Титан и Титанида

Anne Dar

Титан и Титанида

Посвящается N.

ПРОЛОГ

Всё началось со стрелы. Cervus elaphus, известный как красный олень и самый крупный представитель своего вида в чешских лесах, украдкой вышел из сумеречной зоны, принадлежащей древнему ельнику, начавшему свой рост за семь десятилетий до года Стали, за восемь десятилетий до того, как в эти забытые миром чертоги пришла первая двуногая охота.

Каждая охота священна. Примеряя на себя роль хищника, ты погружаешься в своё дикое, первобытное естество, подвластное не твоему пониманию, но твоему инстинкту. Охота на рогатого оленя особенна: только король имеет право вставать против короля. Не являющийся равным правителю, но посмевший кинуть ему вызов, познает ка́ру. Это правило не подвластно пониманию, но ты его знаешь, потому что в момент натяжения тетивы, являющей продолжение тебя самого, ты не прислушиваешься к своему инстинкту – ты и есть инстинкт. Дикий. Первобытный. Не поддающийся объяснению.

Одинокий олень всегда осторожен – намного осторожнее, чем иные крупные звери. Поэтому его непросто выследить и ещё сложнее застать врасплох. Но у меня отлично получается настигать его призраком и смертельно удивлять: раз за разом, раз за разом, раз за… Потому что в этих лесах я главный хищник.

Король склонил свою величественную костяную корону к влажной земле, чтобы принюхаться к прелой осенней листве: его лиственные владения – его слабость, заманчиво разворачивающаяся пред его проницательным взором; хвойная полоса – его сила, в это сумеречное время оставшаяся за его могучей спиной. Моя рука не дрогнула. Стрела отделилась от тетивы беззвучно, но рассекла воздух яркой нотной полосой, доступной моему слуху так же, как и слуху оленя. Костяная корона мгновенно взметнулась, как и было рассчитано мной-хищником – остриё стрелы вспо́рит тугую животную аорту и пустит фонтан бордовой крови, который окрасит собой тронутую морозом листву и бурые иглы хвои, но… Не в этот раз.

Тень явилась из ниоткуда. Я не заметила её так же, как не заметила её моя жертва, в итоге оставшаяся лишь целью. Коронованному сказочно повезло: олений гон закончится уже через неделю – необычайно поздно для его вида, – и в этом году выживший крупный самец завоюет и покроет великое множество самок, которые уже следующей весной принесут этим лесам здоровое потомство.

Олень устремился назад, в хвойную часть леса, и исчез, словно привидение – за считанные секунды: лишь эхо его тяжёлого веса ещё полминуты доносилось до моего слуха, прорываясь через стук моего неожиданно сорвавшегося на галоп сердцебиения… Тень, возникшая на пути моей стрелы, была слишком быстрой – в этом и кроется причина её “пойманности”. Тень принадлежала Ему… Являлась Им…

Он остановился так же молниеносно, как мчался в моём направлении, и поднял свой взгляд вверх, на край обрыва, на котором стояла я, но наши взгляды так и не пересеклись… Прежде чем я успела понять, что именно произошло, Он завалился на спину, в груду опавшей листвы, только что осторожно обнюханной оленем, и замер, позволяя взметнувшимся вверх листьям опадать вихрем на его грудь, руки, лицо…

Оглушающий бой моего сердца резко обрывается. На металлической скорости я срываюсь в обрыв и, уже спустя секунду преодолев расстояние в тридцать метров, останавливаюсь подле своей жертвы. Правая рука до боли сжимает рукоятку титанового лука, левая рука сжимается в кулак… Я впервые за долгое время своей запутанной жизни совершенно не верю своим глазам! Паддок, Конкур, Парадизар и Рудник были последними рубежами моего удивления от увиденного, рубежами, свершившимися лишь год назад. Год жизни без болезненного удивления от видимого – но не слышимого, – и вдруг… Откуда Он взялся здесь?! Ведь я ушла далеко! Я с самого начала точно находилась на этой территории одна!

Его взгляд начинает покрываться поволокой беспамятства, и к моему горлу неожиданно подступает ком страха. Страх – чувство, которое я не испытывала со дня своего обращения в Металл: я бесстрашная, непобедимая, могущественная Титанида… И внезапно состояние оцепенения обращает меня в неподвижный камень: стрела пронзила Его могучую грудь, из которой уже начала вытекать и покрываться серебристой металлической плёнкой кровь – что я могу сделать с этим?!

В последние секунды Его сознания наши взгляды всё же встречаются. Мне нечего сказать. А Он вдруг произносит:

– Я нашёл тебя.

Я ничего не ответила.

Стрела была титановой. Как сердце в грудной клетке, в которую она вошла.

ЧАСТЬ 1

ТИТАН И ТИТАНИДА

– МУЖ –

ДНИ ТИШИНЫ И ЗОЛОТОЙ РЕВНОСТИ

Осень

Глава 1

Рудник осаждён ордой Блуждающих: шум за стеной, оставшейся за нашими спинами, напоминает какофоническое звучание разбитого гнезда шершней. Я смотрю на укус, зияющий на предплечье Тристана, и не верю в то, что я смогла прорваться неукушенной, что Тристан получил всего лишь один укус. Целый укус! Ближайшие сутки он проведёт в агонии – это наилучший исход. Потому что может быть хуже: может быть, агония продлится несколько дней и ночей, может быть, вспыхнет бред, а бред Металла – это крушащий всё и вся хаос. Я знаю, чем может обернуться один-единственный укус Блуждающего для Металла и всего его окружения, потому что в детстве была свидетельницей последствий укуса, доставшегося Кармелите в одной из её миссионерских прогулок за пределами Рудника.

Мы бежали сквозь толпу на металлической скорости – быстрее нас мог быть только ураганный ветер. Блуждающие попросту не успевали реагировать на нас. И всё же… Чем ближе мы подбирались к стене, тем громче становились вопли за нашими спинами – нас замечали, о нашем присутствии сообщали, за нами бросались вслед… Толпа у стены оказалась гуще, чем в начале долины. Здесь Тристан и поймал свой укус, прикрыв своим телом моё правое плечо…

На стену мы взбежали-взобрались при помощи одних лишь голых рук: пальцы крошили камень, словно муку. На середине пути я оглянулась и увидела, как толпа Блуждающих превращается в гору – они бросались друг на друга в стремлении достать нас… Но они были слишком неорганизованны. Им никогда не хватит дисциплины, чтобы совершить продуманный штурм – терзающая их тела и разумы Сталь не позволит им превознестись над мышлением алчущего зверя: пусть и неизменно сильный, но всегда безрассудный бросок вперёд – всё, что у них есть. И ещё зубы: скалящиеся, впивающиеся, терзающие…

Нас едва не подстрелили наши же – одна стрела всё же была выпущена, она пролетела рядом с моим левым плечом, а значит, крайне близко к Тристану. Сорваться в этот момент со стены вниз, в эпицентр груды разъярённых Блуждающих, было бы равноценно роковой ошибке, и не только для Металла, но и для Рудника – кто знает, на что способен обезумевший от передозировки ядом Блуждающего Металл? Я знаю.

– Эй!.. Всё в порядке… Я устойчив, – перехватив мой обеспокоенный взгляд, Тристан попытался коснуться моего носа указательным пальцем, но я отстранилась – вольности, наподобие придания мне детскости, не дозволительны даже ему.

– Что значит, ты устойчив? – я сделала шаг назад.

Мы только что забрались на стену – буквально запрыгнули на тропу, на которой сейчас несли дозор вооружённые огнестрельным оружием мужчины, – кто-то далеко за моей спиной узнал меня – своим сверхчувствительным слухом я неожиданно расслышала своё имя.

– Позже посвящу тебя в суть этого вопроса. Тебе понравится, обещаю.

Он даже не попытался спрятать в рукаве свой уже почти полностью затянувшийся шрам от укуса, а я тем временем испытала странную эмоцию, похожую на смесь стыда и задора: прежде он уже обещал мне действо, которое, по его мнению, мне обязательно должно было понравиться – тогда же всё закончилось сексом. Что ж, в предыдущий раз он не солгал…

Люди узнали нас – Титан и Тринидад (один из последних годов, в который люди узнавали меня по имени, а не по моей металлической принадлежности). Наставленное на нас оружие начало опускаться, голоса растерянных добровольцев становились всё более обеспокоенными…

Прежде чем кто-либо успел приблизиться к нам, мы одновременно сорвались с места и помчались прочь со стены, по узким потрескавшимся ступеням, через пустые улицы, прямиком к расположенному в противоположной части города дому Беорегарда и Теоны. Они должны узнать как можно скорее: к Руднику приближается вездеход, внутри которого прорываются сквозь Дикие Просторы пять людей, без учёта содержимого одной криокапсулы, и три новообращённых Металла. Мы должны провести их в Рудник целыми и невредимыми. Хотя, если положить руку на сердце, по-настоящему меня интересует безопасность только одного существа, находящегося в той машине, но, раз уж Она идёт сюда не одна, в таком случае, безопасность Конана Данна также имеет приоритет. Для всех остальных я и без того сделала больше, чем это в принципе возможно, и тем более больше, чем это взаимно. Явятся сюда, и в дальнейшем пусть живут по правилу “каждый сам за себя” – я им не родитель. Яр, Абракадабра, Вывод, ♀19-938, Нэцке, Сладкий и, если повезёт, Кей – семь личностей, должных научиться обходиться без моего участия в процессе их выживания. Но это будет после и если у меня получится помочь им выжить ещё один, последний раз. А у меня получится. Потому что я так решила. Что же касается Джекки и Конана… Джекки, зараза, прикипела намертво – подозреваю, что будет не оторвать от себя даже в прыжке со скалы. Ну а Конан… Он с ней в связке. И сдался же мне весь этот нечаянный груз… Но дружба – не то, чем можно пренебрегать. Да и не то, что можно игнорировать или терпеть. Вывод: хочу не хочу, а дружбе быть, и значит, этой истории виться. Спасибо не мне – спасибо Отмороженной (на всю башку) Неуязвимой. Если бы она с ноги не зашла в эту историю, этого не было бы. Было бы другое.

***

Теона едва не задушила меня. Беорегард оказался ещё более жесток – едва не сломал все мои рёбра своим коронным захватом. Сначала я всерьёз решила, будто в первые же секунды нашей встречи они пытаются наказать меня за те душевные муки, которым я подвергла их своим бесследным исчезновением на целый год, но достаточно скоро поняла, что все их удушающе-раздавливающие приёмы всего лишь проявление металлической радости и не более того. Я была рада видеть их не меньше. И даже больше, чем рассчитывала. Определённо свою роль сыграло и моё неустойчивое эмоциональное состояние новообращённого Металла.

В стенах дома Беорегарда и Теоны я чувствую себя как на маленькой родине, потому что в детстве провела в их пределах большее количество своего жизненного времени, нежели в доме Кармелиты. Взрослые Металлы зачастую даже не знали о том, оставалась ли я ночевать в отведённой мне комнате на верхнем этаже дома Беорегарда или уходила в дом Кармелиты, территорию которого, по сути, я оставила за Клэр: в начале жизни мой интровертизм не особенно переносил экстравертизм названной сестрицы. С годами эта непереносимость сгладится, в частности, по причине расстояния, которое между нами проляжет сотнями миль и миллионами часов.

Прежде чем Беорегард с Теоной успели вытрясти из меня и Тристана всю имеющуюся у нас информацию, я сама встряхнула их достаточно мощно, чтобы имеющаяся у них информация начала высыпаться первой. И меня, и Тристана, по сути, интересовало только одно: Блуждающие у стен Рудника. Беорегард заговорил, и то, что он сказал, мне не понравилось: он сказал, что внезапная осада, начавшаяся ещё летом, уже сейчас угрожает Руднику обернуться его падением. Продуманно обустроенных и в эти дни совершенно не пополняемых, а лишь убывающих продовольственных запасов города может хватить на несколько лет тотальной блокады, быть может даже на десятилетие, но дальше: если Металлы за ближайшее время не найдут выход из сложившейся ситуации, жители Рудника, то есть чистые люди, не являющиеся ни Металлами, ни Блуждающими, начнут медленно, но верно вымирать.

Осада началась с поломки звуковых рупоров, которые прежде распространяли за стены Рудника ультразвук, отпугивающим образом влияющий на чувствительные к звуковым атакам барабанные перепонки Блуждающих. Как только защита ультразвуком была утеряна, Блуждающие заполонили долину при Руднике. Словно осы, летящие на мёд, они многотысячным роем прибыли в место, в котором расположилось крупнейшее в современной истории человечества скопление выживших людей. Беорегард, в содружестве с имеющимися у него учёными умами, счёл, что Блуждающих могут привлекать звуки человеческой жизнедеятельности, исходящие от города, из-за чего в Руднике теперь действует жёсткий комендантский час: без официально оформленного разрешения находиться на улицах с семи часов вечера и до восьми часов утра строго запрещено, как запрещено и воспроизведение излишних звуков – под запрет попали даже банальные разговоры за пределами дверей закрытых зданий. Это время уже внесено в летопись под наименованием “Дни Тишины”. Однако для себя я отметила: слишком громкое название для того, что должно означать тишину. Душераздирающие вопли Блуждающих, непрестанно звучащие из-за стен города, уже давно лишили жителей Рудника спокойного сна. Но здесь, в изолированном доме Диес, благодаря тщательно продуманному во время строительства шумопоглощению, уверенно расположился оазис спокойствия: только напряжённый слух Металла может расслышать какофонию, звучащую далеко за пределами стен дома, но напрягать слух совсем не обязательно и вообще, слух можно выключить, если захотеть… Проблема в том, что жителями Рудника являются всего лишь три Металла, плюс я и Тристан, плюс ещё трое на подходе, а всё остальное многотысячное население – обыкновенные люди, с обыкновенной, а значит, терзающей их в эти дни и ночи способностью воспринимать звуки. Выхода в сложившейся ситуации всего два: либо мы спасаем людей, либо люди со временем сходят с ума, после чего всё равно погибают, ну а мы – Металлы – продолжаем спокойно жить в мире, принадлежащем Стали. Беорегард, как и я, как и все Металлы, согласен только на тот результат, в котором Рудник не падёт ни при каких условиях, а значит, останется оплотом спасения всего человечества. Претенциозно, но у выдающейся личности масштабы определённых ею целей не должны иметь границ. Значит, у меня – у нас – обозначилась плюс одна цель. Хорошо. Не люблю шататься без дела.

Я продолжала слушать речь Беорегарда сквозь пелену задумчивости о том, как технология силового поля, добытая Тристаном в Парадизаре, может решить проблему блокады Рудника, когда услышала беспокойную новость, заставившую меня мгновенно напрячься:

– Эксперимент Майкла Поляриса, со вшиванием капсул в сердца людей для их дальнейшего вскрытия и обращения подопытных в Металлов, провалился: пять из пяти попыток завершились летальными исходами…

Я впилась в Беорегарда обеспокоенным взглядом:

– Спиро и Клэр?!

– Ты, Спиро и Клэр – единственные, чьи капсулы не подвергались попытке вскрытия.

Вмешалась Теона:

– Восемь выживших из ста прошедших операцию людей и все восемь успехов на счету одного лишь Поляриса. Далее пять летальных исходов из пяти попыток вскрытия капсул и обращения людей в Металлов. Эксперимент потерпел неудачу… Нам жаль, Тринидад, – она коснулась моей руки, – но этот проект обернулся провалом и теперь закрыт: мы принесли в жертву девяносто семь добровольцев и не получили желаемого результата.

– Не понимаю… – мой взгляд растерянно забегал между собеседниками. – Но у меня ведь получилось.

– Что?.. Что ты сказала? – мускулы скрещённых на груди рук Беорегарда дрогнули.

– Я обратилась в Металл. Несколько дней назад… Тристан вскрыл капсулу в моём сердце при помощи титанового ножа… Тристан, скажи им, – я обернулась и сразу же замерла, увидев, каким странным взглядом Тристан в эту секунду смотрел на Беорегарда, а тот, в ответ, смотрел на него…

– Спиро и Клэр теперь тоже Металлы, – голос Теоны меня отвлёк.

– Что? Как?.. Я не понимаю. Вы ведь только что сами сказали, что их капсулы не были вскрыты.

– Мы обнаружили другой способ обращения людей в Металлов. Как же мы боялись того, что ты, надеясь на вшитую в твоё сердце капсулу, совершишь попытку обращения в процессе выживания в Диких Просторах!

Мысли в голове роились беспокойным клубом, рассеянное состояние новообращённого Металла сильно мешало сосредоточиться на важном – внимание цеплялось буквально за всё сразу… Поэтому, вместо того, чтобы спросить самое важное, я спросила о том, что в этот момент расположилось ближе к моему вниманию:

– Спиро и Клэр теперь Металлы? Где же они?

– Их нет в Руднике… Они в Диких Просторах. Ушли на поиски тебя…

Голова всё отчётливее гудела от переизбытка информации и чрезмерного количества открытых вопросов – когда они обратились? какими Металлами стали? когда ушли? в какую сторону? почему и зачем? – я всерьёз потерялась в том, что же спросить первым, поэтому впала в ступор, продлившийся несколько секунд. Пытаясь сосредоточиться, я прислушивалась к успокаивающему бархату голоса Беорегарда:

– Информация, касающаяся экспериментов Поляриса, должна остаться внутри нашей семьи. Никто и особенно другие Металлы не должны узнать правду о способе обращения людей в Металлов… То, что мы расскажем обществу, будет завуалированной правдой: Майкл Полярис остался единственным, кто смог успешно вшить в сердца нескольких людей капсулы, позволившие некоторым из них обратиться в Металлы без использования прямой инъекции в сердце. Однако данную технологию Рудник так и не смог поставить на производство. Выдающийся учёный смог успешно вшить капсулы в восемь сердец, однако лишь трое из них по итогу смогли обратиться в Металл: Тринидад смогла обратиться в Титан, Спиро стал Иридием, Клэр обратилась в Молибден. Остальные кандидаты в Металлы подавали большие надежды – отличались отменным здоровьем и в целом имели позитивные показатели по всем важным для обращения параметрам, – но все погибли при вскрытии капсул. Полярис стар, но мы всё ещё питаем надежды на то, что, прежде чем этот человек подойдёт к завершению своей жизни, он всё же сможет разработать вакцину от Стали. После того, как нашего выдающегося учёного не станет, мы скажем, что его технологию по вшиванию “металлических” капсул в человеческие сердца молодое поколение медиков Рудника так и не успело перенять, отчего выведение новых Металлов окончательно остановилось.

– Подождите… – моё сердцебиение участилось. – Спиро и Клэр обратились в Металлов другим способом? Каким? Но… Но ведь я обращена в Металл именно благодаря вскрытию капсулы Поляриса! Тристан, скажи им! Один процент из ста сработал, получается, не всё потеряно, получается, нужно лишь что-то доработать…

– Нет необходимости, Трини, – Теона погладила меня по плечу. – Мы нашли идеальный способ обращать людей в Металлов: два успеха из двух попыток.

– Но каким образом вы нашли способ? И что это за способ? И как же факт моего обращения от вскрытия капсулы?..

Беорегард прервал мой беспорядочный поток вопросов:

– Метод обращения человека в Металл – слишком опасное знание, и потому о нём могут знать только члены семьи Диес. Во имя безопасности. Потому что в масштабах этот способ представляет опасность не только для нас, – я замерла. Опасность для могущественных Металлов?! Беорегард продолжал: – но для всего человечества. Ты будешь посвящена во все тайны, но, Трини… Сейчас ты новообращённый Металл. Это значит, что в ближайший год ты против своей воли будешь эмоционально неустойчивой. Мы передадим тебе все свои знания после того, как твоё новообретённое внутреннее устройство войдёт в состояние стабильности. Договорились?

– Не понимаю… Я ведь обратилась благодаря вшитой капсуле…

– Этот вопрос ещё нужно изучить, – я не увидела, что, говоря эти слова, Беорегард пристально смотрел на Тристана, но прекрасно расслышала в его интонации странную ноту.

Раздался уверенный голос Тристана:

– Она слишком долго была подопытной, чтобы становиться ею вновь.

– Я не была подопытной, – моё нутро всё напряглось. – Я была выживающей.

– О чём вы говорите?

Наступила наша очередь рассказывать о том, что уже произошло и что только должно произойти.

Я начала с новости о том, что случилось с отрядом, с которым год назад я вышла из Рудника, после перешла к Паддоку и Конкуру, и, наконец, завершила свой лишённый красочных подробностей рассказ отрывочными деталями о Парадизаре и о своей встрече с Тристаном. Переняв эстафету, Тристан рассказал обо всём вскользь: о своей шпионской деятельности в Парадизаре, о том, что ему удалось спасти сто семнадцать парадизарцев, которых он отправил в сторону Рудника… Выяснилось, что до Рудника в итоге дошли всего двое, причём из тех, кого я знала по Паддоку – крупный мужчина-воин по кличке Грунт и запомнившаяся мне мягким темпераментом Фиалка. Эти двое оказались счастливчиками: были пропущены в Рудник за три недели до начала Дней Тишины. Они рассказали Беорегарду о Тристане, передали ему какое-то послание, и в своём рассказе о Паддоке внезапно упомянули некую Дикую. Они не знали моего имени, но прозвищем и внешним описанием я идеально подходила под Дикую, которую всё время моего отсутствия в Руднике разыскивали мои родные… Так Спиро и Клэр выдвинулись в Дикие Просторы с целью отыскать меня. Я была в шоке от услышанного: почему их отпустили?! Оказалось потому, что только их и смогли отпустить: Беорегард с Теоной покрыты мантией ответственности перед их новорождённым ребёнком – услышав это, я едва не подпрыгнула, поняв, что так и не увидела идеальный пресс Теоны беременным! – а Кармелита не смогла отправиться за мной по причине её важности во внутреннем усилении Рудника во время его осады.

Далее Тристан рассказал о технологии силового поля Парадизара, о том, что он смог заполучить её и каким именно образом у него удалось провернуть эту операцию. Его речь была длинной, хотя и не детальной, и пока он говорил, я невольно отметила, что никакого напряжения между ним, Теоной и Беорегардом не витает, и это несмотря на то, что десятилетие назад они расстались на крайне напряжённой ноте, связанной с безответной влюблённостью тех дней Тристана в Теону. По итогу эта влюблённость благополучно развеялись в процессе его блужданий по Диким Просторам, но ведь Беорегард и Теона не могут знать об этом… Или могут?

Одно я поняла наверняка в этот вечер: я не буду требовать правды. Её мне преподнесут на блюде. Потому как я умею ждать. Если Ему необходимо время – я предоставлю Ему время. И только одна надежда: пусть Он не вздумает злоупотребить моим терпением. В противном случае, придется проверить все байки о “неразлучниках” и “зацикленности” на глубину их правдивости.

Беорегард и Теона взбодрились, получив новость о приобретённой технологии силового поля Парадизара, которую Руднику ещё только предстояло изучить и внедрить в свою жизнь. Тристан уже заканчивал свою речь, посвящённую новости о новообращённых Металлах, направляющихся в Рудник в составе спасённых людей, так что я уже хотела внести пояснения относительно одной конкретной красноволосой личности, когда до моего слуха начали доноситься странные звуки. Прежде чем я поняла, что такие звуки может издавать лишь младенец, Теона с Беорегардом уже оказались у двери, ведущей в кабинет последнего. Мы машинально последовали за ними на металлической скорости и, уже спустя секунду переступив порог комнаты, я впервые увидела её: черноволосая, ясноглазая, похожая на обоих своих родителей, но как будто бы на Теону чуть больше – первенец Беорегарда Диес и Теоны Диес-Тейт, Теа Диес.

Взяв малышку на руки, Беорегард, глядя на меня, ухмыльнулся:

– Это наша Теа. Безумно похожа на Теону, правда?

– Не переживай… – в ответ ухмыльнулась я. – Ваш младший будет чистой копией тебя. Теа не будет так похожа на Теону, как он на тебя.

– Это предсказание? – в ответ ещё задорнее заулыбался счастливый новоиспечённый отец.

– Нет, – ответила я, в неопытности своей не различая правду от её искажения.

– Эй, смотри, кто тут у нас… Тётя Тринидад, – забавно заулюлюкала Теона, переняв дочь из рук Беорегарда в свои.

– Тётя? – в искреннем удивлении округлила глаза я.

– Хочешь подержать?

– Что сделать?.. Нет!

Прежде чем меня успели услышать и тем более воспринять всерьёз мой отказ, граничащий с протестом, младенец уже был всунут в мои руки!

– Смотри, она улыбнулась тебе, – сразу же крайне довольным тоном заметила Теона.

– Она у нас очень улыбчивая, – вторит Беорегард.

– Да ваше чадо сейчас расплачется! Заберите её…

– Это она у нас так улыбается… – Теона.

– Ну и улыбочка!

– Папашина, – довольно подмечает Беорегард. – Десятого июня родилась, в последний час перед рассветом. Как я, летняя. Только я лев, а она у нас близнец… Папина доча. Представляете, я был первым, кто взял её на руки! Моя обожашка…