Нонетта

Марина Харлова

Нонетта

Моей первой читательнице.

Описываемые события вымышлены. Совпадения случайны.

Иногда людям приходится расплачиваться даже за то, о чем они еще только мечтали.

Часть первая. Во власти петли Мебиуса

Глава 1

Город Сизов, Россия, сентябрь 1998 года

Егор Жданов, высокий русоволосый парень, вдруг покрасил волосы в черный цвет, нацепил на шею кожаный ремешок с шипами и вдел в ухо серьгу в виде креста. Но главное: он изменился не только внешне, но и внутренне. На контакт не шел, категорически отказывался носить лицейскую форму и, похоже, ему нравилось быть среди одноклассников белой – как ни странно это звучит при его новом имидже – вороной.

– Что вы придираетесь к моему внешнему виду, Марта Викторовна? – возмутился он, когда классный руководитель 10 «А», миловидная молодая женщина с короткой стрижкой, сделала ему очередное замечание. – Это всего лишь маска. Уроков я не пропускаю, двоек не хватаю – чего еще надо?

– Давай-ка отделим зерна от плевел, Егор, – с мягким нажимом ответила Марта. – Не пропускать уроки и готовиться к ним – это, безусловно, важно, чтобы хорошо закончить учебный год. Но это не главное, чтобы остаться человеком.

– Хотите сказать, что, покрасив волосы, я перестал быть человеком?

– Не передергивай, пожалуйста. Если бы только волосы. Крест в ухе, черепа на рюкзаке – это вызов, дружок, дурной пример для остальных.

– Черепа-то вам чем не угодили? С ними сейчас только ленивый не ходит.

– Я хочу сказать, что увлечение всей этой атрибутикой не доведет тебя до добра…

– И я ввяжусь в какой-нибудь криминал, хотите сказать? Не переживайте, Марта Викторовна, эта сторона жизни меня не интересует.

– А…

– Наркотикам я тоже говорю «нет». Просто я в поиске, понимаете? Ищу себя, так сказать. И потом… Разве не вы нам внушаете: «Сделай, что тебе нравится, и заплати за это»? Я вполне осознаю, что делаю, и готов нести ответственность за последствия…

– Егор, Егор… Вот как раз эти последствия меня и тревожат!

Директор лицея, Медведев Олег Геннадьевич, посоветовал Марте не давить на Егора: «Мальчик играет, дело молодое, перемелется – мука будет». Марта понимала, на чем основана позиция начальника: отец Егора, известный в городе бизнесмен, являлся одним из спонсоров лицея. Однако сложившаяся ситуация Марту не устраивала. «Пожалуй, стоит наведаться к Ждановым в гости, – решила она. – Подумаешь, живут за городом. Возьму такси. Надеюсь, от одного раза не обеднею…»

И вот Марта после непростого разговора с родителями Егора стояла на обочине и ждала такси, которое почему-то запаздывало. Она приплясывала от холода и часто смотрела на часы. Когда ноги окончательно замерзли, она в нетерпении пошла навстречу машине, тем более что дорога одна, и они никак не могли разминуться. Вдруг сзади послышался грубый смех. Марта обернулась. Оказалось, что от коттеджей она отошла уже довольно далеко, а со стороны поселка к ней приближалась группа странно одетых молодых людей. Когда они окружили ее, она рассмотрела цилиндры, длинные кожаные плащи, уродливые маски. Пытаясь найти выход, девушка покрутилась на месте. Маски зловеще молчали, сужая круг. Прикрывшись сумкой как щитом, Марта на всякий случай расстегнула дубленку. И как оказалось вовремя. Когда ее внезапно дернули сзади за плечи, дубленка соскользнула. Марта тут же воспользовалась всеобщим замешательством, оттолкнула одного из парней и побежала через лес. За спиной слышался топот и тяжелое дыхание, прерываемое возбужденными криками: преследователи наслаждались охотой в полной уверенности, что жертва никуда от них не денется. Она выбежала на берег пруда, посреди которого темнела небольшая полынья. Погоня приближалась, а силы у Марты были на исходе. Воздуха в легких почти не осталось. Хриплое дыхание выталкивало из широко открытого рта пар, нестерпимо кололо в боку. Тут на глаза ей попалась висящая на дереве кормушка для птиц. Решение пришло мгновенно. Марта сорвала кормушку, скатилась на лед, добежала до полыньи, снимая на ходу сапоги, и прыгнула в воду. Сердце взорвалось от холода, но она не дала ему себя убить. Пластиковая бутылка без дна, которая служила хранилищем зерна в кормушке, помогла ей дышать, не показываясь над водой. Когда девушка вынырнула, берег был пуст, и только ее сапоги одиноко чернели на льду.

Марта проснулась от холода: форточка нараспашку, одеяло на полу. «Приснится же чертовщина…» – посетовала Марта. Она встала, закрыла форточку и посмотрела на часы: пять утра – ложиться досыпать бессмысленно, а жаль. Рабочий день предстоял тяжелый: уроки, консультации, репетиция к родительскому собранию…

Пока пила кофе и курила свою первую за день сигарету, нашла компромиссный вариант: «В конце концов не обязательно ехать к Ждановым домой. Поговорю с ними после собрания».

Она привела себя в порядок, собрала сумку и, прежде чем покинуть квартиру, послала воздушный поцелуй зеленоглазому красавчику, что все время наблюдал за ней с разворота журнала, лежавшего на диване.

Красавчика звали Ирвин Райт. Она увлеклась им в прошлом году после просмотра голливудского фильма «Не дай меня убить», где он сыграл главную роль. Хотя фильм не был дебютным для Райта, но именно с него началась у нее одержимость экранным красавцем. Марта изучила его жизнь и творчество вдоль и поперек, отказывалась от лишнего куска хлеба ради покупки журнала с его фотографией размером три на четыре сантиметра, и считала ценной находкой журнал с плакатом на весь разворот.

Казалось бы, ничего особенного – «не сотвори себе кумира», как говорится, но собственное глубокое погружение в грезы озадачило Марту. Вроде уже далеко не тинейджер, чтобы влюбляться в экранных героев. В чем причина накрывшего ее девятого вала? Замещение реального образа? Чьего? Славки Анучина, конечно. Ее несостоявшийся студенческий роман до сих пор отдавал болью. Стуча каблуками по тротуару с редкими по причине раннего часа прохожими, Марта вспомнила, как Анучин впервые поцеловал ее. Потом уткнулся холодным носом ей в шею и нес какую-то любовную чепуху… Он ничего не обещал ей, но она ждала. А он взял и женился на своей дальней родственнице, коротконогой и вислозадой. Ну ладно, это Марта со зла. На самом деле Славкина зазноба имела вполне приятный вид…

– Я тут к классному часу готовилась и наткнулась на любопытную статью, – сказала как-то Марте ее закадычная подружка Жанна Полянцева: она преподавала английский язык в том же лицее. – Ты знаешь, что привязанность к кумиру может быть психическим расстройством? Одинокие женщины, влюбляясь в звезду, с которой никогда не встретятся, страдают маниакально-депрессивным психозом.

– Я тебе больше скажу: сумасшедший дом начинается за стенами сумасшедшего дома, – парировала Марта.

– Но ты же понимаешь, что Райт – это всего лишь символ? Абстракция. Тhe phantom! – была у Жанны привычка добавлять иногда в свою речь английские словечки.

– А это легко проверить. Я собираюсь написать ему письмо.

– Ты серьезно? Зачем?

– Хочу убедиться в жизнеспособности одной идеи, мне ведь и самой это дурацкое наваждение мешает жить. Одного волевого усилия, чтобы избавиться от него, как оказалось, недостаточно. Так вот. Я тут у Андре Моруа вычитала интересную мысль: «Когда автор превращает женщину в героиню своего произведения, она для него умирает»1. Я подумала: а что, если в героя произведения превратить Райта? Только произведением станет наша переписка – этакий роман в письмах, понимаешь? Надеюсь, тогда он для меня умрет – условно, разумеется…

– Ну не знаю… Авантюра какая-то. Мне кажется, что ты, наоборот, еще больше утвердишься в своих болезненных чувствах.

– Хочешь сказать, что классик ошибается?

– Хочу сказать, что незачем огород городить. Заведи дневник, как все нормальные люди. Переписка – это ведь серьезно. Вдруг Райт ответит?

– Сильно сомневаюсь. Где он и где я? Я как раз и рассчитываю, что он проигнорирует мои письма, и тогда мои романтические чувства к нему постепенно угаснут. Таков мой план, я уже все решила. И не отговаривай меня. Твоя задача – переводить письма на английский язык…

«Именно так: я все решила», – завершила воспоминания Марта, переступая порог лицея.

Глава 2

Утомленный заботами делового четверга, Юрий Каюмов переоделся, вымыл руки и прошел к столу.

– Завтра у Дианы родительское собрание, – сказала Регина, расставляя на столе тарелки с едой. – Тебе придется сходить вместо меня. К суду не успеваю подготовиться, зашиваюсь.

– Бог с ним, с собранием. В следующий раз сходишь.

– Так-то да. У Дианы, насколько я знаю, проблем с учебой нет. Но у нее в этом году новая классная. Математичка. Надо бы послушать. Сам знаешь: новая метла – новые правила.

– А куда старая делась? Вроде неплохая была?

– В старших классах у них в лицее принято назначать новых.

– Понял. Ну, и как тебе новая учительница? – спросил Каюмов у дочери, которая сидела тут же, уткнувшись в книгу и прихлебывая чай из большой нарядной кружки. – Нравится?

Диана подняла голову, взяла из вазочки печенье и пожала плечами.

– Марта Викторовна? Да вроде норм.

– Так это ее фото у тебя над столом висит? – Юрий вспомнил большую фотографию молодой женщины в комнате дочери. Чёрно-белый портрет резко выделялся на фоне ярких постеров с актёрами, музыкантами и спортсменами.

– Угу. Я эту фотку у Кольки Горина выпросила. Он Нонетту своей «мыльницей»2 постоянно щелкает. Влюбился как последний дурак.

– Почему дурак? Я тоже в школе на пионервожатую заглядывался. А чего это вы ее так странно зовете?

– Привычка у нее есть. Вот если ты задачу не решил, то другие учителя сразу ругаться начинают, а Марта Викторовна говорит: «Ты очень старался, молодец, но… нет: к сожалению, ты решил задачу неправильно». Вот Нонеттой ее и прозвали. Меня, кстати, старостой выбрали, – похвалилась Диана.

– Зачем согласилась? – всплеснула руками Регина. – Надорвешься!

– Справлюсь, мамуль, не переживай.

Диана чмокнула мать в щеку и убежала в свою комнату.

Юрий тоже поблагодарил жену за ужин и, по пути в гостиную, заглянул в комнату дочери.

Влюбленный Ромео запечатлел классного руководителя крупным планом. Глаза – серые? голубые? – смотрели на Юрия так требовательно, что он почувствовал себя нашкодившим двоечником. Бр-р… Типичная училка. Бедный Горин!

Ночью Юрию приснился сон, в котором директор лицея и Марта Викторовна отчитывали Каюмова за то, что он якобы не сдал деньги на ремонт кабинета математики. Медведев грозил указкой, а Марта Викторовна так больно щипала Юрия за руку, что он в сердцах стукнул её по голове портфелем и убежал… В результате Каюмов весь день пребывал в скверном настроении, считая оставшиеся до собрания часы. Слишком уж хотелось увидеть странную женщину, которая в ночном кошмаре покушалась на его кошелек и здоровье.

Наступил вечер.

Кабинет математики был почти полон. В коридоре у двери толпились ученики. Формат собрания отличался от привычного: предполагалось, что в первой его половине дети расскажут родителям о своих делах и планах.

Юрий занял место за последней партой третьего ряда – подальше от учительского стола – и развернул свежий номер газеты «Вашорские зори»: «В прошлую пятницу, 18 сентября 1998 года, около 14 часов 20-летний Петр Глебов, сын директора бумажного комбината Аркадия Глебова, студент университета, подвез мать к магазину и остался ждать в машине. Когда через несколько минут женщина вышла, ни сына, ни машины уже не было. По словам очевидцев, некие личности, подсевшие в автомобиль, заставили Петра ехать в неизвестном направлении. Это событие потрясло многих сизовцев…»

Далее местная знаменитость, журналистка Евгения Салтыковская, хлестко прошлась по трусливой половинчатой политике городских властей в отношении местных криминальных авторитетов Боксера и Черемиса. Они-де годами держат в страхе предпринимателей, а воз и ныне там.

«Много ты понимаешь», – с раздражением подумал Юрий. Городские-то власти как раз среагировали моментально: создали штаб и составили план розыскных мероприятий. Другое дело, что похитители не спешили выходить на связь. Да и с авторитетами не все так просто. Буслаев Артур Владимирович, глава города, ни одного важного вопроса без их участия не решал. Считал, что достигнутый консенсус обеспечивает стабильную обстановку в городе, и спорить с ним на эту тему было бесполезно.

В кабинет вошла Диана, и Каюмов помахал ей рукой. Как все-таки она похожа на Регину: те же темные волосы, карие глаза, миниатюрная фигура. Он невольно представил: а что, если на месте похищенного Петра оказалась бы Диана? Воображение нарисовало страшную картину беспомощности дочери перед подонками, и от этого Юрию стало плохо. С трудом отогнав мрачные мысли, он сосредоточился на собрании. Регистрация, ведомости с оценками, анкеты… Скукота. Но Юрий напомнил себе, зачем здесь оказался: посмотреть на кровожадную богиню Кали, которая сожрала сердце юного Горина. Уж не он ли носится по кабинету как угорелый и фотографирует все, что попадает в кадр?

А Марта Викторовна смотрится весьма недурно. Стройная, но одета безлико: черная юбка-карандаш, оливковый джемпер, аккуратные туфли на скромном каблучке, из украшений – простенькие золотые серьги. Все вместе выглядит почти аскетично. Возможно, так диктует ее личность: «я самодостаточная, мне не нужны внешние атрибуты». Ну, ну…Что-то пишет. Левая кисть лежит на плече, как на фотографии в комнате Дианы, голову склонила на руку. Любимая поза?.. Часто хмурится и заправляет за ухо прядь волос. Даже с последней парты видно, что мел въелся в подушечку указательного пальца. «Короче, серая мышь, будущий синий чулок», – сделал вывод Каюмов и переключился на детей – хотя какие уже дети в шестнадцать лет?

А дети в это время с увлечением рассказывали родителям о своих школьных делах и планах на новый учебный год. «Устная газета», – вспомнил Юрий название этой старомодной формы выступления. Хотя прошло почти десять лет с начала перестройки, школа оставалась бастионом консерватизма. Октябрята, пионеры и комсомольцы исчезли, но многое сохранилось прежним.

Юрий с интересом наблюдал за детьми. Это был «час» его дочери, настолько хорошо она все организовала как староста. Все-таки талантливая у него дочка! Недаром они с Региной ничего не жалели для Дианы. Ее день был расписан по минутам: плавание, учёба, олимпиады, конкурсы… Теперь ещё и общественные обязанности. Иногда закрадывались сомнения – не слишком ли дочь перегружена? Но Диана не жаловалась, и это убеждало Юрия, что пока все под контролем.

Когда детей отпустили, за дело взялись мамаши, обрушив на классную руководительницу поток иезуитских вопросов. Юрий снова заскучал. Чтобы себя занять, он стал читать заметку про ленту Мебиуса на стенде «За страницами учебника»: «Лента Мебиуса – пример односторонней поверхности с одним краем в трехмерном пространстве. Чтобы убедиться в этом, проведите пальцем по краю и вернётесь в ту же точку, с которой начали. Удивительно, не правда ли?..»

Каюмов оторвал от газеты полоску бумаги, свернул ее, как было показано на рисунке, и проделал эксперимент. «Так и есть… Интересно, а не в этом ли смысл нашей жизни? Всё повторяется по кругу, и мы неизбежно возвращаемся туда, откуда пришли…»

Родительский «допрос» тем временем завершился, и собрание подошло к концу.

На крыльце лицея Каюмов закурил. Минут через пять появилась Марта Викторовна. Она коротко взглянула на него и, бросив на ходу: «До свидания, Юрий Тимурович», легко сбежала по ступенькам.

Шлейф духов, оставшийся после неё, напомнил запах воздуха перед грозой – смесь восторга и тревоги. Юрий замер. И вдруг спросил вдогонку:

– Марта Викторовна, вас проводить? – получилось громче, чем следовало.

Молодая женщина обернулась.

– Спасибо, но… нет.

Юрию осталось только смотреть, как подол её плаща колышется по упругим икрам ног.

«Хорошо подумай, старик, прежде чем волочиться за этими ножками, – предостерёг внутренний голос. – Заманят они тебя в петлю Мебиуса, не выберешься, а у тебя семья…»

Юрий поймал себя на том, что уже несколько минут стоит в пустом дворе и смотрит на улицу, где скрылась Марта Викторовна. Сигарета давно догорела, оставив пепел на асфальте и горький привкус на губах.

«Вот ведь…» – подумал он, резко стряхнув наваждение.

Юрий медленно прошёлся по улице. Ему хотелось понять, что его зацепило в Марте? Да, именно так, без отчества. Она ведь показалась ему обыкновенной. И все-таки что? Жест, которым она заправила за ухо волосы? Глаза? Духи? Или ее «нет», про которое он сразу вообразил, что оно окончательное, не дающее никакой надежды на продолжение? В голове всплывали отрывки воспоминаний, мысли путались.

– Ладно, на сегодня хватит, – вслух сказал Юрий. – Как-нибудь разберемся.

И решительно направился к оставленной около лицея машине.

Глава 3

Скинув туфли, Марта села на диван и с облегчением вытянула ноги. Они ныли и требовали, чтобы их побаловали теплой водой с морской солью. «Обойдетесь!» – мысленно осадила их Марта и подмигнула Райту, который терпеливо ждал ее возвращения, запертый в рамках журнального разворота.

Закурив, она с наслаждением затянулась, но в дверь позвонили. Марта затушила сигарету в стоявшей на тумбочке чашке с остатками утреннего кофе и побрела в прихожую. На пороге стояла Жанна. Она жила тремя этажами выше и подружки часто проводили вечер-другой вместе.

Своей корпулентностью, пышными рыжими волосами и неиссякаемым оптимизмом Жанна ассоциировалась у Марты с теплой, разрисованной яркими цветами, русской печкой. Единственным штрихом, нарушающим общую картину, была большая светлая родинка на носу.

Жанна сунула Марте в руки тяжеленный пакет, принюхалась и, быстро найдя источник неприятного запаха, брезгливо понесла чашку с окурком в вытянутой руке на кухню.

– Что за дурацкая манера тушить сигареты, где попало?

– У меня нет пепельницы.

– Тоже мне причина. Приспособь что-нибудь. Хоть консервную банку.

– Неэстетично.

– В курении тоже нет никакой эстетики.

– Спорный вопрос.

Жанна фыркнула, забрала у Марты пакет и начала его разгружать. Ее родители держали фазенду, а муж увлекался тихой охотой. Марте много чего перепадало от их праведных трудов и выручало в наступившие сложные перестроечные времена. Зарплату в лицее задерживали, поэтому магазинные запасы у Марты сводились к молоку и хлебу. Принесенная подругой авоська была настоящим подарком: яблоки, банка маринованных грибов и несколько крупных картофелин.

– Я тебе не рассказывала, почему сама не курю, хотя мои родители дымят, как паровозы? – Спросила Жанна и бесцеремонно плюхнулась прямо на постер Райта.

– Нет, не рассказывала, – Марта аккуратно вытянула из-под подружки журнал и стала разглаживать помятые страницы.

– Так вот, слушай. В детстве, классе в четвертом, мы устроили в раздевалке кучу-малу. Я накрыла своим пальто какую-то девчонку. Прямо с головой. Она сбросила его с себя и сказала, что, мол, фу, воняет папиросами. Представляешь? Сама-то я ничего не чувствовала. Я тогда чуть со стыда не сгорела и поклялась никогда не курить. Never! И мужа я себе выбрала, заметь, некурящего!

– А со мной, как я понимаю, тебе не повезло? – прошепелявила Марта. Она тщетно пыталась с помощью ногтя вытащить яблочную кожуру, застрявшую между зубами.

– И не говори! Кстати, как прошло собрание? Родители хоть адекватные?

– Вполне. Думаю, сработаемся.

– Ну что, написала письмо своему ненаглядному Райту? – спросила Жанна, видя, что Марта все еще держит в свободной руке свой драгоценный журнал.

– Написала.

– Письмо-то какое собираешься отправлять – электронное?

– Бумажное.

– Есть же интернет-кафе.

– А у меня есть время по кафе ходить?

– Ну и зря. По «мылу» он бы тебе точно ответил, а так…

Занимаясь переводом, Жанна то и дело фыркала: «Ну ты точно больная, Викторовна. Woe from wit – горе от ума в чистом виде». Марта невозмутимо жевала второе яблоко.

Позднее подруга, размякнув от рюмки Amaretto и подперев голову унизанной кольцами рукой («сойдет за кастет во время драки», – горько пошутила она однажды), продолжала недоумевать:

– И все-таки, Викторовна, я не понимаю, почему у тебя с мужчинами не складывается. Ты умная, привлекательная… Да не маши ты рукой! Шэрон Стоун по сравнению с тобой отдыхает, уж поверь мне. А, может, у тебя был неудачный опыт? Аm I right?3

– Нет у меня никакого опыта…

– До сих пор? Fantastic! Знаешь, что я тебе скажу, дорогуша: выбрось из головы Райта и найди себе реального мужика. Да хотя бы «нового русского».

Марта выразительно покрутила пальцем у виска.

– Ну ты предложила! Кто у нас, интересно, «новые русские»? Воры и бандиты. Ты мне судьбу богатой вдовы пророчишь?

– Ой, не утрируй! Во-первых, не все бизнесмены – воры и бандиты, а во-вторых, есть еще чиновники и депутаты. What's not an option?4

Марта задумалась.

– Чиновники, говоришь… А у меня ведь появился такой – Юрий Тимурович, зам главы администрации по социальным вопросам. Отец Дианы Каюмовой. На собрание сегодня приходил.

– Да тьфу на тебя! Вернее, на него.

– Чего вдруг? Он очень даже симпатичный. Темные волосы, синие глаза. И ухоженный такой: деловой костюм, хорошая обувь, дорогой парфюм, все дела… Словно ходячая реклама дорогих часов. Вот только глаза у него грустные. Как у бигля – собачки есть такие. И уголки губ опущены, как у Пьеро…

– Ты это серьезно?

– А голос у него – просто чума! «Марта Викторовна, вас проводить?» – произнесла она утробным голосом. – Совершенно магический баритон. Как у Рената Ибрагимова, певца из Татарстана.

– Ты еще Шаляпина вспомни. Нет, он нам не подходит.

– Потому что голос как у Ибрагимова? – с мнимым простодушием спросила Марта.

– Потому что женат!

– Это да. На красивой и энергичной женщине, между прочим. Адвокатское бюро «Доверие» знаешь?

– Как не знать! Мимо него на рынок ходим.

– Представь себе: жена Каюмова – владелица этого бюро.

– Вот видишь? Они соответствуют друг другу на сто процентов. Кстати, твой Райт тоже небось женат?

Марта пожала плечами.

– Какая разница? Я же не собираюсь за него замуж.

– Не зарекайся! Впрочем, он нам тоже не подходит. Нам нужен вариант попроще. Вот, например, директор наш, Олег Геннадьевич, чем не жених? Сама говорила, что он к тебе неровно дышит.

– А как я к нему дышу, тебя не интересует? Я его не люблю.

– Люблю-не люблю… Тебе сколько лет?

– Двадцать семь.

– Вот! А ты все в ромашку играешь. Медведев – холостой, образованный, местами даже обаятельный, при хорошей должности. А то, что лысый и с брюшком, не имеет никакого значения. Absolutely none!5

– Хватит меня пристраивать, Жанка. Ты мне не мать, и вообще…

– Так чего же ты хочешь?

– Спроси чего-нибудь полегче, дорогая.

– Ну, тогда до завтра…

Засыпая, Марта снова вспомнила о предложении Каюмова ее проводить. Будто мощная прибрежная волна накатила с гулким рокотом и схлынула, оставив после себя оглушающую тишину. Невозможно отказать. Но она отказала.

«И женат, и отец ученицы к тому же… Нет, нет и нет! Боже, упаси! У меня Райт есть. Пусть фантом, зато никаких обязательств…»

Глава 4

Лос-Анджелес, США

…Бешеная скачка подходила к концу. Две стрелы торчали из крупа лошади, пот струился градом, а единственное желание сводилось к одному: достичь края плато раньше, чем его убьют. Брошенное гуроном лассо уже свистело в воздухе, когда Ирвин вместе с лошадью начал проваливаться в бездну…

Райт открыл глаза и всмотрелся в темноту, пытаясь понять, где он находится и что с ним происходит. Узнав знакомые очертания своей спальни, он облегченно выдохнул: сон, всего лишь сон. Он встал и, шлепая босыми ногами, отправился на кухню, чтобы промочить горло. Там он заметил письмо, прикрепленное магнитом к дверце холодильника. Утром, разбирая почту, он отложил его, но так и не прочитал. Ирвин сел в кресло и включил настольную лампу.

«Здравствуйте, мистер Райт, – писала незнакомка из далекой России. – Прошу вас, настройтесь прочитать мое письмо до конца. Я ваша поклонница и пишу вам с надеждой, что вы захотите общаться со мной…»

«Настройтесь…» Его не надо об этом просить, если рядом Алтея. Ирвин взглянул на спящую молодую женщину. Покрывало сползло на пол, открыв её идеальные формы.

В этом году Ирвин Райт разменял пятый десяток и прошёл путь большинства мужчин, достигших сорокалетия. Преуспевающий кинопродюсер, режиссер и актер, муж очаровательной Нэнси Лоуренс, популярной телеведущей, отец двоих сыновей, он внезапно сорвался в бездну сладостного греха. Как в только что приснившемся сне: планировал благополучно перепрыгнуть кризис среднего возраста, но вместо этого разрушил многолетний брак, связав свою жизнь с уличной певицей без рода и племени.