Славный путь. Поручик

– Остановлен? – дернувшись и едва не облившись чаем, архивариус расхохотался. – Кто ж его остановит? Нельзя же остановить вращение Земли, смену времен года… Нет, конечно, при желании можно, но… Так вот, друг мой! Мой прибор, то, что мы сейчас будем делать, это… как бы вам объяснить? Это лишь антенна… Нет, не антенна, а скорей – приемник и передатчик… Главное – это коллайдер… И где он находится – значения не имеет. Да хоть в Антарктиде! Он задает вектор… множество векторов… Нам нужно лишь найти свой! И в этом смысле прибор послужит нам компасом, проводником… Я понятно излагаю?

– Вполне, – покивал молодой человек. – Ум-м… А с ревенем – действительно, вкусно. Но мне и с капустой понравились… Значит, по этому списку все заказать?

– Вы и вправду можете это все найти, друг мой?

– Интернет нам в помощь! Авито… ОЗОН еще есть… – Антон вытащил смартфон. – Найдем, закажем… Хотите, прямо сейчас?

– Да-да! Если можно…

– Вы мне диктуйте… а я посмотрю…

Еще часа полтора ушло на заказы – нашлось почти все, кроме совсем уж экзотических вещей…

– А что такое «красная ртуть»? – поинтересовался юноша.

Виктор Иванович поставил чашку:

– Просто ярлык, название… Вообще-то, это секретная вещь!

– Значит, мы его не купим. Где же искать?

– Где? В лаборатории, конечно! – хлопнув в ладоши, архивариус тут же осекся. – Господи! Что я такое несу? Забыл, забыл – где я, кто я… Какая, к черту, лаборатория?! Ах, друг мой, боюсь, я вас слишком уж обнадежил…

– А без этой «красной ртути» никак?

– В том-то и дело!

От переживаний Щеголев даже забыл про пирожок с ревенем, так и бросил… Вскочив, заходил по комнате, нервно заламывая руки:

– О, боже, боже, какой же я дурень-то! Самонадеянный дурень. Решил, что так просто… А про главный компонент – забыл!

– Может быть, мы сможем найти эту вашу ртуть на черном рынке, – внезапно обнадежил Антон. – Правда, нужен дарк-нет… хотя не такая проблема… правда, вот время… и деньги! А сколько это может стоить?

– Стоить? Около ста тысяч за грамм, – покусал губы Виктор Иванович. – Я слышал, как-то говорили в лаборатории…

– Сто тысяч?

– Долларов, разумеется.

В самых расстроенных чувствах архивариус упал на диван и вытянул ноги:

– Ах, друг мой! Я так вас подвел.

– Говорите, в лаборатории… – Антон же только начал шевелить мозгами – он всегда любил загадки. Особенно те, которые казались неразрешимыми. Неразрешимыми – только на первый взгляд. Вот как с Верой… Вера… И если ее поиски зависели сейчас от какой-то там ртути, то…

Сходив на кухню, молодой человек вновь поставил чайник и вернулся обратно в комнату спокойный, как танк:

– А эта ртуть… она во многих приборах используется?

– Ну да, во многих… – кивнул Виктор Иванович с дивана. – Но они все секретные!

– Понимаю… И – в расходниках?

– В расходниках тоже…

– А нам много надо?

– Одна десятая грамма… – архивариус вдруг встрепенулся. – Черт побери! Кажется, я понимаю, куда вы клоните, друг мой!

* * *

Секретный НИИ, где когда-то работал Щеголев, располагался на Ленинском проспекте, между Ново-Измайловским проспектом и Варшавской улицей.

Оставив машину на Варшавской, Антон прихватил с собой большую клетчатую сумку и отправился дальше пешком.

Голубоватый параллелепипед НИИ, сверкающий в лучах яркого солнца, был виден еще издали. Пройдясь возле заднего двора, вдоль высокой бетонной ограды с колючей проволокой, молодой человек занял позицию недалеко, в чахлых кусточках. Просто вытащил из сумки складной парусиновый табурет, планшетку и листок бумаги формата А4… И пачку цветных карандашей! Уселся прямо так, на виду, внаглую… И принялся рисовать! Ну кто же привяжется к художнику? Творческая личность, чего ж! И сидеть так можно было сколько угодно. Безо всяких подозрений. Чиркай себе карандашами по листку…

Примерно через полчаса ворота окрылись, выпуская грузовик – старенький, с голубой кабиною, ЗИЛ – мусорку… Когда машина проехала мимо, молодой человек тут же записал номер и, собравшись, поспешил к своему авто…

Выехал, покатил по Ленинскому…

Ну, вот он, мусорщик – встал на светофоре у Московского… А куда он теперь денется-то? Держаться за грузовичком не составляло никакого труда, тем более и дорожка-то внезапно оказалась знакомой – через Красное Село выехали на трассу «Нарва»… Как раз на дачу! Прямо по пути.

К большому удивлению Антона, на трассе мусорщик развил вполне приличную для грузовика скорость – разогнался под сотню, так что особо ползти не пришлось. Так вот и ехали – вполне себе комфортно, только деревья за окном мелькали да – изредка – населенные пункты. Чирковицы, Озертицы, Ополье… Черт побери – так ведь в Ивангород, похоже, и едем!

Так… Так, да не так!

У Кингисеппа мусорщик повернул на Сланцы и, проехав еще с полчаса, остановился у полигона.

Ну, вот она, свалка! Все, как полагается – шлагбаум, охрана. Просто так мусор не высыплешь – плати! А вот проникнуть на своих двоих вполне себе можно… Что Антон и сделал, причем постарался как можно быстрее! Бросив машину на обочине, побежал – нужно было точно проследить, где именно разгрузится ЗИЛ – свалка-то огромная, потом ищи-свищи…

Парень успел вовремя – грузовик как раз уезжал, разворачивался. А вокруг – рядом – ждали какие-то оборванцы. Люди помойки, бомжи, живущие возле свалки, с нее кормящиеся, одевающиеся, развлекающиеся… Свалка была их домом, именно их, а не кого-то там еще! Кого-то чужого они явно восприняли бы в штыки… и еще неизвестно, чем бы эта встреча закончилась, бомжи-то – бомжи, но их с полдесятка.

В данном конкретном случае Антон предпочел обойтись без риска. Просто спрятался за старой газовой плитой и немного выждал. Как и следовало ожидать, оборванцы быстренько похватали самое аппетитное – старые кроссовки, вполне приличного вида плащ, рваные джинсы, зонтик… А потом дружно рванули к очередной машине, похоже, что из «Пятерочки»…

Чуть выждав, Сосновский спокойно покинул укрытие, надел перчатки и, высмотрев груду непонятных деталей, около нее и присел. Осмотрелся и вытащил из кармана бумажный листок с рисунками архивариуса. Сказать по правде, художник он был еще тот, но все же постарался, нужные детали узнать можно было… Хотя бы вот эту колбу! Ведь похоже же… Похожа… Как и этот блестящий цилиндр, Антон забыл, как он называется… Ага, и вот эта, обмотанная цветными проводками, штука… Да… Пожалуй, все.

Упаковав находки в заранее припасенную фольгу, молодой человек постарался запомнить место – вдруг да пригодится еще?

Солнце уже клонилось к вечеру, и, пожалуй, было пора возвращаться. Что Антон и сделал, еще собираясь по пути заглянуть на почту – что-то там уже такое пришло…

Выбирался молодой человек тем же путем, что и приехал – через Кингисепп, объезжая Нарвское водохранилище и суровое – и довольно большое – болото под названием Пятницкий Мох… Хорошо ехал, быстро – и ветер в окна! Кондиционер в машине сломался, так что… Впрочем, не юг, не жарко и без него. Тем более – в августе.

Почтовое отделение находилось в соседней деревне, и его надо было еще поискать! Хотя бы спросить во-он у той симпатичной велосипедистки, крутившей педали навстречу…

Осторожно притормозив у обочины, юноша высунулся в окошко:

– Здравствуйте! Не подскажете, где здесь почта?

Загорелая девушка была одета во все черное: черная баскетка, черные противосолнечные очки, черные короткие шорты. И черная майка с портретом Виктора Цоя. Велосипед – синий, дамский, с тонкими шинами и блестящими бабочками на спицах – как-то не очень гармонировал с брутальным обликом незнакомки.

Черт… сегодня что же – пятнадцатое? Черная дата…

Остановившись, брюнетка вместо ответа лишь указала рукой.

– Спасибо! – с благодарностью кивнул Сосновский. – Группа крови на рукаве!

Девушка даже не улыбнулась… И сразу же надела наушники. Ну, точно – слушала Цоя… Неразговорчивая… Впрочем, можно понять – такая уж сегодня дата…

– Когда твоя девушка больна-а… – напевая, молодой человек повернул в указанную сторону и краем глаза заметил в зеркальце, что и велосипедистка тоже покатила туда же… А ведь вроде бы совсем в другую сторону ехала! Или просто каталась… и куда ехать – ей все равно. Лишь бы музыка в ушах… «и если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день»!

Почта располагалась на небольшой площади, покрытой старым, потрескавшимся от времени, асфальтом. Обычный деревенский дом, с сине-белой вывеской, разве что чуть вытянутый. Внутри оказалась очередь, и довольно большая – похоже, как раз сегодня выдавали пенсию. А с пенсии сельский возрастной люд мог позволить себе разгуляться! Заплатить коммуналку и здесь же, на почте прикупить чего-нибудь вкусненького… или полезненького…

– Ира, а шоколадки эти вкусные?

– Не, тетя Эля, эти не бери – соя! Возьми лучше конфеты…

– А мне бы еще сахару три кило!

– Сахар у нас дорогой, в «Пятерочке» в два раза дешевле!

– Ой, да туда пока доедешь… Давай уж дорогой, чего ж. Варенье варить собралась.

Молоденькая блондиночка, продавщица, надо сказать, обслуживала население весьма быстро… вот только компьютеризированная касса частенько зависала, да телефоны сбивались на эстонский роуминг – граница-то рядом.

– Мне, Ириша, за квартиру, за телефон… и это еще – тушенка-то вкусная?

– В дешевой – одни жилы. А за триста двадцать есть можно!

– Триста двадцать… Одна-ако! – седобородый дедок в джинсовой куртке пригладил реденькую шевелюру и вдруг решительно махнул рукой. – А давай! Зря, что ль, в автолавке сегодня пива купил?

– Ты б лучше водки купил, Михалыч! – засмеялись в очереди. – Оно пользительней будет.

– Э! Водка-то у меня своя. На травках! Ириша… И мазь Дикуля еще дай. От суставов.

– Михалыч, помогает мазь-то?

– Да как сказать… мажу… Вреда-то от нее нет, да и недорого… Ириш, два тюбика дай!

– Тетя Эля! – рассчитывая дедка, вдруг вспомнила-вскинулась Ира. – Ты жиличку-то свою на учет в милиции поставь, все ж таки – иностранка. Участковый вчера заходил, просил напомнить.

Очередь живо заинтересовалась:

– А как она, девка-то, Эльвира? По-нашему-то говорит хоть?

– Да говорит. Только не очень чисто. Но – девка умная…

– Ну, так может и сама к участковому-то зайти. Раз умная…

Наконец, дошла очередь и до Антона…

– Посылка? Ага. Ага… Есть… Не одна даже! Телефон свой скажите… Сейчас вам эсэмэсочки придут… А, пришли уже? Ну, говорите…

– Антош, отец-то где похоронен? – подойдя, негромко спросил Михалыч.

– В Петербурге, на Южном…

– Эх… совсем ведь молодой был… Эх-х… Помяну сегодня… Антон, хошь – и ты приходи, где живу – знаешь.

– Спасибо, Юрий Михалыч… Увы, не смогу – дела…

– Ну, дела так дела… Понимаю, вы – молодые, вам быстро жить надо. Такой уж век! А Генка мой, внук, под Курском сейчас… воюет…

– Знаю. Мы с ним как-то перезванивались…

Бойцам Антон помогал регулярно, как и жителям Донбасса – в университете все организовали – сбор средств и всего такого прочего… Последние два раза сами и доставляли – угодили под обстрел, но выбрались…

– С вас денежка!

Операторша назвала сумму, юноша рассеянно заплатил, все вспоминал Генку… Не так, чтоб уж очень хорошо знакомы были, но как-то по ранней юности почти все лето здесь, в деревнях, провели…

Выходя, молодой человек нос к носу столкнулся с той самой велосипедисткой, поклонницей Цоя… Та улыбнулась, Антон тоже растянул губы в ответ и даже хотел было что-то сказать, но раздумал. Все равно не услышит – в ушах-то наушники!

– Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе-е-е…

Интересно, сколько ей лет? Двадцать? Или чуть больше? Наверное, тоже студентка… на каникулах здесь… А, впрочем, не до студенток сейчас… не до студенток!

Машину Антон не закрывал – все равно стекла опущены. Да никто здесь чужого и не возьмет – все свои кругом, дачники…

И все же…

Подъехав к даче и открыв багажник, молодой человек удивленно моргнул… Показалось вдруг, что сумка стояла как-то не так… Хотя что гадать? Взять да заглянуть…

Уф-ф! Слава богу, все находки на месте! Разве что… завернуты как-то… впопыхах… Он, Антон, кажется, как-то аккуратнее все упаковывал, чтоб ничего не торчало. Хотя вспомни теперь, как… Да в дороге вполне могло растрястись…

Виктор Иванович встретил Антона в застиранных джинсах и мешковатой, не по росту, футболке, смотревшейся, впрочем, весьма симпатично.

– Соседка дала… Клавдия Степановна, – смущенно пояснил архивариус. – Говорит, что это я все в одном да в одном… Пришлось сказать, что вещи дома забыл. Она и – вот…

– А ничего! Вам идет даже, – войдя в дом, Антон поставил сумку на стул.

– Не спрашиваю ничего, – потерев руки, возбужденно пробормотал Щеголев. – Вижу – есть!

– Да кое-что…

Расстелив на столе старую газету, молодой человек выложил на нее все, что привез – и только что полученные на почте посылочки, и странные колбы со свалки.

– О-о-о! – завидев колбы, Щеголев тут же сорвал с них фольгу, глянул… – Да-да-да! Это, друг мой, то, что и надо! Ага-а… и посылочки… Надеюсь, все гладко прошло? Никто за вами не следил?

– Да бросьте вы, Виктор Иваныч! Кому я нужен-то?

– Я так… на всякий случай… Антенну я уже подготовил! Ну, пока вас не было… Может, чайку? С печеньем… Понимаете, пока не будет всех деталей, нет никакого смысла начинать…

– Эй, хозяева-а! – вдруг донеслось с улицы.

Щеголев и Антон разом подбежали к окну.

– Клавдия Степановна! – узнав, тут же заулыбался архивариус. – Сейчас, сейчас… сейчас… Сию же минуточку!

Отойдя от окна, Виктор Иванович понизил голос:

– Я ее отвлеку… А вы тут, на столе, приберитесь… ну, спрячьте куда-нибудь. Вдруг она захочет зайти? Не пустить неудобно.

Выслушав, Антон молча кивнул – предложение было не лишено смысла.

Распахнув дверь, архивариус надел старые тапочки и вышел навстречу гостье с самой радушной улыбкой, между прочим, вполне искренней:

– Клавдия Степановна! Решили все ж таки в гости заглянуть? Очень рад! Очень.

– Да я только спросить… – соседка на этот раз примоднилась, сменив халат на бежевый балахон со скарабеями и древнеегипетскими божествами.

Даже Щеголев заценил:

– Красивая у вас кофточка!

– Вам нравится? – неожиданно зарделась гостья. – Это я в Египте купила. С дочкой зимой летали… в этот, как его… В Шарм-эль-Шейх! Точно – красиво?

– Вам очень к лицу!

– Спасибо. А дочка говорит – ширпотреб… Ой, Виктор Иваныч, я вот зачем к вам, – соседка вдруг хитро прищурилась, придав лицу зефирно-умильный вид. – Я видала, вы на крыше с антенной возились… Вижу – человек понимающий…

– Ну, кое в чем – несомненно! – приосанился Щеголев. – А что такое?

– Виктор Иванович, родненький, вы бы мой телевизор глянули, а? А то что-то, гад, работает не всегда… Вчера, чтобы сериал посмотреть, пришлось, к Эльвире идти, к подруге, а она ведь не близко живет.

– Так это, верно, в приставке дело… – архивариус задумчиво почесал затылок, и без того взъерошенный, и тут же кивнул: – Что же, глянем! Хотите, так прямо сейчас…

– Ой… сейчас-то я к автолавке… – опечалилась Клавдия Степановна. – А вот если вечерком, часов в семь-восемь. Я как раз котлет нажарила… С Антошей бы и зашли.

– Что ж… Вечером так вечером, – снова кивнув, Щеголев развел руками. – Не знаю, как мой юный друг, а уж я-то – всенепременно. Так что – ждите.

– Ой… да я уж… Спасибо вам большое, Виктор Иванович!

– Да пока не за что…

Проводив соседку до калитки, архивариус внимательно осмотрел улицу и, не заметив ничего подозрительного, вернулся в дом.

– А вы, кажется, приобретаете популярность, – обернулся Сосновский. Он как раз заваривал чай. – Значит, телевизор вечером будете чинить…

– Посмотрим… – Виктор Иванович выглядел несколько смущенно. – Там, скорее всего, приставка… Черт!

Неожиданно дернувшись, Щеголев чуть было не расплескал чай.

– Что такое? – поднял глаза Антон.

– Какой же я идиот, друг мой! – всплеснув руками, патетически воскликнул архивариус. – Какой же я идиот! Про самое главное-то забыл. Паяльник! Припой. Чем же я детали-то паять буду?

– Хм, паяльник, – юноша перевел дух. – Эко дело. Закажем! Или купим где-нибудь.

– Э-э! А с чем сегодня в гости пойдем? Что я с приставкой делать буду? Чем микросхемы паять?

– Так… в следующий раз почините.

– Конечно, там, скорее всего, схемы уже на выброс, на замену… – бормотал про себя Щеголев. – Но попытаться можно… было бы – чем… А пока – да, идти не с чем… Ой! Надо же предупредить! Она же ждать будет. Некрасиво получится, если так…

– Что-что вы там говорите?

– Антон! Где здесь автолавка?

– Так к остановке обычно подъезжает. Говорят… – молодой человек почесал кончик носа. – Вообще-то, не худо бы соли купить. Да и хлеб заканчивается… А в супермаркет – далековато… Вот что, Виктор Иваныч! Поехали!

– О! Хорошая идея, друг мой.

Как ни странно, но очередь в автолавку – серый фургон на базе тупоносого грузового «газона» – на этот раз оказалась так себе – всего-то с десяток человек. Наверное, потому, что время было уже позднее и товара осталось мало.

– Кто за пивом – очередь больше не занимать! – завидев подошедших напарников, зычно крикнула продавщица – дебелая тетка лет сорока в грязно-белом халате и с круглым крестьянским лицом.

Стоявшие в очереди тетушки разом обернулись.

– Здравствуйте! Кто последний?

– Ой, Виктор Иванович! Антон! – Клавдия Степановна уже стояла третьей, сразу же за невысокой худой брюнеткой с закрашенной сединой. – А пива-то уже нет!

– Да мы не за пивом, – улыбнулся Антон. – Хлеб кончился… да и соль, спички… Есть, интересно?

– Этого-то добра много, – заметил кто-то из очереди. – А хлеб только черный остался. Припозднились вы.

– Так только вспомнили…

– А мы сериал смотрели! Турецкий… Ох, какая ж там любовь!

– И артисты красивые!

– Клавдия Степановна, – между тем обратился Антон, коему сию щекотливую миссию поручил Щеголев. – У вас паяльник есть?

– Паяльник? – женщина хлопнула глазами.

– Ну, наш сгорел… только что посмотрели…

– Ну-у… не знаю даже. Нет, видимо…

– У меня есть, – неожиданно обернулась брюнетка. – От старого мужа остался. Да, да, лежит себе в комодике. Я ведь ничего не выбрасываю – не те времена!

– И правильно, Эльвира, и правильно! – одобрительно закивали в очереди.

– Так, Эль… ты не поищешь? Ну, паяльник-то, – просительно протянула Клавдия.

Эльвира расхохоталась:

– Поищу, конечно! Зайди утречком… или вечерком – чайку попьем, посудачим.

– А мы можем и сейчас заехать! – снова улыбнулся Антон. – Как раз на машине… Вас заодно подвезем.

– Ой! Подвезите – не откажусь! – тетушка обрадованно кивнула и засуетилась – Я тогда хлеба побольше возьму… И сахару!

– Сахар кончился! – строго предупредила продавщица.

– Захаровна все скупила, – пояснили в очереди. – Видать, снова самогонку гонит.

– И не боится же! Участковый сколько ее предупреждал.

– Самогон, между прочим, у нее хороший.

– Ну, это если для своих…

– Дак а мы что же, чужие, что ль? У меня Колька на свадьбу брал… Ну, на второй день – водки-то не хватило…

«Своими» или «местными» в Сосновке считались те, кто жил здесь практически постоянно, с начала весны и до поздней осени, все же остальные полупрезрительно именовались «дачниками». Местные «дачников» недолюбливали и в сельские «секреты» старались не посвящать.

Сейчас вот в очереди стояли исключительно «свои», что было заметно еще издали – по внешнему виду. «Дачники», вне зависимости от возраста, вполне могли выйти к автолавке в том, в чем ходили у себя на участке – в старых спортивных трусах или в драных шортах, «местные» же наряжались. Ну, туфли на каблуках, конечно, не надевали, но губы накрасить могли вполне. Эльвира, кстати, была в синем брючном костюме! И с бусами.

Дом Эльвиры – Эльвиры Петровны Розонтовой – стоял на другом краю деревни… или, скорей, все же дачного поселка – фактически так, хотя Сосновка во всех официальных бумагах именовалась именно что деревней, даже староста был!

Добротный, обшитый досками пятистенок с фасадом в четыре окна и высокой крышей, ухоженный огород, банька, яблони, парники и все такое, без чего и дача – не дача. Имелся и навес со столом, и летняя кухня, и даже гараж.

– Ну, заходите, гости дорогие!

Как водится, нужно было сначала попить чай, посудачить, а уж потом, этак не спеша, приступить, собственно, к делу. Местные жили спокойной налаженной жизнью, никогда никуда не торопились и к «торопыгам» относились крайне неодобрительно.

Пока кипятился чай, хозяйка порезала рыбник, выставила на стол ягодные ватрушки… и графинчик с наливкой!

– На черемухе – вку-усная! – похвалилась Эльвира Петровна, доставая из старинного буфета маленькие синие рюмки из толстого стекла – лафитнички.

– Ну, для аппетита!

Антон и Щеголев переглянулись… И тот, и другой к алкоголю относились равнодушно, но… Тут уж пришлось и выпить, и похвалить, и попросить еще одну – не обижать же хозяйку!

– Так вот, Потапиха-то мне и говорит… А я ей… Ого-го!

– Да ну!

– А то! Скажу тебе больше…

Начатая еще в машине беседа не прерывалась ни на секунду.

– Вот… пейте, гости дорогие! Вкусный чаек-то!

– И наливка у вас вкусная, – вспомнив о приличиях, еще раз похвалил Антон.

Хозяйка тут же налила еще по лафитничку – и отказаться было нельзя!

– Да что тут и пить-то? – что-то почувствовав, расхохоталась Эльвира Петровна. – Так, на один зуб…

– Ой, а я так и опьянела уже! – Клавдия Степановна пригладила волосы рукою. – Так ты, Эля, говорят, жиличку себе нашла?

– Не сама – наши подсказали… – хозяйка поставила рюмку и довольно заулыбалась – новая тема для разговора оказалась ей по душе. – Явилась такая третьего дня, сразу полдома на две недели сняла. Я поначалу-то думала – дачница, фифа городская. Ручки-ножки тонкие, одета… все равно, что раздета – ну, как молодежь вся летом ходит… Антош, а ты у нас не женат еще?

Юноша поперхнулся чаем…

– Нет пока. Но собираюсь…

– А-а-а… А то жиличка моя – хорошая девушка. Жаль только – иностранка!

Последнее слово Эльвира Петровна произнесла с некоторой долей гордости – мол, и мы тут не лаптем щи хлебаем!

– Иностранка? – фальшиво удивилась гостья.

Вообще-то, все новости по деревне распространялись быстро, и про новую жиличку Розонтовой знали уже все «свои»… Однако по неписаным правилам положено было удивиться.

– Ну да, иностранка, – хозяйка довольно кивнула и снова потянулась к графинчику. – Но все разрешения у нее есть, сказала – виза до декабря аж! Паспорт показывала… ну эту визу… Зовут – Надин, Надя по-нашему… Кроме русского, еще много языков знает. А по специальности – блог-гер!

Слово «блогер» Эльвира Петровна тоже произнесла с ударением.

– Правда, по-русски болтает смешно. Как-то по-старинному… Соблаговолите, весьма признательна… такое все…

– Так и у нас в советской школе точно так же иностранные языки учили, – фыркнув, неожиданно вставил слово Виктор Иваныч. – Ес, ит из. Ноу, ит изнт. Восемнадцатый век! Так давно уже и не говорил-то никто. Так, говорите, на практике? Интересно было бы пообщаться.

– А вот это сложно, – хозяйка покачала головой. – Правду сказать – необщительная она какая-то, нелюдимая…

– Блогер – и нелюдимая? – усмехнулся Антон. – Как же она с людьми разговаривает?

– А она и не разговаривает. Она больше природу фотографирует. Цветы, траву, деревья… Грядки мои, вон, сняла, огород… Снимает все телефончиком и бормочет что-то себе под нос…

– Тогда точно – блогер.

– Так здесь у нас телефоном-то только что и снимать, – Клавдия Степановна потянулась к рюмке – там еще оставалось чуть-чуть. – Сами знаете, связь какая…

Связь (как и интернет) в деревне была та еще! Интернет, впрочем, имелся еще более-менее приличный – только периодически пропадающий, Антон это понял, еще когда заказывал на Авито детали. Обычная же телефонная связь – местный «Мегафон» работал далеко не всегда и не везде, и часто появлялся эстонский роуминг – граница-то рядом.

– А нет паяльника-то! – вернувшись из комнаты, сообщила хозяйка. – Весь комод перерыла – не нашла. Ума не приложу, и куда он мог деться? Недавно ж совсем перебирала… А-а-а! Он, верно, у жилички – там тоже комод. Только девчонки-то сейчас нет – на велосипеде кататься умотала. Велосипед-то я ей дала – внучкин. Бесплатно! А что? Девушка эта Надя вроде бы аккуратная, не должна бы сломать.

Через несколько минут Эльвира Петровна вернулась и торжествующе протянула гостям небольшую черную коробку:

– Ну, вот, что я говорила! Нашла. Тут и паяльник, и все что к нему…

– Вот спасибо, Эля! – обрадовалась Клавдия Степановна. – Ну, мы пойдем, пожалуй… а то засиделись…