Повесть. Стальные кружева войны

И тетя Грета забрала меня в Пруссию, в Кенигсберг, в родовое поместье фон Бергов. И только там я узнал, что я не Павел Железнов, а Пауль фон Берг, потомок древнего рода прусских аристократов, 700 лет все мужчины в нашем роду были офицерами или генералами прусской армии, и по семейной легенде наш пра-пра-пра-дед был рыцарем-крестоносцем Ливонского ордена и погиб на Чудском озере в сражении с русским.

Вот, только не все, – взволнованно произнес Павел.

Мой папа не захотел становиться прусским офицером и стал революционером!

Он вступил в РСДРП еще в Германии, а в 17-м году приехал делать революцию в России, – с чувством гордости за своего отца, – сказал Павел.

В 1936 году, через год после нашего отъезда из Советского Союза, я приехал в Пруссию, в Кенигсберг.

Тетушка тут же, собрав все справки и родословные в местном муниципалитете, сделала мне все документы, подтверждающие, что я – Пауль фон Берг.

Мне выдали новый немецкий паспорт. В 1938 году, в 18 лет, я закончил школу в Германии. Тетушка, через свои связи и заплатив кому надо, определила меня, как потомка древней династии фон Бергов, практически без экзаменов в главный военный кадетский корпус в Берлине. Там я проучился два года, до 1940-го.

Я закончил его в мае 1940 года и должен был быть зачислен в Вермахт для прохождения шестимесячной практики.

Тетушка с кем-то договорилась, и я ждал места адъютанта при каком-то немецком генерале, который начинал свою службу еще у моего деда Генерала Отто фон Берга, – засмеялся Паша.

Да, забыл сказать… Тетушка нашла мне невесту из приличной дворянской семьи, и на Рождество перед 1941 годом мы должны были ехать к ее семье знакомиться…

Не довелось, увы, – снова засмеялся Паша.

Я учился в Берлине и в школе, и в кадетском училище на полном пансионе. Тетушка все оплачивала, и я приезжал только на каникулы в Кенигсберг.

У меня сразу не сложились отношения с сыном тетушки, моим двоюродным братом, который уже заканчивал кадетский корпус и вскоре должен был стать офицером Вермахта.

Его отец, муж тетушки, чванливая прусская сволочь, сколько я помню, ни разу не подал мне руки и даже не разговаривал со мной.

Гюнтер, мой двоюродный братец, всегда шпынял меня, дразнил «русской свиньей» и «большевистским недоноском».

Тетушка, конечно, ругала его за это, и он смиренно слушал свою маменьку, но на следующий день все продолжалось вновь. Так что, проживание в Берлине мне даже нравилось – я не видел эти ненавистные рожи.

Осенью 1940 года случилось несчастье. От сердечного приступа тетушка Грета скончалась.

По завещанию она оставила мне и своему сыну Гюнтеру наследство, которое мы, как мужчины рода фон Бергов, должны были поделить между собой. Как я потом узнал от немецкого нотариуса, у рода фон Бергов были дома в Берлине, в Мюнхене, и поместья на море, и конюшни, и виноградники.

Вообще, я мог стать настоящим Графом фон Бергом, – усмехнулся Паша.

Но… Гюнтер, мой двоюродный брат, думал по-другому.

В 1939 году он получил офицерский чин и ушел служить в СС, а в 1941-м уже был оберштурмфюрером.

Он решил не делить со мной никакого наследства и однажды подсыпал мне в еду какую-то гадость, типа яда.Вообще, я пришел в себя через три дня, в армейском госпитале. И узнал, что меня снова зовут Пауль Ковальский, – засмеялся Паша. Эти документы были в моей грязной, засаленной робе, в которой меня и доставили в больницу. Кроме моего старого паспорта, там было предписание явиться в военкомат на призывной пункт…

Это Гюнтер, как я понял, постарался.

Как я потом узнал, эта жадная сволочь Гюнтер уничтожил все мои документы на имя Пауля фон Берга и, сунув мне в карман мои старые документы с фамилией моей мамы, вывез меня в Берлин из Пруссии и бросил у ворот госпиталя!

Этот гад отправил меня солдатом в Вермахт.

– Да уж, – сказал Ваня, – там у империалистов тоже свои детективные истории.

– Сначала я хотел найти нотариуса и все опротестовать, вернуть себе имя.

Но потом я подумал: а зачем? Я не хочу ни жить в фашистской Германии, ни общаться с эсэсовцем Гюнтером. Может быть, судьба дает мне шанс вернуться на родину, в Советский Союз.

И после госпиталя я прибыл на сборный пункт распределителя. Когда я заполнял там анкеты, была графа «знание языков», и я честно написал: немецкий, польский и русский.

Где-то через полчаса ко мне прямо на призывном пункте подошел обер-лейтенант и на чистом русском языке спросил:

– Где русский учил, парниша? – и засмеялся.

Я сначала опешил – я давно, очень давно не слышал русскую речь. Но собрался и ответил ему в той же басяцкой манере:

– В Москве, в Марьиной роще. А-чё!

Он опять засмеялся и протянул мне руку:

– Я – граф Виктор Воронцов. Будем знакомы. «Опять графы, бароны» – подумал я и вслух сказал:

– А я – Паша Ковальский.

– Пошли со мной, – сказал Воронцов.

Вот так… в феврале 1941 года я и оказался в разведывательно-диверсионном батальоне «Бранденбург-800».

Когда я попал на эти курсы диверсантов, я понял: это самый быстрый способ вернуться домой, в СССР. И при первом же задании я решил перестрелять всех фашистов, сдаться в плен и всё рассказать о себе. В общем, … всё так и получилось, – сказал Паша.

Я проучился там до мая 41-го. Нам преподавали рукопашный бой, подрывное дело, учили стрелять из всех видов оружия. Мы прыгали с парашютом, и там я освоил рацию настолько хорошо, что меня сделали радистом группы и дали еще более углубленный курс.

– А кто у вас преподавал в разведшколе? – спросил генерал.

– Ну, разные там были: и немцы, и русские. Один был озлобленный белогвардеец, есаул Чернов, читал нам основы подрывного дела, – ответил Паша.

– Да… знавал я одного есаула Чернова… давно, давно это было, – пробормотал генерал, его голос звучал, как отголосок далекого прошлого.

– Ну а дальше, вы все знаете, нашу диверсионную группу забросили сюда с заданием захватить секретные документы и вас, товарищ генерал. Но мы вместе с Андреем не дали им это сделать. Мы уничтожили полностью диверсионную группу и группу эсэсовцев, – закончил свой рассказ Павел.

– Да, Павел, результат ваших боевых действий, как говорится, налицо, вон на поляне валяются, – сказал генерал.– Вы с Андреем, молодцы, – добавил он.– Только я вот не могу взять в толк, откуда они знали, вообще про секретные документы и, что именно сегодня, мы их повезем в Москву.

– От предателя… – сказал Павел. В штабе округа на высокой должности был немецкий предатель, он всё и докладывал немцам, а вчера вечером я лично от него принял радиограмму о примерном времени прибытия вашего конвоя на контрольную точку, то есть сюда, – сказал Павел.

– Знаешь, кто это… – резко, жестко спросил генерал Павла. – Фамилию, звание…

– Нет, товарищ генерал, – ответил Павел, – увы, не знаю.

Во время рассказа Павла майор НКВД стоял за спиной генерала и внимательно слушал его рассказ.

Генерал обернулся к нему и сказал:

– Ну что, услышал, майор? – и с нескрываемой злостью добавил: В штабе был предатель, чем вы там вообще занимались, НКВДешники? Всех вас надо под трибунал и расстрелять, и тебя первого, Карасев, – сказал генерал.

– Да все, что он тут наплел, похоже на красивую легенду, товарищ генерал, все еще надо проверить, – промямлил майор НКВД.

– Проверим, всех в Москве проверим с пристрастием, – сказал генерал.

Андрей и Павел, услышав впервые фамилию майора НКВД… переглянулись, так как позывной предателя был «рыбак». «Карасев-карась-рыба-Рыбак» – связь явно прослеживалась, но обвинить целого майора НКВД в предательстве… это не шутка, тут нужны были веские доказательства.

Глава 10. ПУТЬ ДОМОЙ.

– Товарищ генерал, разрешите к вам обратиться! – вдруг встал по стойке смирно и сказал Паша.– Слушаю тебя, – ответил генерал.– Товарищ генерал, у меня сегодня в 20:00 по плану радиосвязь с немецким командованием. Они ждут доклада о выполнении задания разведывательной группой обер-лейтенанта Воронцова. Вот я им и передам: мол, задание выполнено, генерал захвачен в плен, груз готов к отправке в Берлин. Присылайте самолёт.Немецкий радист в штабе мой почерк знает. Они мне поверят. И пришлют самолёт, мы его захватим и улетим к своим… – выдал на одном дыхании Пашка.Все замерли, и на мгновение воцарилась тишина. Она повисла в воздухе, словно густой туман, примерно на минуту. Наконец, генерал сказал:– Ну что, Павел, план неплохой. И если тебе поверят, нам не придётся по лесам ещё неделю плутать. Тем более, лётчик у нас есть, – улыбнулся генерал.– Андрей, с немецким самолётом как, … совладаешь? – спросил генерал.– Не сомневайтесь, товарищ генерал, совладаю, – уверенно ответил Андрей.– Я отличником был в училище. Ничего нового в немецком транспортном самолёте для меня нет. Доставлю и в Минск, и в Москву, если надо будет.– Ну что ж, слушайте мой приказ: Павел готовит радиограмму, а вы готовьте посадочную площадку прямо вот здесь, на лужайке. Готовьте сигнальные костры – они могут прилететь и ночью.– Андрей, на этой лужайке самолёт сможет сесть и взлететь потом? – спросил генерал.– Так точно, сможет, – ответил Андрей.– Ну всё, за дело!Ровно в 20:00 Пашка передал радиограмму в немецкий штаб о том, что секретный груз и генерал захвачены диверсионной группой. И получил подтверждение, что к ним вылетает самолёт и будет в районе к 22 часам.Генерал приказал убрать всех мёртвых немцев с поляны, подготовить сигнальные огни на полосу посадки, как сказал Андрей.Также он велел вытащить ящики на поляну.– План такой: как только самолёт приземлится, Павел и Андрей ведут меня, как бы пленного, к самолёту. Находятся справа и слева. Старшина и майор идут сзади меня. За ними Лена с Ваней. А вы, – генерал указал на остальных, – неспешно плетитесь по лужайке к самолёту, типа несёте тяжёлые ящики. Важно, чтобы ваших лиц как можно дольше никто не смог разглядеть. Приказ понятен?– Так точно! – прозвучало в ответ.Майор НКВД процедил сквозь зубы:– Я буду за твоей спиной, фашистское отродье, – обращаясь к Паше. – Только дернись, и ты труп!– Андрей, ты тоже перевяжи голову, чтобы тебя сразу не смогли понять, кто ты такой, – добавил генерал.– Подходя к самолёту Андрей аккуратно, повторяю, аккуратно снимешь лётчика в кабине. У тебя будет только один выстрел, не промахнись.– Не промахнусь, – уверенно сказал Андрей.– Тебе ещё в этой кабине лететь, а мы – я, старшина и Павел – действуем по обстановке… Всех, кто выйдет из салона, – в расход, – приказал генерал.– Всё… Все на позиции, ждём самолёт. Зажигайте огни!Где-то через час послышался гул самолёта. Это был немецкий транспортник «Юнкерс». Он явно увидел посадочные огни и на бреющем полёте пролетел над поляной, но не стал садиться, а пошёл на второй круг.– Вот сволочи, никому не верят, даже своим диверсантам, – засмеялся генерал.– Ну что ж, покажем им то, что они хотят увидеть – Русского генерала.Он скинул плащ-палатку, и в отблесках горящих костров блеснули сначала 4 звёзды на петлицах генерала, а потом и его ордена и медали.Самолёт пролетел над генералом, помахал крыльями и пошёл на посадку. Когда двигатели заглохли, дверь грузового отсека открылась, и из неё выпрыгнул немецкий офицер.– Ну что, урядник Крутов, узнал меня? – вдруг визгливым голосом закричал седой мужчина в немецкой форме, выходя из самолёта.Генерал от удивления опешил на секунду, но собравшись, громко гаркнул:– Точно так, ваше высокородье! – и засмеялся.– Вот уж не чаял с вами свидеться, ваше высокородье! Господин есаул Чернов! Это вы ж меня награждали Георгиевским крестом в 15-м году в Польше, после боя у деревни Ропица-Гурна, – сказал генерал, усмехнувшись.– Да лучше б я тебя тогда задушил своими собственными руками! Сволочь! – продолжал визжать бывший есаул, приближаясь к генералу.– Ну ничего, сейчас с тобой и поквитаемся. Ишь, из урядников в генералы выбился… чернь поганая!Остановившись в метрах трёх от генерала, есаул вдруг спросил:– А это кто? Кто эта девка с мелким недоноском? Куда ты их тащишь на самолёт, Ковальский? – спросил бывший есаул.– Это дочь и сын генерала, – ответил Павел, стараясь говорить спокойно, хотя его сердце билось, как барабан.– Приказ был взять генерала и документы. Девка и щенок нам не нужны, – сказал есаул, и его глаза сверкнули жестокостью.– Девку и щенка – в расход!В этот миг из-за спины генерала раздался громкий крик на немецком языке:– Это засада… Это засада… Группа уничтожена… – кричал майор НКВД, его голос был полон отчаяния и ярости.Андрей резко обернулся и увидел, что майор НКВД целится из пистолета в спину генерала.Время словно остановилось.Андрей, не раздумывая, прыгнул на майора и мгновенным резким ударом вонзил ему нож в горло. Тот захрипел и упал замертво.В это же время бывший есаул, поняв, что это засада, выхватив пистолет, выстрелил в генерала.Паша, как будто предчувствуя выстрел, мгновенно среагировал и оттолкнул генерала в сторону, но сам получил пулю в плечо.– Ты что творишь, ссу… – закричал есаул, обращаясь к Павлу, но договорить фразу он не успел.Старшина Никифоров, холодный и расчётливый, как снайпер, мгновенной короткой очередью из автомата убил бывшего есаула.Лётчик, услышав выстрелы, открыл стеклянную кабину самолёта и попытался достать пистолет, но был тут же убит выстрелом в голову Андреем.Выскочившего из самолёта на выстрелы второго пилота-радиста уничтожил также старшина Никифоров.Всё произошло в мгновение ока. Это был, наверное, самый скоротечный бой в жизни Андрея.Андрей и старшина склонились над генералом.– Вы не ранены, товарищ генерал? – спросил Андрей, его голос дрожал от напряжения.– Да, со мной всё в порядке, – ответил генерал, его лицо было сосредоточенным, но спокойным.– Спасибо Павлу. Посмотрите, что с ним. Я видел, что он, прикрывая меня, получил пулю.На земле лежал Павел. Пуля пробила его плечо насквозь.– Сквозное, товарищ генерал, – деловито доложил старшина.– Сейчас мы его перевяжем. Жить будет. Генерал нагнулся, внимательно посмотрел в глаза Паши и произнёс:– Спасибо, Павел. Ты спас мою жизнь. Я этого никогда не забуду. Глупо было бы всю жизнь воевать, готовиться к войне с фашистами и умереть в первый же день, так ничего для Родины и не сделав, – сказал генерал.– И уж тем более, умереть от рук этого упыря, есаула… – усмехнулся генерал.Генерал подошёл к трупу майора НКВД. – Ну вот, всё и сложилось. Нашли мы всё-таки предателя. Сволочь!… До майора дослужился. Сколько хороших ребят из-за тебя погибло, – в сердцах сказал генерал.– А ты, Андрей, молодец, как ты быстро среагировал! Спасибо тебе, Андрей! Перевяжите раненого и начинаем грузиться! – скомандовал генерал.Солдаты стали затаскивать два тяжёлых ящика внутрь самолёта. А генерал ещё раз взглянул на мёртвого есаула.– Вот и конец ещё одной истории, – сказал генерал. – Есаул Чернов… Кто бы мог подумать, что вот так столкнёмся через 25 лет. Его давно надо было убить. Я слышал в 20-м году о нём: он командовал тогда карательным батальоном на Кубани, сжигал по хуторам жён и детишек красноармейцев заживо…Собаке – собачья смерть, – сказал генерал.– Андрей, ну теперь дело за тобой. Иди, осмотри самолёт. Пора лететь домой!Андрей осмотрел самолёт. Это был «Юнкерс-52». Заглянув в кабину, Андрей выбросил мёртвого немецкого лётчика из кресла и сел на его место. Перед ним была панель приборов самого массового транспортника Германии – трёхмоторного «Ю-52».Ещё в училище они изучали устройство и пилотирование самолётов возможного противника, а Андрей хорошо учился. Он проверил наличие горючего, закрылки, руль управления и руль высоты. Всё работало исправно.Андрей вышел из самолёта и доложил:– Товарищ генерал, самолёт готов к полёту. Горючки до самой Москвы хватит, да ещё и останется. – Ну и отлично. Как хочешь лететь? – спросил генерал.– Лететь будем по кратчайшей траектории. Надеюсь, проскочим, и немцы не поймут…– Да я не сомневаюсь, что немцы нас не собьют. Чего им сбивать свой самолёт? Я вот думаю, как нам пролететь, чтобы нас наши не сбили… Думать надо.– Нам лететь часа полтора до Минска, – сказал Андрей.– Я могу в прямом эфире на нашей частоте передать, что мы свои, захватили немецкий самолёт, летим к своим. Авось, не собьют.– Ну что ж, тогда грузимся, – скомандовал генерал.– Товарищ генерал, – запинаясь, начал говорить старшина Никифоров, – у меня в сидоре лежит знамя ЦИК, которое вы хотели вручать на торжественном совещании 24 июня в Бресте…– И что? – спросил генерал.– Молодец, не утратил. Ну так что?– Может, мы его того… – сказал старшина.– Степаныч, ну не мямли, чего того…– Мы можем привязать его к самолёту, этому немецкому, на хвост, чтоб наши увидели, что самолёт летит под Красным Знаменем, – выдохнул старшина.– Ну ты, Иван Степаныч, даёшь! – засмеялся генерал.– Ты че удумал-то? А если сдует и унесёт Знамя, кто отвечать будет? Ты? Нет, я за всё в ответе! Ладно, замажьте белые кресты на крыльях и хвосте грязью и полетели уже. А ты, старшина, сделай крепкое древко на Знамя и положи знамя в самолёт. Когда приземлимся, выйдем из самолёта со знаменем, – сказал генерал.Через несколько минут Андрей поднял самолёт в воздух, и они полетели. В немецком транспортном самолёте есть большие иллюминаторы, и все, как только взлетели, прильнули к стёклам.То, что они увидели с высоты, повергло их в ужас: горящие деревни, разбитые танки, сбитые самолёты виднелись повсюду. По одной дороге шла огромная колонна пленных, по другой дороге немцы очень длинной колонной с танками и пушками шли походным маршем на запад, невдалеке по полю гнали скот – большое стадо коров.Мимо них, совсем рядом, в воздухе пролетали другие немецкие самолёты, и можно было видеть лица пилотов. Пилоты махали рукой в знак приветствия. Андрей, накинув предусмотрительно китель убитого немецкого лётчика, махал им в ответ.Так они спокойно пролетели где-то около часа, и вдруг они увидели танковый бой на поле.Около 15 немецких танков и три батальона пехоты наступали на позиции зарывшихся в окопы наших солдат. По немецким танкам из леса била наша артиллерия, а по пехоте били мины.Это была передовая.Андрей понимал, что им нужно обязательно преодолеть передовую и лететь до Минска. Он не ожидал, что фронт будет находиться уже так близко от Минска.Они перелетели линию фронта, и в этот же миг по ним стали бить наши советские зенитки.Андрей сделал несколько манёвров в разные стороны и стал поднимать самолёт выше, чтобы уйти от зенитного огня, и тут навстречу ему из-за облаков выскочили три советских истребителя И-16.Андрей понял, что сейчас его будут атаковать, и шансов у него нет вообще.Его собьют. Без вариантов!И он включил рацию и громким голосом стал говорить: – Я советский лётчик Андрей Громов! Я советский лётчик Андрей Громов!Лечу на захваченном немецком транспортном самолёте «Юнкерс-52».Прошу разрешить мне посадку! Прошу не стрелять! У меня на борту Генерал Армии Крутов! У меня на борту генерал Крутов!В момент, когда он стал говорить прямым текстом в эфире, пулемётная очередь, выпущенная пилотом одного из советских истребителей, вдребезги разбила правый двигатель на крыле самолёта.Самолёт накренился вниз, стал терять высоту и задымил. Андрей старался стабилизировать самолёт и продолжить лететь на двух двигателях.– Они тебя не слышат, Андрей! – взревел генерал, ворвавшись в кабину пилота.– Дай сюда рацию!Внимание! Внимание! Вы там, что, совсем охуе…и?! Ёб вашу бога душу мать!!! – кричал в микрофон рации генерал.– Я – генерал Крутов! Прекратите стрелять! Немедленно прекратите стрелять! Да я, вас всех под трибунал отдам! – Старшина, тащи знамя, выстави его в окно! Держи его крепко! – Доложите вашему командующему, что на трофейном самолёте летит генерал Крутов!Два истребителя подлетели с двух сторон к немецкому транспортнику. Андрей мог видеть лица лётчиков.И вдруг ведущий лётчик начал говорить по рации:– Башня, Башня, я – «Фиалка». Приём. Башня, видим «Юнкерс», летит в сторону Минска на низкой высоте.– И… что, «Фиалка», не слышу тебя, сбивай его, к чертовой матери!!– Башня, там лётчик в немецком самолёте – русский. Башня, я его знаю, это Андрюха Громов. Мы с ним учились вместе… Приём.– Какой лётчик? Не понял, «Фиалка», повторите!! Приём.– Наш лётчик, и ещё там генерал матюгается в прямом эфире! Какой-то генерал Крутов. Забористо так, от души матюкается. И ещё, Башня, у них на немецком самолёте из окна торчит Красное знамя!!! Как понял, Башня, как понял, летит немецкий самолёт с Красным знаменем? Приём.– Ты что, бл*ть, там пьяный или с ума сошёл? Какой русский лётчик? Какой генерал Крутов? Вот прилетишь, я тебе такого хвоста накручу!В это время в башне, командном пункте, находился командующий 10-й воздушной армией ВВС Генерал Николай Привалов.Услышав знакомую фамилию, он спросил:– Не понял, кто, где? Где Крутов летит? На чём он там летит?– Товарищ генерал, да мои истребители докладывают: летит немецкий транспортник, который ведёт русский лётчик. А на борту летит в немецком самолёте какой-то генерал Крутов и жутко матюкается. И ещё на самолёте развивается Красное Знамя. – сказал диспетчер.– Ну если летит и матюкается и с Красным Знаменем – это точно Генерал Армии Семён Крутов. Я его знаю, – засмеялся генерал.– Не вздумайте его сбить! Придёт потом сюда – всех тут порасстреляет, он такой… – Пусть истребители его сопровождают до аэродрома, а мы поехали встречать его на лётное поле.Диспетчер передал приказ истребителям. Те приняли его и покачали крыльями Андрею.—«Ю-52», я – «Фиалка». «Ю-52», я – «Фиалка». Ведём тебя к аэродрому. Как понял? Как понял?– Понял, «Фиалка», – ответил Андрей.А дальше Андрей услышал:– Андрюха, это Костя Леонов. С возвращением домой!Андрей заулыбался, и у него отлегло от души.Костя Леонов был его однокурсником по лётному училищу.При заходе на посадку самолёт стал кренить влево, так как правый двигатель был подбит.Андрей с трудом балансируя рулём, удерживал самолёт в плоскости. Через пару минут Андрей совершил не самую красивую посадку в своей жизни, подпрыгнув козлом при касании земли…Но главное – он сел и выполнил всё, что обещал генералу и своей любимой Леночке. Они долетели! К своим!Генерал и его секретный груз были доставлены в Минск.Андрей заглушил двигатели самолёта и открыл окно. Свежий ветер ворвался в кабину самолёта, и этот свежий ветер нёс Андрею надежду и любовь.По взлётному полю к самолёту уже ехали две чёрные «Эмки» и тентованная полуторка. Генерал вышел из самолёта, и вслед за ним солдаты вынесли два тяжёлых ящика.Вышла Лена, она держала за руку Ваню. Старшина держал в руках Красное знамя, солдаты на носилках вынесли Пашку. Последним спустился хромающий Андрей.Вышедшие из машин офицеры отдали честь генералу, а подошедший Генерал Привалов поздоровался за руку и сказал:– Семён, если бы я тебя не знал, никогда бы не поверил! Ну ты даёшь! На захваченном у врага самолёте и с Красным Знаменем прилетел! Верховный точно узнает, готовься к докладу.Смеясь и обнимая командующего 10-й воздушной армией, генерал сказал:– Ладно, Коля, разберусь сам… Не бойся, мне даже Верховному есть, что доложить.К самолёту подъехала скорая. Генерал Крутов скомандовал:– Забирайте раненых! Солдаты понесли носилки с раненым Пашкой.– Стой! – сказал генерал.– Павел, ещё раз спасибо тебе за то, что спас мою жизнь. Езжай, спокойно лечись. Ох, не лёгкая тебе судьба досталась, сынок, – сказал генерал.– Но ты не сдался! Завтра же о тебе расскажу Паше Судоплатову.Пройдёшь проверку – ну, а куда без неё? А ты … её пройдёшь! Я, генерал, тебе верю! – сказал он тихим и твердым голосом, многозначительно.– Так вот, пройдёшь проверку, и я думаю, тебя ждёт интересная работа с твоим свободным немецким и польским в ведомстве Судоплатова. Ну, ты меня понял? – Генерал подмигнул ему. А потом наклонился ещё ниже и прошептал:– А я ещё постараюсь узнать про твоего отца, где он, что с ним.– Спасибо, товарищ генерал! – сказал взволнованным голосом Павел и добавил, сквозь слёзы от нахлынувших на него чувств: – Служу трудовому народу!– Ну что, ты герой. Выздоравливай, – произнёс генерал.– Андрей, подойди сюда! – позвал генерал.– Знакомься, командующий 10-й армией ВВС, Генерал армии Николай Привалов. Ты же на службу к нему ехал. Вот, считай, и приехал! – засмеялся генерал. Андрей стушевался. Он был в порванной гимнастёрке с окровавленным рукавом, с костылём под мышкой и без головного убора. Но он собрался.– Товарищ Генерал, лейтенант Громов прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего…– Понял, понял, Громов. Подлечишься, приведёшь себя в порядок и представишься по всей форме. Даю тебе неделю отпуска. Ты откуда? – Из Москвы, – ответил Андрей.– Вот в Москву и поезжай. А потом придёшь в штаб ко мне, подумаем, куда тебя дальше направить.– Товарищ генерал, мне на фронт надо, – твёрдым голосом сказал Андрей.– Идёт война, рана у меня пустяковая, разрешите завтра прибыть в штаб для направления в часть.– Вот ты какой упёртый, лейтенант Громов, – сказал генерал Привалов.– Ну хорошо. Приказываю вам, товарищ лейтенант, завтра с утра прибыть в штаб 10-й воздушной армии.– Есть, товарищ генерал! – чётко по-военному ответил Андрей и встал, как смог, из-за раненой ноги, по стойке смирно.– Хотя… куда тебя направить, я даже и не знаю… – заулыбался генерал Привалов. Видели … мы тут все, оглянувшись на стоящих рядом с ним полковника и майора ВВС, как ты козла при посадке изобразил на «Юнкерсе» – засмеялся полковник. Видели, видели твой прыжочек!– Товарищ Генерал! – да я старался, начал Андрей оправдываться, еле руль удержал, садился без одного двигателя.– Да шучу я, шучу! Ты молодец и герой, лейтенант Громов, – сказал генерал Привалов.– Другого ответа я от тебя и не ожидал!!– Коля, да ты даже не представляешь, что этот парень сделал, – сказал генерал Крутов.– Я завтра же сделаю на него представление о награждении орденом. И передам тебе в Армию. А чего собственно ждать завтра?Генерал Крутов снял со своей груди … свой орден Красного Знамени и приколол его на гимнастёрку Андрею.– Это от меня лично. Спасибо тебе, лейтенант Андрей Громов, за всё!!! Дай я тебя по-отцовски обниму. Он крепко обнял Андрея. Андрей вытянулся как струна и сказал: «Служу трудовому Народу!»– Так, сейчас мы летим в Москву. Ящики и охрана грузятся в самолёт. Борт до Москвы уже готов, товарищ генерал, ждёт вас, – доложил майор ВВС.– Лена, Иван, Иван Степанович, летим опять все вместе. Сегодня же вечером я должен быть в наркомате. У тебя в Москве машина-то на ходу, Степаныч? – с улыбкой спросил генерал.– Обижаете, товарищ генерал. Конечно, на ходу.– Лена, сегодня, как прилетим в Москву, приказываю: красноармейца Ивана Прозорова помыть, накормить и переодеть к моему приезду. Теперь Ваня будет жить с нами, а осенью пойдет в Суворовское училище. Не возражаешь, Иван? – спросил генерал.– Спасибо, товарищ генерал, я мечтал об этом всю жизнь, – с полными глазами слез от восхищения и благодарности генералу, дрогнувшим от волнения голосом, ответил Ваня.– Андрей, напиши на бумажке адрес своих родителей. Я к ним заеду в Москве и расскажу про тебя. Пусть мама и батька твой, тобою гордятся. Да и с Гришкой Громовым, моим другом закадычным, повидаемся. Почитай, уже 25 лет не виделись.Лена, подбежав к Андрею, обняла его и крепко поцеловала в губы при всех.– Андрюша, а как же я? – зашептала она ему на ухо.– Леночка, родная моя, милая, любимая… – взволнованно сказал Андрей, обнимая Лену, и вдруг выпалил: Выходи за меня замуж! Я люблю тебя. Ты согласна?– Согласна, Андрюша! Согласна! – закричала Лена.Два генерала и несколько офицеров с изумлением смотрели на Лену и Андрея.– Да… Степа, – многозначительно сказал генерал авиации генералу Крутову и заулыбался: – Орёл, а не лейтенант!! Мы, лётчики, … все такие… Прилетел. Увидел. Женился!!! Молодец, Андрюха!– Ну, раз дочь не против, – вышел из оцепенения генерал Крутов, – то и я согласен. Нам такие орлы ой как нужны… И орлята тоже! – засмеялся генерал, подмигнул и посмотрел с хитрым прищуром на свою дочь Лену.– Лети, служи, лейтенант Андрей Громов. Заработаешь отпуск – приезжай. Мы тебя будем ждать, – сказал генерал.– Вот тогда и сыграем свадьбу. Всё чин по чину!Все по местам! Идём к самолёту и летим в Москву!Андрей поцеловал и крепко обнял Лену.– Я тебя очень люблю, – сказал Андрей.– А я тебя ещё больше люблю, – сказала Лена и засмеялась.Ваня подошел к Андрею и серьезным голосом сказал: – Я Лену, пока ты будешь воевать, никому в обиду не дам, не сомневайся, – протянул Андрею свою ладошку.Андрей таким же серьезным голосом ответил:– Спасибо, Иван, я тебе её доверяю! И пожал Ване руку, а потом не сдержался и обнял этого славного мальчишку, который за эти три дня стал ему родным человеком.Андрей остался стоять на аэродроме, а генерал с Леной, Ваней и старшиной Никифоровым пошли к самолёту, который их должен был увезти из Минска в Москву. Вечерело. Заканчивался ещё один день войны – 24 июня 1941 года.До Победы оставалось 1415 дней