт ознаменовал окончательный разрыв Церкви Англии с Римско-католической церковью. Теперь папа, или епископ Римский, как должны были называть его подданные Генриха VIII, не имел власти в Англии. Все эти нововведения терзали Марии душу, не давая спать по ночам.

Она понимала, что Англия оказалась изолирована от христианского мира. Одному Богу известно, как отреагируют на все это другие европейские монархи. Ведь большинство из них были искренне преданы папе и будут считать ее отца еретиком. И теперь ему, человеку, который, по его собственным словам, не желал иметь ничего общего с еретиками, оставалось надеяться лишь на дружбу германских князей-протестантов. Мария содрогалась при мысли, что отец подверг опасности не только свою бессмертную душу, но и души всех его подданных, включая и душу дочери.