Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной

На следующий день госпожа Юэ принялась за обучение сына. Сообразительный от природы, Юэ Фэй схватывал все на лету. Стоило ему один раз прочитать текст, как он мог уже повторить его наизусть.

Через несколько дней мать сказала сыну:

– А теперь тебе надо учиться писать. Я скопила немного денег – купи кистей и бумаги.

– Зачем? – возразил мальчик. – У нас все есть!

С совком и корзинкой Юэ Фэй побежал к реке. Там он насыпал в корзинку мелкого речного песку, наломал тонкой лозы и вернулся домой.

– Матушка, вот мои кисти и бумага. Их никогда не испишешь, и денег на покупку тратить не надо.

– Вот и хорошо, – улыбнулась мать.

Юэ Фэй высыпал песок на стол, разровнял, и мать прутиком начала чертить иероглифы. Вскоре Юэ Фэй уже писал самостоятельно.

С этих пор мальчик перестал выходить из дому и целыми днями усердно занимался.

Теперь речь пойдет о Ван Гуе, сыне Ван Мина. Мальчишке исполнилось всего шесть лет, но он рос не по годам сильным и дерзким ребенком.

Однажды он со слугой Ван Анем гулял по саду. Заглянул в беседку, увидел на столе шахматы и спросил:

– Для чего эти фигурки?

– Это шахматы, – улыбнулся Ван Ань. – Игра такая. В ней участвуют двое: один выигрывает, другой – проигрывает.

– А как выигрывают? – заинтересовался Ван Гуй.

– Если черные съедят короля белых, значит черные выиграли. А если белые съедят короля черных, значит черные проиграли.

– Да это ж так просто! Давай-ка с тобой сыграем!

Ван Ань расставил фигуры. Белые пододвинул к Ван Гую.

– Что ж, молодой господин, ваш ход первый!

– Если я пойду первым, ты проиграешь! – заявил Ван Гуй.

– Почему?

Ван Гуй поднял с доски своего короля, сбросил короля черных и торжествующе засмеялся:

– Что? Проиграл?!

– Кто ж так играет? – улыбнулся Ван Ань. – Королем первый ход делать нельзя. Придется мне тебя поучить.

– Ерунда! Король мой, и я хожу им, как хочу! Думаешь, раз я никогда не играл в шахматы, меня можно дурачить?

Ван Гуй схватил доску и замахнулся на слугу. Тот не успел уклониться, и удар пришелся по голове. Хлынула кровь.

Ван Ань схватился руками за голову и с воплями бросился бежать. Ван Гуй – за ним. Слуга шмыгнул в зал, где в это время находился Ван Мин.

– Что с тобой? Почему у тебя голова в крови? – удивился хозяин.

Ван Ань стал рассказывать, как они с Ван Гуем играли в шахматы. В это время на пороге появился сам Ван Гуй.

– Ах ты, скотина! – обрушился отец на мальчишку. – Сопляк, а уже руки распускаешь!

И старик закатил сыну несколько пощечин. Гнев отца перепугал мальчишку, и он в слезах побежал во внутренние покои жаловаться матери.

– Отец хочет меня убить!

Мать крикнула служанке, чтобы та принесла фруктов, а сама принялась утешать сына:

– Не надо плакать! Я же с тобой!

Неожиданно на пороге появился разъяренный Ван Мин. Женщина проворно вскочила и загородила собою дверь.

– Где этот мерзавец? – загремел Ван Мин.

Громко рыдая, жена напустилась на старика:

– Изверг! Жаловался, что у тебя нет детей, а теперь, когда госпожа Юэ уговорила меня взять в дом наложницу и она родила тебе сына, ты хочешь его убить?! За что? Да разве его нежные косточки выдержат твои кулаки? Нет, уж лучше я порешу тебя, старого зверя! – И женщина с разбегу ударила мужа головой в грудь. К счастью, подоспели служанки и под руки увели разбушевавшуюся госпожу.

– Ну и ну! Распустила негодника, житья от него нет! – только и мог выговорить задыхавшийся от гнева Ван Мин. Он был возмущен и не знал, на ком сорвать злость.

В это время привратник доложил о приходе соседа Чжан Да. Когда гость вошел и поздоровался, Ван Мин сразу заметил, что тот не в настроении.

– Чем вы так расстроены, мудрый брат? – спросил Ван Мин.

– Лучше не говорите! – начал сокрушаться Чжан Да. – В последнее время трудно мне стало ходить пешком, и я имел несчастье купить коня. Вот мой сын Чжан Сянь и повадился на нем ездить. То что-нибудь потопчет, то кого-нибудь собьет, а мне за все расплачивайся! Вот и сегодня сшиб человека. Принесли его к нам, поднялся скандал. Пришлось извиниться, дать пострадавшему денег на лечение. Я своего сорванца отругал как следует. Хотел высечь, да жена моя ему во всем потакает, расшумелась и поцарапала мне лицо. А кому жаловаться? Вот я и пришел к вам отвести душу.

Не успел Ван Мин ответить, как в гостиную вбежал запыхавшийся пожилой человек.

– Почтенный друг, ну на что это похоже?!

Ван Мин и Чжан Да обернулись – это был Тан Вэньчжун.

Он бессильно опустился на стул и, отдышавшись, стал отвечать на расспросы соседей.

– Сейчас все расскажу. У ворот моей усадьбы есть пустующий домик, его у меня снял под трактир старик Цзинь. Понравились моему мальчишке Тан Хуаю его пельмени. Придет, съест все, что хозяева наготовили, да еще кричит «мало». Настряпают старики на другой день побольше – он не является. Приготовят поменьше – он тут как тут! Опять скандал. Старик Цзинь в конце концов не вытерпел, все мне рассказал. Уплатил я ему, что следовало, а сыну задал трепку. Так представляете, что натворил этот мерзавец? Камнями завалил вход в дом Цзиня! Утром старик стал открывать дверь – посыпались камни и отдавили ему ногу! Цзинь со своей старухой опять явились ко мне, и опять мне пришлось откупаться! Хотел я проучить мальчишку, да жена набросилась на меня, как тигрица. Скалкой огрела! Жаловаться некому, вот и пришел к вам.

– Успокойтесь, мудрый брат! – сказал Ван Мин. – У нас точно такое же горе.

Друзья рассказали старику о проделках Ван Гуя и Чжан Сяня. Все трое не знали, что предпринять, и только сокрушались.

– Господин Чжоу Тун из Шаньси приехал, хочет вас повидать, хозяин, – доложил привратник, появляясь на пороге.

Старики поспешили навстречу гостю и провели его в гостиную.

– Давненько не виделись, старший брат! – воскликнул Ван Мин. – Слышал, будто вы поселились в Восточной столице? Каким ветром занесло вас в наши края?

– Да, последние годы я жил в столице и, как видите, совсем постарел, – кивнул головой Чжоу Тун. – Когда-то я учительствовал в семье Лу и приобрел в здешних местах немного земли. Нынче приезжал собирать плату с арендаторов и по пути домой вздумал навестить почтенных друзей.

– Спасибо, что не забыли, старший брат! – воскликнул Ван Мин. – Надеюсь, несколько дней поживете у нас! Спешить ведь вам некуда!

Он велел поварам приготовить угощение для гостя, а Ван Аня послал за вещами Чжоу Туна.

Затем старики уселись, и беседа продолжалась.

– Больше двадцати лет не бывали вы у нас, – говорил Ван Мин. – Как поживают ваша супруга, сын?

– Жена умерла, а сын ходил в поход против Ляо[9] с моим учеником Лу Цзюнь-и и не вернулся, – сказал Чжоу Тун. – Потом клеветники погубили моих учеников, и вот я остался совсем один. А у вас есть сыновья?

– Есть, – отвечали старики. – Да такие сорванцы, что мы не знаем, как с ними справиться! Откровенно признаться, мы и собрались сегодня для того, чтобы поделиться своими горестями.

– Почему вы не пригласите учителя? – поинтересовался Чжоу Тун. – В их возрасте пора учиться.

– Уже приглашали, да с такими сорвиголовами разве кто справится? Мальчишки их бьют!

– Видно, плохие учителя попадались, – улыбнулся Чжоу Тун. – Не хвастаясь, скажу: меня им не удалось бы побить!

– Может, вы останетесь, поучите наших сорванцов? – обрадовались старики.

– Что ж, можно и остаться. И обещаю, что сделаю ваших сыновей настоящими людьми.

Не будем описывать, как Ван Мин потчевал гостя и как потом друзья расходились по домам. Скажем только о том, что, когда Ван Гуй играл во дворе, проходивший мимо работник насмешливо бросил:

– Теперь-то уж не побалуетесь! Говорят, хозяин пригласил вам строгого наставника!

Встревоженный этой новостью, Ван Гуй побежал искать приятелей Чжан Сяня и Тан Хуая. Мальчишки договорились захватить на первый урок железные прутья и как следует проучить нового учителя.

На следующий день старики привели сыновей на занятия. Мальчики приветствовали учителя со всеми положенными церемониями, после чего их родители поднесли Чжоу Туну вина.

– Простите, но сейчас не время пить, мудрые братья, – отказался Чжоу Тун. Он выпроводил стариков и вернулся в комнату для занятий.

– Ван Гуй, начинай читать! – приказал он.

– В этом доме хозяин я, а вы только гость! – дерзко ответил Ван Гуй. – Где это видано, чтобы гость приказывал хозяину?

Он быстро сунул руку в чулок, выхватил железный прут и замахнулся на учителя. Чжоу Тун обладал острым зрением. Он мгновенно отскочил в сторону, одной рукой перехватил прут, другой – рванул Ван Гуя за шиворот, бросил на скамью и так отхлестал тем же прутом, что мальчишка света невзвидел.

Сами понимаете, сын богача побоев не знал. Неудивительно, что после первой трепки он стал как шелковый – выполнял все, что ему приказывали! Чжан Сянь и Тан Хуай тоже присмирели.

Домик Юэ Фэя и его матери стоял по соседству с тем, где Чжоу Тун вел занятия. Мальчик часто забирался на стену и наблюдал, как учитель обучает его приятелей.

Однажды слуга доложил Чжоу Туну:

– Почтенный наставник, вас хочет видеть арендатор Ван из западной деревни.

– Я тоже рад с ним встретиться! – воскликнул Чжоу Тун. – Проси!

Вошел Ван Лао-да, поклонился Чжоу Туну и сказал:

– Господин, я давно арендую у вас землю. Вы уже больше десяти лет не бывали в наших краях, и мне все время приходилось держать деньги дома. Теперь я пришел рассчитаться.

– Весьма тронут вашей честностью! – обрадовался Чжоу Тун и обратился к Ван Гую: – Скажи Ван Аню, чтобы гостя накормили.

– Как в нынешнем году рис уродился? – продолжил разговор Чжоу Тун.

– Нынче я собрал столько, сколько раньше и за два года не собирал! Почти на каждом стебле выросло по два колоса. Разве это не предвещает счастья?

– Разумеется, – подтвердил Чжоу Тун. – Два колоса на одном стебле – явление редкое. Видно, у нас в государстве появится выдающийся человек. Завтра я поеду с тобой, посмотрю на этот рис.

Скоро Ван Лао-да пригласили к столу, и Чжоу Тун уговорил его остаться ночевать.

На следующее утро он сказал ученикам:

– Даю вам три темы, пишите сочинения. Вернусь – проверю.

Он переоделся и вместе с арендатором отправился в деревню.

Юэ Фэй видел, как ушел Чжоу Тун, и подумал: «Пока учителя нет, дай-ка я зайду и посмотрю, что они там делают!»

И мальчик перелез через стену. При виде его Ван Гуй радостно закричал:

– Тан Хуай, Чжан Сянь, смотрите! Юэ Фэй пришел! Отец говорил, он очень умный. Может, он напишет за нас сочинения?

– Верно! – подхватили друзья. – Пусть пишет, а мы сбегаем домой!

– Боюсь, плохо получится, не сумею угодить вашему учителю, – пытался отказаться Юэ Фэй.

– Ничего, сойдет!

Чтобы Юэ Фэй не сбежал, Ван Гуй запер дверь на замок.

– Если проголодаешься, открой ящик и можешь есть все, что там найдешь! – крикнул он, и приятели убежали.

Юэ Фэй внимательно прочитал все, что успели написать мальчишки, а затем, стараясь подделаться под стиль каждого из них, закончил сочинения. После этого он сел за учительский стол, прочитал несколько сочинений самого Чжоу Туна и невольно воскликнул:

– Будь у меня такой учитель, я бы обязательно прославился!

Встав на скамеечку, мальчик на белой стене тушью написал стихотворение:

Не стремясь к чинам высоким,Взялся я за эту кисть, —Ведь достоин осмеяньяТот, кого влечет корысть.Нет конца моим стремленьямДаже там, где Млечный Путь,Нужно смело, целясь в звезды,Лук упругий натянуть.Стать героем тот сумеет,Кто отвагой наделен,Кто подобен ветру-тигру,Кто как облако-дракон[10].Ну а тот, кому по сердцуНезаслуженный успех,Вызывает не почтенье,Вызывает горький смех!

И снизу приписал: «Сочинил экспромтом Юэ Фэй, семи лет от роду».

Едва мальчик убрал кисть, как в дверях щелкнул замок и в комнату вбежали испуганные Ван Гуй, Чжан Сянь и Тан Хуай.

– Уходи, уходи скорее! Иначе плохо будет!

От неожиданности Юэ Фэй вздрогнул.

Если вы хотите знать, что произошло потом, то прочтите следующую главу.

Глава третья

Юные герои вступают в союз в деревне Цилиньцунь. Старая змея дарит копье в гроте Лицюань

Рождена из сердечных глубин,Дружба древних измены не знала.Дружба тверже, чем камень, былаИ прочнее любого металла.Тленно все – и металл и гранит, —Но нетленна душа в человеке.Дружба древних веками жилаИ осталась живою навеки!Ныне дружба – пустые слова,Не высокое чувство – притворство,А источником дружбы такойСлужат праздность, вино и обжорство.А бывает, ничтожный пустякВызывает обиды большие,И расходятся в гневе друзья:Были близкими – стали чужими!О великие мира сего!С кем сдружусь я теперь, и надолго ль?Вас к богатству, к наживе влечет,А не к верности дружбе и долгу!Нет Гуаня и Бао средь нас,Я не вижу ни Чэня, ни Лэя,Жизнь проходит у нас в мелочах,И глубокое чувство – мелеет…* * *Рыба скрылась на дне.Гусь летит в вышине.Нет бездонных глубинСвод небес невысок,Есть для гуся стрела,Есть для рыбы крючок!* * *Омут в тысячу чжан[11] глубинойВсе же дно под собою имеет.Но скажите, людские сердцаКто и мерой какою измерит?Леопард не приучен к седлу,Тигр людскому приказу не внемлет,Если сердце желудок закрыл, —То желудок его и заменит!Другу новому, право, нельзяГоворить о своем, сокровенном,Дружба в наш удивительный век,Как и все на земле, переменна…Может быть, и настанет тот день —На сегодняшний день непохожий,И границу сердца проведутМежду истинной правдой и ложью.

Это стихотворение называется «Строки о дружбе». Оно написано в подражание древним, чья дружба была тверже железа и камня. Поэт сожалеет о том, что нашему поколению неведомо чувство подлинной дружбы и люди, которых считают друзьями, на деле оказываются совершенно чужими друг другу. Они не умеют ценить чувство преданности, которое связывало некогда Чэнь Чжуна и Лэй И, Гуань Чжуна и Бао Шу-я, беспримерную верность которых не могла поколебать даже смерть.

Но не будем отвлекаться посторонними рассуждениями.

Расскажем о том, как Юэ Фэй, восторгавшийся талантами Чжоу Туна, сетовал на свою бедность, из-за которой он не мог нанять столь образованного учителя. Свое заветное желание он и постарался выразить в стихотворении, написанном на стене.

Едва мальчик успел вывести последнее слово, как возвратился Чжоу Тун. Ван Гуй и его приятели в испуге со всех ног бросились в класс.

– Уходи, уходи скорее! Учитель вернулся!

Юэ Фэй поспешил скрыться.

Чжоу Тун вошел в класс, погруженный в свои думы. Он все еще находился под впечатлением виденного в деревне.

«Два колоса на одном стебле – это, конечно, чудо! Но откуда в захолустье может появиться выдающийся человек?»

Чжоу Тун присел к столу и стал машинально просматривать сочинения своих учеников. И по стилю, и по содержанию они показались ему безупречными. Тогда он заглянул в предыдущие их работы и сразу почувствовал неладное.

«Неужели за столь короткое время они сделали такие успехи? – удивлялся он. – Видно, я не ошибся и не зря взялся их учить!»

Чжоу Тун еще раз перечитал сочинения, не переставая восхищаться их содержательностью и совершенством формы.

«А может быть, писали не они, а кто-то другой?» – вдруг мелькнуло у него в голове, и он, нахмурившись, строго спросил Ван Гуя:

– Кто заходил в класс в мое отсутствие?

– Никто не заходил.

Чжоу Туна одолели сомнения. И вдруг ему бросились в глаза ряды каких-то иероглифов на стене. Он подошел ближе и увидел, что это стихотворение. Хотя оно и не отличалось совершенством стиля, зато ясно выражало устремления его автора. Внизу стояла подпись: «Юэ Фэй».

Чжоу Тун сразу вспомнил, как однажды Ван Мин упомянул о Юэ Фэе, необыкновенно способном мальчике. Да, старик был прав.

– Скотина! – обрушился на Ван Гуя учитель. – Видишь стихи? Их сочинил Юэ Фэй! Как же у тебя после этого хватило совести врать, будто в класс никто не заходил? То-то я смотрю, ваши сочинения написаны не так, как раньше! Оказывается, это дело рук Юэ Фэя! Сейчас же пригласи его сюда!

Оробевший Ван Гуй выскочил из класса и побежал к Юэ Фэю.

– Ты что там написал на стене? Учитель заметил и страшно рассердился! Велел тебя пригласить. Наверное, хочет выпороть!

Госпожа Юэ встревожилась было, но, услышав слово «пригласить», сразу успокоилась.

– Иди, – сказала она сыну. – Но будь осторожен!

– Не беспокойтесь, матушка, я знаю, что делать.

Представ перед учителем, Юэ Фэй отвесил низкий поклон:

– Явился по вашему повелению. Приказывайте, учитель.

Чжоу Тун смерил мальчика пристальным взглядом и остался доволен – хоть и мал, а держится с достоинством. Потом он приказал Ван Гую принести стул, предложил Юэ Фэю сесть и спросил:

– Так это ты, молодой человек, писал на стене?

– Простите, учитель, я сделал это по глупости, – смутился мальчик.

– Второе имя у тебя есть? – поинтересовался Чжоу Тун.

– Есть. Пэн-цзюй. Мне его дал один монах.

– Многозначительное имя! – одобрительно кивнул учитель. – Кто учил тебя грамоте?

– Матушка. Мы бедны и нанять учителя не можем.

– Передай своей матушке, что я хочу с ней поговорить, – после некоторого раздумья сказал Чжоу Тун.

– Матушка моя – вдова, живет затворницей, боюсь, ей будет неудобно разговаривать с вами наедине, – робко возразил мальчик.

– Прости, молодой человек, я об этом не подумал! – извинился учитель и, обратившись к Ван Гую, сказал: – Скажи своей матушке, что я хотел бы посоветоваться с госпожой Юэ об одном важном деле, и спроси, не сможет ли она присутствовать при нашем разговоре?

– Слушаюсь! – отозвался Ван Гуй и побежал во внутренние покои.

– Ну вот, видишь? Я пригласил супругу господина Ван Мина, – сказал Чжоу Тун. – Теперь ты передашь матушке мою просьбу?

Юэ Фэй вернулся домой и сказал матери:

– Наставник Чжоу хочет о чем-то с вами посоветоваться. Он даже просил госпожу Ван присутствовать при вашем разговоре. Вы пойдете?

– Почему бы не пойти? Тем более что там будет госпожа Ван! – сказала госпожа Юэ. – Только не пойму, о чем ему со мной советоваться?

Госпожа Юэ заперла дом и вместе с сыном направилась к усадьбе Ван Мина. Госпожа Ван со служанками встретила ее у ворот и ввела в дом. Навстречу гостье вышел сам хозяин.

– Учитель Чжоу Тун хочет с вами поговорить, – сказал он, кланяясь госпоже Юэ. – Не взыщите, что побеспокоили вас приглашением!

– Что вы, что вы! – воскликнула госпожа Юэ.

Ван Мин послал сына за учителем. Чжоу Тун не заставил себя ждать и явился в сопровождении Ван Гуя и Юэ Фэя. После взаимных приветствий хозяйка дома и гостья заняли места у восточной стены зала, а хозяин и учитель – у западной. Его ученики продолжали стоять.

Чжоу Тун первым обратился к госпоже Юэ:

– Я пригласил вас, чтобы поговорить о вашем сыне. Он умен и талантлив, ему надо учиться. Если вы не возражаете, я готов считать его своим приемным сыном.

Из глаз госпожи Юэ покатились слезы.

– Мальчику было три дня от роду, когда случилось наводнение. Муж строго наказывал мне беречь сына! Спасибо господину Ван Мину и его супруге: они спасли нас и приютили! А мы до сих пор так и не можем отблагодарить их за доброту! Сын у меня единственный, больше некому продолжить род Юэ, и поэтому простите, учитель, я не могу выполнить вашу просьбу!

– Извините, госпожа, я поступил опрометчиво, обращаясь к вам с таким предложением! – воскликнул Чжоу Тун. – Но меня привели в восторг стихи вашего сына. Вы, должно быть, знаете древнее изречение: «Пока яшма не отшлифована, ее не считают драгоценностью». Ваш сын и есть эта самая яшма – только ее нужно отшлифовать. У меня были достойные ученики, но их погубили подлые люди. Сейчас я обучаю трех мальчиков – и да простит господин Ван Мин меня за нелестный отзыв о его сыне! – у них нет таких способностей, как у Юэ Фэя! Вы сейчас упомянули о продлении рода. Но вашему сыну не придется менять фамилию! Просто он временно будет называть меня отцом, а я передам ему свои знания и жизненный опыт. Когда же умру, пусть он меня похоронит, как подобает хоронить приемного отца, и долг его по отношению ко мне будет исполнен. Почтенная госпожа, надеюсь, теперь вы согласитесь?!

Не успела госпожа Юэ и слова вымолвить, как ее сын сказал:

– Если фамилию менять не нужно, я буду рад назвать вас приемным отцом! Сядьте, пожалуйста, на почетное место – я вам поклонюсь!

Уважаемый читатель, не подумай, что Юэ Фэй нарушил волю матери! Нет, он просто понял, как много знаний может дать ему талантливый наставник!

Чжоу Тун занял место на возвышении. Юэ Фэй опустился перед ним на колени и отвесил несколько земных поклонов. Затем поклонился Ван Мину, его жене и, наконец, своей матери.

Радость и печаль смешались в душе госпожи Юэ.

Ван Мин распорядился принести угощение и послал слуг за своими друзьями Тан Вэнь-чжуном и Чжан Да, а женщины удалились во внутренние покои, чтобы поговорить наедине.

На следующий день Юэ Фэй пришел на занятия. Учитель выразил желание, чтобы мальчики побратались. После занятий они сообщили об этом своим родителям и получили их согласие.

С этих пор Чжоу Тун с особым старанием начал обучать Юэ Фэя восемнадцати видам военного искусства.

Время летело незаметно, весна сменялась осенью, осень – весною, и вот Юэ Фэю исполнилось тринадцать лет.

Вместе с назваными братьями он каждый день с утра до вечера прилежно занимался. Чжоу Тун оказался прекрасным учителем, и за несколько лет мальчики многому у него научились.

Как-то в теплый весенний день, когда уже распустились цветы, Чжоу Тун сказал Юэ Фэю:

– Давно я не виделся со своим старинным другом Чжи-мином. Он сейчас стал праведником и живет в горах Лицюань. Пока никаких важных дел нет, мне хотелось бы его навестить. Вы, мальчики, останетесь дома и будете писать сочинения.

– Отец, сегодня чудесная погода, возьмите нас с собой, – попросил Юэ Фэй. – И вам в дороге будет веселее, и мы будем счастливы повидать великого праведника.

Чжоу Тун согласился, велел слуге запереть классную комнату и вместе с учениками отправился в горы Лицюань.

Дорога проходила по живописной местности. Путники не переставая восхищались красотами природы. У подножия гор Чжоу Тун залюбовался красивым холмом и остановился.

– Что вам так понравилось, отец? – прервал его размышления Юэ Фэй.

– Вон тот холм! Горы его прикрывают от ветра, воздух свежий… Любой гадатель скажет, что место хорошее! Чья это земля?

– Моего отца! – поспешил сообщить Ван Гуй. – Когда вы умрете, мы можем вас здесь похоронить!

– Замолчи! – прикрикнул на него Юэ Фэй.

– Что ж, было бы совсем неплохо! – подхватил Чжоу Тун. – Кто из людей живет вечно?! Только бы ученики после моей смерти не забыли меня… – и затем обернулся к Юэ Фэю: – Запомни, о чем мы сегодня говорили, мой мальчик!

Юэ Фэй кивнул.

Продолжая беседовать, учитель и ученики вступили в горы. Не прошли и половины ли, как среди густого леса увидели плетеные ворота. Чжоу Тун постучался. Тотчас же из-за ворот высунулась голова маленького послушника:

– Кто здесь?

– Скажи наставнику, что его хочет видеть Чжоу Тун из Шаньси.

Послушник скрылся. Вскоре сам старец, опираясь на посох, вышел встречать гостя и провел его в свою хижину. Мальчики стояли поодаль, готовые услужить в любую минуту.

Как и полагается в начале разговора, старец сперва завел речь о погоде, потом вспомнил о минувших днях и лишь после этого спросил, как поживает сейчас Чжоу Тун.

– Занимаюсь с учениками, – ответил тот и представил Юэ Фэя. – Это мой приемный сын Юэ Фэй.

– Хорош! – воскликнул старец. – У вашего сына величественная осанка, и он, по всей видимости, обладает незаурядными способностями! Сразу заметно ваше воспитание!

Послушник приготовил трапезу. Поскольку время уже было позднее, старец оставил гостей ночевать. Сам он уселся на молитвенный коврик и, как обычно, провел ночь в созерцании.

На следующее утро Чжоу Тун собрался уходить. Старец его удерживал:

– Вы так редко у меня бываете, друг мой! Давайте хоть позавтракаем вместе!

Чжоу Туну пришлось уступить. Послушник подал чай.

– Правду говорят, что вода в источнике Лицюань исключительно хороша для заварки чая? – спросил Чжоу Тун, принимая чашку.

– Истинную правду. А вы знаете, почему эти горы называются Лицюаньшань? Потому что неподалеку отсюда есть каменистый грот и из него вытекает источник. Его называют Лицюань – «Иссякающий». Вода в нем приятна на вкус и обладает целебными свойствами: стоит промыть ею глаза, и улучшается зрение. Раньше я всегда брал в этом источнике воду и на ней заваривал чай для гостей. Но с некоторых пор в гроте происходит что-то странное – оттуда все время струится дым. От него голова кружится. Так что в грот я больше не хожу, собираю для чая дождевую воду.