Туман над призрачной горой

То, что случилось единожды, обязательно повторится вновь. В любой момент люди с горы могут потребовать отдать им новую девочку. Времена, когда богини призывали только близнецов раз в шестнадцать лет, прошли. Отныне судьба всех дочерей Йослинды покрыта дымкой неопределенности.

Калиса с любопытством вглядывалась в темные силуэты жилых построек:

– Так это и есть то место, о котором ты столько рассказывала?

– Да, – прошептала Тиа, боясь, что все это лишь сон, и сладостное видение легко спугнуть одним лишь громким словом. – Я дома.

От вида родного селения на глазах навернулись слезы. Тиа зажмурилась и, досчитав до десяти, медленно открыла глаза. Чудесный мираж не рассеялся. Йослинда все так же стояла перед ней.

В воздухе витали знакомые запахи скошенной травы, вспаханных земель и недавно погашенных костров. Погруженная в сон, Йослинда казалась тихой и безлюдной, лишь где-то вдалеке лениво потявкивала собака.

Девушки шагали вдоль глухого деревянного забора, окружавшего деревню.

– Почему бы не войти через те ворота? – поинтересовалась Калиса.

– На ночь их запирают изнутри. Но я знаю, как попасть внутрь.

Они прошли еще немного, прежде чем добрались до нужного места.

– Вот оно! – радостно воскликнула Тиа, возможно, чуть громче, чем следовало бы. На высокой сосне неподалеку ухнула потревоженная шумом сова.

Рядом с разросшимися ягодными кусами в заборе не хватало двух досок.

– Сколько себя помню, вся детвора бегала сюда лакомиться малиной да голубикой. – Тиа сорвала с пышного куста две сочные ягоды и протянула одну Калисе. – Старейшина все время грозился залатать дыру, но, как видишь, она до сих пор на месте.

Протяжный вой неугомонной собаки напомнил, что не стоило терять время.

– Пойдем.

Ночь продолжалась. Трудолюбивые селяне крепко спали, набираясь сил, чтобы с первыми лучами солнца вновь приступить к работе. Бездельников и лежебок в Йослинде не любили. Девушки старались вести себя как можно тише, чтобы не нарушить царивший вокруг безмятежный покой.

– Сюда, я познакомлю тебя кое с кем, – Тиа потянула Калису за руку. – Уверена, тебе будут рады.

Они прошли до конца узкой улочки и остановились около маленького, покосившегося от времени дома.

Тиа стучала в дверь, пока внутри не послышалось чье-то ворчание и в окне не заплясал маленький огонек свечи. Им отворила невысокая женщина с заспанным лицом. Она вышла прямо в сорочке, наспех накинув на плечи пуховую шаль. Пряди седых волос выбились из-под ночного чепчика. Тиа с грустью отметила, как сильно соседка постарела всего за год.

Хозяйка дома окинула девушек недоуменным взглядом.

– Что стряслось? – спросила она хрипловатым голосом. – Кто вы?

– Тетушка Мидтандер? Это я, Тиа. Я привела Калису.

Женщина вздрогнула, как от пощечины, и непонимающе уставилась на девушек, переводя взгляд с одной на другую. Рука, в которой она держала свечу задрожала. Окончательно же осознав, кто стоял перед ней, тетушка Мидтандер прижала ладонь ко рту, словно пыталась сдержать крик.

В конце концов ей все-таки удалось совладать с собой, и тогда вопросы полились рекой.

– Тиа?! Почему ты здесь? – воскликнула женщина, разволновавшись не на шутку. Она перевела взгляд на Калису и едва слышно произнесла: – Калиса? Это правда? Это правда ты?

Голос ее дрожал, в усталых покрасневших глазах заблестели слезы.

– Ну, вы тут поговорите, – весело сказала Тиа, уверенная в том, что тетушка Мидтандер расчувствовалась от радости, – а я пока к своим загляну.

И она поспешила к родному дому, предвкушая долгожданную встречу со своей семьей.

Глава 6

Путешествие оказалось совсем не таким, каким его рисовала фантазия: не походило оно ни на торжественное паломничество, достойное дочерей Анреншена, ни на увеселительную прогулку в парке, и очень скоро Калиса пожалела, что согласилась на эту безумную авантюру.

Спуск по каменистому склону изматывал. Но настоящие испытания поджидали впереди. Каждый шаг давался с трудом из-за нараставшей боли в ногах. Какое-то время, стиснув зубы, Калиса продолжала идти, но в конце концов не выдержала и опустилась на небольшой валун, чтобы перевести дух. Она осторожно сняла покрытые дорожной пылью туфли и вскрикнула от ужаса:

– Что это?! Неужели кара уже настигла нас?

Объятое паникой сердце колотилось в такт пульсировавшей боли. Тиа бросилась к ней, но, осмотрев окровавленные ноги, облегченно выдохнула:

– Никакая это не кара. Всего лишь ноги натерла.

Слова прозвучали так обыденно, будто такое случалось с Тиа не раз и не два. Но Калиса ни разу в жизни не испытывала такую боль, и никогда прежде ее тело не уродовали столь жуткие раны.

– Сиди здесь, – сказала Тиа и, деловито уперев кулаки в бока, огляделась по сторонам.

Некоторое время она бродила вокруг, выискивая что-то на земле, Калисе же оставалось лишь наблюдать за сестрой. Наконец Тиа нашла то, что искала. Она сорвала несколько листочков какого-то растения, растерла их в руках, после чего протянула Калисе:

– Вот, приложи к ранкам.

С легким недоверием Калиса сделала, как велела сестра, и поморщилась, ощутив острый укол боли, который, впрочем, вскоре затих. От странного лекарства исходила приятная прохлада.

– Скоро пройдет: воронье ухо никогда не подводит, – заверила Тиа.

– Воронье ухо?

– Так это растение называется. Оно снимает боль и заживляет раны.

– Что за странное название? – удивилась Калиса, разглядывая мясистые темно-зеленые листочки.

– Так уж назвали предки, – пожала плечами Тиа. – Значит, на то была причина. Да и какая разница, как называется, главное, что помогает.

С этим Калиса не могла не согласиться: мудрость предков надо почитать, а не подвергать сомнениям. Этому всегда учил тар–атуа.

– Сможешь идти? – спросила Тиа.

Калиса заставила себя надеть обувь на израненные ноги. Ступни тотчас обожгло болью так, что на глаза навернулись слезы, но благодаря вороньему уху вскоре ей полегчало.

– Прости, – сокрушенно вздохнула она. – Я доставила столько хлопот.

– Не говори ерунды, – отмахнулась Тиа. – Но нам лучше поторопиться.

Калиса замешкалась: стоило ли ей идти дальше? Она уже скучала по дому, к тому же сомневалась, что сможет выдержать весь путь туда и обратно. Но для сожалений было слишком поздно. Повернуть назад и вернуться в храм одной не хватило бы духу, остаться на склоне горы и дождаться возвращения Тиа – тем более, и не оставалось иного выхода, как, несмотря на боль, следовать за сестрой дальше.

Теперь к прежним страхам добавился еще один. Калиса надеялась, что целебная трава, как и обещала Тиа, залечит раны, и к утру от них не останется и следа. В противном случае ее ждали большие проблемы. Суми – даже если им приказать молчать – рано или поздно проговорятся, а если новость дойдет до тар–атуа, он обязательно потребует объяснений.

Если бы только время можно было повернуть вспять, она ни за что бы не поддалась соблазну. В храме Калису любили и почитали, о ней заботились и оберегали от любых опасностей – жизнь была счастливой и беззаботной. Стоило ли рисковать всеми благами ради глупой сиюминутной прихоти? И стоила ли эта таинственная Йослинда тех последствий, с которыми, возможно, придется столкнуться?

Тиа же, казалось, ни капли не задумывалась о подобных вещах. Она наслаждалась прогулкой и без умолку говорила обо всем, что приходило на ум – точь-в-точь как болтушки-суми. Подобная беззаботность восхищала и в тоже время раздражала: как можно оставаться спокойной в подобной ситуации? Но постепенно – Калиса и не заметила, как и когда, – рассказы сестры увлекли ее, вновь пробудив ненасытное любопытство.

Год назад Калиса обучала Тиа всему, что знала о храме и Эрмемари, теперь же они с сестрой поменялись местами: роль ученицы досталась ей самой. Калиса с жадностью вслушивалась в рассказы об удивительных травах и цветах, росших вокруг, о немного пугавших, но милых на вид диких зверьках, сновавших между камней в поисках добычи. Тиа с удовольствием отвечала на все вопросы Калисы, и казалось, знала обо всем на свете.

Земли за стенами Эрмемари оказались вовсе не жуткими пустошами, как утверждал принц. Калиса и не представляла, насколько огромен мир: бескрайние, уходящие за горизонт пейзажи захватывали дух, свежий ночной воздух пьянил и кружил голову. Внезапные порывы ветра трепали волосы и заставляли поеживаться от холода, но даже это вызывало восторг, а не раздражение.

Внутри зарождалось новое, незнакомое до сего времени чувство: странная смесь из эйфории и ощущения собственного всесилия. Калиса искренне верила, что ей под силу все, что угодно. Она могла бы не только с легкостью дойти до Йослинды и вернуться обратно, но и добраться до самого края земли. И, что важнее всего, она была вольна сама выбирать, как поступать и что делать. Свобода. Калиса никогда не задумывалась всерьез о том, что лишена ее, принимая затворническую жизнь как должное. Лишь выбравшись за – теперь уже казавшиеся тюремными – стены храма и избавившись от назойливой опеки дюжины нянек, контролировавших каждый ее шаг, Калиса поняла это. Так вот почему, некоторые суми, думая, что их никто не слышал, шептались меж собой о том, что не хотели бы себе такой судьбы, какая выпала кси–атуа. Теперь Калиса поняла смысл тех слов, и (что тревожило ее больше всего) сомневалась, что сможет вернуться к прежнему однообразному жизненному укладу.

***

Наконец впереди показались смутные очертания божественного селения. Вот она – обитель дочерей Анреншена и родина Калисы. Фантазия вновь разыгралась, рисуя одну за другой картины ближайшего будущего, и сердце затрепетало от волнения. Как ее примут сестры? Увидит ли она Отца? В глубине души Калиса надеялась, что этой встречи все же удастся избежать.

Но чем ближе жрицы подходили к Йослинде, тем сильнее росло разочарование. Величественная издали, вблизи она выглядело бедно: ни красоты, ни мощи, ни привычного великолепия.

Храмовый комплекс Анреншена в Эрмемари был щедро украшен драгоценными каменьями и золотом, а стены, окружавшие королевство, возведены из благородного камня. Йослинду же обрамлял покосившийся забор из неотесанных бревен, а вместо пышных украшений и знамен – несколько флагштоков с потрепанными флажками.

«Неужели дочери Анреншена и вправду живут в подобном месте?» – поразилась Калиса, не решившись тем не менее высказать мысли вслух, чтобы не обидеть сестру: увидев родное селение, Тиа буквально засветилась от счастья.

Вновь пришлось пролезать через узкую брешь в заборе. Уставшая и измотанная, Калиса не настояла на том, чтобы войти через парадные ворота, но в душе негодовала: как можно вести себя столь бесцеремонно в священном месте?

– Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала Тиа, загадочно улыбнувшись, едва они оказались по ту сторону изгороди.

Калиса бегло осмотрела себя. Одежда измялась и испачкалась в пути, предстать перед кем-либо в таком виде просто неприемлемо. Сперва надо привести себя в порядок. Но Тиа заверила, что переживать не о чем, к тому же на прихорашивание не осталось времени. Спорить было бессмысленно, и пришлось смириться с позором, который предстояло пережить.

В отличие от аллей в парке, по которым привыкла гулять Калиса, улицы Йослинды не были замощены и никак не освещались. Если бы не мягкий лунный свет, пробираться вперед пришлось бы в буквальном смысле на ощупь.

– Просто ночью по улицам никто не ходит, – зачем-то оправдывалась Тиа. – Вот фонари и не зажигают.

Калиса понимающе кивнула. Конечно же, запрет Анреншена выходить из домов после заката действовал не только в Эрмемари, и нет смысла освещать пустые улицы.

Они подошли к небольшому дому, стоявшему почти на окраине, и Тиа громко постучала в дверь. Трепетное волнение вновь охватило Калису. Она стояла чуть поодаль, кусая губы и теребя измятый рукав дзироко.

Им отворила женщина, чье уставшее лицо показалось Калисе смутно знакомым, хотя они никак не могли видеться раньше.

– Вы тут поговорите, а я пока к своим загляну.

Слова Тиа застали врасплох. Калиса не ожидала, что сестра бросит ее одну.

– Подожди, куда же ты?

Но Тиа уже скрылась в темноте, оставив прозвучавший вопрос без ответа. Неудивительно, что в храме ее ни разу не поймали: Тиа была слишком быстрой и ловкой.

– Калиса? Калиса, неужели это ты?

Голос тетушки Мидтандер – так, кажется, обратилась к ней Тиа – дрожал от волнения.

Но, прежде чем Калиса успела хоть что-нибудь ответить, из глубины дома донесся густой бас.

– Рокси! Чего ты копошишься? Кого там черти принесли? – От грозного рева, напомнившего крики разгневанного тар–атуа, Калиса невольно отпрянула на шаг. – Гони их прочь, кто бы там ни был! – не унимался возмущенный мужчина. – Они хоть знают, который час?

Но Рокси Мидтандер не отвечала. Она неотрывно смотрела на Калису и утирала слезы, стекавшие по бледным, впалым щекам.

Раздался звук тяжелых шагов, и в дверном проеме появился высокий широкоплечий мужчина. Видно, не дождавшись ответа, хозяин дома сам решил посмотреть на того, кто нарушил его покой. Темные всклокоченные волосы падали на хмурое морщинистое лицо, густые брови сошлись на переносице. Он бросил угрюмый взгляд на Рокси Мидтандер, а затем уставился на Калису, которая уже была готова провалиться сквозь землю.

«Кто эти люди? – думала она, дрожа от страха. – Почему Тиа привела меня к ним?»

– Брент. Это наша дочь. Наша Калиса.

– Совсем ума лишилась, женщина? – прорычал он в ответ.

– Калиса, – не обратив внимания на обидные слова, тихо произнесла Рокси Мидтандер, – а где же Кэра? Скажи, что с вами случилось?

Кэра. Как давно Калиса не произносила это имя. Теперь же она вспомнила все. Так значит, все рассказы Тиа – правда? Значит, эти люди…

– Вы мои родители?

Мама и папа. Калиса часто слышала эти слова, ведь у каждого человека в Эрмемари были родители. Но не у нее. Она дочь Анреншена, божественное дитя, а это совсем другое. Так Калиса думала, пока однажды Тиа не рассказала ей о Рокси и Бренте Мидтандерах. Тогда эта история показалась простой выдумкой, сказкой, сочиненной Тиа ради забавы. Но сейчас эти люди стояли перед Калисой. Ее собственные мама и папа. Она терялась в догадках, как вести себя: почтительно поклониться или крепко обнять?

Вместо ответа на вопрос, мама с новой силой залилась слезами, сотрясаясь всем телом. Пламя свечи, которую она все еще сжимала в руке, замерцало, грозясь потухнуть в любой момент. Калиса хотела подойти к женщине, но папа заслонил собой рыдавшую жену.

– Калиса, значит? И что же ты тут делаешь, скажи мне на милость, а? – рявкнул он, упершись руками в бока. – И где твоя непутевая сестра?

Калиса опешила от неожиданности, к тому же она не в совершенстве владела языком, на котором говорили Мидтандеры. Что значит на милость и непутевая? Пока она пыталась понять смысл слов папы, тот заваливал ее новыми упреками.

– Да вы хоть представляете, что натворили? – Глаза мужчины налились кровью, на лбу запульсировала жила. – Вас избрали! Вам с Кэрой выпала такая честь, и что же вы сделали? Чем отплатили? Знаете, сколько мы натерпелись из-за вашей выходки?

– Брент, не надо, – попыталась утихомирить его Рокси.

Она мягко дотронулась до него, но мужчина, даже не взглянув на жену, дернул плечом, стряхивая ее руку.

– Хотите нас совсем извести? – закричал он, брызжа слюной. – Посмотри на мать, до чего вы с сестрой довели ее!

Калиса сделала небольшой шаг назад, затем еще один – чуть больше, и еще, и еще… И вот она уже убегала прочь, едва различая дорогу из-за нахлынувших слез.

– А ну стой, бесстыдница!

Крики разъяренного Брента Мидтандера разбудили соседей. То тут, то там, в домах загорались огоньки света, а собаки во дворах заливались лаем.

Быстро выбившись из сил, Калиса остановилась, чтобы отдышаться. Ей безумно хотелось в одно мгновение перенестись в храм и никогда больше не вспоминать об этой страшной ночи.

– Кто здесь? – послышался скрипучий голос совсем близко.

На невысоком крыльце дома, около которого остановилась Калиса, стоял дряхлый старик и вглядывался в темноту подслеповатыми глазами.

Калиса юркнула за угол и прижалась к холодной стене, стараясь не шуметь. Воспользовавшись передышкой, она попыталась собраться с мыслями. Сердце переполняли страх и непонятно откуда взявшаяся обида на мужчину, которого Калиса видела впервые в жизни. «Отцы и должны вселять страх в детей своих», – в который раз прозвучали в голове слова тар–атуа. Она всегда соглашалась с ними, когда думала об Анреншене. Но по какой-то неясной причине гнев Брента Мидтандера казался Калисе несправедливым, а его отношение к ней – незаслуженным.

Она услышала, как хлопнула дверь и, решив, что старик зашел внутрь, хотела продолжить путь. Но тут кто-то дотронулся до ее плеча, и чья-то рука закрыла рот, сдержав чуть было не вырвавшийся крик.

– Тише. Это я, – прошептала Тиа.

Калиса выдохнула с облегчением. Ей захотелось одновременно обнять и отругать Тиа за то, что та напугала ее, да к тому же втянула в такие неприятности, но увидев рядом с сестрой незнакомца, она сдержалась.

– Это мой братик Кори, – представила его Тиа. – Он нам поможет.

– Привет, – коротко поздоровался Кори.

В темноте юношу нельзя было разглядеть толком. Калиса отметила лишь, что он был на две головы выше Тиа.

– Добрый вечер, приятно с вами познакомиться, – ответила Калиса, следуя правилам этикета, чем, казалось, только смутила юношу. Кори в растерянности запустил руку в волосы и пробормотал в ответ что-то неразборчивое.

Йослинда тем временем окончательно проснулась. Отовсюду доносились встревоженные крики людей, собачий лай и ржание напуганных лошадей.

– Тиа, что происходит? – спросила Калиса. – Тот человек… Он…

Она содрогнулась, вспомнив инцидент у дома Мидтандеров.

– Потом объясню, – замотала головой Тиа. – Сейчас надо выбираться отсюда.

– Я проведу вас к конюшне, – сказал Кори и тут же, насторожившись, прошептал. – Кто-то идет. Замрите.

– Эй ты, не видел ничего странного?

Услышав голос Брента, Калиса вжалась в обшарпанную стену дома и зажмурилась от страха. Сердце билось так громко, что казалось, его слышала вся округа.

– Кажется, вот там, в кустах, резвилась лисица, – послышался голос того самого старика, что стоял на крыльце.

– Лисица, говоришь, – недобро усмехнулся Брент. – Уж я этой лисице задам, как только поймаю.

– Полно тебе, Брент, не серчай, – проскрипел старик. – Лисы они ведь такие – любопытные. Да ведь им и положено любопытничать – по возрасту да по характеру.

– Скажешь тоже, – недовольно цокнул языком Брент. – Все, пойду я! Нет у меня времени тут с тобой лясы точить.

Размашистыми шагами он пересек улицу и скрылся за поворотом, не подозревая, что та, кого он искал, была совсем рядом.

– Ну нет, так нет, – усмехнулся старик. – А лисицам, коли они уже утолили свое любопытство, тоже пора бы и честь знать, – внезапно добавил он и с этими словами прошаркал обратно в дом.

Они выждали еще немного, прежде чем покинуть укрытие. Кори предложил срезать путь через огороды, и им удалось добраться до конюшни без особых проблем. Внутри было тепло и тихо, лишь негромко похрапывали спящие лошади. Кори подошел к одной из них и нежно похлопал по шее.

– Прости, приятель, но тебе придется немного поработать.

Статный рыжий конь с золотистой гривой фыркнул в ответ и недовольно помотал головой.

– Вам надо бежать, как можно дальше, – сказал Кори девушкам, седлая коня. – Если поймают, вам несдобровать.

– Я не хотела, – всхлипнула Тиа. – Мне жаль, правда, очень жаль.

Калиса с удивлением взглянула на сестру. Никогда прежде она не видела ее такой подавленной.

– Не говори так. Это мы должны просить у тебя прощения. Я с самого начала был против.

– Но тогда мое место заняла бы Ивон.

– Нет! – с жаром возразил Кори. – Никто из вас не должен быть на этом месте. Это неправильно!

Калиса, не понимавшая, о чем говорили эти двое, предпочла не задавать лишних вопросов. Еще будет время обсудить все с Тиа.

– Ну вот, все готово. – Кори помог девушкам забраться на коня. – Этого красавца зовут Рохро. Он умный и спокойный малый, так что не подведет в пути.

– Но как мы выберемся наружу? – спросила Тиа. – Ведь ворота закрыты, да к тому же около них наверняка полно народу.

– Ты забыла про посевные поля, – ответил Кори.

– Ну конечно! – воскликнула Тиа, приободрившись.

Волнение, вызванное Брентом Мидтандером, еще не успело докатиться до этой части Йослинды, и им удалось добраться до места никем незамеченными. Кори отворил покосившуюся калитку, и Тиа, следуя наставлениям брата, направила коня через вспаханные поля в сторону леса.

Уныние, в котором пребывала сестра, пугало Калису не меньше – а то и больше – всего, что ей только что пришлось пережить. Но не зная, как утешить Тиа, Калиса решила просто оставить ее в покое, и некоторое время они ехали молча.

– Ты действительно хочешь вернуться?

Внезапно нарушивший тишину вопрос застал Калису врасплох.

– Не знаю. Но разве у нас есть выбор?

– Думаю, нет, – Тиа тяжело вздохнула и, немного помолчав, добавила. – Придется сделать крюк через лес. Но теперь у нас есть лошадь, так что мы успеем до рассвета. Должны успеть. Знаешь, ты была права. Не стоило нам покидать храм.

Внезапная перемена в настроении Тиа настолько поразила Калису, что она так и не нашлась с ответом. Оставалось лишь надеяться, что, когда они вернутся домой, все вернется на круги своя.

Глава 7

Этим утром Джэй поднялся раньше обычного. Отчасти, чтобы успеть в последний раз проверить, все ли собрано в дорогу, отчасти из-за волнения перед предстоящим путешествием. Еще с вечера он погрузил весь товар – дюжину мешков с ароматными яблоками внутри – на старую, но еще крепкую телегу. Сейчас же к увесистой поклаже добавилась сумка с провизией и большой флягой, наполненной колодезной водой.

Джэй был готов отправиться в Оруинд немедля, но старик просил дождаться его и, как назло, куда-то запропастился. Чтобы скоротать время с пользой, юноша, прислонившись к большому стогу сена, развернул потрепанную карту. Он давно зазубрил выбранный маршрут и теперь лишь пробегал глазами по основным ориентирам.

– Джэй! Джэй! Еще не уехал?

Узнав голос Ини, Джэй с облегчением выдохнул.

– Да не ори ты так. Я думал, меня удар хватит, – прицыкнул он, злясь тем не менее вовсе не на лучшего друга, а на собственную беспечность.

От одной лишь мысли о том, что на месте Ини мог оказаться старик, кровь стыла в жилах. Увидь тот карту, расспросов точно не удалось бы избежать. Врать деду никогда не получалось. Он видел всех – и в особенности Джэя – насквозь, а узнав правду, обязательно устроил бы хорошенькую взбучку.

Ини, невысокий пухленький паренек в круглых очках и копной каштановых кудряшек на голове, с любопытством уставился на пожелтевший от времени свиток в руках Джэя.

– Значит, все-таки не передумал?

– Нет, не передумал, – помотал головой Джэй, и Ини тут же насупился.

Хотя Джэй, совсем недавно отметивший свой шестнадцатый день рождения, был на полгода младше Ини, люди частенько отмечали, что из них двоих именно он казался старше. И дело не только в том, что Джэй вырос почти на полторы головы выше друга. Просто Ини, единственный сын сельского учителя, избалованный родительской лаской и вниманием, частенько вел себя как капризный ребенок. Вот и сейчас он дулся по непонятной причине.

– Хочешь со мной поехать? – усмехнувшись, спросил Джэй, впрочем, зная ответ наперед.

– Еще чего! – воскликнул Ини. Он демонстративно вздернул подбородок и скрестил руки на груди. – Я еще в своем уме, в отличие от некоторых.

– Смотри, – на всякий случай пригрозил Джэй, – проболтаешься кому-нибудь – я тебя подвешу на площади без штанов, понял?

Но Ини не обратил внимания на пустые угрозы.

– И как только тебе хватает смелости? – покачал он головой. – Или, может, наоборот не хватает … мозгов?

– Что-что ты сказал?!

Джэй напустил на себя притворный гнев, но уже в следующую секунду друзья залились смехом: обижаться друг на друга они и не думали.

Многие поражались тому, что бойкий непоседа Джэй и робкий тихоня Ини – две полные противоположности и по внешности, и по характеру – смогли найти общий язык. И тем не менее мальчишки дружили сколько себя помнили. Джэй защищал Ини, когда кто-то из деревенской шпаны задирал его, а склонный к наукам Ини помогал другу подтянуться в учебе.

Людям, не находившим в двух мальчиках ничего, что могло бы их объединить, было невдомек, что только Ини и никто другой, был рядом в самое тяжелое для Джэя время – в тот страшный год, когда его родителей не стало. Сперва от тяжелой болезни умерла мать, затем пропал отец. Убитый горем, восьмилетний Джэй отказывался выходить из дома. Друзья, конечно, иногда навещали его, говорили, что им жаль, что они соболезнуют его утрате, а затем уходили играть в мяч или купаться в реке: на дворе стоял жаркий июль, в школе начались каникулы, и никто не хотел упускать возможность хорошенько повеселиться. Один лишь Ини ни на шаг не отходил от ревущего Джэя и утешал как мог. С тех самых пор мальчишки и сдружились, всегда поддерживая друг друга.