Черный парусник

«Подумай хорош-ш-шенько… Вс-с-спомни, что было перед тем, как Лимб отс-с-ступил».

Потребовалось немного времени, чтобы восстановить в памяти то, что тогда случилось: Флинну было сложно сосредоточиться на происходящем в тот момент, когда Лимб чуть не задушил его, но кое-что странное он все же вспомнил. Перед тем как все закончилось, рука схватила его за куртку – прямо здесь, возле сердца.

Он прикоснулся к гладкой черной коже и нащупал заколку-бабочку. Она по-прежнему лежала во внутреннем кармане. Флинн достал ее, и ярко-синие крылья блеснули в свете бледного пламени.

«Надо же… – пораженно выдохнул он. – Оказывается, ты спасла нас…»

«Да, это все ее зас-с-слуга», – подтвердил Шешан.

«Но почему? Неужели частичка души Кейти настолько сильна, что даже Лимб боится ее?»

«Дело в том, что сама Кейти сейчас находитс-с-ся в Небесных Чертогах, и, несмотря на то что ты отнял у нее часть душ-ш-ши, их связь прочна. Она невидимой нитью тянется до самых небес-с-с, поэтому частичка души Кейти наполнена особым, божественным с-с-светом».

«И Лимб боится этого света, верно?»

«Да, вс-с-се именно так… Поэтому береги ее…»

– Я вижу… вижу ее! – взволнованно прошептала Хольда.

– Кого «ее»? – не понял Флинн, отвлекшись от мысленного разговора с Шешаном.

Он спрятал заколку-бабочку обратно в карман куртки и посмотрел туда, куда указывала Хольда.

– Я ничего не вижу, – сощурившись, сказал Флинн.

«Ей, видимо, уже всякое мерещится от горя», – подумал он, с жалостью глянув на Хольду.

– Ну же! Разуй глаза!

Она схватила Флинна за подбородок и повернула его голову так резко, что чуть шею ему не свернула.

– Хольда, да не вижу я ни черта! – ругнулся он, убрав ее руку.

В ответ она лишь поджала губы и, больше не проронив ни слова, помчалась вперед. Закрыв глаза, Флинн досчитал до десяти, чтобы успокоиться, сделал глубокий вдох и рванул за Хольдой. Казалось, что она не бежит, а летит во тьме, как комета, которую притягивает к себе далекая звезда.

Вскоре Флинн и сам увидел то, что так взволновало Хольду: это было нечто похожее на сияющую веревку. Она висела на стене, и ее концы немного дергались, будто веревка была живой и хотела вырваться из каменного плена. Приблизившись, Флинн смог рассмотреть на веревке шипы, и тогда он понял: это была Сильвия – душа-напарник Тигмонда.

Добравшись до нее, они с Хольдой увидели и его самого. Флинн пришел в ужас от картины, которая предстала перед ними: Тигмонд врос в стену так, что остались видны только его грудь, голова и кисти рук. Под его кожей были заметны вздувшиеся вены, глаза точно провалились в пустоту, а с бледно-зеленых волос капала черная жижа. Казалось, что тьма пропитала тело Тигмонда и теперь сочилась наружу. Сильвия же, обвившись вокруг его шеи, не давала ему окончательно утонуть в стене Лимба.

«Плохо дело, – прошептал Шешан, – с-с-скверна глубоко проникла в его душ-ш-шу».

– Тигмонд, Тигмонд! Ты слышишь меня?! Ответь! – крикнула Хольда.

– Холли, это ты? – спросил он и поднял глаза. – Я ничего не вижу…

– Я! Это я! Тигмонд, держись! Мы тебя сейчас вытащим!

– Не трогайте меня, иначе заразитесь скверной, – предупредил Тигмонд, и из уголка его губ потекла черная жижа.

– Да плевать я хотела на это! – сказала Хольда и отбросила факел.

Достав серебристую флягу, она напоила Тигмонда «Слезами единорога». Он закашлялся, и весь напиток вылился из его рта.

– Поздно, это не подействует, – тихо проговорил он.

Хольда убрала темно-рыжие волосы, приспустила куртку и вынула из хребта, как из колчана, светящуюся стрелу. Она принялась стучать ее острием по стене, наверное стараясь отколоть от нее куски камня, чтобы освободить Тигмонда. Ничего не получалось. Минут через десять Хольда уже с яростными воплями пыталась вонзить стрелу в глянцевую поверхность, но даже не поцарапала ее, зато собственные руки в том месте, где они касались черного камня, изрезала до крови. Тигмонд тем временем еще больше утонул в стене. Сильвия зашипела, как испуганная кошка, и лишь плотнее обвилась вокруг своего хозяина.

– Чего стоишь?! Помогай! – скомандовала Хольда, обращаясь к Флинну.

Не смея перечить ей, он подошел ближе и уже хотел позвать Шешана на помощь, как внезапно вспомнил о заколке-бабочке. Достав ее из кармана, он, не мешкая, прицепил ее к воротнику джинсовой куртки Тигмонда.

– Что ты делаешь? – сдвинув брови, спросила Хольда.

– Заколка помогла нам, когда Лимб схватил нас. Вдруг опять сработает? – с надеждой произнес Флинн.

Хольда сделала шаг назад и стала молча наблюдать. Долго ничего не происходило, и капля надежды, родившаяся в груди Флинна, растворилась в море разочарования. Но вскоре послышался звон: стеклянные крылья бабочки шелохнулись. Потом еще раз и еще. И вот она уже неистово бьется, заполняя все вокруг синими отблесками.

Тело Тигмонда немного подалось вперед, Хольда ахнула, но оно почти сразу же обратно ушло в темную стену, на этот раз глубже – так, что остались лишь голова и шея. Сильвия больше не могла сопротивляться напору Лимба и лентой заструилась вниз. Бабочка яростнее забила крыльями. Казалось, что она пытается взлететь, однако ноша была слишком тяжела для нее. Не выдержав, она со звоном упала на невидимый пол.

– Нет, нет! – взвыла Хольда. Она метнулась к заколке, подняла ее и трясущимися руками снова прицепила к воротнику куртки Тигмонда. – Помоги ему, умоляю, помоги!

Но бабочка, больше не шелохнувшись, вновь упала, когда Тигмонда засосало в стену настолько, что остался лишь овал лица.

Хольда с рыданиями прикоснулась ладонями к его щекам и начала шептать:

– Прости меня, прости…

– Тише, тише, все хорошо, – успокаивал ее Тигмонд.

– Как ты можешь так говорить? – сквозь всхлипы спросила Хольда.

Слезы, поблескивая в тусклом свете факелов, струились по ее щекам, как реки. Маленькие реки безмерной печали.

– Ты рядом, а значит, все хорошо, – ответил Тигмонд, и слабая улыбка коснулась его бледных губ. – Я так рад, что под конец смог услышать твой голос. Вот только жаль, что я не вижу твоего лица. Ты красива даже тогда, когда плачешь…

– Молчи… молчи… – приказала Хольда.

Она придвинулась еще ближе, и их лбы соприкоснулись. Прошло несколько мгновений, и затем, отстранившись, Хольда посмотрела на Тигмонда долгим, внимательным взглядом, словно пыталась навсегда запомнить его лицо. Слезы перестали течь по ее веснушчатым щекам, и она наклонилась вперед, накрыв его губы своими.

Поцелуй был долгим – прощальным. Когда же Хольда наконец-то прервала его, Тигмонд слабо улыбнулся и прошептал:

– Как жаль, что я забуду этот момент, как только окажусь в Лимбе… У меня ведь отнимут самые прекрасные воспоминания… – Он сделал судорожный вдох и сказал: – Прощай, моя Холли.

– Прощай, Тигмонд, – не отпуская его лица, едва слышно произнесла она.

Шмыгнув носом, Флинн краем рукава вытер невольно подступившие слезы. Ему было жаль Тигмонда, который совсем скоро попадет в Лимб и растворится в нем, потеряв перед этим все светлые воспоминания, что у него есть. Ему было жаль Хольду, которая потеряет того, кого любила, но не смела признаться в этом даже самой себе.

Флинн стоял и думал, что мир будто бы специально пытался ему доказать свою несправедливость, в очередной раз допуская нечто ужасное. Но он и так знал об этом. Лишние доказательства были ему не нужны.

– Извините, что прерываю такую трогательную сцену, но, Хольда, отойди, пожалуйста. Теперь моя очередь разбираться с Лимбом, – послышался чей-то голос за их спинами.

3 Хозяйка всех недугов

Флинн и Хольда обернулись. Позади них стоял Граф Л – неподвижно, прямо, словно вместо хребта у него был железный прут. На его руках от запястий до локтей сияли нарисованные глаза с пятью ресницами.

– Отойди, – твердо повторил он, обращаясь к Хольде.

Девушка дернула плечами, как будто пыталась стряхнуть с себя оцепенение, отскочила в сторону и сделала несколько шагов назад. Флинн тоже решил отойти подальше.

– Лимб, отдай того, кто принадлежит мне! – Фиолетовые глаза Графа Л сверкали решимостью. – Немедленно! – звенящим голосом добавил он.

Тишина повисла в воздухе, и лишь потрескивание белесого пламени факелов иногда нарушало ее.

– Лимб! – начиная терять терпение, воскликнул Граф Л. – Верни моего посыльного Смерти!

Глаза на его руках до этого момента смотрели в разные стороны, но вдруг их буравящие взгляды устремились на стену.

– Не-е-ет! – застонал Лимб. – Мое!!!

– Если ты сейчас же не отдашь мне его, я позову Властелина Смерти, – пригрозил Граф Л. – И ты прекрасно знаешь, что будет, когда он придет.

В ответ на это из черного камня вырвались десятки длинных рук. Они единым потоком помчались к Графу Л, но наткнулись на преграду: вокруг него возникло золотистое свечение. Омерзительные руки с искривленными пальцами и струпьями на коже принялись ощупывать световой купол, защищающий Графа Л: наверное, пытались найти в нем прореху. Они скребли острыми как бритва ногтями по сияющей поверхности, и пространство прорезали жуткие звуки, из-за которых по коже бежали мурашки. Так и не отыскав слабого места, все пальцы на руках сжались, и теперь десятки кулаков ударяли по куполу. Стоял такой гул, что казалось, его слышали даже в мире живых.

– Как ты смеешь нападать на стража порядка?! – выкрикнул Граф Л, и его густые брови сошлись на переносице.

Он вытянул ладони вперед, и яркий свет начал концентрироваться на кончиках его пальцев. Вскоре перед Графом Л засиял золотой шар, который поднялся к вершине купола, прошел сквозь него и разорвался, точно бомба, заляпав все вокруг жидким золотом.

Немного попало и на Флинна, но он почувствовал лишь приятное тепло, а вот руки Лимба прожгло насквозь. Раздался болезненный вой, после которого поднялся ветер такой силы, что Хольда и Флинн повалились на пол, а Граф Л даже не покачнулся.

– Слушай, Лимб, давай договоримся по-хорошему, – предложил Граф Л и, видимо в доказательство своих добрых намерений, расправил рукава, спрятав сияющие татуировки в виде глаз.

Судя по всему, это предложение заинтриговало Лимб, потому что ветер моментально стих. Флинн и Хольда наконец-то смогли встать на ноги и теперь с замиранием сердца наблюдали за происходящим, не смея даже пикнуть.

– Тигмонд – один из моих лучших посыльных Смерти, – продолжил Граф Л. – Он поймал столько темных душ, одержимых своими демонами, что ты себе самый настоящий пир сможешь устроить. Как только мы найдем их Танатов, они отправятся прямиком в твое бездонное брюхо. Подумай, скольких он еще сможет поймать, если ты отпустишь его.

– М-м-м… – промычал Лимб, вероятно хорошенько обдумывая услышанное.

– Ну же, соглашайся! – подстегивал его Граф Л.

Он переступил с ноги на ногу и развел руки в стороны. Сейчас великий страж порядка был очень похож на уличного торговца, который пытается втюхать свой товар какому-то недотепе.

– Ты только подумай! – не умолкал Граф Л. – Душа Тигмонда не настолько темная, чтобы она тебе понравилась. Он же не убийца, не насильник, не садист. А вот те, кого он для тебя поймает, будут лакомым кусочком. Настоящий деликатес для такого гурмана, как ты.

Золотистый купол, защищавший его от нападок Лимба, исчез. Граф Л подошел к Тигмонду и протянул к нему руки.

– Отдай мне эту невкусную, пресную душу, – негромко произнес он. – У тебя от нее только несварение будет.

– Хо-ро-шо-о-о, – нехотя протянул Лимб.

Стена пошла трещинами, и острые осколки дождем посыпались на пол. Тигмонд явно находился без сознания, потому что его тело безвольно, точно было тряпичным, упало прямо в руки Графа Л. Тот подхватил его, развернулся и, больше не проронив ни слова, быстро зашагал прочь. Наверное, боялся, что Лимб сейчас передумает и снова схватит Тигмонда.

Флинн и Хольда поспешили за ним. Она подбежала ближе и хотела помочь, но Граф Л рявкнул на нее:

– Не смей трогать его!

– Но я уже прикасалась к нему! – напомнила Хольда.

– Тогда немедленно выпей тройную дозу «Слез единорога» и молись, чтобы скверна не проникла внутрь тебя, – сказал Граф Л, не останавливаясь ни на мгновение. – Иначе тебя ждет такое же печальное будущее, что и Тигмонда.

– В смысле «печальное»? – растерянно спросила Хольда, по пятам следуя за ним. – Ты ведь уже спас его! Все позади!

– Куда там! – фыркнул Граф Л. – Если мы не поспешим, то душа Тигмонда просто растворится в скверне.

В Хольду будто молния ударила: она остановилась и остекленевшим взглядом посмотрела на быстро удаляющуюся фигуру Графа Л.

– Все будет хорошо, – прошептал Флинн, положив руку ей на плечо. – Все обязательно будет хорошо, – повторил он, хотя сам верил в это с трудом.

Флинн впервые оказался в кабинете Графа Л. Он находился в древнем космосе, и, в отличие от комнат посыльных Смерти, у него был потолок, усеянный странными символами вперемешку с нарисованными глазами.

Справа от входа на письменном столе из темного дерева одиноко стоял кальян со сплетнями. Казалось, Граф Л целыми днями только и занимался тем, что вдыхал его сиреневый дым и слушал свежие новости. За столом виднелось темно-бордовое кожаное кресло. Исцарапанной спинкой (неужели у Графа Л есть кошка?) оно упиралось в стену, на которой висели два светильника, своим видом сильно напоминавшие Сатурн: круглые плафоны были украшены плоскими медными кольцами.

Еще один стол, прямоугольный и очень длинный, занимал середину кабинета. Раньше он был окружен стульями, но их пришлось отодвинуть, чтобы они не мешали. Именно на этом столе сейчас и лежал Тигмонд, а над ним колдовал Граф Л. Вытянув руки с закатанными по локоть рукавами, он не позволял скверне растворить душу парня.

Татуировки в виде глаз сияли ярче, чем обычно, практически ослепляя. По коже Графа Л текли тонкие ручейки света. Переплетаясь между собой, они уже целыми реками устремлялись к его пальцам, а оттуда по воздуху проникали в тело Тигмонда.

Флинн и Хольда находились по другую сторону стола – напротив Графа Л. Очень долго они вели себя тихо, но в какой-то момент девушка не выдержала и спросила:

– Ну что? Скверна отступает?

Граф Л выпрямил спину, плотнее сомкнул губы и после короткого молчания произнес:

– Моих сил тут недостаточно, я ничего не могу сделать в одиночку.

– И как теперь быть?

Хольда сжала край стола; ее грудь заметно вздымалась от тяжелого, прерывистого дыхания, а глаза ни на миг не отрывались от Тигмонда. Она будто боялась, что стоит ей отвести взгляд, – и он навсегда исчезнет.

– Я уже вызвал кое-кого на помощь, – сообщил Граф Л, оставаясь предельно сосредоточенным. – Надеюсь, что наша гостья успеет вовремя, иначе…

Хольда мотнула головой: она явно не хотела слышать то, что будет после слова «иначе».

Флинн глядел на нее и пытался угадать, какие мысли сейчас бились в ее голове, какие чувства бурлили в ее сердце. Каково это – смотреть на то, как угасает тот, кого ты любишь, и каково это – понимать, что ты ничем не можешь помочь, каково это – осознавать свое бессилие.

Дверь кабинета протяжно скрипнула, и свет ненадолго погас, но затем вновь вернулся. Все собравшиеся повернули головы к выходу.

У порога стояло существо: тело – человеческое, с черной кожей, закутанное в белую ткань, точно в саван, вместо головы – череп лошади с двумя яркими огоньками в глазницах. Это была Вамматар – дух болезней.

Неслышной походкой она вошла в кабинет, принеся за собой запах могильной сырости и звенящее чувство тревоги. Деревянный пол под ее босыми ногами покрылся плесенью и небольшими отверстиями, словно его сточили крохотные жучки. Стена рядом с ней тоже начала портиться: бледно-фиолетовые обои вздулись, покрылись пятнами, а витиеватые узоры выцвели. Но стоило Вамматар сделать несколько шагов, как все вернулось в первоначальное состояние.

Флинн и Хольда расступились, пропуская ее к столу, на котором лежал Тигмонд. Переглянувшись, они подошли к Графу Л, видимо одновременно решив, что возле него им будет безопаснее, чем рядом с духом болезней.

– Спасибо, что пришла, – сказал Граф Л.

Сияние, тянувшееся от его ладоней до тела Тигмонда, померкло, и он опустил руки.

Хольда охнула и прижала дрожащие пальцы ко рту. Граф Л кинул на нее суровый взгляд, мол, не разводи тут панику. Подчинившись, она расправила плечи и постаралась унять тревогу. Внешне Хольда казалась относительно спокойной, но в глубине ее разноцветных глаз бушевал ураган.

Вамматар так низко склонилась над Тигмондом, что ее длинные лошадиные зубы едва не касались его груди.

– Ну, что скажешь? – спросил Граф Л. – Сможешь ему помочь?

– Сейчас увидим, – ответила Вамматар.

Она провела пальцем ото лба Тигмонда и до самых его ступней. Повторив это действие несколько раз, Вамматар замерла.

– Да… да… чувствую… вот здесь, – шепнула она.

Вамматар погрузила руку в его грудь, как будто в мягкий песок, и застыла. Огоньки в ее черепе погасли.

Флинн подумал, что владычица болезней просто решила вздремнуть в самый неподходящий момент, потому что ровным счетом ничего не происходило. Она долгое время стояла все в той же позе, и огоньки в ее глазницах все никак не зажигались.

– Слушай, мне кажется, что Вамматар уснула, – поделился он своими мыслями с Хольдой.

– Разве можно спать стоя? – с недоумением покосившись на него, прошептала она.

– Ну, она же частично лошадь, а я слышал, что они способны на такое, – слегка пожав плечами, проговорил он.

Хольда цокнула языком и раздраженно процедила:

– Флинн, если в следующий раз захочешь сказать глупость, умоляю тебя, сдержись, иначе не сдержусь я.

Почувствовав в ее словах реальную угрозу, он умолк.

«Нет, она не с-с-спит, – отозвался Шешан в его голове. – Вамматар собирает всю с-с-скверну, которая накопилась в теле Тигмонда. Ее невероятно много, поэтому все так затянулось. Если она оставит хотя бы каплю, то душа Тигмонда рано или поздно все равно рас-с-створится».

«А почему она вообще помогает? – поинтересовался Флинн. Этот вопрос мучил его с того самого момента, как он увидел Вамматар в дверях этого кабинета. – Она же дух болезней и вроде как должна, наоборот, всячески вредить людям».

«Болез-з-зни вредят лишь живым, но Тигмонд ведь мертв, поэтому она мож-ж-жет помочь ему».

«И все равно я никак не пойму: почему Граф Л ничего не смог сделать? Почему только Вамматар в состоянии помочь?»

«Потому что подобное притягивает подобное, – пояснил змей. – С-с-скверна – это, можно сказать, болезнь душ-ш-ши».

«А откуда она берется? Это что-то вроде слюны или желудочного сока Лимба?» – спросил Флинн, понимая, что эти предположения звучат странно, но менее странных в его голове не нашлось.

«Нет, с-с-скверна – это то, во что превращаются души после того, как растворятс-с-ся в Лимбе, – прошипел Шешан. – Это зло в чистом виде».

Огоньки в черепе Вамматар зажглись, как зажигаются фонари после заката. Выпрямившись, она попыталась достать руку из груди Тигмонда, но не сумела.

– Какая же ты упрямая. Не брыкайся, – сказала Вамматар, и огоньки в ее глазницах стали настолько большими, что целиком заполнили их.

Она опустила вторую руку в его грудь, и послышался истошный вой. Тигмонд, не приходя в сознание, открыл рот, и из него выползло нечто похожее на паука, но только без головы: лишь маленькое треугольное брюшко и куча длинных ног.

– Ах, ты все же решила сбежать. Не выйдет, – строго произнесла Вамматар.

Она схватила существо обеими руками и сжала так сильно, что раздался хруст, сопровождаемый жалобным писком.

Внезапно все вокруг заходило ходуном, будто началось землетрясение. От того места, где стояла Вамматар, пошли разломы. Какая-то сила пыталась разорвать кабинет на части: широкие трещины кромсали пол, стены и даже разрисованный потолок.

Флинн чуть не упал, но Хольда успела подхватить его под руку и помогла устоять на ногах. Граф Л же с полным безразличием наблюдал за происходящим, словно ему было абсолютно плевать на то, что его кабинет разваливается на части.

– Ну же, успокойся, ты сделаешь хуже только себе, – проговорила Вамматар.

Она сильнее сжала темные руки, не отрывая от них глаз-огоньков. Последний писк был настолько долгим и пронзительным, что Флинн невольно зажал уши. Затем он почувствовал толчок, после которого все трещины сомкнулись: казалось, что кто-то склеил кабинет, как разбитую вазу, и так умело, что и следов не осталось.

– Вот. Собрала все – до последней капли. – Вамматар протянула раскрытую ладонь Графу Л.

Сначала Флинн решил, что она пустая, но, присмотревшись, увидел глянцевый черный камень треугольной формы.

– Отлично! – с восторгом произнес Граф Л. – Это то, чего мне как раз не хватало!

– Тебе не хватало кусочка чистого зла? – хмыкнул Флинн, не понимая причин для радости.

– Именно! – кивнул Граф Л. – А как мы, по-твоему, из тебя одержимого сделаем? С помощью волшебства? А вот ни черта подобного! Нам в этом поможет только чистое зло.

4 Самая яркая во тьме

Как только Вамматар ушла, Граф Л поднял Тигмонда на руки и понес в его комнату; Хольда тенью последовала за ним. Флинн остался в полном одиночестве и уже намеревался отправиться в свою комнату, чтобы наконец-то нормально выспаться, но его планам не суждено было осуществиться: дверь кабинета захлопнулась, и на ней появилась сияющая надпись:

«Забыл сказать: никуда не уходи, мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Граф Л».

– Че-е-ерт, – утомленно протянул Флинн и развернулся.

Сидеть на стуле ему не хотелось: он боялся, что просто грохнется с него, если вдруг случайно уснет. Поэтому Флинн бесцеремонно уселся в кресло Графа Л. Устроившись поудобнее, он откинул голову на исцарапанную спинку и блаженно прикрыл глаза.

Флинн то проваливался во тьму, то снова возвращался в реальность. Наверное, он настолько устал, что даже доползти до мира сновидений у него никак не получалось. Единственное, что оставалось, так это думать о том, зачем же он понадобился Графу Л. Флинн был готов поспорить, что это напрямую связано с его обращением в одержимого. Ну или, как вариант, великий страж порядка хотел попросить сходить вместо него в прачечную. Хотя зачем духу стирать вещи – он понятия не имел.

Тонкий аромат, напоминавший запах сладкой ваты, проник в ноздри, и язык тут же утонул в слюне. Флинн немного выпрямился, на ощупь достал из кармана куртки флягу, мысленно произнес: «Живительный нектар» – и, открутив крышку, приник к горлышку.

Пил он жадно и долго, будто целый день бродил по палящей пустыне и наконец-то наткнулся на колодец. Терпкий привкус жженого сахара разлился во рту, и вязкая жидкость обволокла горло. Нежное тепло волной прокатилось по телу: потекло к ступням, пальцам рук, брызгами взмыло к голове, а затем точно наступил отлив, и оно направилось в сердце.

Убрав флягу, он распахнул веки, и облегченный вздох вырвался из его груди. Взор был ясным, словно Флинн проспал как минимум сутки, успев за это время хорошенько отдохнуть. С потолка на него смотрели бесчисленные нарисованные глаза, и в их взглядах читался явный интерес. Сладкий аромат снова назойливо защекотал ноздри, и он опустил голову, пытаясь отыскать его источник.

Сиреневый дым поднимался над кальяном со сплетнями. Он тянулся бестелесными пальцами от серебристого мундштука прямо к лицу Флинна, будто пытаясь потрогать его. Странно, раньше запах кальяна был терпким, горьким, похожим на вонь самых дешевых сигарет, а теперь казался таким приятным. Заманчивая идея хитрой лисой прокралась в голову. А что будет, если он попробует покурить кальян со сплетнями? Флинн не раз видел, как дымит сам Граф Л, точно паровоз, часто слышал гомон, доносящийся из прозрачной колбы, но и представить себе не мог, каково это – вдыхать сплетни.

Облизнув потрескавшиеся губы, он потянулся к кальяну. Пальцы обдало легким холодом, и мундштук почти оказался у него во рту, как внезапно сверху раздался недовольный женский голос:

– Нельзя.

– Э-э-э… – прохрипел Флинн. – Что, простите?

Он задрал голову и испуганно посмотрел на потолок: нарисованные глаза сощурились и теперь сверлили его осуждающими взглядами.

– Трогать вещи Графа Л – строго запрещено. Тем более такие опасные артефакты, как кальян со сплетнями, – ответил оживший потолок.

У Флинна чуть глаз не задергался от потрясения. Он всякое видел в мире мертвых и уже успел привыкнуть ко многим его странностям, но говорящий потолок – это выше его понимания.

Флинн бы еще долго просидел с открытым ртом, если бы в кабинет пулей не ворвался Граф Л.

– Ага! Нарушаем! – увидев в руке Флинна мундштук, выкрикнул Граф Л. – Быстро положи на место!