Развод. Беспроигрышная ставка

Носом клюю. И, как следствие, вместо спаржи режу палец. Ругательства на весь дом поднимаю.

Палец в рот, и в аптечку лезу, хорошо Владислав Васильевич её не унёс. Нахожу пластырь и заклеиваю несчастный пальчик. Вроде неглубоко поранилась.

С горем пополам готовлю еду, сервирую стол в столовой – посмотрела в интернете, как правильно это делать. Раскладываю всё по тарелкам и ставлю. Иду искать начальника. Требовал, чтобы я в «четырнадцать ноль-ноль» всё на стол поставила, а сам? Вот где он?

Заглядываю за очередную дверь, тут я ещё не была. Просторный кабинет. Дальше, наверное, очередная спальня, которую я пропустила – уже запуталась, что и где в этом доме. Дёргаю ручку и замираю.

Глава 9

Округляю глаза и чуть не кричу. Стыд заливает мои щёки.

– Простите, пожалуйста! – выпаливаю и бегом на кухню, даже спотыкаюсь по дороге.

Вслед слышу жуткий низкий смех. Зачем он так?

Прыгаю на стул и закрываю лицо ладонями. Да уж. Эту картину я ещё не скоро из головы смогу выкинуть. Не каждый день доводится такие картины видеть…

– Ты же понимаешь, что тебя видно? – через пару минут слышу голос Владислава Васильевича.

Зачем он сюда пришёл? Мог бы сделать вид, что ничего не было! Обязательно меня смущать? Ну что он за человек такой?

– Простите, я не знаю, как вам в глаза смотреть, – мямлю.

– Ты ничего такого не увидела.

Отрываюсь от ладоней. Стоит. В одних тоненьких чёрных шелковых штанах. Пижама, наверное. Под ними ж даже белья нет, это хорошо видно.

«А он чертовски красив», – на секунду теряю самообладание и разглядываю мужчину с головы до ног.

Скольжу взглядом по крепким мышцам живота и груди Владислава. Смотрю на его сильные руки. Внизу всё сжимается от этого вида.

Еле прихожу в чувства:

– Почему вы дверь не закрыли? – спрашиваю шёпотом.

– Если ты не заметила, я один живу. Ко мне никто не врывается, когда я душ принимаю.

– Простите, пожалуйста, я ничего не видела, честное слово… – вру, конечно, видела его голый накаченный зад, но не думаю, что ему надо об этом знать.

– Ну, раз ничего, то ладно, – смеётся и уходит в столовую.

Выдыхаю и сама сажусь кушать. Я сейчас слона способна проглотить. Столько часов без сна и с жуткой физической нагрузкой. Готова умереть, но сначала надо поесть.

Насыпаю в тарелку порцию супа, который готовила начальнику, и сажусь за стол. Пробую. М-м. Вкусно.

Ой. Нет! ОСТРО!

Взлетаю с места и несусь к холодильнику. Ругаюсь на всю кухню. Беру какой-то лимонад, наливаю в стакан и запиваю пожар во рту.

Только вот пузырьки прикасаются к языку, и его начинает нереально колоть. И, кажется, острота чувствуется сильнее.

Снова громко ругаюсь. Уже слёзы с глаз льются ручьём. Да что это такое? К вечеру вообще заплывут, если буду весь день реветь.

– Что опять случилось? – на кухне появляется Владислав Васильевич. – Чего ревёшь? Из-за душа? Да ладно тебе. Был бы я страшным, ещё понятно было бы.

– Да вы тут ни при чём, – отставляю стакан с лимонадом и набираю в другой воды, делаю несколько больших глотков, но легче не становится. – Язык печёт, – открываю рот и машу на него.

А начальник мой снова в смех. Весёлый мужик больно, нельзя так над страданиями другого человека…

Надуваюсь и хмурюсь, продолжая махать на язык.

А он оглядывается и смотрит на мою тарелку:

– Ты же сама готовила. Не знала, что блюдо острое?

– Ну не настолько же, – снова воду пью.

– Да еле чувствуется, что панику разводишь? Попей молока, – указывает на холодильник. – Зачем вообще полезла есть острое, если не любишь?

– У меня ещё много дел, а готовить что-то отдельно себе ни сил, ни времени, ни желания, – мямлю.

Наливаю большой стакан молока и осушаю его.

Блаженство. Сразу становится гораздо легче. Наливаю ещё один. А этот снова ржёт.

– Что? – не выдерживаю пристального взгляда начальника.

Указывает на моё лицо. Прикасаюсь к губам. Молочные усы…

– Может, хватит надо мной смеяться? – буравлю Владислава взглядом.

Хмыкает:

– Я только начал. У меня полгода впереди. И они обещают быть весёлыми, – ухмыляется.

Так захотелось врезать ему!

То, что мой муж должен ему, ещё не значит, что можно измываться надо мной! Я ему ничего не должна, а делаю это, потому что Тараса люблю!

Чёрт меня дёргает…

Вот, всё молоко, что было в моём стакане, выплёскиваю прямо в лицо начальника. И злобно смотрю на него.

Осознаю, что натворила, и тут же ловлю шок.

– Божечки! – прижимаю стакан к груди. – Простите, пожалуйста, Владислав Васильевич. Я не специально! – тараторю как заведённая.

А он открывает глаза, уже не смеётся. Молоко белыми каплями скатывается по его светлым волосам, капает с подбородка на обнажённый торс… скользит по груди.

Как заворожённая смотрю на эти капли.

Но Владислав, аж рыча, кидается в мою сторону. И пискнуть не успеваю, оказываюсь прижата к двери холодильника, жмурюсь и продолжаю извиняться. А он нависает надо мной. Решаюсь открыть глаза, сталкиваюсь с яростным ледяным взглядом голубых глаз.

– Пожалуйста, Владислав Васильевич, – это я в кино подсмотрела, там говорят, что психа успокоить можно, если по имени к нему обращаться. – Простите, пожалуйста, Владислав Васильевич.

Отрицательно машет головой. Мамочки, идиотка!

Что ему надо? Что он со мной сделает? Как же ж страшно… готова сквозь землю провалиться. Зачем я это сделала?

– Умоляю… – мямлю, а он в улыбке расплывается, и бровь поднимает. Непонимающе хмурюсь… – Мой господин?

Глава 10

Хмыкает. Отстраняется. А я удивления сдержать не могу, стакан из рук выскальзывает. Брови сами вверх лезут, глаза на лоб просятся. Сработало?!

Да этот Владислав Васильевич – самый настоящий психопат! И у меня с ним теперь контракт на полгода!

Владислав опускает голову вниз. Не успеваю и пикнуть, он хватает меня за талию и дёргает вверх, прижимая к себе. Хочу закричать.

А толку? Тут кроме нас и его приспешников, никого. До соседей далеко. Как быть? Смотрю умоляюще в его глаза. И он глядит на меня не отрываясь.

Очень надеюсь, что он ничего мне за это не сделает.

Владислав делает пару шагов в сторону и ставит на пол:

– Обуйся и собери осколки, – чувствую стальные нотки в его и без того низком голосе. – А потом переоденься.

– В своё? – оживляюсь, его-то рубашка теперь тоже вся мокрая.

– Что? Нет, – расползается в ухмылке.

Выпутываюсь из его рук и бегом обуваться. А во что обуваться? Мои балетки остались где-то на дороге. А в коридоре только мужская обувь огромного размера…

Беру тапочки какие-то и иду на кухню. А богатей и не планирует уходить. Наблюдает, как я ползаю и собираю осколки.

Изверг! Мало ему молока, надо было влепить! Пытаюсь себя успокоить. Всё собрала, подмела, убираю совочек и поворачиваюсь к Владиславу Васильевичу.

– Молодец, – ухмыляется. – Займись стиркой.

«Что мне стирать? Постельное достирывается уже».

Божечки! Лучше б не спрашивала, даже в мыслях. Начальник мой развязывает завязки на своих штанах, которые промокли от молока. Сначала таращусь на него, но, опомнившись, жмурюсь, а он хохочет.

Через пару секунд суёт мне в руки свои штаны:

– Это натуральный шёлк, смотри не испорть, а то прибавлю их стоимость к долгу.

Желания проверять его слова на правду нет, киваю, а рот на замке. Слышу шаги, смех его тише становится. Открываю глаза и упираюсь взглядом в обнажённый зад.

Снова жмурюсь и губы поджимаю. Чёрт! Дверь же на доводчиках, закрывается сама, и не так быстро в конце. Ну, хоть не повернулся и не в курсе, что я снова видела его. Считаю до пятидесяти зачем-то и открываю глаза.

Я одна. Ура! Бегу в прачечную, закидываю штаны в машинку и читаю, как шёлк стирать. Морщусь и достаю их. Вздыхаю и беру тазик. Шёлк вручную стирают. Нахожу нужное средство и приступаю. Вешаю на сушку здесь же.

Выхожу, а начальник уже ждёт меня в новых таких же штанах. Ух ты. Сколько их у него?

Владислав Васильевич молча протягивает мне чехол.

Открываю. Снова рубашка. Ладно. Иду переодеваться. Надеваю, закатываю рукава и смотрюсь в зеркало. Она определённо короче. Зараза!

Отправляюсь на кухню за своим списком дел. Захожу, а начальник хохочет. Что на этот раз? Смотрю вниз, а рубашка-то почти прозрачная. Безумно тонкая. Прикрываюсь и пулей обратно в ванную. Закрываюсь и начинаю круги по комнате наворачивать.

– Выходи, – настойчиво говорит Владислав Васильевич, стоя у двери.

– Нет! – бросаю и дальше забег устраиваю.

– Обещаю, смеяться не буду.

– Да я почти голая! Вы сказали, без интима!

– Слушай, – хмыкает, – если бы я хотел, ты бы уже лежала в моей постели.

– Одного вашего желания мало, знаете ли! – огрызаюсь и дёргаю дверь.

Злобно смотрю на шефа. Так, чтобы сразу стало ясно – замучается меня даже насильно к себе в койку тащить.

– Да ну, – изгибает бровь. – Ещё скажи, что мыслишка не проскочила.

– Ни одна! Я мужа люблю! И не смотрю на других! Ясно?!

– Забыла, – хмыкает.

– Что забыла? – таращусь. – Боже мой… – закатываю глаза.

– Ну, можно и так, – пожимает плечами.

– Что? Нет! Вы не бог!

– А кто я? – прямо расползается в широченной улыбке, сейчас моська треснет.

– Мой господин! – рычу.

Злобно отпихиваю Владислава и выхожу из ванной. Уже плевать на рубашку эту. Иду и беру список дел. Так. Что у меня там по плану? Хрусталь натереть! Вот и займусь. Знать бы ещё, что из всего этого хрусталь…

– Где у вас хрусталь, который натирать надо? МОЙ ГОСПОДИН! – стискиваю зубы.

Молчит. Ведёт меня в комнату, где я была первый раз, ту, с белым диваном. Но тут нет никаких статуэток, посуды или ещё чего бы то ни было, что может быть из хрусталя.

– И? – развожу руки.

А начальник улыбается и указательным пальцем вверх тычет. Это не тот этаж? Что тогда тут остановился? Задираю бровь, а он снова вверх показывает.

Шизоид!

Поднимаю голову. Оу…

– Люстра… – тяжело сглатываю.

Он же пошутил? Нет?

Говорит, что сейчас вернётся и уходит. Сажусь на диван и выть готова.

Сколько ещё бед со мной сегодня приключится? Неугомонный мужик. Может, он поиздевается денёк и успокоится? Выплеснет на меня своё негодование муженьком моим нерадивым и успокоится?

Идёт обратно со стремянкой. Высокой. Очень. Да я ж высоты боюсь. Как я на неё полезу?

Ставит под люстрой. Шиплю и иду за средством и тряпками. Возвращаюсь, а начальник в аккурат сидит под стремянкой и на люстру глядит.

На измор берёт? Ну не будет же он смотреть на мой зад, пока я тут на верхушке лажу? Или будет? Мамочки…

– Вы не хотите чая попить там или прогуляться? – спрашиваю, а сама стою у подножья стремянки и не решаюсь наверх подняться.

Отрицательно машет головой и рукой показывает, мол, наверх.

– Нет, ну, правда, Владислав Васильевич, не понимаю я, объясните, зачем вам это всё. Вам что, баб мало? Уверена, вокруг вас куча шикарных женщин вьётся. С вашими-то деньжищами любая сюда голышом запрыгнет, да ещё и станцует.

– Судя по тому, что ты ещё одета и не рвёшься в танец, твоя теория сыровата, – говорит он и снова наверх показывает.

– Вы же сказали, что я вам неинтересна! – мнусь на первой ступеньке и совсем не хочу подниматься. – Так зачем ходите за мной и смотрите? Да ещё и нарядили невесть во что…

– Я поменял своё мнение, – ухмыляется. – Эти полгода обещают быть весёлыми. Не хочу упустить ни минуты.

Глава 11

Форменный психопат…

– Да что весёлого в том, что я буду люстру мыть? – делаю шаг вверх под пристальным вниманием Владислава.

– Ничего. А вот в том, как ты мнёшься, смущаешься и препираешься, очень даже, – и снова подгоняет.

Псих! Ему нравится, когда сопротивляются? Так, если я не буду, ему наскучит, и он отстанет?

Смотрю на начальника, щурюсь. А потом бодренько так лезу на последнюю ступеньку, тут специальная подставка для средства даже есть.

Смотрю вниз, аж голова кружится. Тут метра два с половиной. Хватаюсь за ручку. Что-то страшно становится.

– Ты высоты боишься, что ли? – похоже, ему видно, как у меня ноги подкашиваются.

– Боюсь, – мямлю, но приступаю к работе.

Зачем натирать эту люстру? Она же чистая! Ни пылинки… Может, он аллергик? В списке много дел, связанных с влажной уборкой. Не замечаю, как Владислав оказывается под лестницей. Чувствую только, что стремянку качнуло. Опускаю взгляд.

– Вы что делаете? – прижимаю рубашку к ногам, чтобы трусы видно не было.

– Слежу, чтобы ты не упала. Но ты не бойся, – ухмыляется и нагло пялится. – Я поймаю, если что.

– Не удержите, – зажимаю рубашку между ног и продолжаю люстру мыть.

– Да ты же кнопка. Что там держать-то, – хохочет.

Обидненько стало.

– Я, может, и мелкая, а у вас всё равно сил не хватит, – корчу рожу, разве что язык не показываю.

Что там про язык говорят? Как помело? Вот это про мой.

Последнее, что помню, это как стремянка из-под ног уходит, а я вниз лечу с диким воплем.

Грохот стоит неимоверный. А я падаю тютелька в тютельку на руки этого маньяка, а он хоть бы хны. Ржёт, как конь.

– Отпустите! – ору и пытаюсь вырваться.

– Теперь будем выяснять, сколько я смогу тебя удержать, – хмыкает и бодренько идёт на кухню.

– Это не смешно…

– Снова забываешь. Как домой поедешь?

– Мой господин, – даже руки складываю в молитве. – Пожалуйста, поставьте меня на пол.

– Чтобы ты потом обвинила меня в слабости? Вот ещё. Бери свой список, – указывает подбородком на список дел.

А? Он планирует носить меня, чтобы я дела делала? Беру лист. Читаю и выпадаю в осадок.

– Что такая мрачная? – спрашивает.

– Готова подписать документ, где признаю вашу силу, даже на плюс один день к отработке согласна, только поставьте меня на пол, пожалуйста.

– Читай вслух, – дёргает бровями, а я прям, съёживаюсь у него на руках.

– Не надо, пожалуйста.

– Читай.

– Подготовить постель ко сну, – обречённо выдыхаю и начинаю возмущаться. – Ещё только четвёртый час! Для чего так рано постель готовить?

– Я люблю в выходные полежать после обеда.

– Вы не поели, так что не считается! Зачем вам лежать, если вы не пообедали толком?

– С чего ты взяла? Я поел. Просто не всё съел. А полежать хочу.

– Вы обещали! – пищу.

– Ага, – хмыкает и идёт наверх, на третий этаж. Сюда я вообще ещё не добралась.

Тяжело сглатываю и гляжу по сторонам, ощущение, что меня на казнь тащат. Поднимаемся, заходим в комнату. Как мрачно.

Весь дом такой светлый и уютный. А тут тоскливо, куча чёрной мебели, даже постельное чёрное.

– Снимай покрывало.

Наклоняется, позволяя мне взять накидку с кровати, тоже шёлковая. Да кто-то помешан. Ёрзаю, пытаюсь сложить. Мало того что материал скользит, так ещё и на руках этого делать совсем неудобно.

– Всё, – сообщаю. – Теперь вы ложитесь, а я пойду работать. Вы сильный и можете кого угодно удержать, а меня отпустите.

– Уверена? – пристально смотрит мне в глаза.

Что? Это он о чём? Как я могу быть не уверена?

– Конечно, – еле слышно отвечаю.

А следом он кладёт меня на кровать и нависает сверху. Сжимаюсь в комочек, пялюсь в его огромные глаза. Внутри всё сжимается, хочу что-нибудь сказать, но будто ком в горле встаёт.

– Смотрю, ты прямо всей душой хочешь остаться…

– ЧТО? Нет! Мне пора, – прижимаю руки к губам, на случай, если Владислав целоваться полезет и пялюсь в синие глаза начальника. А он хмыкает и головой мотает. ТОЧНО! – Мой господин! Мне пора!

– Так-то лучше. И не забывай.

Освобождает меня, а я бегом вниз. Читаю свой список и с превеликим удовольствием иду гладить постельное бельё без пристального надзора.

Время к ужину близится. Заканчиваю с глажкой и иду готовить. Там снова заморские блюда какие-то. Вздыхаю и приступаю к подготовке морепродуктов. К семи заканчиваю возиться на кухне и накрываю на стол.

Владислав Васильевич не изволил спуститься, топаю сама к нему. В этот раз стучу.

– Да? – глухо спрашивает.

– Ужин готов, мой господин, – пищу из-за двери.

– Накрывай, сейчас спущусь.

Быстро ухожу от греха подальше. Ставлю всё на стол, а потом, недолго думая, беру и добавляю ещё порцию острого перца. Блюдо и так острое, а тут сам бог велел. Посмотрю, как он сам за молоком гоняться будет. Ухмыляюсь и на всякий случай добавляю ещё…

Спускается, судя по виду, правда, спал. Я вот тоже с ног валюсь. Ладно, высплюсь в автобусе. Ехать полтора часа. Чёрт! Автобус-то в десять уходит.

– Мой господин, – встаю около его стула и голову повинно опускаю.

– М? – поднимает на меня взгляд, прям как человек выглядит, настоящий, даже волосы торчат, не зализаны.

– Последний автобус отсюда в десять уходит. Могу я как-то график поменять?

– Я же предлагал до подписания обсудить, – сонно говорит. – Почему меня вообще должно волновать, как ты добираешься до работы? – спрашивает и тянет ложку в рот.

А я морщусь: перца там столько, что нос сводит только от запаха. А Владислав Васильевич есть и не краснеет, хотя морщится, горло прочищает. Снова на меня смотрит. Цокает и, улыбаясь, продолжает есть. А у меня глаза на лоб лезут.

– Ну, так это, – забываю что хотела, – если меня прибьют по дороге, или я в больницу попаду, кто долг возвращать будет?

– М-м. Причина только в этом?

– Конечно! – твёрдо заявляю.

Задумывается.

– Плюс двенадцать дней и два часа, – выдаёт с ухмылкой.

– В каком смысле?

– Если ты будешь уходить на час раньше, то работать будешь на двенадцать дней больше.

– Ладно… – соглашаюсь, выбора-то у меня всё равно нет.

Тянет ко мне руку, отпрыгиваю.

– Дай список, вычеркну, что сегодня не нужно делать.

Ого… да он добряк… протягиваю лист.

– Принеси ручку из кабинета.

Бегом сбегала, иду обратно, а в столовой амбал стоит и о чём-то разговаривает с Владиславом Васильевичем. Оба смеются. А я не решаюсь выйти, только начальник замечает меня на лестнице и вопросительно глядит.

Мотаю головой и показываю на рубашку.

– Кость, давай, потом поговорим, Елизавета Михайловна стесняется, – и снова оба ржут.

Сволочи! Выпрямляюсь и гордо иду к столу. Константином оказывается тот, что сероглазый. Глянул на меня и быстренько отворачивается. Кивает боссу своему, а тот ухмыляется, кривится и головой мотает. Что это значит? Особенно брови, задранные этого самого Кости?

Ведут себя, как дети. Константин уходит. А Владислав вычёркивает целую кучу дел и возвращает мне лист. Забираю и скрываюсь на кухне.

– Быстро ты освоилась, – говорит охранник, сидя за столом в этой самой кухне.

– Что вы имеете в виду? – перевожу дыхание, испугалась, но вида не подаю.

– Уже успела? – кивает на рубашку начальника на мне. – Думаешь, тебе долг за услуги сократят? – хмыкает мужчина.

Глава 12

Что это за намёки такие? Он совсем, что ли?!

– Знаете! – взвинчиваюсь за секунду, – этот ваш начальник с прибабахом, сказал, – тыкаю в рубашку, – это моя рабочая форма на сегодня. Я, между прочим, честно работаю!

– Ага, – хмыкает Константин. – Как и твой муженёк.

– Да что вы себе позволяете?! – ору как резанная.

Видимо, слишком громко, раз Владислав Васильевич заходит на кухню.

– Что за шум? Где драка? – недовольно осматривает нас с Костей.

– Ваш сотрудник не верит, что это, – указываю на его рубашку на мне, – моя рабочая форма. Он считает, что я уже побывала в вашей постели!

– Ябеда, значит, – ухмыляется охранник.

– Ну так, побывала же, – пожимает плечами Владислав.

Совершенно бездумно и со всей дури засаживаю ему пощёчину.

Костя подрывается, а начальник ржёт.

– Налей лучше молока, – кивает мне. – И не смей больше так делать, а то отправишься не только покрывало с моей кровати убирать.

Иду к холодильнику. Достаю молоко. Подхожу к раковине и делаю самое удивлённое лицо, какое могу:

– Ой, а молоко кончилось, – хлопаю глазами и выливаю его в раковину.

Выкидываю тетрапак в мусорку и улыбаюсь:

– Что-то ещё, мой господин?

Костя давится от смеха, а вот Владислав Васильевич прямо пожирает меня глазами. Вот только не пойму, вроде даже не злобно смотрит.

Что-то не уверена я, что после такого вообще выйду отсюда живой.

Сердце стучит бешено. Играем в гляделки.

– Нет, можешь быть свободна. Иди работай.

– Простите, – улыбаюсь. – У меня перерыв на ужин, мой господин.

– А, – ухмыляется, – приятного аппетита.

– Спасибо.

Достаю порцию того же блюда, что шефу делала, только себе я отложила до того, как перец добавила. Сажусь и лопаю.

Что босс, что Костя смотрят на меня и молчат.

Владислав Васильевич кивает амбалу, и тот быстро сливается. А сам ко мне подходит и ложку у меня забирает. Пробует моё блюдо и морщится:

– Тебе не кажется, что слишком пресно? Чего-то не хватает…

Округляю глаза:

– Всего тут хватает. Мне нравится.

А он так улыбается, а потом берёт мою тарелку и бухает туда столько острого перца, что драконом стать можно, огнедышащим…

– Что вы делаете? – хватаю тарелку, но уже поздно. – Я вторые сутки не ем нормально из-за вас! – воплю с обидой. – Где я силы возьму ваши поручения выполнять?

– Раньше думать надо было, – ухмыляется.

– Да я-то что? Я вам ничего не сделала! Я даже не знала, что Тарас у кого-то деньги занял! – прямо ору. – Я их в глаза не видела! Клянусь! Если не верите, давайте поедем к нам домой. И вы убедитесь, что мы таких денег никогда и не видели!

– А поехали, – убирает тарелку Владислав.

Я даже улыбаюсь. Вот теперь он поверит мне и перестанет издеваться. Готова при нём обыскать всю квартиру, чтобы доказать, что не прячу его деньги.

Владислав позволяет мне, наконец, надеть свою одежду, но за неимением обуви, остаюсь в его тапочках. Идём в гараж. А где Костя? Кто за рулём поедет? Да и остальных амбалов я не видела, наверное, Костя тут один.

Ой… большой босс сам тоже машину водит. Выезжаем, собираюсь рот открыть, чтобы адрес сказать. Владислав Васильевич перебивает, говорит, что знает, куда ехать. Оно и правда, он знает всё, даже роддом, в котором я родилась, уж адрес квартиры точно должен знать.

Про «сам поедет», я поторопилась, конечно. За нами из гаража ещё одна машина выезжает. Костя тоже отправятся ко мне домой? А и хрен с ним, главное, чтобы этот поверил, что я тут ни при чём, и перестал устраивать мне «райскую жизнь».

Ощущение такое странное, будто я летаю где-то. Так приятно и тепло. Улыбаюсь. Хмыкаю, вспоминая прошедший день. А не так всё плохо было. Даже весело.

«Этот Владислав Васильевич – мужик видный… И задница у него что надо. А этот его прикол с»:

– Мой господин, – ухмыляюсь.

– Я тебя слушаю, – раздаётся сильный низкий голос у самого уха.

Открываю глаза. Разве что слюни не пускаю. Какого-то чёрта я на руках у начальника, а он улыбается во все зубы. Таращусь на него.

– Что ты хотела? – снова спрашивает.

– Ничего, – машу головой. – Опустите меня. Где мы?

– К твоей квартире подходим. А ты сама обратилась ко мне. Или сон со мной приснился? – ухмыляется и опускает меня около входной двери.

Я что, вслух это сказала? Божечки, надеюсь, про зад было только в моих мыслях… Смотрю на самодовольную ухмылку Владислава и начинаю думать, что нет.

Смотрю на шефа, а потом прихожу в себя:

– Ой! А ключи-то в сумочке на работе! Сколько времени? Может, магазин ещё работает?

А он спокойно достаёт связку моих ключей из своего кармана и открывает дверь. Прямо сползаю. Я что-то не поняла. Откуда у него мои ключи? Значит, и сумка моя у него? Он в ней копался? Вот позор-то…

Захожу в квартиру. Тишина. Тараса точно дома нет. Обуви нет. Ну и где он шляется? Убью!

– С чего начнём? – оборачиваюсь. – Можете сами обыск провести, могу я, если доверяете, – кривлюсь, – хотя с чего вам мне верить. Так и?

– Я понаблюдаю, – хмыкает и, разувшись, проходит на кухню.

Усаживается на хлипкий стул, который под ним аж скрипнул. Толку-то, что муж – слесарь по образованию. Руки у него не заточены для работы. Вот он и подался в продажники. Проблема только в стабильности доходов.

Надо предъявить, пусть починит табуретку несчастную. Бесит она меня.

– С чего начать? – смотрю на Владислава Васильевича, а он с недовольной миной осматривает мою кухню.

Ну да, не хоромы. У него туалет больше. Но это не его дело. Если мы живём небогато, ещё не значит, что с чужими деньгами сбегать будем. Пусть не судит по происшествию с Тарасом. И вообще, с ним могло что-то случиться.

А так, у нас, может, и старая квартирка, и не наша, в аренду, но у меня идеальный порядок. Ни пылинки. Я хозяйственная и работящая. Пусть не думает.